– Я приготовлю кофе, – сказала Диди и прошла в прибранную кухню, где отсутствующая филенка была закрыта приклеенной скотчем газетой.
– Барабанщика надо переодеть, – сказала Мэри. Она поставила корзинку с ребенком на пол и вытащила из сумки «магнум», потом бумажное полотенце и памперс. Ребенок беспокойно сучил ручками и ножками, лицо его было сморщено для плача, но он не плакал.
– А симпатичный короед. – Эдвард откинулся на кушетку, сбросив свои начищенные до блеска ботинки, и раскинул ноги. – Теперь, когда он не орет мне в ухо, я это тоже заметил.
– Он хороший мальчик, хороший мамин сыночек, вот кто он такой.
Пока Диди наливала воду в кофеварку, Эдвард смотрел, как Мэри меняет Барабанщику памперс. Ему было ясно, что Мэри чокнулась насчет этого ребенка. Когда вчера она заявилась к нему в семь утра и сказала, что они едут в Энн-Арбор, он ей ответил, что у нее винтиков не хватает. Он не собирается ехать в Мичиган с женщиной, у которой на спине нарисована мишень ФБР, будь она ему хоть сестрой, хоть рассестрой. Но она ему рассказала насчет Джека Гардинера, и это пустило его мысли в новом направлении. Если правда, что Джек в Калифорнии и Диди может их к нему отвезти, то для продажи его книги не будет лучшего подспорья, чем интервью с самим Лордом Джеком. Конечно, он еще не знал, как Джек к этому отнесется, но Мэри сказала, что сама мысль хороша. Мэри сказала, что был не права, накинувшись на него из-за книги, – она просто поддалась первому чувству. Она сказала, что хорошо будет дать миру знать, что Штормовой Фронт все еще жив. Эдвард больше думал о статье в журнале «Пипл», чем о высказывании политических заявлений, но Мэри даже пообещала ему помочь уговорить Джека дать интервью. Если Диди права и если Джек в Калифорнии. Два больших «если». Но вполне стоило взять в «Си Кинг» несколько дней по болезни, чтобы эти «если» прояснить.
Мэри унесла запачканный памперс на кухню в поисках мусорного ведра и застала там Диди, сидящую у окна ч пристально смотрящую на дорогу.
– На что это ты смотришь?
Только силой воли Диди удержалась, чтобы не подпрыгнуть.
– Ни на что, – ответила она. – Жду, когда будет готов кофе.
Она увидела, как мимо медленно проехал автомобиль и скрылся из виду.
– Бог с ним, с кофе. Я хочу знать все о Джеке. Мэри встала рядом с Диди и посмотрела в окно. Ничего, кроме тьмы. И все равно Диди нервничает. Это явно чувствуется по ее голосу, и к тому же она избегает встречаться с Мэри глазами. В мозгу Мэри включился радар.
– Покажи мне фотографию, – сказала она. Диди оставила кофе довариваться и принесла из своей спальни альбом. Когда она вернулась в гостиную, Мэри сидела в кресле с ребенком на руках, а Эдвард по-прежнему валялся на кушетке. Сумка лежала рядом с Мэри, «магнум» поверх кучи детского питания, памперсов, бумажных полотенец и игрушек.
– Вот он.
Диди показала Мэри статью и фотографию, и Эдвард с трудом поднялся с кушетки, чтобы тоже взглянуть.
– Вот этот. – Диди коснулась лица мужчины. Мэри внимательно разглядывала фотографию.
– Это не Джек, – решил Эдвард минуты через две. – У этого мужика слишком большой нос.
– Носы с возрастом удлиняются, – ответила ему Диди. Эдвард снова поглядел. Он покачал головой, наполовину с разочарованием, наполовину с облегчением, что не нужно ехать дальше с Мэри Террор.
– Нет. Это не Джек.
Диди стала листать пластиковые страницы назад. Как в машине времени, замелькали даты в статьях. Она остановилась на фотографии молодого надменно улыбающегося Джека Гардинера в хипповских лохмотьях и с длинными белокурыми волосами, спадающими на плечи. Статья называлась «Глава Штормового Фронта – первый в списках преступников, разыскиваемых ФБР», и тут же была дата: 7 июля 1972 года.
– Тогда, – сказала Диди и открыла страницу с заметкой о клубе «Сьерра», – и теперь. Видите сходство?
Эдвард опять посмотрел на позднюю фотографию, потом вернулся к ранней. Мэри сидела неподвижно, держа ребенка, глаза ее были темны и бездонны.
– О'кей, он малость похож на Джека, – сказал Эдвард. – Может быть. Трудно сказать. – Он посмотрел повнимательнее. – Нет, по-моему, нет.
– Подержи Барабанщика. – Мэри передала ребенка Эдварду. Он взял ребенка, слегка поморщившись. Мэри взяла фотоальбом и принялась поочередно просматривать обе фотографии – то одну, то другую. Вдруг остановилась на какой-то статье посередине.
– Вот черт! – тихо сказала она. – Этот сукин сын выжил.
– Что? – Диди заглянула ей через плечо.
– Этот легавый сукин сын, которого я застрелила за домом в ту ночь. – Мэри похлопала по странице, где была заметка с заголовком «Агент ФБР выжил после нападения». В статье была фотография человека на носилках с кислородной маской на лице, его поднимали в машину «скорой помощи». – Ты его помнишь, Эдвард?
Эдвард взглянул:
– А, да. Я думал, ты его завалила.
– Я тоже думала. Как правило, пули в горло хватает. Диди почувствовала, как у нее кровь стынет в жилах.
– Пуля.., в горло?
– Да. Я ему всадила две пули. Одну в морду, вторую в глотку. Я бы ему и мозги вышибла на фиг, но больше патронов не было. Эдвард, смотри-ка, его звали Эрл Ван Дайвер, тридцать четыре года, из Бриджуотера в Нью-Джерси. – Она рассмеялась тихим и жутким смехом. – Можешь себе представить: его дочку тоже зовут Мэри?
Диди читала статью из-за плеча Мэри. Она забыла, что вырезала эту заметку из филадельфийской газеты через несколько дней после перестрелки в Линдене. Она хранила все материалы по Штормовому Фронту, которые ей удавалось найти: собственная книга воспоминаний, как дорожная карта ада. Эрл Ван Дайвер. Выведен из критического состояния, говорилось в статье. Серьезные повреждения лица и гортани.
«Боже мой!» – подумала Диди.
– Я его помню, – сказала Мэри. – И спорить могу, что он меня тоже помнит.
Она вернулась к статье и фотографии в бюллетене «Сьерры». Мэри ожидала, что это будет легко, что она сразу узнает Джека, но на фотографии была только часть лица блондина. Она прочла имена мужчин из статьи: Дин Уокер, Ник Хадли, Кейт Кавано. Ни одно из этих имен ей ничего не говорило. Не вызвало никаких предчувствий. Сердце ее налилось свинцом. Барабанщик начинал свой мяукающий плач, и от этого звука у нее снова заболела голова.
– Ничего не могу сказать.
Диди взяла у нее альбом. Где же Лаура и Марк? Они ведь уже должны быть здесь! Живот Диди сводило в один сплошной узел.
– Пойдемте, я вам покажу, что я сделала. Потом скажете мне, что вы думаете.
В мастерской Диди включила верхний свет, и Мэри стала обходить глиняную голову, все еще стоявшую на гончарном круге. Диди положила рядом фотоальбом, открыв его на фотографии. Ребенок плакал все громче, и Эдвард делал все, что мог, чтобы его успокоить. Мэри остановилась, глядя в лицо Лорда Джека.
– Я сделала это по фотографии, – сказала Диди. Снова в ее голосе проскользнула нервная дрожь. – Он похож на Джека. Я знаю, он старше. Но мне кажется, это он.
Свинец раскололся и отпустил сердце Мэри. И оно превратилось в птицу, летящую к солнцу. Это был Джек. Старше, да. Но все еще красивый, все еще царственный. Она вынула из альбома статью с фотографией. Может ли такое быть? После всех этих лет? Может ли в самом деле Лорд Джек быть во Фристоуне в Калифорнии, где фотограф и поймал кусок его лица? Ей отчаянно хотелось в это верить.
Плач младенца стал пронзительным, требовательным. Эдвард укачивал его, но ребенок не переставал. Нервы Диди были готовы лопнуть.
– Дай его мне, – сказала она Эдварду, и он подчинился. Она тоже стала его качать, пока Мэри переводила взгляд с фотографии на глиняное лицо и обратно. Руки Диди ощущали тепло закутанного в белое одеяло ребенка, и от него шел запах молочной смеси и розового тельца.
– Ш-ш, ш-ш, – уговаривала его Диди. – Хороший мальчик, Дэвид хороший ма…
Слово вылетело, и его было не вернуть. Вылетело в воздух и прямо в уши Мэри Террор.
Хотя в мастерской было холодно, Диди почувствовала, как капли пота выступают на шее. Мэри еще раз обошла глиняную голову, складывая статью из бюллетеня в маленький квадратик. Сунула его в карман штанов. Когда она снова посмотрела на Диди, губы ее улыбались тонкой улыбкой, но глаза были угрожающими, как ружейные стволы.
– Моего ребенка зовут Барабанщик. Ты это знаешь. Почему ты назвала его Дэвидом?
Сказать было нечего. Мэри шагнула с острой как лезвие бритвы улыбкой.
– Диди? Отдай мне, пожалуйста, Барабанщика.
Стоя перед дверью мастерской, Лаура услышала хруст засохшего комка глины под ногой Мэри Террор. Ее сердце стучало, как гром, лицо свело от страха. В правой руке она держала автоматический пистолет со снятым предохранителем. Мелькнула мысль: «Теперь или никогда. Господи, помоги, мне!» Она шагнула в коридор света, выливавшийся из открытой двери и навела пистолет на тяжеловесную женщину, укравшую ее ребенка.
– Нет! – услышала свой скрипучий и незнакомый голос.
Мэри ее увидела. Ей понадобилось, может быть, четыре секунды, чтобы узнать это лицо. Мозг Мэри заработал, как у пойманной в ловушку крысы. Сумка и «магнум» остались в доме. «Кольт» лежит под водительским сиденьем фургона. Но у нее было еще оружие. Две руки.
Мэри протянула руку, локтем ухватила Беделию Морз за горло и резко повернулась, поставив Диди между собой и наведенным пистолетом Лауры. Другой рукой она крепко зажала ребенку нос и рот, перекрыв дыхание. Ребенок забился, пытаясь вдохнуть.
– Палец с курка! – скомандовала Мэри Террор. – Пистолет опусти.
Глава 6
Свет глаза режет
Лаура этого не сделала. У нее дрожала рука, и пистолет в ней тоже дрожал. Лицо Дэвида наливалось кровью. Его ручки цеплялись за воздух.
– Он задохнется через несколько секунд. Потом я займусь тобой, а из тебя боец, как из говна пуля.
Лауру обуревала ярость. Большая рука женщины крепко сжимала рот и нос Дэвида. Лаура видела его широко раскрытые в смертном ужасе глаза. Диди не могла шевельнуться – ее собственное горло было перехвачено локтем Мэри.
Эдвард попытался сказать: «Эй, постойте, погодите», – но кому адресовалось это бормотание, было непонятно.
– Палец с курка, – повторила Мэри жутко спокойным голосом. – Опусти пистолет.
У Лауры не было выбора. Она подчинилась.
– Возьми пистолет, Эдвард. – Он медлил. – Эдвард'. – Голос Мэри ударил, как хлыст. – Возьми пистолет!
Он шагнул вперед, взялся за пистолет, и рука Лауры его выпустила. Их глаза встретились.
– Вы меня простите, – сказал он. – Я не знал…
– Заткнись, Эдвард. – Мэри убрала руку с лица ребенка, и он судорожно вдохнул широко раскрытым ртом, и вылетевший оттуда вопль почти начисто смел остатки здравого рассудка Лауры.
– Отдай мне пистолет, – сказала Мэри.
– Послушай! Нам не надо…
– ОТДАЙ ЕГО МНЕ!
– О'кей, о'кей!
Он вложил пистолет в руку Мэри, и она приставила дуло к рыжеволосой голове Диди, а свободной рукой взяла у нее ребенка. Вопль не смолкал. Мэри отступила от Диди и направила пистолет на Лауру.
– Кто еще с тобой?
Лаура чуть было не ответила «полиция». Нет, нет. Тогда Мэри наверняка убьет Дэвида.
– Никого.
– Врешь! Свиньи там, снаружи?
– А была бы я тогда здесь?
Лаура больше не боялась. Страх испарился. Нет времени бояться, надо думать, как выручить Дэвида. Мэри сказала:
– Встань у стены. И ты, Диди, тоже. Пошевеливайся, сука! Диди встала рядом с Лаурой, опустив лицо. По щекам бежали слезы. Она ждала карающей пули. Лаура не отрывала взгляд от Мэри Террор. Она пристально смотрела на женщину, навеки запоминая это зверское лицо с тяжелыми челюстями.
– Эдвард, ступай в дом и возьми мою сумку и детскую корзинку. Отнеси их в фургон. Мы смываемся.
Эдвард пошел выполнять приказание. Ребенок продолжал плакать, но внимание Мэри было устремлено на двух женщин.
– Будь ты проклята! – сказала она Диди. – Ты предала меня.
– Мэри , послушай меня, пожалуйста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72