Через минуту дверь снова
распахнулась:
- Это вас. Мистер Килси, - заявила она, кривя губы, словно у этого
имени был горький привкус.
Она отошла в сторону, пропуская меня, а потом застыла в дверном
проеме, прислушиваясь. У Килси был встревоженный голос:
- Пилот береговой охраны выследил "Ариадну". Она села на мель в
Заливе Дюн.
- А что с пассажирами?
- Дело темное, и выглядит все это не слишком розово. Судя по моим
сведениям, прибой в любую минуту может разбить яхту.
- Обрисуйте точнее, где это?
- Сразу за национальным парком, чуть пониже. Вам знакомо это место?
- Да. Где вы находитесь? Я могу подхватить вас по дороге.
- К сожалению, в данный момент я не могу покидать город. Я вышел на
один след в деле об убийстве Стенли Броудхаста. Да и район пожара я не
должен оставлять...
- Какой след?
- Вчера в окрестностях видели этого вашего типа в парике. Он ехал в
старом белом автомобиле по Дороге Грешников. Его видела студентка,
гулявшая там незадолго до пожара.
- Она могла бы опознать его?
- Пока не знаю. Как раз еду поговорить с ней.
Килси повесил трубку. Отвернувшись от телефона, я заметил, что дверь
в комнату Фрица приоткрыта. В щелке блестел его влажный глаз, словно глаз
рыбы между подводных камней. Мать следила за ним, словно акула, из
противоположных кухонных дверей.
- Как себя чувствуешь, Фриц? - спросил я.
- Отвратительно...
Он приоткрыл дверь пошире. В мятой пижаме он был больше похож на
неаккуратного мальчишку, чем на взрослого мужчину.
- Возвращайся к себе и сиди тихо! - рявкнула на него мать.
Он покачал всклокоченной головой.
- Не хочу сидеть! Меня мучают видения!
- Какие видения, Фриц? - спросил я.
- Мистер Броудхаст в могиле...
- Это ты похоронил его?
Он кивнул и расплакался. Так он и стоял, кивая и заливаясь слезами,
пока мать не встала между нами. Она всем своим маленьким весом налегла на
его безвольное тело и втолкнула его обратно в комнату. Потом закрыла
дверь, повернула в замке ключ и, держа его, словно оружие, повернулась ко
мне.
- Я прошу вас выйти отсюда! Вы опять выбили его из равновесия!
- Если это он вчера закопал Стенли Броудхаста, вам не удастся этого
скрыть, миссис. Нужно быть сумасшедшей, чтобы пытаться...
Она выдавила звук, долженствовавший символизировать смех, но
прозвучавший как тявканье терьера:
- Это не я сумасшедшая. Он имеет такое же отношение к смерти Стенли,
как и я. Вы все так напугали его, так все перепутали в его бедной голове,
что он уже сам не знает, где был и что делал! Но я абсолютно уверена в
том, что ничего плохого он не сделал! Я хорошо знаю своего сына...
Она говорила это с такой уверенностью, что я почти поверил ей.
- Однако, я уверен, что он знает больше, чем говорит...
- Вы хотели сказать "знает меньше", не так ли? Он сам не знает, что
он знает. И не стыдно вам преследовать бедную вдову и ее единственного
ребенка?! Если доктор увидит его в таком состоянии, он захочет поместить
его в сумасшедший дом.
- Он уже бывал там когда-нибудь?
- Нет, но чуть не попал туда. Если бы миссис Броудхаст не заплатила
за лечение...
- Это было в 1955 году?
- Да. А теперь я прошу вас покинуть мою кухню. Я не приглашала вас
сюда и прошу выйти!
Я поблагодарил ее и вышел. Возле дома стоял желтый спортивный
автомобиль, из которого вышел не первой молодости мужчина в тренировочном
костюме. Он достал из багажника докторскую сумку и двинулся в мою сторону.
Седые волосы и голубые глаза резко контрастировали с его загаром.
- Доктор Жером?
- Да.
Он окинул меня вопросительным взглядом, я сообщил, кто я и чем
занимаюсь.
- Меня пригласила Джин Броудхаст. Кстати, как себя чувствует Элизабет
Броудхаст?
- Она измучена и потрясена, это привело к сердечному приступу. В
целом, все не слишком серьезно.
- Я мог бы поговорить с ней?
- Не сегодня. Быть может, завтра. Но я бы не советовал говорить с ней
о сыне. Да и о внуке тоже, - доктор глубоко вздохнул и произнес с
неожиданным глубоким сочувствием:
- Я осмотрел в морге тело Стенли. Печально, когда умирает такой юный
человек!
- Причиной смерти была колотая рана?
- Вероятно.
- Вы были его врачом?
- Большую часть его жизни. Пока он жил дома, я осматривал его
достаточно регулярно. Потом он временами наведывался ко мне. Он любил
спросить моего совета, когда его что-то тревожило.
- Что именно его тревожило?
- У него были скорее эмоциональные, семейные тревоги. Я не считаю это
темой для беседы с посторонними лицами.
- Стенли это уже не повредит. Он мертв.
- Бог его знает... - не без горечи произнес доктор. - Дорого я дал
бы, чтобы узнать, кто убил и закопал его.
- Ваш пациент, Фриц Сноу, утверждает, что закопал его он.
Я следил за его реакцией, он не отвел взгляда своих спокойных глаз и
его загорелое здоровое лицо оставалось все таким же. Он даже слегка
усмехнулся:
- На вашем месте я бы в это не верил. Фриц во всем признается.
- Откуда вы знаете, что это не так?
- Он является моим пациентом вот уже двадцать лет...
- Он душевнобольной?
- Этого я не сказал бы. Он болезненно впечатлителен, склонен к
самооговорам, во всем обвиняет себя. Если его вывести из равновесия, он
полностью теряет ощущение реальности. Сколько я его знаю, бедняжка Фриц
остается маленьким запуганным мальчиком.
- А чего он, собственно, боится?
- Помимо прочего, матери.
- Я бы тоже боялся...
- Все мы боялись бы на его месте, - пошутил доктор. - Это, хоть и
хрупкая, но железная женщина. Что ж, ее сделала такой жизнь. Ее бедняга
муж был очень похож на Фрица. Он не удерживался ни на одной работе.
Подозреваю, что в основе всего лежит какое-то генетическое нарушение.
Собственно, если дело касается наследственности, мы абсолютно бессильны...
Мы оба глянули в сторону дома. Миссис Сноу наблюдала за нами в окно,
заметив, что мы смотрим в ее сторону, она опустила занавеску.
- Я должен навестить пациента, - произнес доктор.
- Может, мы поговорим о нем еще как-то? Даже если Фриц невиновен, как
вы утверждаете, чем-то он, несомненно, связан с основным подозреваемым в
убийстве Стенли, - я рассказал ему об Элберте Свитнере и найденной Килси
студентке, которая его видела. - С другой стороны, известно, что Фриц имел
доступ к орудиям, которыми выкопана могила. Более того, он признается, что
похоронил Стенли...
Доктор медленно покачал седой головой.
- Если бы рухнуло небо, Фриц также приписал бы себе вину. Честно
говоря, весьма вероятно, что Стенли сам себе вырыл могилу.
- Мы с помошником коронера допускали возможность этого...
- Учитывая факты, это более чем возможность, - отрезал Жером. -
Осматривая тело Стенли, я обнаружил мозоли на его руках.
- Что за мозоли?
- Самые обычные. На обеих ладонях, - доктор похлопал широкими
пальцами правой руки по открытой ладони левой. - Появились в результате
механического воздействия, идентичны тем, которые появляются от лопаты на
руках непривычного человека. Хотя, конечно, трудно поверить, чтобы кто-то
сам копал себе могилу...
- Возможно, кто-то вынудил его, - ответил я. - Эл Свитнер, этот
человек в парике, был рецидивистом. Он мог стоять над Стенли с пистолетом
в руке. А, возможно, у Стенли были другие поводы копать...
- Какие?
- Не знаю. Возможно, он сам хотел закопать кого-то. С ним была
молодая девушка... И его сынишка...
- Что же случилось с ними?
- Именно это я еду сейчас выяснять.

23
К Заливу Дюн вела крутая боковая дорога, отходящая от шоссе N_1. Над
созданными ветром дюнами, уходящими вдоль берега на север, вглубь
континента плыли тучи, словно развивающиеся флаги. Они предвещали шторм.
Павильон при въезде в национальный парк был заперт и пуст. Не
задерживаясь, я доехал до стоянки, с которой открывался вид на океан.
Метрах в ста от берега, там, где разбивались волны, лежала на боку
"Ариадна". Дальше кружила стая пеликанов, время от времени ныряющих за
рыбой.
С пляжа за яхтой наблюдали три человека. Не те, кого я искал. Ближе
всех стоял мужчина в форме охранника национального парка, а рядом с ним -
двое парнишек с длинными, выгоревшими на солнце волосами, опирающиеся на
серфинговые доски.
Я вынул из багажника бинокль и навел его на яхту. Шлюп потерял мачту,
такелаж свисал через борт, словно порванная сеть. Корпус, казалось,
раздулся от воды. Яхта тяжело двигалась на прибойной волне, то и дело
снова тяжело опускаясь на бок. Я поймал себя на том, что тяжело дышу в
такт прибою.
По деревянной лестнице, полузасыпанной песком, я спустился на пляж.
Охранник повернулся в мою сторону и я спросил его, спасена ли тройка с
яхты.
- Да. Они добрались до берега.
- Все трое?
- Да, сэр. Вот эти парни очень помогли.
Следуя за движением его руки, я повернулся к парнишкам с досками. Они
глядели на меня не больно уважительно, видно, не слишком доверяли
взрослым.
- Ничего с ними не случилось, - заявил старший, и оба в унисон
кивнули светлыми головами.
- А где они теперь? - спросил я.
Парнишки пожали гибкими плечами.
- Кто-то приехал за ними на машине.
- На какой машине?
Паренек указал на охранника:
- Спросите у него.
Я повернулся к мужчине, производившему впечатление устроенного на
теплое местечко по чьей-то протекции. Он отвечал с расстановкой.
- Это был голубой "Шевроле-комби" последней модели. Я не обратил
внимания на номер, так как не считал это необходимым. Я же не знал, что
они - беглецы...
- Ну, малыш не беглец, скорее - жертва похищения.
- Он вел себя не как жертва...
- А как он себя вел?
- Был испуган. Но тех двоих он не боялся. Шел с ними без
сопротивления...
- Куда они вели его?
- В машину...
- Это я понимаю. Кто за ними приехал?
- Стройная женщина в ковбойской шляпе.
- Откуда она узнала, что они тут?
- Я разрешил девушке позвонить от себя. Откуда мне было знать...
- Вы не могли бы установить, куда она звонила?
- Каким образом? Разве что она говорила по междугородному...
Попробую.
Он поплелся к лестнице, заслоняя лицо от песчаного ветра. Я двинулся
следом за ним к павильону у въезда. Он вошел внутрь, чтобы позвонить, а я
остался ждать снаружи. Через некоторое время он вышел, покачивая головой и
безнадежно разводя руками.
- На станции нет ни малейшего следа...
- А с полицией вы говорили?
- Они приехали и уехали. Капитан из службы шерифа в Петролеум-Сити
появился, когда вся троица уже исчезла.
Я вновь спустился к океану, чтобы еще раз взглянуть на "Ариадну". Она
трепетала в прибое, словно птица, которая не может подняться на облитых
нефтью крыльях. Повернувшись, я увидел, что старший из пареньков тихо
подошел ко мне по песку.
- Обидно, когда такая яхта гибнет, - сказал он. - В дрожь бросает!
- Что, собственно, произошло?
- Мотор полетел. Ну, так говорил этот, бородатый. Он не успел
поставить парус, как ветер выбросил яхту на мель. От удара сломалась
мачта. Мы с братом все это видели. Ну, поплыли и вытащили их на досках...
- Со всеми все в порядке?
- Бороде не повезло. Стукнуло по руке сорванным такелажем...
- А как малыш?
- С малышом все нормально. Он замерз, так братишка отдал ему свой
плед. Он, бедняга, так трясся, словно никогда не перестанет. Ей Богу!
Парнишка сам дрожал от холода, однако держался стоически, словно сын
первобытного племени при обряде инициации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36