Я прошел мимо нее в кухню и открыл дверь комнаты Фрица. Он,
съежившись, сидел на железной кровати и прятал лицо в ладонях. Он был
неразумным и беспомощным созданием, и мне противно было то, что я должен
был сделать. Суд привлечет к нему внимание толпы, в тюрьме он будет
последним парией, как этого боялась его мать. Я чувствовал спиной ее
встревоженное присутствие.
- Фриц, ты купил парик где-то месяц назад? - спросил я. - Парик, усы
и бороду?
Он оторвал руки от лица.
- Мо-ожет и купи-ил...
- Я знаю, что купил.
- Ну, так чего ж вы спрашиваете, мистер?
- Я хочу знать, зачем ты его купил?
- Чтоб иметь длинные волосы... И спрятать вот это... - он поднял
указательный палец к искалеченной верхней губе. - Ни одна девочка не
позволяет мне поцеловать ее. Я только раз в жизни целовал девочку...
- Марту?
- Да-а, она одна мне разрешила... Но это было давно... шестнадцать
или восемнадцать лет наза-ад... Я прочел в киножурнале о париках, поехал в
Голливуд и купил весь комплект... Я хотел снять девочку на Сансет-Стрип и
забавляться, как все-е...
- И снял?
Он грустно покачал головой.
- Я только раз там был... Она не хочет, чтобы я снимал девочек...
Его взгляд обогнул меня и задержался на матери.
- Я - твоя девочка, - весело сказала она, - а ты - мой парень!
Усмехнувшись, она подмигнула ему, но в глазах ее стояли слезы.
- А что случилось с твоим париком, Фриц? - спросил я.
- Не зна-аю... Я спрятал его под матрас, а кто-то забра-ал...
- Наверное, Элберт Свитнер, - вмешалась его мать. - Он был в нашем
доме на прошлой неделе...
- Он пропал намного раньше, почти месяц назад... Я только раз вышел в
нем к девочкам...
- Мы вышли, - поправила его мать.
- Мы вышли, - повторил он.
- Ты уверен, Фриц? - спросил я.
- Да-а...
- А ты случайно не поехал вечером в субботу в Нортридж и не надел его
на Элберта Свитнера?
- Не-ет...
- И его не было на тебе в субботу утром в каньоне? Когда ты пырнул
ножом Стенли?
- Я любил Стенли. Зачем мне было бить его ножом?
- Потому что он пытался откопать тело своего отца. Не ты ли убил
также и его отца?
Он быстро-быстро закрутил головой.
- Прекрати, Фриц! - сказала его мать, - тебе будет плохо.
Он застыл, свесив голову, словно со сломанной шеей. Потом заговорил:
- Я похоронил капитана Броудхаста и сказал вам об этом, мистер. Но
Стенли я не пырнул. Я в жизни никого не пырнул ножом!
- Не пырнешь, - поправила его миссис Сноу, - никого в жизни не
пырнешь ножом.
- Никого не пырну ножом... - повторил он. Ни капитана Броудхаста, ни
Стенли, ни... - он поднял голову. - Кто был третьим?
- Элберт Свитнер.
- Его тоже не пырнул.
- Не _п_ы_р_н_е_ш_ь_! - поправила мать.
Я повернулся к ней:
- Позвольте ему самому от себя говорить, миссис!
Мой резкий тон придал ее сыну смелости.
- Да, позволь мне самому от себя говорить!
- Я хотела только тебе помочь...
- Да-а, ты хотела... - однако в его голосе была нотка сомнения, она
усиливалась, хоть он и продолжал сидеть на краешке кровати, словно
подбитая птица. - Куда же подевался мой парик и все остальное?..
- Кто-то взял его, - сказала она.
- Элберт?
- Может, и Элберт.
- Я тебе не верю! Это ты сама взяла!
- Ты говоришь глупости!
Его глаза поползли вверх, к ее лицу, медленно, словно два ползущих по
стене червяка.
- Это ты их стащила из-под матраса! - он стукнул кулаком по постели
для подтверждения своих слов. - Я не такой дурак!
- Но глупости говоришь. Зачем мне твой парик?
- Потому что ты не хочешь, чтобы я снимал девочек. Ты ревнуешь!
Она резко рассмеялась, но в этих звуках не было ни тени веселья. Я
взглянул на ее лицо - оно пошло пятнами и застыло, словно парализованное.
- Мой сын взволнован, - сказала она, - он плетет глупости!
Я повернулся к Фрицу.
- Почему ты считаешь, что это мать взяла твой парик?
- Сюда больше никто не заходит, только мы с ней. Я сразу понял, что
это она.
- Ты спрашивал ее?
- Я боялся...
- Мой сын никогда меня не боялся! - заявила миссис Сноу. - Он
прекрасно знает, что я не брала этот идиотский парик! Должно быть, его
взял Элберт Свитнер. Я сейчас припоминаю, он был тут месяц назад...
- Простите, миссис, но месяц назад он сидел в тюрьме. Вы уже
достаточно свалили на Элберта, - в повисшей тишине было слышно наше
дыхание. Я повернулся к Фрицу:
- Ты мне говорил, что это Элберт велел тебе похоронить капитана
Броудхаста. Ты на этом настаиваешь?
- Элберт при этом был, - поколебавшись ответил он, - он спал в сарае,
за охотничьим домиком... Он говорил, что проснулся от выстрела... Хотел
увидеть, что будет дальше... Он помог мне копать, когда я пригнал
бульдозер...
Миссис Сноу, протиснувшись мимо меня, встала над Фрицем:
- Но ты же не отрицаешь, что Элберт велел тебе сделать это?
- Не-ет... Это _т_ы_ мне велела... Ты сказала, что об этом просит
Марта...
- Это Марта убила капитана Броудхаста? - спросил я.
- Не зна-аю... Меня там не было. Мамочка разбудила меня среди ночи и
сказала, что я должен хорошенько закопать его, иначе Марту приговорят к
смерти... Посадят ее в газовую камеру... - он обвел взглядом стены тесной
комнатки, словно и сам был в газовой камере и ждал смерти. - Она велела
мне свалить все на Элберта, если кто спросит...
- Ты с ума сошел! - взорвалась миссис Сноу. - Я тебя брошу на
произвол судьбы, если будешь рассказывать такие гадости! Тебя посадят в
тюрьму или сумасшедший дом!
"Кто знает, не окончат ли там свои дни эти двое", - подумал я, а
вслух сказал:
- Не давай себя запугать, Фриц! Тебя не посадят в тюрьму за то, что
тебе приказала делать мать.
- Я не позволю! - выкрикнула она. - Вы восстанавливаете против меня
сына!
- Это самое лучшее, что я могу сделать, миссис. Под видом опеки вы
сделали из него козла отпущения.
- Должен же кто-то опекать его... - ее голос зазвучал хрипло и
печально.
- Наверное, посторонний человек отнесся бы к нему лучше, - я
обратился к Фрицу: - Что случилось утром в субботу, когда Стенли взял у
тебя мотыгу и лопату?
- Взял мотыгу и лопату... - повторил он. - Когда он уехал, я
заволновался и пошел наверх, посмотреть, что он делает. Стенли копал в том
самом месте, где был похоронен его отец...
- И что ты сделал?
- Вернулся на ранчо и позвонил _е_й_, - его влажные зеленые глаза
остановились на матери. Она выдавила из себя какой-то странный тихий звук,
перешедший в шипение.
Не обращая на нее внимания, я спросил:
- А что ты делал в субботу вечером, Фриц? Ездил в Нортридж?
- Не-ет... Я весь вечер лежал в постели...
- А где была твоя мать?
- Не зна-аю... Она дает мне снотворное, когда оставляет меня вечером
одного...
- Элберт звонил в субботу вечером?
- Да-а... Я снял трубку, но он хотел поговорить с ней...
- О чем они говорили?
- О деньгах. Она сказала, что у нее нету...
- Да заткнешься ты или нет!
Миссис Сноу замахнулась на сына. Хоть он был больше, моложе и
наверняка сильнее ее, но отскочил и, поскуливая, сжался в углу кровати. Я
схватил женщину за руку, вытолкнул ее в кухню и закрыл двери комнаты, где
Фриц зашелся истерическим плачем. Она облокотилась на кухонный столик
рядом с раковиной и крупно дрожала, словно в доме вдруг стало холодно.
- Это вы убили капитана Броудхаста, миссис?
Она молчала, словно парализованная обрушившимся на ее голову позором,
отнявшим у нее дар речи.
- В ту роковую ночь вы не остались на ранчо, а отправились следом за
миссис Броудхаст и Стенли к охотничьему домику, нашли там потерявшего
сознание капитана и добили его ножом. Потом вы на машине поехали домой и
велели сыну зарыть его вместе с автомобилем. К несчастью, Элберт Свитнер
знал, где он похоронен и на прошлой неделе вернулся, чтобы этим
воспользоваться. Вечером в субботу, когда Стенли не приехал с деньгами,
Элберт позвонил сюда, чтобы выжать из вас хоть немного денег. Вы поехали в
Нортридж и убили его.
- Как я могла убить его, такого большого и сильного?!
- Он был очень пьян, когда вы приехали. Кроме того, он не
догадывался, что с вашей стороны ему может что-то грозить. Стенли тоже об
этом не догадывался, не так ли? Она несколько раз открывала рот, но не
могла выдавить ни звука.
- Я понимаю, почему вы убили Элберта и Стенли, - продолжал я, - чтобы
скрыть то, что вы совершили много лет назад. Но почему должен был умереть
капитан Броудхаст?!
Она искала моего взгляда своими мутными, словно грязное окно,
глазами, в глубине которых что-то блеснуло.
- Он лежал полумертвый, в луже крови... Я только прекратила его
муки... - ее стиснутая в кулак рука конвульсивно дрогнула, невольно
повторяя смертельный удар. - Я сделала бы тоже самое для погибающего
зверя...
- Нет, миссис вы не из жалости убили его!
- Вы не имеете права называть это убийством! Он получил по заслугам!
Это был негодяй! Обманщик, развратник! Он сделал ребенка Марте Никерсон, а
вину свалили на моего сына! С той поры Фредерик сам не свой...
Спорить с ней не имело смысла. Она принадлежала к тем параноическим
натурам, которые способны во всем обвинить других, ни в чем не виня себя.
Свою злобу она считала лишь порождением окружающей действительности. Я
подошел к телефону и связался с полицией.
Я еще держал трубку в руках, когда миссис Сноу двинулась в мою
сторону мелкими балетными шажками в такт какой-то шальной мелодии,
слышимой только ею. Я схватил ее за кисти. Женщина оказалась удивительно
сильной, но ее хватило не надолго, нож со звоном упал на пол. Я крепко
взял ее сзади за локти и держал так до появления полиции.
- Вы хотите опозорить меня перед соседями, мистер! - злобно крикнула
мне она.
Но я был единственным свидетелем того, как ее вместе с Фрицем увозили
в кузове полицейской машины, отгороженной от водителя решеткой. Двигаясь
за ними по залитой водой улице к полицейскому участку, я размышлял о том,
как часто у трагедии, казавшейся почти античной, бывает
обыкновенныйлюмпенский финал. Полицейским из следственного отдела я
изложил все более прозаично.
Мои показания прервал телефонный звонок невесты Брайана Килпатрика.
Килпатрик закрылся в своей гостиной и пальнул себе в лоб. В багажнике
машины лежала папка с бумагами и пистолеты Элизабет Броудхаст, которые я
отнял у него. Я решил не упоминать сейчас об этом, хотя понимал, что
обстоятельства смерти Лео Броудхаста так или иначе прояснятся в ходе
процесса Эдны Сноу. Перед наступлением сумерек мы втроем - Джин, Ронни и я
- выехали из города.
- Ну, вот и все, - проговорил я.
- Это хорошо! - прокомментировал Ронни.
Его мать вздохнула.
Я надеялся, что это и впрямь все, и жизнь Ронни не свернет по спирали
к делу его отца, как жизнь последнего свернула к делу его отца. Я пожелал
малышу, сидящему рядом со мной, спасительной потери памяти.
Словно прочитав мои мысли, Джин наклонилась над ним и прикоснулась
холодной ладонью к моей шее. Мы двинулись к югу сквозь дождевые потоки,
оставляя позади все еще дымящееся пожарище.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36