Теперь там тянул свои тоскливые песни бродячий певец из Неаполя.
На то, чтобы обставить новую лабораторию, Мельцеру потребовалось несколько недель. Он нанял старую команду, с которой работал еще на Мурано. Всегда рядом с зеркальщиком был Бенедетто: он охотно помогал ему, принимал заказы на поставки и в кратчайшие сроки доставлял материалы, необходимые для исполнения задания Его Святейшества. Дерево и глина, свинец и олово, пергамент и корзины стояли в дальних комнатах до самого потолка.
Как раз в тот момент, когда Мельцер принялся выкладывать набор из отлитых букв, к нему неожиданно пришел посетитель.
Леонардо Пацци, который по-прежнему находился в Венеции, чтобы следить за приготовлениями к приезду Евгения Четвертого, должно быть, узнал от Бенедетто, что Мельцер снова приступил к работе. Однажды вечером, когда с Сан-Лоренцо еще доносились пронзительные крики птиц, в лаборатории Мельцера появился Пацци, чтобы, как он сказал, посмотреть, что да как. В отличие от их первой встречи в палаццо
Дукале, одет легат был неброско и походил на бродячего школяра. Зато его сопровождали двое охранников, которые стали у двери.
Пацци поинтересовался, выполняет ли дож свои обязательства и сможет ли Мельцер успеть к оговоренному сроку. Вдруг перед домом раздались громкие крики, словно там была драка. Легат, сдержанными манерами напоминавший Мельцеру ди Кремону, побледнел.
– Заприте дверь, жизнью заклинаю вас, мастер Мельцер, меня не должны здесь видеть!
Мельцер не знал, что происходит перед домом, и хотел внять просьбе легата, но прежде чем он успел дойти до двери, она распахнулась и в сумерках перед зеркальщиком появился человек, приземистую фигуру которого он тут же узнал: это был Чезаре да Мосто.
Да Мосто не сказал ни слова, повернулся, сделал знак своим сопровождающим, и те набросились на охранников Пацци, требуя впустить их. Затем племянник Папы прошел мимо Мельцера в лабораторию, где за одной из арок прятался легат.
Мельцер, последовавший за да Мосто, увидел, что у Пацци задрожали губы. Высокомерный папский легат внезапно оказался малодушным и пугливым. Тишина, повисшая в комнате, и молчание да Мосто пугали. В мозгу Мельцера проносились самые невероятные предположения о том, что случится в следующую минуту. Он видел кинжал в ножнах да Мосто, знал, что этот человек непредсказуем, жесток и сварлив. Мельцер ни секунды не сомневался в том, что Леонардо Пацци в любую минуту может осесть мертвым на пол. Зеркальщик хотел закричать, но что-то удержало его от этого.
В зловещей тишине внезапно раздался голос да Мосто:
– Давненько мы с вами не виделись, Пацци. Кажется, в последний раз это было на десятом юбилее Его Святейшества, моего дяди.
Леонардо Пацци был не менее удивлен приветливыми словами да Мосто, чем Мельцер, но тот, кто знал племянника Папы, должен был понимать, что эта приветливость уже в следующее мгновение может обернуться ненавистью. Пацци, поколебавшись, ответил не менее приветливо:
– Да, мессир да Мосто, я тоже помню ту нашу встречу.
Пацци по-прежнему держался за арку, в то время как да Мосто стоял перед ним, широко расставив ноги, полностью уверенный в себе, и ухмылялся.
– Да, я хорошо ее помню, – сказал бывший легат, скрестив руки на груди. – Тогда вы надеялись, что Его Святейшество повысит вас до звания кардинала. И как? Его Святейшество сдержал слово?
Легат, казалось, был удивлен памятью да Мосто. Еще много лет назад Папа Евгений обещал Пацци кардинальский сан, но в первый раз причиной для отказа стало незнание Пацци латыни, во второй – брак с уже умершей от чахотки кузиной, а в третий – количество церковных сановников, претенден-дующих на это место. При этом Папа Евгений Четвертый уже назначил целый ряд кардиналов, у которых было только одно из необходимых для кардинальского сана достоинств: деньги, много денег.
– Нет, мессир да Мосто, – ответил Пацци, и в его словах прозвучала горечь. – Но у Его Святейшества до сих пор было достаточно причин для того, чтобы отказать мне в пурпурной мантии.
– Ну конечно же, – иронично заметил да Мосто и хлопнул в ладоши. – У Его Святейшества всегда есть причины для отказа; на крайний случай подойдет и Божья воля. Что вы предлагали моему дяде?
– Предлагал?
– Да, предлагали! Вы же не станете утверждать, что стремились к кардинальскому сану, не имея достаточного количества звонких монет! С пустым кошельком кардиналом не стать.
Пацци перекрестился, а да Мосто добавил:
– А с набожностью и подавно!
Мельцер невольно наблюдал за этой сценой. Слова да Мосто, обращенные к папскому легату, были более чем ясны, но зеркальщик не понимал, к чему клонит племянник Папы. Насколько зеркальщик знал да Мосто, тот все делал с точным расчетом, и даже если казалось, что он забыл о присутствии молчавшего до сих пор свидетеля, то при этом наверняка преследовал какую-то цель.
– Вы ненавидите своего дядю? – поинтересовался Леонардо Пацци. – Поэтому и затеяли все это дело с индульгенциями?
– О нет, – воскликнул Чезаре да Мосто, – я не испытываю ненависти к своему дяде! Я лишь презираю его, потому что он – плохой Папа, безвольный слабак, как и его предшественники Мартин, Григорий, Бонифаций и Урбан, при которых поднялись Авиньон и Пиза, приносившие им большую часть дохода. А сегодня этот Амадеус Савойский велит называть себя папой Феликсом, и единственное, что приходит в голову дяде Евгению, – это отлучить его от Церкви и предать анафеме. Я сомневаюсь, действительно ли дядя преисполнен Святого Духа, мне кажется, что, когда его выбирали, к этому приложил свою руку дьявол. Но поверьте мне, Пацци, дни Евгения Четвертого сочтены, и вы не на той стороне.
– Я – папский легат, мессир да Мосто, и выполняю возложенную на меня задачу. Это не значит, что я согласен со всем, что мне поручено сделать.
– Наконец-то смелые слова из ваших уст!
– Я отваживаюсь говорить так только потому, что вы тоже откровенны, мессир да Мосто. Что вы имели в виду, когда говорили, что я не на той стороне? Какая сторона была бы в таком случае правильной?
Чезаре да Мосто огляделся в поисках Мельцера и, увидев его за столом, который был заставлен ящичками, полными букв, крикнул:
– У вас нет вина, мастер Мельцер? Трудные слова легче срываются с губ, когда пьешь вино.
Зеркальщик с удовольствием воспользовался возможностью удалиться.
Когда он вернулся, в лаборатории шел оживленный разговор. Чезаре да Мосто пытался убедить папского легата в том,
что большинство церковников, да даже большинство кардиналов были настроены против Папы Евгения Четвертого.
Леонардо Пацци с таким удивлением внимал словам да Мосто, словно в них было что-то новое для него.
– Я действительно не знал этого, – пробормотал легат, одергивая подол своей одежды, хотя та находилась в полном порядке. Наконец он спросил:
– А вы по-прежнему хотите стать Папой, мессир да Мосто? Это будет нелегко, учитывая тот факт, что вас отлучили от Церкви.
Тут да Мосто презрительно и громко засмеялся, и смеялся так долго, что его нос картошкой покраснел.
– Ну что за вопрос, Пацци, ведь вы же не всерьез об этом спрашивали! Разве мало было Пап, объявлявших друг друга vitandus – людьми, которых должен избегать любой христианин, и тем не менее один из них становился наследником другого? Папы боятся своих соперников на земле больше, чем адского огня, и их единственным оружием зачастую является тупой меч анафемы. Как будто он способен решить все их проблемы! Нет, есть намерения передать папство другому человеку.
Мельцер, затаив дыхание, следил за их беседой, но после этих слов вышел из-за своих ящиков и спросил у да Мосто:
– С вашего позволения… Вы отказались от своих планов стать Папой?
– Честно говоря – да.
– В таком случае, я напрасно напечатал десять тысяч индульгенций?
– Напрасно, мастер Мельцер, но только в том, что касалось должности. В остальном же это дело было прибыльным. К вящему неудовольствию моего дяди, который теперь изо всех сил старается пополнить свою казну.
Пацци испугался.
– Вам известно, зачем я здесь?
Да Мосто снова скорчил презрительную мину и ответил:
– Я же говорил, что число противников Папы во много раз превышает число его сторонников. Все знают об этом, кроме него самого. Поверьте мне, Пацци, вы поставили не на ту лошадь! Кто еще верен дряхлому понтифику – слабоумный дож и парочка старых кардиналов, которые, должно быть, не переживут следующей зимы. Может быть, еще Иоанн Палеолог, император Константинополя, но его мнение изменчиво, как направление ветра.
– Боже мой! – воскликнул Леонардо Пацци, который был, очевидно, потрясен словами да Мосто. – И что же мне теперь делать?
– Делайте то, что считаете нужным.
– И это говорите мне именно вы?
– Я тоже поступаю так, как подсказывает мне рассудок. Если бы я считал своего дядю достойным Папой, я был бы его сторонником. А поскольку я рассматриваю его как несчастье для всех христиан, я прикладываю все усилия для того, чтобы окончить его понтификат, и за мной стоит много людей.
В дверях показалась голова одного из сопровождавших да Мосто.
– Мессир да Мосто, что делать с этими двумя?
Пацци вопросительно поглядел на да Мосто, и тот ответил:
– Развяжите их и заприте в комнате, которую вам укажет мессир Мельцер.
Зеркальщик послушно выполнил требование – провел охранников в предназначенную для хранения припасов небольшую комнату в дальней части дома, пока что пустовавшую.
Тем временем папский легат признался, что тоже не совсем доволен тем, как Евгений Четвертый выполняет свои обязанности. Задача напечатать сто тысяч индульгенций, чтобы чудесным образом пополнить казну, тоже внезапно показалась ему ненужной.
У Мельцера сложилось впечатление, что страх Пацци перед противниками Папы был сильнее, чем страх перед Папой Евгением Четвертым, у которого с каждым днем (Михель знал об этом по собственному опыту) становилось все меньше сторонников. С удивлением, граничащим с недоверием, зеркальщик слушал папского легата.
Леонардо Пацци извернулся, как змея, и обстоятельно заявил:
– Я не знаю, мессир да Мосто, что вы обо мне подумаете, но признаюсь вам: в душе я скорее принадлежу к противникам Его Святейшества, чем к жалкой кучке его сторонников. Поверьте мне, это правда.
Мельцер нахмурился, поглядел на да Мосто, пытаясь прочесть ответ у него на лице. Но да Мосто был чересчур хитер, чтобы выдать свои мысли. Признание Пацци, казалось, не слишком удивило сто, однако долгая тревожная пауза свидетельствовала о том, какое большое значение Чезаре да Мосто придает словам легата.
Молчание да Мосто, который обычно не медлил с ответом, заставило Пацци забеспокоиться. Он поглядел в потолок, словно ожидая ответа с небес, и так и замер в этой позе, пока Чезаре да Мосто наконец не ответил, причем ответ дался ему с трудом:
– Это еще придется доказать, Пацци. Вы должны понять, что я не могу так просто принять ваше отречение. Заяц остается зайцем, даже если он изменяет направление своего бега.
Леонардо Пацци понимающе кивнул:
– И как же мне это доказать? Назовите ваши условия, мессир да Мосто! Думаю, я мог бы вам пригодиться.
– Ну конечно же, вы можете нам пригодиться! – ответил да Мосто. – Даже больше, чем вы думаете. И все же в этом деле не стоит действовать опрометчиво.
– Нет-нет, – продолжал настаивать Пацци. – Вы должны знать, что я всегда только наполовину был на стороне Папы. Не думайте, что я настолько глуп, чтобы не разглядеть интриги с раздачей санов. Может быть, я не примкнул к вашей партии лишь потому, что не имел такой возможности.
Да Мосто долго и пристально глядел на легата. Затем подошел к Пацци вплотную и сдавленным голосом прошептал:
– Мессир Пацци, насколько мне известно, вашей задачей является организация прибытия Его Святейшества, моего дяди, в Венецию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
На то, чтобы обставить новую лабораторию, Мельцеру потребовалось несколько недель. Он нанял старую команду, с которой работал еще на Мурано. Всегда рядом с зеркальщиком был Бенедетто: он охотно помогал ему, принимал заказы на поставки и в кратчайшие сроки доставлял материалы, необходимые для исполнения задания Его Святейшества. Дерево и глина, свинец и олово, пергамент и корзины стояли в дальних комнатах до самого потолка.
Как раз в тот момент, когда Мельцер принялся выкладывать набор из отлитых букв, к нему неожиданно пришел посетитель.
Леонардо Пацци, который по-прежнему находился в Венеции, чтобы следить за приготовлениями к приезду Евгения Четвертого, должно быть, узнал от Бенедетто, что Мельцер снова приступил к работе. Однажды вечером, когда с Сан-Лоренцо еще доносились пронзительные крики птиц, в лаборатории Мельцера появился Пацци, чтобы, как он сказал, посмотреть, что да как. В отличие от их первой встречи в палаццо
Дукале, одет легат был неброско и походил на бродячего школяра. Зато его сопровождали двое охранников, которые стали у двери.
Пацци поинтересовался, выполняет ли дож свои обязательства и сможет ли Мельцер успеть к оговоренному сроку. Вдруг перед домом раздались громкие крики, словно там была драка. Легат, сдержанными манерами напоминавший Мельцеру ди Кремону, побледнел.
– Заприте дверь, жизнью заклинаю вас, мастер Мельцер, меня не должны здесь видеть!
Мельцер не знал, что происходит перед домом, и хотел внять просьбе легата, но прежде чем он успел дойти до двери, она распахнулась и в сумерках перед зеркальщиком появился человек, приземистую фигуру которого он тут же узнал: это был Чезаре да Мосто.
Да Мосто не сказал ни слова, повернулся, сделал знак своим сопровождающим, и те набросились на охранников Пацци, требуя впустить их. Затем племянник Папы прошел мимо Мельцера в лабораторию, где за одной из арок прятался легат.
Мельцер, последовавший за да Мосто, увидел, что у Пацци задрожали губы. Высокомерный папский легат внезапно оказался малодушным и пугливым. Тишина, повисшая в комнате, и молчание да Мосто пугали. В мозгу Мельцера проносились самые невероятные предположения о том, что случится в следующую минуту. Он видел кинжал в ножнах да Мосто, знал, что этот человек непредсказуем, жесток и сварлив. Мельцер ни секунды не сомневался в том, что Леонардо Пацци в любую минуту может осесть мертвым на пол. Зеркальщик хотел закричать, но что-то удержало его от этого.
В зловещей тишине внезапно раздался голос да Мосто:
– Давненько мы с вами не виделись, Пацци. Кажется, в последний раз это было на десятом юбилее Его Святейшества, моего дяди.
Леонардо Пацци был не менее удивлен приветливыми словами да Мосто, чем Мельцер, но тот, кто знал племянника Папы, должен был понимать, что эта приветливость уже в следующее мгновение может обернуться ненавистью. Пацци, поколебавшись, ответил не менее приветливо:
– Да, мессир да Мосто, я тоже помню ту нашу встречу.
Пацци по-прежнему держался за арку, в то время как да Мосто стоял перед ним, широко расставив ноги, полностью уверенный в себе, и ухмылялся.
– Да, я хорошо ее помню, – сказал бывший легат, скрестив руки на груди. – Тогда вы надеялись, что Его Святейшество повысит вас до звания кардинала. И как? Его Святейшество сдержал слово?
Легат, казалось, был удивлен памятью да Мосто. Еще много лет назад Папа Евгений обещал Пацци кардинальский сан, но в первый раз причиной для отказа стало незнание Пацци латыни, во второй – брак с уже умершей от чахотки кузиной, а в третий – количество церковных сановников, претенден-дующих на это место. При этом Папа Евгений Четвертый уже назначил целый ряд кардиналов, у которых было только одно из необходимых для кардинальского сана достоинств: деньги, много денег.
– Нет, мессир да Мосто, – ответил Пацци, и в его словах прозвучала горечь. – Но у Его Святейшества до сих пор было достаточно причин для того, чтобы отказать мне в пурпурной мантии.
– Ну конечно же, – иронично заметил да Мосто и хлопнул в ладоши. – У Его Святейшества всегда есть причины для отказа; на крайний случай подойдет и Божья воля. Что вы предлагали моему дяде?
– Предлагал?
– Да, предлагали! Вы же не станете утверждать, что стремились к кардинальскому сану, не имея достаточного количества звонких монет! С пустым кошельком кардиналом не стать.
Пацци перекрестился, а да Мосто добавил:
– А с набожностью и подавно!
Мельцер невольно наблюдал за этой сценой. Слова да Мосто, обращенные к папскому легату, были более чем ясны, но зеркальщик не понимал, к чему клонит племянник Папы. Насколько зеркальщик знал да Мосто, тот все делал с точным расчетом, и даже если казалось, что он забыл о присутствии молчавшего до сих пор свидетеля, то при этом наверняка преследовал какую-то цель.
– Вы ненавидите своего дядю? – поинтересовался Леонардо Пацци. – Поэтому и затеяли все это дело с индульгенциями?
– О нет, – воскликнул Чезаре да Мосто, – я не испытываю ненависти к своему дяде! Я лишь презираю его, потому что он – плохой Папа, безвольный слабак, как и его предшественники Мартин, Григорий, Бонифаций и Урбан, при которых поднялись Авиньон и Пиза, приносившие им большую часть дохода. А сегодня этот Амадеус Савойский велит называть себя папой Феликсом, и единственное, что приходит в голову дяде Евгению, – это отлучить его от Церкви и предать анафеме. Я сомневаюсь, действительно ли дядя преисполнен Святого Духа, мне кажется, что, когда его выбирали, к этому приложил свою руку дьявол. Но поверьте мне, Пацци, дни Евгения Четвертого сочтены, и вы не на той стороне.
– Я – папский легат, мессир да Мосто, и выполняю возложенную на меня задачу. Это не значит, что я согласен со всем, что мне поручено сделать.
– Наконец-то смелые слова из ваших уст!
– Я отваживаюсь говорить так только потому, что вы тоже откровенны, мессир да Мосто. Что вы имели в виду, когда говорили, что я не на той стороне? Какая сторона была бы в таком случае правильной?
Чезаре да Мосто огляделся в поисках Мельцера и, увидев его за столом, который был заставлен ящичками, полными букв, крикнул:
– У вас нет вина, мастер Мельцер? Трудные слова легче срываются с губ, когда пьешь вино.
Зеркальщик с удовольствием воспользовался возможностью удалиться.
Когда он вернулся, в лаборатории шел оживленный разговор. Чезаре да Мосто пытался убедить папского легата в том,
что большинство церковников, да даже большинство кардиналов были настроены против Папы Евгения Четвертого.
Леонардо Пацци с таким удивлением внимал словам да Мосто, словно в них было что-то новое для него.
– Я действительно не знал этого, – пробормотал легат, одергивая подол своей одежды, хотя та находилась в полном порядке. Наконец он спросил:
– А вы по-прежнему хотите стать Папой, мессир да Мосто? Это будет нелегко, учитывая тот факт, что вас отлучили от Церкви.
Тут да Мосто презрительно и громко засмеялся, и смеялся так долго, что его нос картошкой покраснел.
– Ну что за вопрос, Пацци, ведь вы же не всерьез об этом спрашивали! Разве мало было Пап, объявлявших друг друга vitandus – людьми, которых должен избегать любой христианин, и тем не менее один из них становился наследником другого? Папы боятся своих соперников на земле больше, чем адского огня, и их единственным оружием зачастую является тупой меч анафемы. Как будто он способен решить все их проблемы! Нет, есть намерения передать папство другому человеку.
Мельцер, затаив дыхание, следил за их беседой, но после этих слов вышел из-за своих ящиков и спросил у да Мосто:
– С вашего позволения… Вы отказались от своих планов стать Папой?
– Честно говоря – да.
– В таком случае, я напрасно напечатал десять тысяч индульгенций?
– Напрасно, мастер Мельцер, но только в том, что касалось должности. В остальном же это дело было прибыльным. К вящему неудовольствию моего дяди, который теперь изо всех сил старается пополнить свою казну.
Пацци испугался.
– Вам известно, зачем я здесь?
Да Мосто снова скорчил презрительную мину и ответил:
– Я же говорил, что число противников Папы во много раз превышает число его сторонников. Все знают об этом, кроме него самого. Поверьте мне, Пацци, вы поставили не на ту лошадь! Кто еще верен дряхлому понтифику – слабоумный дож и парочка старых кардиналов, которые, должно быть, не переживут следующей зимы. Может быть, еще Иоанн Палеолог, император Константинополя, но его мнение изменчиво, как направление ветра.
– Боже мой! – воскликнул Леонардо Пацци, который был, очевидно, потрясен словами да Мосто. – И что же мне теперь делать?
– Делайте то, что считаете нужным.
– И это говорите мне именно вы?
– Я тоже поступаю так, как подсказывает мне рассудок. Если бы я считал своего дядю достойным Папой, я был бы его сторонником. А поскольку я рассматриваю его как несчастье для всех христиан, я прикладываю все усилия для того, чтобы окончить его понтификат, и за мной стоит много людей.
В дверях показалась голова одного из сопровождавших да Мосто.
– Мессир да Мосто, что делать с этими двумя?
Пацци вопросительно поглядел на да Мосто, и тот ответил:
– Развяжите их и заприте в комнате, которую вам укажет мессир Мельцер.
Зеркальщик послушно выполнил требование – провел охранников в предназначенную для хранения припасов небольшую комнату в дальней части дома, пока что пустовавшую.
Тем временем папский легат признался, что тоже не совсем доволен тем, как Евгений Четвертый выполняет свои обязанности. Задача напечатать сто тысяч индульгенций, чтобы чудесным образом пополнить казну, тоже внезапно показалась ему ненужной.
У Мельцера сложилось впечатление, что страх Пацци перед противниками Папы был сильнее, чем страх перед Папой Евгением Четвертым, у которого с каждым днем (Михель знал об этом по собственному опыту) становилось все меньше сторонников. С удивлением, граничащим с недоверием, зеркальщик слушал папского легата.
Леонардо Пацци извернулся, как змея, и обстоятельно заявил:
– Я не знаю, мессир да Мосто, что вы обо мне подумаете, но признаюсь вам: в душе я скорее принадлежу к противникам Его Святейшества, чем к жалкой кучке его сторонников. Поверьте мне, это правда.
Мельцер нахмурился, поглядел на да Мосто, пытаясь прочесть ответ у него на лице. Но да Мосто был чересчур хитер, чтобы выдать свои мысли. Признание Пацци, казалось, не слишком удивило сто, однако долгая тревожная пауза свидетельствовала о том, какое большое значение Чезаре да Мосто придает словам легата.
Молчание да Мосто, который обычно не медлил с ответом, заставило Пацци забеспокоиться. Он поглядел в потолок, словно ожидая ответа с небес, и так и замер в этой позе, пока Чезаре да Мосто наконец не ответил, причем ответ дался ему с трудом:
– Это еще придется доказать, Пацци. Вы должны понять, что я не могу так просто принять ваше отречение. Заяц остается зайцем, даже если он изменяет направление своего бега.
Леонардо Пацци понимающе кивнул:
– И как же мне это доказать? Назовите ваши условия, мессир да Мосто! Думаю, я мог бы вам пригодиться.
– Ну конечно же, вы можете нам пригодиться! – ответил да Мосто. – Даже больше, чем вы думаете. И все же в этом деле не стоит действовать опрометчиво.
– Нет-нет, – продолжал настаивать Пацци. – Вы должны знать, что я всегда только наполовину был на стороне Папы. Не думайте, что я настолько глуп, чтобы не разглядеть интриги с раздачей санов. Может быть, я не примкнул к вашей партии лишь потому, что не имел такой возможности.
Да Мосто долго и пристально глядел на легата. Затем подошел к Пацци вплотную и сдавленным голосом прошептал:
– Мессир Пацци, насколько мне известно, вашей задачей является организация прибытия Его Святейшества, моего дяди, в Венецию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65