Как всё гадко, мерзко,
некрасиво! Как, оказывается, хрупко человеческое счастье и как легко можно
разбить его одним лишь мановением руки, необдуманным поступком, дурным
словом, жестом, взглядом, мыслью. И весь ужас в том, что процесс-то этот
необратим: разбитое не склеишь...
- Коля! Коля, скорее! - вдруг донёсся до меня испуганный,
взволнованный и в то же время радостный голос Маши с кухни. - Скорее сюда!
Опять что-то стряслось! Я бросился на выручку. Влетев на кухню, я
остановился как вкопанный. Моему взору представилась следующая картина.
На табуретке у стола сидела Маша с заплаканными щеками и завороженным
взглядом смотрела на бывший некогда прекрасный, а теперь превращённый в
облезлый веник, букет, который лежал у неё на коленях. Но что это? Нет, это
уже не веник, это уже далеко не веник... На моих глазах происходило чудо:
засохшие, сморщенные лепестки роз распрямлялись, разглаживались, голубели,
оживали и - или мне это только показалось? - улыбались. Сухие листочки
становились зелёными, колючие стебли наливались соком, весь букет оживал,
дышал, благоухал, самопроизвольно шелестел лепестками и - всё-таки кажется
мне это или нет? - весело звенел, словно бубенчики. Или это звенит
радостный, по-детски чистый и счастливый смех Маши? Она действительно
смеялась, лучась веером морщинок вокруг глаз, и слёзы облегчения падали на
букет - не веник, заметьте, а самый настоящий, самый прекрасный в мире
букет голубых роз!
- Как в сказке! - шептала она. - Помнишь - про Аленький цветочек? Я
заплакала - и он ожил. Слеза что ль капнула...
Я был уверен, что это не мистификация, а самое настоящее чудо. По
крайней мере, я очень, очень хотел на это надеяться.
На этом бы и закончился этот удивительный, насыщенный событиями и
треволнениями и всё-таки чудесный день, если бы под занавес его не омрачил
этот стервец Васька. Он внезапно появился за моей спиной и басом прогудел:
- Может, вернуть американца? Ведь букет-то целёхонек. Только теперь
не за миллион, а за десять - ведь за чудеса платить надо...
- Пошёл вон! - рявкнул я, зверея.







Глава восьмая


На следующий день я наметил встречу с Козлятиным-Боцманом. Была
пятница, накрапывал мелкий колючий дождь, и ехать после работы в другой
конец Москвы очень не хотелось - но дело требовало моей жертвы. И я поехал.
Винный магазин на улице Конёнкова я нашёл быстро. Несмотря на дождь,
вход в него атаковала голодная разношерстная толпа, преимущественно
мужского пола, а вдоль очереди, которая то и дело теряла свои контуры и
сбивалась в кучу, патрулировали два милиционера. Ещё два стояли у входа в
магазин в полной боевой готовности. Невдалеке дежурила милицейская машина,
в которой сидел милиционер с рацией, готовый в любой момент вызвать
усиленное техникой подкрепление.
Я не долго думал, прежде чем отдал предпочтение винному магазину,
нежели законному обиталищу Козлятина, обозначенному в его паспорте в графе
"прописка". Зная повадки своих, кузьминских, алкашей, я мог почти
безошибочно указать, в каких точках микрорайона обитает их основная масса в
то или иное время суток. Этими точками могли быть либо винные магазины,
либо пивнушки. В этой же местности концентратором мужского населения служил
вышеозначенный винный магазин, который мне посоветовал посетить сержант
Стоеросов. Затаившись несколько поодаль, я стал скрупулёзно и с
пристрастием просеивать сквозь зрительное сито страждущую толпу, выискивая
в ней нужного мне человека. Как и следовало ожидать, в хвосте очереди его
не оказалось. Не оказалось его и в первых рядах, где было заметно
наибольшее оживление и где страсти накалились до предела. Ага, значит он
внутри! - догадался я и стал ждать, когда находящиеся в недрах магазина
счастливчики прорвутся сквозь кордон таких же, как они, но ещё не
отоваренных спиртным, и вырвутся на оперативный простор предмагазинного
пространства.
Бежали минуты. Я уже порядком продрог и в душе клял всю эту затею,
когда внезапно встретился взглядом с патрульным милиционером, сидевшим в
машине у рации. Ба, да это же мой старый знакомый, сержант Стоеросов! Он
улыбнулся одними углами рта, чуть заметно подмигнул и кивнул в сторону
магазина, давая понять, что клиент на месте. Ответным кивком я поблагодарил
его, собрал всю свою волю в кулак и приготовился ждать дальше. Наконец
ожидания мои увенчались успехом: на пороге магазина, расталкивая страждущих
и жаждущих, вырос человек в тельняшке и джинсах с четырьмя или пятью
бутылками водки в обеих руках. Да, это был Козлятин, именно его образ
остался в памяти тех нескольких бабулек, которых я "просветил" вчера.
Случайный взгляд, брошенный много на Стоеросова, подтвердил мои догадки: он
снова кивнул в сторону магазина.
А Козлятин тем временем, злой, довольный и красный, спускался со
ступенек и, высоко подняв руки с огненной жидкостью над головой, победно
взирал на толпу. Толпа шумно глотала слюну и урчала пустыми желудками. К
счастливчику тут же ринулись его дружки и знакомые - те, с кем ему
надлежало раздавить эти несколько поллитровок. (Надо заметить, что в такую
погоду я и сам бы не прочь... впрочем, это к делу не относится.)
- Ну ты, Боцман, молоток! - гоготнул один из дружков. - Ведь больше
двух на рыло не дают.
- Это тебе, Француз, не дают, а мне меньше пяти не положено. Как
бывшему моряку. Усёк?
Кто-то визгливо заржал.
- Слышь, Боцман, вскрой одну здесь, пустим её по кругу, а остальное -
где всегда, а? - заканючил какой-то щуплый потёртый мужичок, вертясь у ног
Козлятина. - А то не дойти мне...
- Вот-вот, на глазах у ментов, чтоб всех повязали, - зло отозвался
Козлятин. - Потерпишь, не сдохнешь.
Оставив этих молодцов самим решать их собственные проблемы, я
принялся за решение своих. Предполагаемый убийца стоял в десяти метрах от
меня, и ничто не мешало мне прозондировать его мозг и докопаться до истины.
Что я и не замедлил сделать.
Чего там только не было наворочено! Я чувствовал себя так, словно
меня окунули в бочку с помоями, и на дне этой бочки я должен был найти
маленькую невидимую иголку. Я ныряю в помои с головой, шарю вслепую рукой
по дну, меня тошнит от этой мерзости, но я всё ищу, ищу, ищу чего-то, потом
выныриваю, хватаю ртом воздух - и снова на дно. Можете мне поверить -
сравнение наиточнейшее, по крайней мере, вряд ли я испытал ощущения более
острые и гадкие, если бы меня действительно окатили помоями - причём,
несколько раз. Но игра стоила свеч, и я добился своего. Я откопал в памяти
Козлятина-Боцмана, которая то тут, то там зияла глубокими и обширными
провалами, нужную мне информацию - ту самую, которая пролила свет на
участие этого типа в убийстве Паукова. И хотя мне пришлось порядком
попотеть, собирая воедино разрозненные куски памяти Боцмана, я в конце
концов получил довольно-таки цельную картину происшедших две недели назад
событий. Моя версия подтвердилась: именно Козлятин стал причиной смерти
Паукова. События в тот роковой день развивались следующим образом.
Около двух часов дня Боцман, слегка опохмелившийся после вчерашнего,
стукнул пару раз в дверь квартиры Паукова. Тот долго не открывал, а когда
всё же открыл, то Боцман увидел, что Пауков находится под приличной мухой.
- Наклюкался уже, Паук? - со злостью произнёс Боцман, входя в
квартиру. - Налей полстакашка.
- Н-нету, - заикаясь, ответил Пауков и смачно рыгнул.
- Врёшь, гад! - не поверил Боцман и прошёл прямо в комнату. В комнате
воняло так, что даже видавший виды Боцман поморщился. На столе стояли две
пустые бутылки из-под водки и два грязных стакана.
- С кем жрал-то?
- С Носом, - ответил Пауков, еле ворочая языком.
- А, с этим шизанутым. На какие шиши-то?
- Да наскребли малость... Посуду пустую снесли.
- Посуду, говоришь? - сощурился Боцман, меряя Паукова взглядом. -
Ну-ну...
- А ты чего заявился?
- Должок гони. Помнишь, как проспорил мне?
- Че-во-о? Какой ещё должок?
Боцман нахмурился.
- Ты, Паук, шлангом не прикидывайся, а то я ведь не посмотрю, что ты
инвалид, - враз напомню. - Боцман поднял свой увесистый кулак и сунул его
под нос Паукову. - Ну, вспомнил?
Пауков тупо кивнул, и от этого кивка его шатнуло так, что он не
удержался и упал на стол. Со стола свалилась пустая бутылка и разбилась.
- Болван, - сплюнул прямо на пол Боцман.
Пауков поднялся и исподлобья уставился на гостя. Мотало его всё
сильнее и сильнее.
- Чего надо-то? - проговорил он сквозь внезапно одолевшую его икоту.
- Бабки гони. Имеешь возможность отделаться трояком. Ну!
- Гол как сокол, - выдавил из себя Пауков между двумя приступами
икоты. - На, обыщи. - Он вывернул карманы.
- Ладно, - тихо, но с нескрываемой угрозой произнёс Боцман. -
Поговорим иначе. - Он вынул из сумки некую металлоконструкцию и бросил её
на стол. - Пятёрка. Почти даром отдаю. Покупай, Паук, не пожалеешь!
На столе лежал теплообменник. Это был металлический цилиндр
сантиметров пятнадцати в диаметре, пронзённый сквозь оба торца обычной
водопроводной трубой; сбоку цилиндр щетинился ещё какими-то отростками.
- Ну что, берёшь, Паук?
- На кой чёрт мне эта бандура?
- Сливе толкнёшь. Я у него был только что, но дома не застал. Бери,
Паук, не прогадаешь! Тебе за пятёрку отдам, а ты Сливе за чирик толкнёшь.
Ну!
- А Сливе-то оно на кой ляд, чтобы он чирик просто так отстёгивал?
- Дурак ты, Паук, и не лечишься. Это ж первейшая вещь в аппарате! Ты
ж знаешь Сливу: сам не пьёт, зато первач гонит - что твой спирт.
- Во-первых, бабок у меня и вправду нет, а во-вторых, сам толкай эту
бандуру своему Сливе. Он, того и гляди, засыпется со своим аппаратом, а я
вместе с ним садиться не желаю. Не желаю - и всё тут! Слышь, Боцман, шёл бы
ты, а? Надоел - хуже некуда.
Боцман в бешенстве сжал трубу теплообменника - так, что его пальцы аж
побелели.
- Значит, нету бабок, Паук? - прошипел он, сузив глаза до чуть
заметных щёлочек. - Или поищешь?
- Утомил, Боцман. - Паукова совсем развезло, он засыпал буквально на
ходу. - Покемарить охота. К Носу сходи, может, у него что обломится.
- К Носу я обязательно схожу - потом. А пока что потрясу тебя. Давай,
выкладывай всё что есть.
- Иди-ка ты... - не выдержал Пауков.
- Что-о? - Физиономия Боцмана покрылась багровыми пятнами, а рука,
сжимающая теплообменник, угрожающе поднялась. - Что ты, сволочь, сказал?
- Это кто сволочь? - вскинулся Пауков и навалился на Боцмана. - Это я
сволочь? Да сам ты...
- Кто же? - в бешенстве прохрипел Боцман, хватая свободной рукой
дружка за грудки.
- Гнида ты - вот кто!
- М-М-м:
Рука с теплообменником молниеносно взвилась вверх, и в ту же секунду
на голову Паукова обрушился сильнейший удар. Раздался хруст ломаемых
костей, и Пауков, теряя сознание и хрипя, рухнул на пол. Рядом валялись
осколки разбитой бутылки из-под водки...
...Кто-то тряс меня за плечо. Я вздрогнул и очнулся. Передо мной
стоял сержант Стоеросов.
- Я наблюдал за вами и решил, что пора вмешаться. Нашли что-нибудь?
Я кивнул.
- Это дело рук Боцмана. Только ударил он Паукова не бутылкой, на
которой отпечатались пальчики Мокроносова, а стальным теплообменником. Я
думаю, повторная экспертиза сможет это доказать.
- Вот оно что, - протянул Стоеросов, с интересом разглядывая меня.
- Теплообменник следует искать у некоего Сливы, специалиста по
самогоноварению и поставщика этого зелья местной клиентуре. Вот только
адреса его...
- Адрес Сливы мне известен, - перебил меня Стоеросов, - как, впрочем,
и сам Слива... Спасибо вам, товарищ Нерусский, вы нам очень помогли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25