- Прощайте, друзья! - прошептал я, и слёзы навернулись на моих
глазах. Долго ещё в небе видна была голубая звёздочка.
Предмет, брошенный с корабля, привлёк наконец моё внимание. С опаской
приблизившись к нему, я к величайшему своему удивлению обнаружил, что на
асфальте, слабо шевеля хвостом, лежит огромный тупорылый осётр и жадно
хватает воздух открытой пастью.
"Вот это улов! - подумал я, в растерянности почёсывая затылок. - Ну и
удружил мне Арнольд Иванович! Ведь не поверит же никто..."
Но делать нечего, по крайней мере, оставлять его здесь я не
собирался. Взвалив на спину всю свою поклажу, пристроив там же букет
космических роз, я обхватил слабо трепыхавшуюся тушу двумя руками и,
пошатываясь, зашагал к подъезду.





Глава пятая


В подъезде кто-то вывернул все лампочки, и я долго проканителился,
прежде чем попал ключом в замочную скважину. Войдя в тёмный коридор, я
нащупал выключатель и включил свет.
- Маша! - шёпотом позвал я на всякий случай, но никто не отозвался на
мой призыв. Спит, решил я и прошёл на кухню. Осётр, которого я всё ещё
прижимал к груди, широко зевал и жалобно смотрел в мои глаза. "Сейчас
заговорит", - почему-то решил я, но рыбина промолчала. Сняв, наконец,
рюкзак и сунув осетра на балкон, я занялся цветами. Аккуратно подрезав их
колючие стебельки, я поставил розы в хрустальную вазу и невольно
залюбовался ими. "Красотища-то какая!" - думал я. В темноте голубые розы
чуть заметно фосфоресцировали, излучая эфемерный неземной свет. Тихо, чтобы
не разбудить жену, я отнёс вазу с цветами в гостиную и пристроил её на
серванте. Но жену я всё-таки разбудил.
- Это ты, Николай? - послышался её сонный голос из спальни.
- Я, я, спи.
- Который час?
- Поздно уже. Спи.
- Заснёшь тут, - недовольно проворчала она. - Что, раньше никак
нельзя было оставить эту дурацкую рыбалку?
Я бесшумно появился в дверях спальной комнаты и хотел было дать
надлежащее объяснение своей дражайшей половине, но вовремя услышал её
ровное, глубокое дыхание. "Слава Богу, заснула", - с облегчением подумал я,
не в силах сейчас, посреди ночи, выяснять отношения с супругой. А утром,
дай Бог, всё уладится само собой.
Мария Константиновна, супруга вашего покорного слуги, была женщиной
доброй и покладистой. Она всегда и во всём соглашалась с мужем, то есть со
мной, никогда и ни в чём мне не перечила, но в результате выходило, что
решала она всегда всё сама. Я же, как человек слабохарактерный, тихий,
смотрел на это сквозь пальцы и позволял ей вершить судьбы нашей семьи так,
как ей заблагорассудится. Чем она и пользовалась...
Пробило два часа ночи. Я вдруг почувствовал, что ужасно хочу спать.
Сон давил на меня со страшной силой, смеживая мои веки и затуманивая разум.
Я уже не помню, как разделся, как лёг в постель, как заснул. Волнения
прошедших дней дали о себе знать.
Утром я проснулся от громыхания кастрюль на кухне. Я с хрустом
потянулся и вскочил с постели. Было половина седьмого. "Не опоздать бы на
работу", - с тревогой подумал я, и в этот момент в комнату вошла Маша.
- Встал? - проворчала она.
- Доброе утро, Маша! - улыбнулся я.
Но жена не разделяла моего хорошего настроения. Она была мрачна и
сурова.
- Ты почему вчера так поздно заявился? - спросила она с агрессивными
нотками в голосе, уперев руки в бёдра.
- Вчера? - переспросил я, пытаясь вспомнить, почему же, в самом деле,
я вчера так поздно приехал домой. Тут сквозь открытую дверь в гостиную я
увидел вазу с голубыми розами и вмиг всё вспомнил. Пришельцы, звездолёт,
Арнольд Иванович, Большое Колесо, Совет, эксперимент... И эти чудесные
розы.
Я снова улыбнулся и ласково потрепал жену по плечу.
- Ты же знаешь, дорогая, я на рыбалке был. Пока то да сё, замотался,
устал, вот и застрял на станции допоздна. Ты лучше посмотри, какую прелесть
я тебе принёс!
По странному стечению обстоятельств Маша с утра ещё в гостиную не
входила и цветов, соответственно, не видела. Теперь же, бросив взгляд на
сервант, куда указывал перст мужа, она остолбенела.
- Ой! - взвизгнула она и прижала руки к груди. - Где ты достал такое
чудо?
- Да на станции, когда электричку ждал, - импровизировал я, краснея.
- У старушки какой-то купил, последние, говорит. Хотел тебе сюрприз
сделать. Нравятся?
Маша преображалась буквально на глазах. И куда только девалось её
дурное настроение! Глаза восхищённо сияли, счастливая улыбка не сходила с
её лица, и сама она словно помолодела лет на десять.
- Спасибо, Коля! - прошептала она, устремив на меня благодарный
взгляд. - Я никогда не видела таких прекрасных цветов. Никогда! Они,
наверное, стоят больших денег?
- Миллионы долларов, - раздался позади нас приглушённый голос. Я
обернулся. Это был Василий, студентпервокурсник, восемнадцати лет от роду.
И в придачу наш сын.
- Ты чего встал? - спросил я. - Рано ещё.
Но Василий не слушал меня: завороженным взглядом он пожирал небесные
цветы.
- Пап, где ты их взял? - спросил он шёпотом.
- Я же говорил...
- Дело в том, что в природе не существует голубых роз, - продолжал
Василий, боясь оторвать от цветов пристальный взгляд.
Я смутился. Мне и в голову не приходило, что такая мелочь, как цвет
роз, может поставить под угрозу тайну моего полёта на чужую планету.
- Да старуха какая-то всучила, а я в темноте и не разглядел. А что,
таких действительно не бывает?
Василий отрицательно покачал головой.
- На Западе за них бы целое состояние отвалили, - сказал он. - Есть
там любители экзотики, которым деньги складывать уже некуда. Миллион, а то
и два, наверное, дали бы.
- Миллион! - прошептал я, поражённый.
- Никак не меньше, - с видом знатока сказал Василий, обнюхивая букет
со всех сторон. - А запах классный.
За завтраком Василий поинтересовался:
- А что, отец, удачной была твоя рыбалка? Много рыбы приволок? Или
как в прошлый раз?
Я поперхнулся. Лишь сейчас я вспомнил про вчерашнего осетра, который
остался лежать на балконе.
- Братцы! - воскликнул я, вскакивая с места и запихивая в рот остаток
бутерброда с сыром. - Я же вчера такое поймал!.. Сейчас!
Я бросился вон из кухни, а через минуту появился вновь, пыхтя и
отдуваясь, с огромным осетром в руках.
- Вот! - торжественно провозгласил я и обвёл победоносным взглядом
жену и сына.
- Вот это подфартило, - удивился сын. - Неужели на удочку?
- А то как же! Не бреднем же я его взял, голубчика...
Василий с сомнением покачал головой.
- Странно всё это как-то. Во-первых, удочкой такой экземпляр не
взять. Это совершенно точно. А вовторых, в Истринском водохранилище, как и
в самой Истре, осетровых рыб нет и никогда не было. Это установленный факт.
- Зелен ты ещё, Васька, меня учить, - сказал я сурово. - То голубых
роз не бывает, то такая рыба не водится. Однако же вот они!
- Это-то и странно...
- Разве это не факт? - продолжал я. - И чего я перед ним
оправдываюсь!
- Рыбу, положим, ты мог купить в магазине, - бесстрастно произнёс
Василий, - а розы...
Тут вмешалась Маша.
- В магазине? - с сомнением покачала головой она. - Скорее поверю,
что в нашем пруду завелись крокодилы. Нет, Василёк, чудес не бывает.
- Ну, как знаете, - недовольно буркнул Василий, допивая кофе и
вставая. - Но твоя легенда, отец, не имеет под собой реальной основы. Лучше
не распространяйся об этом - всё равно не поверят... Пока! Буду поздно.
- Стой, Васька! - гаркнул я, но того уже и след простыл. - Вот
стервец...
- Знаешь, Коль, а он прав, - сказала Маша, убирая посуду со стола, -
всё это действительно смахивает на чудо. Может быть, ты что-то скрываешь? -
И она пристально посмотрела мне в глаза.
Я похолодел.
- Нечего мне скрывать, - проворчал я и отвернулся.
- Ну и ладно, - сказала она со вздохом и улыбнулась. - А розы,
действительно, прелесть. Ах, как пахнут!..
"Интересно, - подумал я, заканчивая завтрак, - о чём она сейчас
думает?" По прибытии на Землю я ещё ни разу не воспользовался возможностью
прочесть чьи-нибудь мысли. Сейчас как раз представился случай.
Мысли жены читать было интересно. Не все, конечно, а лишь те, что
касались лично меня. После двадцати лет супружеской жизни, к великой своей
радости, я узнал, что моя дорогая супруга всегда была верна мне и ни разу
не изменила. Ко мне она относится весьма критически, многое прощает,
предпочитая затушить искру назревающего раздора, нежели раздуть её и
превратить в пожар, считает меня главой семьи и в то же время гдето в
глубине души относится ко мне как к ребёнку. По поводу последней рыбалки
никаких особенных мыслей у неё не было. Как всегда во время моих
субботне-воскресных отлучек, она волновалась, но, привыкшая к тому, что у
нас в семье никогда ничего не случается, волновалась скорее по традиции,
машинально, нежели под воздействием каких-то конкретных причин. Правда,
когда к десяти часам вечера я не вернулся, подсознательное волнение
переросло во вполне осознанную тревогу. Но в десять часов она, как обычно,
легла спать, хотя тревога в её душе осталась. Даже в снах её сквозило
беспокойство. (Я с удивлением обнаружил, что могу "просматривать" чужие
сны.) Недоумение вызвал громадный осётр, и уж совершенно небывалый взрыв
эмоций произошёл при виде космических роз. Здесь мыслей не было почти
никаких, зато чувства били фонтаном. Радость и восторг, восхищение и
неподдельное изумление, сомнение в реальности чудесного видения и искренняя
благодарность соперничали в её душе, не оставляя места для дурного
настроения и подготовленных заранее нравоучений по поводу моего позднего
приезда с рыбалки. Женщины вообще любят цветы, а она их любила в
особенности - наверное, потому, что так редко получала их в дар. Где, у
кого и как я достал эти розы, существуют ли такие в природе, водятся ли в
Истринском водохранилище осетры - всё это Машу не интересовало. Вернее,
интересовало, но не настолько, чтобы ставить под сомнения слова мужа. Раз
муж сказал - значит, так оно и есть. И потом, не всё ли равно, где я достал
эти цветы? Главное, что достал - для неё...
Я читал мысли жены и мне становилось гадко. Наверное, я сильно
покраснел. Подглядывание в замочную скважину всегда претило моей в общем-то
благородной натуре.
Маша вертелась у зеркала, собираясь на работу, и что-то тихонько
напевала. Да, знала бы она сейчас, что её мозг коварно прощупывается
телепатическими щупальцами мужа!
Я окончательно смутился. Я чувствовал, что поступил некрасиво, даже
подло, и тут же, сидя на кухне, поклялся никогда больше не копаться в
мыслях и чувствах супруги без её ведома. Принятое решение принесло мне
некоторое облегчение. Я встал, подошёл к жене и нежно обнял её за плечи.
- Прости, - шёпотом сказал я.
- За что? - удивилась она, оборачиваясь.
Я промолчал, слегка пожав плечами. А по комнате носился божественный
аромат неземных цветов. Она шумно потянула носом, и на её губах заиграла
блаженная улыбка. Подбежав к серванту, она, словно пчёлка, заглянула в
каждый цветок, слегка повернула вазу и посмотрела на меня. Глаза её
светились счастьем.
- Спасибо, милый! Я рада, что ты не забыл про наш день...
Часы пробили половину восьмого.
- Ой! - испуганно вскрикнула Маша. - Я же страшно опаздываю! Всё,
бегу! Пока, Коленька...
Она чмокнула меня в щёку и выскочила за дверь.
Я тупо глядел ей вслед. Какой же я болван! Хуже! Бесчувственный,
чёрствый кретин! Осёл! Как я мог забыть! Ведь сегодня четырнадцатое мая -
годовщина нашей свадьбы! Двадцать лет совместной жизни...
Подводя итог прожитым вместе годам, я вдруг понял, что всё это время,
все двадцать лет, был счастлив - счастлив так, как бывает счастлив человек,
проживший тихую, спокойную жизнь, не знавший ни радости побед, ни горести
поражений, ни внезапности потрясений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25