Раздевшись до плавок, я навел порядок в своей каптерке, вымыв пол и разобрав инструмент, после чего, надев солнцезащитные очки и шлепанцы, двинулся принять душ в жилую зону.
— Гражданин начальник! — донесся до меня зов из барака лагерной больнички. — Можно вас на минутку?
В окне барака мелькнул изможденный — вероятно, после отсидки в шизо — лик Отца Святого.
Я двинулся на зов и вскоре оказался в душном, пропитанном запахами корболовки и йода лазарете.
В больничных покоях, судя по татуировкам и вообще чертам физиономий, находился на данный момент исключительно «блатной» контингент, к которому благодаря многочисленным судимостям, по праву принадлежал и Отец Святой.
Естественно, посыпались вопросы, касающиеся розысков Олега, а вернее, их эффективности.
— Ищут, — кратко отвечал я.
— Может, и свалил, — высказал предположение один из зеков. — Мент ведь, знает, какие расклады и примочки там всякие…
— Ты тоже кодекс знаешь, а все равно паришься, — резонно заметили ему.
Прислушиваясь к народным версиям, я взял с одной из кроватей гитару, провел по струнам. Сказал:
— Расстроена.
— А сбацать могешь? — оживились зеки. — А то у нас балалаечник со вчерашнего дня на выписке…
— Ну так… — Я пожал плечами. — Десяток аккордов знаю.
— Подыграй, я спою, — попросил один из блатных.
— Ну, давай… — Я подтянул ослабшую струну.
Зек тут же затянул нечто тюремно-лирическое, что нуждалось в аккомпонементе несколькими незатейливыми созвучиями, к его вою тут же пристроился надтреснутый тенорок Отца Святого и чей-то утробный бас. Увлекшись, трио заголосило, как стая мартовских котов, и мне пришлось увеличить степень сотрясения струн, однако наше культурное мероприятие неожиданно прервалось запоздалым выкриком: «Шухер!», а вслед за ним раскрылась входная дверь, и лазарет начали заполнять представители лагерной администрации, незнакомые мне офицеры в легких рубашках с погонами полковников, а затем различились и известные лица: командира дивизии, полка, начальника штаба…
Процессию замыкал жалкий, скукоженный лейтенант Басеев.
— А это у вас кто? — кивнув в мою сторону, недоуменно вопросил командир дивизии начальника колонии.
Отложив гитару, я приподнялся с койки. Снял свои пижонские очки.
Позу я выбрал расслабленную, ибо вытягиваться перед начальством, будучи в шлепанцах и плавках, посчитал делом глупым.
— Э-э-э… — произнес начальник колонии, бегая глазами по сторонам.
— Что за массовик-затейник? — настаивал командир дивизии. — И почему вы в этаком пляжном виде, осужденный?
— Из воров, видно, — подал реплику неизвестный мне подполковник. — Совершенно распустились!
— У них тут клуб интересных встреч, — заметил начальник штаба.
— Это, товарищ генерал, инструктор роты, — торжественно доложил «кум».
Комдив непонимающе уставился на него.
— Да-да. Тот самый, который… — «Кум» запнулся многозначительно.
Я мельком взглянул на Басеева.
Лейтенант стоял с закрытыми глазами, и в тишине отчетливо слышался скрип его зубов.
— Разрешите идти, товарищ генерал? — осведомился я.
Послышался чей-то нервный смешок.
— Идите… — растерянно на смешок обернувшись, произнес комдив с какой-то механической интонацией.
И я решительно и слепо двинулся сквозь офицерскую массу, услышав за спиной:
— С этой ротой мне все понятно! Мерзавцы! И мы еще удивляемся… Перед ним целый генерал стоит, а он в таком виде!
У «вахты» я столкнулся с командиром батальона, получив выволочку как за собственный внешний вид, так и за внешний вид наружной «запретки», буйно заросшей травой.
— Принять меры немедленно! — бушевал комбат, изрядно, видимо, вздрюченный приехавшей из-за чрезвычайного происшествия комиссией. — Бегом!
— Но тут газонокосилка нужна! — позволил я робкое возражение.
— Молчать! Исполняйте приказ!
Я отправился в каптерку, облачился в свое хэбэ, размышляя о гарантированных мне неприятностях, и вдруг взор мой упал на коробок со спичками, лежавший на столе.
Пришла идея: а может, попытаться как-то выжечь эту пакостную растительность?
Я вышел к караульной тропе и присел на корточки перед желтой травяной полосой.
Неподалеку, у входа в караульное помещение, толпились высокие чины внутренней службы и войск МВД, обсуждая свои впечатления от проведенной ими инспекции.
Думаю, наиболее сильное впечатление на комиссию произвел сержант Подкопаев.
Я чиркнул спичкой и сунул ее в гущу травы. То, что произошло несколькими секундами позже, я не мог даже и вообразить, полагая, что процесс горения будет протекать неспешно и управляемо, тем более после прошедших ливней…
Трава полыхнула ясным, стремительным пламенем, с жутким треском взвившимся в небо, а затем, подхваченное ветерком, пламя широко покатилось по всей полосе «запретки», замыкая вокруг жилой зоны кольцо.
Огонь поднимался ввысь на высоту в несколько метров, облизывая дощатое основное ограждение и опоры постовых вышек, с одной из которых, перепугавшись, сиганул, держа на весу автомат, прямо на территорию жилой зоны часовой.
Толпа облеченных карательной властью лиц нестройно посеменила в мою сторону, и лица толпы были искажены не то яростью, не то испугом.
Мои мозги окаменели от страха.
Однако через считанные секунды огонь, пожрав свою легкую пищу, затих, оставив после себя дымящееся почернелое пространство и, слава Всевышнему, не тронув забора иначе, конечно, мне бы была труба!
Я снова очутился в центре внимания представительной комиссии. Увидев оскаленную пасть комбата, отрапортовал ему:
— Ваше приказание выполнено!
Взоры офицеров уставились на члена своей компании с подозрительным выжиданием его реакции на этакий доклад.
— Я… — прижал комбат руку к груди, — я ничего такого… Что ты городишь, сволочь?! — обратился он ко мне. — Ты чего на меня вешаешь?! Ты чуть зону не спалил, скотина безрогая!
— Все в порядке… — сказал я, приглашая всех желающих обозреть пепелище и обугленные арматурные шесты. — Дым вот только… А травы уже нет, как и приказывали…
— По-моему, он ненормальный, — озабоченно поделился командир полка с потрясенным комдивом.
— Сержант… вернитесь, пожалуйста, в роту, — отозвался тот, глядя на меня с каким-то испытующим сочувствием.
— Кстати, помните, — продолжил полковой начальник, — это ведь он прошлой осенью Басеева… Ну, в спортзале…
— И водочку, по моим сведениям, в жилую зону грузовиками возит, — вставил вездесущий «кум». — Кстати, еще неизвестно, что там с побегом… Он плотно общался с осужденным Меркуловым, причем на иностранном языке, заметьте…
— Какую еще водку?.. — хмуро пробормотал я.
— Я все знаю! — высокомерно заявил «кум».
Я хотел спросить у него, сколько спутников у планеты Юпитер, но передумал, не желая обострять положение.
— В роту, сержант, в роту… — повторил комдив, как заклинание. — И прошу вас, ни шагу оттуда…
И я побрел в роту.
Встретил меня сидевший на ступеньках возле КП дежурный сержант.
— Группы прибыли? — спросил я.
— Никого, — ответил он равнодушно. — Начальства понаехало — жуть! Басееву — копец! Та-аких ему насовали!
— Из-за побега?
— А там все, — ответил дежурный, шмыгнув носом. — Этот побег, прошлый, когда ты с зеками на канал ездил… Еще трипперная история в довесок…
— Как, узнали?!
— «Кум» заложил… Наверняка. Кстати. Тебя сам генерал спрашивал, зря ты ушел, теперь получишь в рог…
— Неминуемо! — подтвердил я, проходя мимо него в направлении кухни.
Надо было использовать момент затишья, чтобы передать на чердак жратву и флягу с водой Олегу.
Я не без оснований раздумывал о том, что как бы в самое ближайшее время нам не пришлось сдергивать отсюда уже в качестве компаньонов…
Спустя неполный час комиссия прибыла в роту, бразды правления над которой взял на себя комбат, поскольку Басеева срочным приказом переводили на хозяйственную должность в заповедную глушь какой-то заболоченной тундры. Лейтенант, по словам командира полка, уподобился американской птице страусу, которая с высоты своего полета не видит генеральной линии в воспитательной и карательной работе.
Горец, как я понимаю, навредил сам себе, заняв неправильную позицию личной обороны. Свою отстраненность от происшествий он обосновывал тем, что, дескать, поставлен смотреть за порядком, а за беспорядок не отвечает.
Я тоже ожидал подобной участи, томясь у двери канцелярии, где заседало начальство, жаждущее испить моей кровушки.
Наконец поступил приказ войти в канцелярию. Я вошел, и тотчас на меня обрушился смерч сиятельного негодования и град негативных определений моей личности. После увертюры эмоций последовали конкретные вопросы. Я отвечал на них спокойно и просто:
«Заблудшая женщина? Не видел никакой женщины. К тому же вензаболеваниями не страдаю».
«Попытка побега? За зеков отвечал не я, а конвойный солдат, успешно побег пресекший».
«Меркулов? Ну, был такой, копал ямы. Сбежал? Его личное горе. Или — счастье. Желаю успехов в розыске».
«Перестрелка на „арматурном“? Ничего не ведаю, совместно с караулом не пил, в азартные игры не играл. Налаживал связь. И — наладил».
— А в зону кто водку поставлял?! — свирипея от моих смиренных ответов, вскричал командир полка. — У нас точные данные! Или вы сознавайтесь, или — одно из двух!
— Все — ложь, — сказал я. — Интрига. «Кум» выгораживает себя, пытаясь переложить вину на нас, военных…
— Что у вас за жаргон! — поморщился начальник штаба. — «Кум»…
Однако последним своим ответом я угодил в десятку. К лагерной администрации офицеры внутренних войск относились с пренебрежением, считая ее неким полугражданским формированием, а к тому же поделиться ответственностью за случившееся хотелось и тем, и другим.
— Так, — резюмировал комдив. — То есть стоит перед нами херувим во плоти. И откуда он сюда такой прилетел-то? Вы чем занимались до армии, сержант, можно полюбопытствовать?
— Спортом, — сказал я.
— Это мы знаем…
— Изувер, — молвил командир полка. — Мне с ним все ясно. В рядовые его! На вышку!
— Выйдите, сержант, — приказал генерал, кашлянув.
Я вышел за дверь, оставшись в коридоре.
Из канцелярии до меня отчетливо доносились дальнейшие дебаты руководства.
— Боюсь, — произнес начальник штаба, — что ему вообще не следовало бы доверять боевое оружие. То, что я сегодня увидел в лазарете… У него определенно есть связь с контингентом…
— Думаю, — задушевно сказал комдив, — с ним надо провести воспитательную работу, серьезно прояснить моральные ценности нашей службы… Кроме того, у нас остро недостает грамотных инструкторов…
— Грамотный! — подал голос комбат. — Один прибор на зоне был, и тот в первый же день сгорел, как только этот черт сюда заявился! Из него такой же инструктор, как из моего члена плотник! Простите, товарищ генерал, за правду… Все заборы посносил, теперь торчат какие-то железки — не пойми чего… Устроил порнографию… Тьфу! Может, его к нам какое-то церэу подослало, а? Недаром же у него место рождения — Вашингтон!
— Ого, — сказал комдив. — Это новость!
— Вот так вот! — продолжил комбат горячо. — Сюда представителя контрразведки надо, вот что скажу! И пока этот вельзевул в роте, жди чего хочешь! Лично я с этой чумой тут не собираюсь… Чаша моего терпения с треском лопнула!
— Спокойно, — произнес командир полка, снимая трубку звонившего телефона. — Слушаю вас… Так точно… Завтра? Я понял.
— Что такое? — спросил генерал. — Кто звонил?
— Комбат как в воду глядел… — прозвучал раздраженный ответ. — Из управления КГБ… Завтра приезжает ответственный товарищ из Москвы. По поводу Меркулова.
— Доигрались, — сказал комдив.
— А насчет сержанта… — подал голос начальник штаба, — думаю так: пусть едет вместе с Басеевым. Лейтенант позаботится о его дальнейшем прохождении службы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60