– заинтересованным голосом спросил Юрий.
– Бабки затянуть можно, – Витяй сделал голос ещё тише и, наклонившись к Юре, стал объяснять ему, что должны сделать на воле его родители или друзья.
Бандера молча наблюдал эту картину, сидя на своей шконке и напряжённо думая о чём-то. Его руки автоматически тасовали колоду зековских плёночных карт, а сам он то пристально смотрел на Юрия, то поднимал глаза и как-то задумчиво смотрел в окно, железные реснички которого позволяли увидеть только кусок неба. И только приблизившись вплотную к двум раздвинутым арестантами ресничкам можно было увидеть ворота тюрьмы и дворик, где при открытых внутренних воротах можно было увидеть разгружающиеся приходящие этапы. На это маленькое, проделанное в свет окошко и смотрел Бандера вспоминая, как несколько дней назад увидел пришедшую этапом такую миленькую девушку и, прыгнув на решётку, шуточно пытался вырвать её и звал эту девушку к себе. Это была та самая, что он увидел на фотографии Юрия. Он сразу же узнал её, как только увидел фото и все мысли его были теперь только о ней, а перед глазами постоянно вставало её лицо.
* * *
Солома, камера которого находилась дальше всех по трассе от женщин, получил ответ на прогон одновременно с мальком от Протаса, где тот говорил о том, что уже узнал о местонахождении Ольги. Это было для смотрящего ударом. Человек, на финансовую помощь которого он рассчитывал, начал из-за его бездействия наводить движение сам и может передумать насчёт денег или уделить очень маленькую сумму и сказать, как обычно говорят в таких случаях: «Чем могу, по возможности». От крепко стоявшего на ногах Протаса Солома ожидал солидную сумму и теперь усердно думал, чем бы угодить ему в зачёт своёго промаха.
Перебирая в голове всевозможные варианты, начиная от поддержки Ольги в греве и до «назначения» её ответственной за хату вместо Косы или даже за весь женский аппендицит, Солома вдруг вспомнил о том, что он единственный со всего централа, кто может зайти в женскую хату. Даже самые обеспеченные в тюрьме люди могут рассчитывать только на встречу с зечкой в стакане или в мусорской раздевалке, ну или в самом лучшем случае, который обойдётся в круглую сумму, в кабинете или холопской свиданочной. А он, смотрящий за тюрьмой, может зайти прямо в женскую хату для решения каких-нибудь важных вопросов. Правда, менты при этом держат дверь открытой, видимо опасаясь, что изголодавшиеся по сексу женщины набросятся на мужика. По крайней мере, в тот единственный раз, в который ему довелось посещать женскую хату, было именно так. Но это неважно. Главное, что можно будет потом отписать Протасу, что сам лично заходил туда и устроил её там по высшему разряду. Ещё и она сама потом напишет ему и подтвердит, что всё это сделал именно он, Солома, и своим положением она обязана ему.
Обрадовавшись неожиданно пришедшему на ум решению проблемы, Солома так решительно настроился на этот ход, что решил сразу же поставить об этом в известность Протаса и написать ему, что всё устроит лучшим образом, пока тот не передумал насчёт денег.
* * *
Ольга была в недоумении, на её имя одна за другой шли малявы, и все не от Юры. Первая пришла от соседа по подъезду, который каким-то образом узнал, что она тоже здесь. «Вот, наверное, опупел мужик, узнав об этом», – думала Ольга, читая послание от соседа. Он интересовался, всё ли у неё в порядке и не нужно ли ей чего. Подписался он просто «Павел», без отчества. Но отвечать ему Ольге не хотелось, потому что тот просил рассказать о своём запутанном деле, вспоминать о котором Ольге было очень больно. Потом пришёл малёк от какого-то Сани, не Александра, а именно Сани, из чего Ольга сделала вывод, что он очень молодой. Но потом, когда Коса поинтересовалась, что пишет этот самый Саня, и Ольга рассказала ей, что тот интересуется, как она устроилась и не нужно ли ей чего, Коса сказала, что это самый авторитетный человек на централе – Солома. Сказала, что он смотрящий за тюрьмой и от него зависит многое, и что ему ответить нужно обязательно. Для Косы было вообще удивительно, что смотрящий интересуется судьбой совершенно незнакомой ему девушки. Но придя к выводу, что всё дело в очаровательной внешности Ольги и тот её просто увидел, Коса решила использовать эту ситуацию с выгодой.
– Вообще отвечай всем и всегда, – сказала она, – здесь мужики все покладистые, истосковавшиеся, не то, что на воле. Тут они сразу вспоминают про любовь и про чувства, на которые способны. А здесь-то кроме нас у них в основном никого нету.
– А зачем мне с ними переписываться? – удивлённо отвечала Ольга. – У меня же Юрка есть.
– Глупая, – погладила её по плечу Коса. – Ну есть Юрка, ну и никуда он не денется, – она решила не давить на Ольгу сразу, а подводить её постепенно, чтобы она поняла со временем выгоду отношений с несколькими арестантами. – Есть один любимый, и хорошо. А с такими людьми здесь дружить надо, – она кивнула на Ольгины малявы, – так что лучше отвечай всем.
Ольга задумалась на время, а потом, взяв листок бумаги и ручку, любезно предложенные Косой, и приготовившись отвечать на малявы, спросила:
– А от Юрки почему нет письма?
– Письма, ха-ха, – весело хохотнула Коса. – Ну там же ещё не со всех пришли малявы, откуда прогоны были. Он у тебя в пятнадцать А, наверное. Это здесь, рядом, но малявы оттуда дольше всех идут, по большому кругу.
Ольга не поняла, что это означает, но спрашивать постеснялась и стала писать ответ смотрящему. Не успела она написать и полстрочки, как на её имя пришёл ещё один малёк. Это опять был не Юрка, а какой-то Олег из восьмёрки. Этот не стал заходить издалека, а сразу предложил познакомиться и переписываться. Она рассказала об этом Косе.
– Из восьмёрки? – удивилась та противоположности людей, писавших Ольге. – Ну ничё, отвечай и ему. Может, в другой раз не будут забывать прогнать нам, что обрыв был по трассе, – сказала она и, увидев недовольное выражение лица Ольги, подошла и положила руку ей на плечо. – Не надо игнорировать людей, Оль. Тебе что, трудно ответить? Здесь у нас времени валом, девать некуда.
Ольга опустила голову и, хоть и нехотя, стала писать всем практически одно и тоже, за исключением соседа, которому вкратце всё-таки рассказала ещё о том, как попала в тюрьму. Ему она отвечала последнему и когда дописывала последние строки, от этих горьких воспоминаний на глаза навернулись слёзы. Но как только она запаяла с помощью Рины и отправила последний малёк, ей пришло долгожданное послание от Юрки и от слёз и переживаний не осталось и следа.
* * *
Утренняя проверка прошла как обычно, за исключением того, что пока один корпусной находясь в камере принимал смену у другого, пересчитывая вместе с ДПНСИ не исчез ли кто-нибудь, возле открытой двери в камеру стоял и улыбался Бандере, размахивая дубинкой, дубак по прозвищу Гера. Будучи ещё на воле Бандера через него загонял общаковый грев с наркотой и деньгами в тюрьму. А теперь вот сам находился здесь и Гера, только один раз успевший отдежурить на этом этаже и увидевший старого знакомого, постоянно подшучивал по этому поводу. Вот и сейчас улыбка не сходила с его лица, пока шёл просчёт, и прямо по губам читался беззвучный текст: «Раньше я жил напротив тюрьмы, а теперь живу напротив дома». Бандера, тоже улыбаясь, сделал ему знак рукой, что есть разговор. Тот легонько кивнул в ответ и дверь за вышедшими проверяющими закрылась.
В ожидании ответа Ольги Юрий всю ночь не спал и сейчас стал в десятый раз перечитывать её малявку, в которой она выплеснула не только все свои эмоции, но и все свои чувства к нему. Юра даже не обратил внимания на то, что Ольга не поблагодарила его и даже ничего не сказала про те конфеты, которые он ей послал. Его мозг был затуманен и он ещё и ещё раз вчитывался и с наслаждением ловил ту нежность, которая исходила из строк любимой. Он даже не обратил внимания как почему-то необычайно тихо открылась кормушка и Бандера, который в это время обычно ложился спать, подошёл к двери и стал потихоньку, почти шёпотом с кем-то разговаривать. Юрий был в сладких грёзах того, что уже скоро сможет увидеться с Ольгой.
– Юрок, – вывел его почти из забытая подошедший Бандера и присел рядом. Тут же к ним присоединились тоже не спавшие Леший с Витяем и разговаривали очень тихо.
– Ну, чё там? – спросил Витяй.
– Да вроде нормально всё, – потихоньку ответил Бандера и посмотрел на Юрия. – Тебе надо написать отписку своим, чё, сколько и всё такое. Скажешь, что это человек надёжный, он передаст всё. Только напиши, чтоб ему тоже пару соток дали. Сверху на отписке телефон напиши родоков, он завтра с ними свяжется днём, встретится, и завтра же в ночь заступает и всё принесёт.
– И завтра же ночью я могу с Ольгой встретиться? – с горящими глазами спросил Юрий, даже повысив голос.
– Тише ты, – поднял руку Витяй и оглянулся на остальных заключённых в камере, занимающихся своими делами или спавших.
– Завтра словиться не получиться, надо, чтоб смена Геры со сменой Василича совпадала. Это может в любой момент случиться, дубачьё тут меняется иногда сменами, отгулы и всё такое. Надо чтоб бабки были в хате постоянно.
Юрий согласно кивнул и стал писать родителям.
– Надо ещё параллельно к ним кого-то послать, – обратился Бандера к Витяю, – чтоб они потом подошли, прогнали просто цифрой, сколько заслали. А то Гера – он такой… его контролировать надо.
– Базара нет, – ответил Витяй и сказал Юрию:
– Напиши ещё одну маляву им, чтоб подошли потом туда, где передачи принимают, и крикнули сначала «сто десять», а потом просто цифрой, сколько передали. Коротко только, а то на этой стороне кричать стрёмно.
– Как это, стрёмно? – не понял Юрий.
– Ну, стрёмно, от слова стрём, – поучительно объяснил Витяй. – На стрёме стоял когда-нибудь?
– Не-ет, – покачал головой Юра. – Но если это опасно, батя кричать не будет.
– Да если коротко, то всё нормально, – улыбнулся Витяй. – Два слова только, две цифры, сто десять и сколько передал, – он увидел, что Юрий согласно продолжил писать и обратился к Лешему: – Не забудь отписать вечером в сто десятую, чтоб в курсе были.
– Отпишу. Акого ещё отправить? – спросил Леший. – Не Гере же такую отписку давать, а то залупится, что его контролируем. По-любому же прохлопает отписку.
– К тебе братуха сегодня не подойдет по вечеру? – спросил Витяй у Бандеры.
– Может и нет, – покачал головой Бандера. – Но это не проблема. В сто третью пошлем, там к Стасу дочка подходит постоянно. Почти вся почта с нового корпуса на неё отстреливается, ей всё равно делать нечего, она и скидывает в ящики почтовые. Думаю, не откажется позвонить, несложно же. Щас я Стасу чиркану, вечером отправим ему вместе с отпиской.
– Базара нет, – опять одобрительно сказал Витяй и обратился к пишущему Юрию: – Вторую отписку не пиши, твоим так позвонят, на словах всё скажут.
* * *
Майор Дунаев нехотя передвигал свои пухлые ноги от машины до ворот тюрьмы. Настроение уже второй день было паршивым. И не потому, что ему выпало дежурство на субботний день. Просто вчера он своими глазами увидел ту девушку, каких воспевают в своих стихах и песнях влюблённые поэты. Один только взгляд на неё заставил его забыть обо всём на свете. И всё бы ничего, здесь в тюрьме он практически хозяин и все заключённые находятся в его власти. Да вот жена, богатые родители которой позволяли ему не брать взяток и быть честным опером, работала здесь же. Да ещё и его подчинённый Шаповалов тоже запал на эту девушку и явно решил прервать свою холостяцкую карьеру. К тому же шансы у свободного, подтянутого и крепко сбитого Шаповалова явно преобладали над возможностями в этой области жирного, постоянно потеющего Дунаева.
Главный кум чувствовал, что в этом вопросе он точно не конкурент своёму подчинённому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Бабки затянуть можно, – Витяй сделал голос ещё тише и, наклонившись к Юре, стал объяснять ему, что должны сделать на воле его родители или друзья.
Бандера молча наблюдал эту картину, сидя на своей шконке и напряжённо думая о чём-то. Его руки автоматически тасовали колоду зековских плёночных карт, а сам он то пристально смотрел на Юрия, то поднимал глаза и как-то задумчиво смотрел в окно, железные реснички которого позволяли увидеть только кусок неба. И только приблизившись вплотную к двум раздвинутым арестантами ресничкам можно было увидеть ворота тюрьмы и дворик, где при открытых внутренних воротах можно было увидеть разгружающиеся приходящие этапы. На это маленькое, проделанное в свет окошко и смотрел Бандера вспоминая, как несколько дней назад увидел пришедшую этапом такую миленькую девушку и, прыгнув на решётку, шуточно пытался вырвать её и звал эту девушку к себе. Это была та самая, что он увидел на фотографии Юрия. Он сразу же узнал её, как только увидел фото и все мысли его были теперь только о ней, а перед глазами постоянно вставало её лицо.
* * *
Солома, камера которого находилась дальше всех по трассе от женщин, получил ответ на прогон одновременно с мальком от Протаса, где тот говорил о том, что уже узнал о местонахождении Ольги. Это было для смотрящего ударом. Человек, на финансовую помощь которого он рассчитывал, начал из-за его бездействия наводить движение сам и может передумать насчёт денег или уделить очень маленькую сумму и сказать, как обычно говорят в таких случаях: «Чем могу, по возможности». От крепко стоявшего на ногах Протаса Солома ожидал солидную сумму и теперь усердно думал, чем бы угодить ему в зачёт своёго промаха.
Перебирая в голове всевозможные варианты, начиная от поддержки Ольги в греве и до «назначения» её ответственной за хату вместо Косы или даже за весь женский аппендицит, Солома вдруг вспомнил о том, что он единственный со всего централа, кто может зайти в женскую хату. Даже самые обеспеченные в тюрьме люди могут рассчитывать только на встречу с зечкой в стакане или в мусорской раздевалке, ну или в самом лучшем случае, который обойдётся в круглую сумму, в кабинете или холопской свиданочной. А он, смотрящий за тюрьмой, может зайти прямо в женскую хату для решения каких-нибудь важных вопросов. Правда, менты при этом держат дверь открытой, видимо опасаясь, что изголодавшиеся по сексу женщины набросятся на мужика. По крайней мере, в тот единственный раз, в который ему довелось посещать женскую хату, было именно так. Но это неважно. Главное, что можно будет потом отписать Протасу, что сам лично заходил туда и устроил её там по высшему разряду. Ещё и она сама потом напишет ему и подтвердит, что всё это сделал именно он, Солома, и своим положением она обязана ему.
Обрадовавшись неожиданно пришедшему на ум решению проблемы, Солома так решительно настроился на этот ход, что решил сразу же поставить об этом в известность Протаса и написать ему, что всё устроит лучшим образом, пока тот не передумал насчёт денег.
* * *
Ольга была в недоумении, на её имя одна за другой шли малявы, и все не от Юры. Первая пришла от соседа по подъезду, который каким-то образом узнал, что она тоже здесь. «Вот, наверное, опупел мужик, узнав об этом», – думала Ольга, читая послание от соседа. Он интересовался, всё ли у неё в порядке и не нужно ли ей чего. Подписался он просто «Павел», без отчества. Но отвечать ему Ольге не хотелось, потому что тот просил рассказать о своём запутанном деле, вспоминать о котором Ольге было очень больно. Потом пришёл малёк от какого-то Сани, не Александра, а именно Сани, из чего Ольга сделала вывод, что он очень молодой. Но потом, когда Коса поинтересовалась, что пишет этот самый Саня, и Ольга рассказала ей, что тот интересуется, как она устроилась и не нужно ли ей чего, Коса сказала, что это самый авторитетный человек на централе – Солома. Сказала, что он смотрящий за тюрьмой и от него зависит многое, и что ему ответить нужно обязательно. Для Косы было вообще удивительно, что смотрящий интересуется судьбой совершенно незнакомой ему девушки. Но придя к выводу, что всё дело в очаровательной внешности Ольги и тот её просто увидел, Коса решила использовать эту ситуацию с выгодой.
– Вообще отвечай всем и всегда, – сказала она, – здесь мужики все покладистые, истосковавшиеся, не то, что на воле. Тут они сразу вспоминают про любовь и про чувства, на которые способны. А здесь-то кроме нас у них в основном никого нету.
– А зачем мне с ними переписываться? – удивлённо отвечала Ольга. – У меня же Юрка есть.
– Глупая, – погладила её по плечу Коса. – Ну есть Юрка, ну и никуда он не денется, – она решила не давить на Ольгу сразу, а подводить её постепенно, чтобы она поняла со временем выгоду отношений с несколькими арестантами. – Есть один любимый, и хорошо. А с такими людьми здесь дружить надо, – она кивнула на Ольгины малявы, – так что лучше отвечай всем.
Ольга задумалась на время, а потом, взяв листок бумаги и ручку, любезно предложенные Косой, и приготовившись отвечать на малявы, спросила:
– А от Юрки почему нет письма?
– Письма, ха-ха, – весело хохотнула Коса. – Ну там же ещё не со всех пришли малявы, откуда прогоны были. Он у тебя в пятнадцать А, наверное. Это здесь, рядом, но малявы оттуда дольше всех идут, по большому кругу.
Ольга не поняла, что это означает, но спрашивать постеснялась и стала писать ответ смотрящему. Не успела она написать и полстрочки, как на её имя пришёл ещё один малёк. Это опять был не Юрка, а какой-то Олег из восьмёрки. Этот не стал заходить издалека, а сразу предложил познакомиться и переписываться. Она рассказала об этом Косе.
– Из восьмёрки? – удивилась та противоположности людей, писавших Ольге. – Ну ничё, отвечай и ему. Может, в другой раз не будут забывать прогнать нам, что обрыв был по трассе, – сказала она и, увидев недовольное выражение лица Ольги, подошла и положила руку ей на плечо. – Не надо игнорировать людей, Оль. Тебе что, трудно ответить? Здесь у нас времени валом, девать некуда.
Ольга опустила голову и, хоть и нехотя, стала писать всем практически одно и тоже, за исключением соседа, которому вкратце всё-таки рассказала ещё о том, как попала в тюрьму. Ему она отвечала последнему и когда дописывала последние строки, от этих горьких воспоминаний на глаза навернулись слёзы. Но как только она запаяла с помощью Рины и отправила последний малёк, ей пришло долгожданное послание от Юрки и от слёз и переживаний не осталось и следа.
* * *
Утренняя проверка прошла как обычно, за исключением того, что пока один корпусной находясь в камере принимал смену у другого, пересчитывая вместе с ДПНСИ не исчез ли кто-нибудь, возле открытой двери в камеру стоял и улыбался Бандере, размахивая дубинкой, дубак по прозвищу Гера. Будучи ещё на воле Бандера через него загонял общаковый грев с наркотой и деньгами в тюрьму. А теперь вот сам находился здесь и Гера, только один раз успевший отдежурить на этом этаже и увидевший старого знакомого, постоянно подшучивал по этому поводу. Вот и сейчас улыбка не сходила с его лица, пока шёл просчёт, и прямо по губам читался беззвучный текст: «Раньше я жил напротив тюрьмы, а теперь живу напротив дома». Бандера, тоже улыбаясь, сделал ему знак рукой, что есть разговор. Тот легонько кивнул в ответ и дверь за вышедшими проверяющими закрылась.
В ожидании ответа Ольги Юрий всю ночь не спал и сейчас стал в десятый раз перечитывать её малявку, в которой она выплеснула не только все свои эмоции, но и все свои чувства к нему. Юра даже не обратил внимания на то, что Ольга не поблагодарила его и даже ничего не сказала про те конфеты, которые он ей послал. Его мозг был затуманен и он ещё и ещё раз вчитывался и с наслаждением ловил ту нежность, которая исходила из строк любимой. Он даже не обратил внимания как почему-то необычайно тихо открылась кормушка и Бандера, который в это время обычно ложился спать, подошёл к двери и стал потихоньку, почти шёпотом с кем-то разговаривать. Юрий был в сладких грёзах того, что уже скоро сможет увидеться с Ольгой.
– Юрок, – вывел его почти из забытая подошедший Бандера и присел рядом. Тут же к ним присоединились тоже не спавшие Леший с Витяем и разговаривали очень тихо.
– Ну, чё там? – спросил Витяй.
– Да вроде нормально всё, – потихоньку ответил Бандера и посмотрел на Юрия. – Тебе надо написать отписку своим, чё, сколько и всё такое. Скажешь, что это человек надёжный, он передаст всё. Только напиши, чтоб ему тоже пару соток дали. Сверху на отписке телефон напиши родоков, он завтра с ними свяжется днём, встретится, и завтра же в ночь заступает и всё принесёт.
– И завтра же ночью я могу с Ольгой встретиться? – с горящими глазами спросил Юрий, даже повысив голос.
– Тише ты, – поднял руку Витяй и оглянулся на остальных заключённых в камере, занимающихся своими делами или спавших.
– Завтра словиться не получиться, надо, чтоб смена Геры со сменой Василича совпадала. Это может в любой момент случиться, дубачьё тут меняется иногда сменами, отгулы и всё такое. Надо чтоб бабки были в хате постоянно.
Юрий согласно кивнул и стал писать родителям.
– Надо ещё параллельно к ним кого-то послать, – обратился Бандера к Витяю, – чтоб они потом подошли, прогнали просто цифрой, сколько заслали. А то Гера – он такой… его контролировать надо.
– Базара нет, – ответил Витяй и сказал Юрию:
– Напиши ещё одну маляву им, чтоб подошли потом туда, где передачи принимают, и крикнули сначала «сто десять», а потом просто цифрой, сколько передали. Коротко только, а то на этой стороне кричать стрёмно.
– Как это, стрёмно? – не понял Юрий.
– Ну, стрёмно, от слова стрём, – поучительно объяснил Витяй. – На стрёме стоял когда-нибудь?
– Не-ет, – покачал головой Юра. – Но если это опасно, батя кричать не будет.
– Да если коротко, то всё нормально, – улыбнулся Витяй. – Два слова только, две цифры, сто десять и сколько передал, – он увидел, что Юрий согласно продолжил писать и обратился к Лешему: – Не забудь отписать вечером в сто десятую, чтоб в курсе были.
– Отпишу. Акого ещё отправить? – спросил Леший. – Не Гере же такую отписку давать, а то залупится, что его контролируем. По-любому же прохлопает отписку.
– К тебе братуха сегодня не подойдет по вечеру? – спросил Витяй у Бандеры.
– Может и нет, – покачал головой Бандера. – Но это не проблема. В сто третью пошлем, там к Стасу дочка подходит постоянно. Почти вся почта с нового корпуса на неё отстреливается, ей всё равно делать нечего, она и скидывает в ящики почтовые. Думаю, не откажется позвонить, несложно же. Щас я Стасу чиркану, вечером отправим ему вместе с отпиской.
– Базара нет, – опять одобрительно сказал Витяй и обратился к пишущему Юрию: – Вторую отписку не пиши, твоим так позвонят, на словах всё скажут.
* * *
Майор Дунаев нехотя передвигал свои пухлые ноги от машины до ворот тюрьмы. Настроение уже второй день было паршивым. И не потому, что ему выпало дежурство на субботний день. Просто вчера он своими глазами увидел ту девушку, каких воспевают в своих стихах и песнях влюблённые поэты. Один только взгляд на неё заставил его забыть обо всём на свете. И всё бы ничего, здесь в тюрьме он практически хозяин и все заключённые находятся в его власти. Да вот жена, богатые родители которой позволяли ему не брать взяток и быть честным опером, работала здесь же. Да ещё и его подчинённый Шаповалов тоже запал на эту девушку и явно решил прервать свою холостяцкую карьеру. К тому же шансы у свободного, подтянутого и крепко сбитого Шаповалова явно преобладали над возможностями в этой области жирного, постоянно потеющего Дунаева.
Главный кум чувствовал, что в этом вопросе он точно не конкурент своёму подчинённому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55