У самого Протаса желания обладать Ольгой уже не было, было только горячее желание поквитаться с Соломой и все его помысли теперь были только об этом. Того, что Ольга смотрящему, возможно, изменила, было ему очень мило. Его поруганное мужское самолюбие жаждало жестокой мести, и он не знал покоя, понимая своё бессилие в этом вопросе. Поэтому, когда он получил груз с химкой от своёго бывшего продавца с магазинчика, который торговал теми краденными запчастями и теперь был подельником Протаса, то просто дал курнуть Тёплому и остальное засунул в свой курок, забыв даже прогнать подельнику, что грев получил и поблагодарить его. Голова всё время болела теперь только об одном, и он уже не ходил звонить ни жене, ни другу с кабинета начальника тюрьмы. Единственный человек, которому бы он действительно хотел сейчас позвонить, это брат Бандеры Толян. Но так как лично с ним был не знаком, а Бандера не мог или не хотел сводить его с Толяном, которому доверял по выходу Протаса из тюрьмы крышевание его фирмы, то оставалось только кусать губы. Хотя сейчас Протас был в таком состоянии от постоянной злобы и бессонницы, что готов был уже на крайние меры, вплоть до физического устранения Соломы. Во всяком случае, если бы ему удалось встретиться со своим будущим крышевым сейчас, то он скорее всего мог бы уже и заказать ненавистного ему Солому. Раньше ему и во сне не могло присниться, что он будет способен на такой шаг. До такой степени его теперь раздражало то, что приходилось после всего улыбаться Соломе и в малявках писать в конце «с уважением».
Протас понимал, что больше двух лет ему вряд ли дадут при полном доказе вины. Но так как он отсидел ещё только год, то ещё долго не встретится с человеком, который сможет решить его проблему. Да и за это время, если он ничего не сможет сделать, так и останется в глазах сокамерников униженным и оскорбленным, и может потерять свой авторитет среди первоходов, если они будут рассказывать об этом по этапам.
«Надо было хотя бы не поднимать тогда этот вопрос, чтобы они ничего не знали, – со злостью клял себя Протас. – Но кто же мог знать, что так будет?».
* * *
Солома встретился с Немцем на лестнице, ведущей в прогулочные дворики. Корпусной, приведший его, тут же ушёл, но кум был рядом, потому Солома лишь сдержанно поздоровался и представился.
– Привет, братан. Я Саня Солома.
– Я уже понял, – улыбнулся Немец, пожимая руку.
– Слышал уже, чё малолетки учудили? – спросил Солома, покосившись на кума, который мог их слышать.
– Ну да, – опять улыбнулся Немец. – Давненько такого не было.
– Тогда пойдём, брат, – положил ему на плечо руку Солома и потихоньку направился в сторону уже открытой двери прогулочного дворика малолеток. – Кроме нас с тобой некому их вразумить, – и когда только Немец потихоньку двинулся за ним после осторожной проверки Соломы, сказал: – Сегодня тебя ко мне в хату переведут, пока будем вместе ситуации здесь разруливать. Ну а как в лагерь уйду, уже сам останешься. Да? Больше-то один хер некому.
– Да базара нет, Сань, – ответил Немец, когда они уже входили во дворик.
– Здорово были, арестанты, – весело поприветствовал малолеток Солома, искоса оглядев верхние проходы, по которым обычно ходили дубаки, но сейчас никого не было. – Я Саня Солома, это Гена Немец.
Малолетки сразу оживились и хором тянули к нему руки для приветствия. Им явно льстило, что к ним пришёл смотрящий за тюрьмой, такое было впервые в этом составе их хаты. А Соломе стоило невероятных усилий держаться и играть роль незаинтересованного в своём основном вопросе лица.
– Ну что, всех тёлок перее…ли или нам чё оставили? – спросил он опять со смехом, но в этот раз улыбка была слишком фальшивой, и хорошо, что кроме Немца этого никто не заметил.
Малолетки оценили шутку и хором засмеялись, некоторые даже держась за отбитые дубинками места, и стали наперебой делиться своими впечатлениями.
– Стоп-стоп-стоп, так ни хера не понятно, – остановил их Солома и опять со смехом спросил: – По одному можете говорить? Косу кто трахал?
Я, сразу отозвался Максим и вышел вперёд, улыбаясь.
– Ну и как она? – всё с той же улыбкой задавал вопросы Солома и, оглядев ещё раз верхние надзирательские проходы, достал из кармана крапаль гашиша и дал Немцу. – Втарь пока, Ген. Пару больших делай.
– Да вообще огонь, – сразу выпалил Макс, воодушевлённый таким вниманием и поглядывая на руки Немца, умело мельчащего гашиш заточенным супинатором, который он достал из ботинка. – Сразу видно, опытная. Работает как профессионалка, мне даже ничё делать не надо было…
– А эту кто трахал, как её?… – остановил его словесный поток Солома. – Ольгу? А она как, ничё? Говорят у неё жопа обожжённая. Врут, нет?
Солома специально так поставил вопрос и с замиранием сердца ждал ответ. И когда малолетки нерешительно переглянулись, его сердце забилось сильнее уже в надежде.
– Чё, никто её не трахал, что ли? А вы все здесь? – спросил он.
– Витька только нет, увели к куму, – ответил за всех Максим. – Но он и не кувыркался ни с кем, не пролез. Это тот взросляк, из-за которого мы спалились. А чё за Ольга-то? Какая из себя?
– Ну, такая, красивая тёлка, с длинными волосами. На втором ярусе она спала, на последней шконке от двери справа.
– А-а-а, – поняв, протянул Игорёк. – Ну, ничё себе такая, у меня там аж слюнки потекли. Только она не трахалась ни с кем, зашторилась там у себя и не вылезала почти. Походу жопы своей обожжённой стеснялась. Да мне бы по х…й было, я бы и так ей засадил…
Услышав это, у Сломы как будто огромный камень с плеч свалился. Он сразу повеселел и теперь смеялся уже не притворно. Улыбаясь, поглядывал на руки Немца, хотя ещё только что совсем не было желания курить наркотик. Настроение сразу так поднялось, что про остальные проблемы с малолетками он даже не сомневался, что сможет их решить и жизнь сразу показалась ему прекрасной.
* * *
Играя в карты, Валёк и остальные вряд ли думали об игре. Изредка перебрасываясь незначительными фразами по поводу утреннего происшествия на старухе, чтобы хоть как-то отвлечься, они то и дело поглядывали на кабуру в потолке, всё время ожидая, что их позовут и угостят химкой обкуриться. За два часа, которые им удалось убить игрой, сушняк от предыдущего грева сверху уже прошёл и некоторые начисто забыли те слова багодарности, которые ещё недавно говорили в адрес Протаса.
– Да зря мы ждём походу, – с досадой бросил карты Лис, глянув на кабуру уже с каким-то презрением. – Не считают они нужным нас угощать. Кто мы для них такие?
– Ты завязывай, Лис, – опять попытался придержать его Стае. – Забыл, сколько они нам всего давали? Может, там и не химка на них шла.
– Да ну на х…й, не химка, – поднялся Лис и, не выдержав от утомительного ожидания, залез на батарею там, где была кабура.
– Не вздумай просить, Лис, – предупредил его Валёк. Он хоть и чаще всех поглядывал на кабуру всё это время, но держал себя в руках несмотря на то, что уже сам злился на Протаса. А высказанное сейчас Стасом предположение, что это могла быть не химка, охладило его.
– Да я не буду, даже звать не буду, – успокоил его Лис и позвал одного из суетящихся возле стола молодых парней: – Лопух, ну-ка ползи сюда, быстро!
Парень лет двадцати сразу поставил на стол свою кружку, которую хотел закипятить и быстрым шагом направился к Лису.
– Ну, ближе, хули ты встал, – скомандовал ему Лис, когда он нерешительно остановился в метре и посмотрел на стоявшего на батарее Лиса. А когда он быстро сделал шаг вперед, сказал: – Давай лапы, держи меня.
Парень с очень подходящим ему прозвищем Лопух покорно выставил руки и Лис встал на них, опёршись на стенку руками.
– Давай ещё выше подними, – сказал ему Лис. – И держись крепче.
На новом корпусе потолки были не такими высокими как на старом, и когда Лис, пошатываясь, залез на плечи Лопуха, то головой упёрся в потолок над своей головой. А когда поднял взгляд кверху, кабура оказалась прямо перед его носом. Не медля ни секунды Лис сразу засунул этот нос в дыру и слышно было, как он втягивает в себя воздух.
– Да тише ты, Лис, услышат, – предупредил его Валёк.
– Там ящик работает, – сказал Лис, высунув нос из кабуры, и посмотрел на Стаса победным взглядом. – Ну что? Иди, понюхай. Там химку курили, бля буду.
– Может это гашиш, – опять сделал предположение Стае.
– Чё, я химку от гашухи отличить не могу? – раздраженно произнес Лис, спрыгивая на пол. – Пиз…е-ец, такую завертуху большую поймали, даже на пятку нам не дали. Всё, можно спать ложиться.
Глянув на Валька, Лис раздражённо буркнул ещё что-то невнятное себе под нос и, увалившись на свою шконку, демонстративно отвернулся к стене. Стае посмотрел на Валька и нерешительно спросил:
– Чё, может в натуре подтянуть Протаса, спросить?
– Не-е, – покачал головой Валёк и с каким-то злым и задумчивым взглядом встал и заходил по хате. Сделав несколько шагов он остановился и, посмотрев на кабуру в потолке, произнес: – Если Протас не считает нужным уделить внимание, я у него просить ничего не буду.
Стае опустил голову и посмотрел на свою шконку, видимо, тоже собирался лечь спать. В наступившей тишине Валёк опять заходил по камере с грозным выражением лица. В какой-то момент он уже открыл было рот, чтобы сказать своим друзьям со злости, что за Протасом есть серьёзный косяк. Но остановился, поняв, что не сможет рассказать о том, какой именно за ним был поступок, потому что сам в нём участвовал. Но, походив немного и подумав, он решил хотя бы позлорадствовать над Протасом и со злой усмешкой произнёс.
– У Протаса тут тёлку его увели, еб…т её прямо у него под носом.
Лис, состояние которого не позволяло ему заснуть даже в тишине, сразу развернулся и тоже улыбнулся улыбкой, больше похожей на оскал и почти воскликнул радостно.
– Да ты чё?! А кто?
– Да есть тут один, – уклончиво ответил Валёк, прекрасно понимая, что называть Солому нельзя, иначе до него это дойдёт очень скоро.
Но Лису это и не особо нужно было, его грел сам факт.
– От, сохатый! – радостно воскликнул Лис, взглянув на кабуру. – И чё, он так и оставил это? Или он не знает?
– Да знает он всё, – с усмешкой махнул рукой в сторону кабуры Валёк. – Это ещё и друг его.
– И не предъявлял ни х…я, что ли? – радостно-удивленно спросил Лис.
– Да хули он там сможет предъявить? – презрительно посмотрел Валёк в сторону кабуры. – Там строгачи. По-любому вывернут всё так, что он ещё и виноватый останется.
– Чё, со строгого кто-то? – спокойно спросил Стае, не разделявший злорадства друзей по отношению к человеку, который столько им помогал. От Лиса он не удивлялся, тот всегда и был таким. Но от Валька, не зная истинную причину его поведения, он подобного не ожидал.
– Со строгого, – весело ответил Валёк и кивнул на кабуру. – Когда ваших тёлок е…ут, это вас е…ут.
– Вот лошара! – захохотал во всё горло Лис.
Валёк поднял взгляд на кабуру и задумался о том, как бы ещё насолить Протасу.
* * *
По возвращении в камеру радостный Солома тут же вкратце рассказал Пахе о разговоре, и сказав ему, чтобы подготовил для Немца место, сел писать Ольге. Его не столько интересовало услышать рассказ обо всём произошедшем от неё самой, хотя эти вопросы он тоже задал ей в мальке, сколько его переполняло чувство признательности и благодарности за то, что она не поддалась соблазну. Он написал ей столько приятных и тёплых слов, что сам стал её по-настоящему уважать и думал о ней с приятной улыбкой.
За письмом он даже не заметил, как прошёл почти час и даже удивился, когда дверь открылась и в камеру вошёл Немец с сумкой.
– Уже собрался? – спросил Солома, округлив глаза. – Быстро ты. Знакомься. Это Паха. – Он встал и представил ему всех сокамерников, даже шныря, которому тут же сказал: – Завари нам чаю, – потом он повернулся к Немцу и показал ему на шконку, на которой ещё недавно спал Паха и освободил её для более авторитетного арестанта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Протас понимал, что больше двух лет ему вряд ли дадут при полном доказе вины. Но так как он отсидел ещё только год, то ещё долго не встретится с человеком, который сможет решить его проблему. Да и за это время, если он ничего не сможет сделать, так и останется в глазах сокамерников униженным и оскорбленным, и может потерять свой авторитет среди первоходов, если они будут рассказывать об этом по этапам.
«Надо было хотя бы не поднимать тогда этот вопрос, чтобы они ничего не знали, – со злостью клял себя Протас. – Но кто же мог знать, что так будет?».
* * *
Солома встретился с Немцем на лестнице, ведущей в прогулочные дворики. Корпусной, приведший его, тут же ушёл, но кум был рядом, потому Солома лишь сдержанно поздоровался и представился.
– Привет, братан. Я Саня Солома.
– Я уже понял, – улыбнулся Немец, пожимая руку.
– Слышал уже, чё малолетки учудили? – спросил Солома, покосившись на кума, который мог их слышать.
– Ну да, – опять улыбнулся Немец. – Давненько такого не было.
– Тогда пойдём, брат, – положил ему на плечо руку Солома и потихоньку направился в сторону уже открытой двери прогулочного дворика малолеток. – Кроме нас с тобой некому их вразумить, – и когда только Немец потихоньку двинулся за ним после осторожной проверки Соломы, сказал: – Сегодня тебя ко мне в хату переведут, пока будем вместе ситуации здесь разруливать. Ну а как в лагерь уйду, уже сам останешься. Да? Больше-то один хер некому.
– Да базара нет, Сань, – ответил Немец, когда они уже входили во дворик.
– Здорово были, арестанты, – весело поприветствовал малолеток Солома, искоса оглядев верхние проходы, по которым обычно ходили дубаки, но сейчас никого не было. – Я Саня Солома, это Гена Немец.
Малолетки сразу оживились и хором тянули к нему руки для приветствия. Им явно льстило, что к ним пришёл смотрящий за тюрьмой, такое было впервые в этом составе их хаты. А Соломе стоило невероятных усилий держаться и играть роль незаинтересованного в своём основном вопросе лица.
– Ну что, всех тёлок перее…ли или нам чё оставили? – спросил он опять со смехом, но в этот раз улыбка была слишком фальшивой, и хорошо, что кроме Немца этого никто не заметил.
Малолетки оценили шутку и хором засмеялись, некоторые даже держась за отбитые дубинками места, и стали наперебой делиться своими впечатлениями.
– Стоп-стоп-стоп, так ни хера не понятно, – остановил их Солома и опять со смехом спросил: – По одному можете говорить? Косу кто трахал?
Я, сразу отозвался Максим и вышел вперёд, улыбаясь.
– Ну и как она? – всё с той же улыбкой задавал вопросы Солома и, оглядев ещё раз верхние надзирательские проходы, достал из кармана крапаль гашиша и дал Немцу. – Втарь пока, Ген. Пару больших делай.
– Да вообще огонь, – сразу выпалил Макс, воодушевлённый таким вниманием и поглядывая на руки Немца, умело мельчащего гашиш заточенным супинатором, который он достал из ботинка. – Сразу видно, опытная. Работает как профессионалка, мне даже ничё делать не надо было…
– А эту кто трахал, как её?… – остановил его словесный поток Солома. – Ольгу? А она как, ничё? Говорят у неё жопа обожжённая. Врут, нет?
Солома специально так поставил вопрос и с замиранием сердца ждал ответ. И когда малолетки нерешительно переглянулись, его сердце забилось сильнее уже в надежде.
– Чё, никто её не трахал, что ли? А вы все здесь? – спросил он.
– Витька только нет, увели к куму, – ответил за всех Максим. – Но он и не кувыркался ни с кем, не пролез. Это тот взросляк, из-за которого мы спалились. А чё за Ольга-то? Какая из себя?
– Ну, такая, красивая тёлка, с длинными волосами. На втором ярусе она спала, на последней шконке от двери справа.
– А-а-а, – поняв, протянул Игорёк. – Ну, ничё себе такая, у меня там аж слюнки потекли. Только она не трахалась ни с кем, зашторилась там у себя и не вылезала почти. Походу жопы своей обожжённой стеснялась. Да мне бы по х…й было, я бы и так ей засадил…
Услышав это, у Сломы как будто огромный камень с плеч свалился. Он сразу повеселел и теперь смеялся уже не притворно. Улыбаясь, поглядывал на руки Немца, хотя ещё только что совсем не было желания курить наркотик. Настроение сразу так поднялось, что про остальные проблемы с малолетками он даже не сомневался, что сможет их решить и жизнь сразу показалась ему прекрасной.
* * *
Играя в карты, Валёк и остальные вряд ли думали об игре. Изредка перебрасываясь незначительными фразами по поводу утреннего происшествия на старухе, чтобы хоть как-то отвлечься, они то и дело поглядывали на кабуру в потолке, всё время ожидая, что их позовут и угостят химкой обкуриться. За два часа, которые им удалось убить игрой, сушняк от предыдущего грева сверху уже прошёл и некоторые начисто забыли те слова багодарности, которые ещё недавно говорили в адрес Протаса.
– Да зря мы ждём походу, – с досадой бросил карты Лис, глянув на кабуру уже с каким-то презрением. – Не считают они нужным нас угощать. Кто мы для них такие?
– Ты завязывай, Лис, – опять попытался придержать его Стае. – Забыл, сколько они нам всего давали? Может, там и не химка на них шла.
– Да ну на х…й, не химка, – поднялся Лис и, не выдержав от утомительного ожидания, залез на батарею там, где была кабура.
– Не вздумай просить, Лис, – предупредил его Валёк. Он хоть и чаще всех поглядывал на кабуру всё это время, но держал себя в руках несмотря на то, что уже сам злился на Протаса. А высказанное сейчас Стасом предположение, что это могла быть не химка, охладило его.
– Да я не буду, даже звать не буду, – успокоил его Лис и позвал одного из суетящихся возле стола молодых парней: – Лопух, ну-ка ползи сюда, быстро!
Парень лет двадцати сразу поставил на стол свою кружку, которую хотел закипятить и быстрым шагом направился к Лису.
– Ну, ближе, хули ты встал, – скомандовал ему Лис, когда он нерешительно остановился в метре и посмотрел на стоявшего на батарее Лиса. А когда он быстро сделал шаг вперед, сказал: – Давай лапы, держи меня.
Парень с очень подходящим ему прозвищем Лопух покорно выставил руки и Лис встал на них, опёршись на стенку руками.
– Давай ещё выше подними, – сказал ему Лис. – И держись крепче.
На новом корпусе потолки были не такими высокими как на старом, и когда Лис, пошатываясь, залез на плечи Лопуха, то головой упёрся в потолок над своей головой. А когда поднял взгляд кверху, кабура оказалась прямо перед его носом. Не медля ни секунды Лис сразу засунул этот нос в дыру и слышно было, как он втягивает в себя воздух.
– Да тише ты, Лис, услышат, – предупредил его Валёк.
– Там ящик работает, – сказал Лис, высунув нос из кабуры, и посмотрел на Стаса победным взглядом. – Ну что? Иди, понюхай. Там химку курили, бля буду.
– Может это гашиш, – опять сделал предположение Стае.
– Чё, я химку от гашухи отличить не могу? – раздраженно произнес Лис, спрыгивая на пол. – Пиз…е-ец, такую завертуху большую поймали, даже на пятку нам не дали. Всё, можно спать ложиться.
Глянув на Валька, Лис раздражённо буркнул ещё что-то невнятное себе под нос и, увалившись на свою шконку, демонстративно отвернулся к стене. Стае посмотрел на Валька и нерешительно спросил:
– Чё, может в натуре подтянуть Протаса, спросить?
– Не-е, – покачал головой Валёк и с каким-то злым и задумчивым взглядом встал и заходил по хате. Сделав несколько шагов он остановился и, посмотрев на кабуру в потолке, произнес: – Если Протас не считает нужным уделить внимание, я у него просить ничего не буду.
Стае опустил голову и посмотрел на свою шконку, видимо, тоже собирался лечь спать. В наступившей тишине Валёк опять заходил по камере с грозным выражением лица. В какой-то момент он уже открыл было рот, чтобы сказать своим друзьям со злости, что за Протасом есть серьёзный косяк. Но остановился, поняв, что не сможет рассказать о том, какой именно за ним был поступок, потому что сам в нём участвовал. Но, походив немного и подумав, он решил хотя бы позлорадствовать над Протасом и со злой усмешкой произнёс.
– У Протаса тут тёлку его увели, еб…т её прямо у него под носом.
Лис, состояние которого не позволяло ему заснуть даже в тишине, сразу развернулся и тоже улыбнулся улыбкой, больше похожей на оскал и почти воскликнул радостно.
– Да ты чё?! А кто?
– Да есть тут один, – уклончиво ответил Валёк, прекрасно понимая, что называть Солому нельзя, иначе до него это дойдёт очень скоро.
Но Лису это и не особо нужно было, его грел сам факт.
– От, сохатый! – радостно воскликнул Лис, взглянув на кабуру. – И чё, он так и оставил это? Или он не знает?
– Да знает он всё, – с усмешкой махнул рукой в сторону кабуры Валёк. – Это ещё и друг его.
– И не предъявлял ни х…я, что ли? – радостно-удивленно спросил Лис.
– Да хули он там сможет предъявить? – презрительно посмотрел Валёк в сторону кабуры. – Там строгачи. По-любому вывернут всё так, что он ещё и виноватый останется.
– Чё, со строгого кто-то? – спокойно спросил Стае, не разделявший злорадства друзей по отношению к человеку, который столько им помогал. От Лиса он не удивлялся, тот всегда и был таким. Но от Валька, не зная истинную причину его поведения, он подобного не ожидал.
– Со строгого, – весело ответил Валёк и кивнул на кабуру. – Когда ваших тёлок е…ут, это вас е…ут.
– Вот лошара! – захохотал во всё горло Лис.
Валёк поднял взгляд на кабуру и задумался о том, как бы ещё насолить Протасу.
* * *
По возвращении в камеру радостный Солома тут же вкратце рассказал Пахе о разговоре, и сказав ему, чтобы подготовил для Немца место, сел писать Ольге. Его не столько интересовало услышать рассказ обо всём произошедшем от неё самой, хотя эти вопросы он тоже задал ей в мальке, сколько его переполняло чувство признательности и благодарности за то, что она не поддалась соблазну. Он написал ей столько приятных и тёплых слов, что сам стал её по-настоящему уважать и думал о ней с приятной улыбкой.
За письмом он даже не заметил, как прошёл почти час и даже удивился, когда дверь открылась и в камеру вошёл Немец с сумкой.
– Уже собрался? – спросил Солома, округлив глаза. – Быстро ты. Знакомься. Это Паха. – Он встал и представил ему всех сокамерников, даже шныря, которому тут же сказал: – Завари нам чаю, – потом он повернулся к Немцу и показал ему на шконку, на которой ещё недавно спал Паха и освободил её для более авторитетного арестанта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55