– Может быть, он вовсе и не хотел умирать. Я, как его в первый раз увидела, сразу поняла, что он – персонаж трагический. Бедняжка Ада, они ведь так недавно поженились.
Глоток текилы тем временем обжег горло ее собеседницы.
– Да уж. Моей кузине вечно не везло с мужчинами. Умеет она влюбиться в того, кто ей не подходит. Вот и на этот раз все пошло прахом, как тогда, с тем итальянцем. Помнишь его – такой претенциозный, вроде героя эпохи Возрождения?
Губы женщины скривились в недоброй усмешке, отчего она стала похожа на засушенную жабу.
– Извини, я просто не могу удержаться от смеха, когда вспоминаю о нем. И где она только его нашла? Он словно вышел из какого-нибудь фильма Феллини. По-моему, он был родом из Флоренции. Я, кстати, так и не поняла, почему они все-таки расстались.
В ожидании заказанного ужина Пол и Федерико продолжали внимательно слушать разговор женщин. Пол понимал тот интерес, который в данном случае проявил профессор Канали к чужой беседе, и решил пока что не комментировать его поведение. Женщины же не замечали, что их внимательно слушают, и продолжали злословить и перешучиваться совершенно беззаботно.
– Я и сама этого не знаю. Ада такая скрытная. Никогда никому ничего не рассказывает, и о том, что происходит в ее жизни, узнаешь уже постфактум. Взять хотя бы ее свадьбу. Думаешь, она меня пригласила? Как же. Я только от тетушек и узнала, что они поженились, а к тому времени после свадьбы прошло уже больше месяца.
Собеседница рыжеволосой женщины была полностью поглощена перевариванием новых подробностей и откровений.
– Ушам своим не верю. Неужели она тебя не пригласила? Как же так? Вы же с детства дружили, в школу вместе ходили… да и потом тоже. Да, кстати, а как сложилась ее жизнь после этого? Вроде бы она решила не учиться на актрису?
Рыжая утвердительно кивнула, играя при этом кольцом на пальце. Официант принес Полу и Федерико заказанную ими жареную рыбу с картошкой и две большие кружки пива. Федерико заговорщически взглянул на Пола:
– Эти кумушки знают о том, что случилось, больше, чем мы. Давай послушаем, о чем еще они будут говорить. Может быть, узнаем что-то новое о жизни молодой вдовы.
Пол, хотя и не собирался вступать в дискуссию, все же заметил:
– А тебе не кажется, что это не очень вежливо? В конце концов, она ведь была его женой. Не стоит забывать об этом.
– Извини, Пол, – сказал Федерико, набрасываясь на рыбу. – Вы, англичане, всегда такие вежливые, но лишь до тех пор, пока на вас смотрят посторонние. А дальше… все люди одинаковы. Кстати, эти две подружки – отличный тому пример. Я не интересуюсь чужими секретами, но сейчас особый случай. Я хочу знать, почему умер Марк и почему он женился на женщине, с которой был едва знаком.
Их соседки по кафе тем временем продолжали перебывать косточки молодой вдове Харпер.
– Ее покойный муж казался человеком здравым, уравновешенным, совсем не склонным к какой-то эксцентричности, и вот – сама видишь, чем все кончилось. Он оказался куда более странным, чем мы все думали. Чего стоит только этот финал: он свел счеты с жизнью, как великий актер.
Упоминание об актерах неприятно кольнуло Федерико. Он не мог отделаться от ощущения, что все это как-то связано с Коломбиной и старым Винченцо. Знать бы, какие тайные связи объединяют людей театрального мира, находящихся так далеко друг от друга, в самых разных странах. А отец Антонио – он ведь тоже был актером, как и все они.
Женщины тем временем допили свою текилу, и у той, что сидела спиной к Федерико, уже стал заплетаться язык. Вторая, рыжая, несомненно принадлежащая к роду Слиммернау, набросила на плечи пальто, явно собираясь уходить. Ни одна из них даже не посмотрела в сторону Пола. Женщины рассчитались у барной стойки и, продолжая болтать, вышли на улицу.
Мужчины проводили их взглядами, при этом каждый по-своему обдумывал подслушанный разговор. От рыбы на их тарелках остались лишь кости, а уровень пива в кружках понизился примерно наполовину.
– Ну что ж, я чувствую себя лучше и готов к бою. По-моему, настало время поговорить с Адой, – твердым голосом заявил Федерико.
Пол, выдерживая паузу, стал большими глотками допивать оставшееся в его кружке пиво.
– Кстати, – сказал итальянец, впившись взглядом в энтомолога, – надеюсь, это не ты их познакомил? Откуда ты знаешь Аду? Я, кстати, так и не слышал от тебя никаких объяснений на этот счет.
Действительно, Пол Харпер не рассказывал Федерико, кто, когда и каким образом познакомил Аду с Марком и откуда он сам знал эту женщину. Он не сделал этого по двум причинам: во-первых, не было подходящего случая, а во-вторых, он и в самом деле чувствовал себя в какой-то мере ответственным за случившееся. Но виноватым в чем бы то ни было он себя не считал. Просто настал момент объясниться с профессором Канали, пока тот не успел прийти к ошибочным выводам.
– Ты прав, мы с тобой никогда не говорили об этом. Впрочем, рассказывать мне особо нечего. Мисс Слиммернау прослушала у меня курс в университете. Я читал лекции о ядовитых насекомых и воздействии их яда на человека. Эта дисциплина не имела ничего общего с ее основной специальностью, но девушка проявила завидный интерес. Более того, она показала себя человеком широких взглядов, умеющим мыслить глобально, обладающим аналитическим складом ума, наблюдательным и усидчивым. В общем, у нее были все качества, способные сыграть добрую службу, если бы она решила посвятить свою жизнь науке. Ее вопросы, предлагаемые ею решения свидетельствовали о редкой способности мгновенно ухватывать самую суть проблемы. По крайней мере в механизме самозащиты наиболее хрупких многоклеточных живых организмов на Земле она разобралась превосходно. Не стану отрицать, что такой подход и такие успехи студентки, не специализирующейся на моем предмете, произвели на меня глубокое впечатление. Мы не раз продолжали начатые разговоры уже за порогом аудитории, а иногда она даже провожала меня в лабораторию. Постепенно я стал все больше доверять ей, и мы начали видеться чаще, в основном – в университетской библиотеке. Во время одной из этих встреч я узнал, что она всерьез занялась изучением итальянской народной культуры. Целью ее исследования было показать влияние итальянского народного театра на появление драматического театра в Англии. Она была увлечена своей работой, и, насколько я могу судить, ее исследования шли успешно. По ее скромному мнению, выводы, к которым она пришла в результате изучения множества документов, позволили ей воспринимать театральное искусство совершенно иначе. Насколько я понимаю, она собиралась обнародовать свои сенсационные заключения. За день до моей встречи с ней ко мне заглянул Марк. Ему понадобились мои связи, чтобы получить доступ в главный читальный зал библиотеки Британского музея. Естественно, я поинтересовался, зачем ему это понадобилось. Вот тогда он и рассказал мне странную историю о каком-то черепе, который вы втроем купили где-то на Гаити. Этот череп, судя по всему, действительно обладает колдовской силой, потому что с его появлением мой племянник резко изменился. Он стал беспокойным, неуравновешенным и при этом был готов хвататься за любые книги, лишь бы получить интересовавшую его информацию. Он рассказал мне о мулатке Лурдель, о потерпевшем крушение судне под названием «Lone» и о фрагментах человеческих останков, весьма странных с точки зрения антропологии… В конце концов он не выдержал и назвал мне имя Пиноккио; впрочем, похоже, он тотчас же раскаялся в собственной слабости. Я рассмеялся, не в силах сдержаться. Марк сразу же замолчал и потупил взгляд. Я, конечно, извинился и объяснил, что смеялся не над ним, а над его наивностью. Не может же разумный, образованный человек так легко верить во всякие сказки и небылицы. Надо подходить к любой проблеме здраво и осмотрительно, требовать доказательств или хотя бы косвенных свидетельств любой гипотезы. Но, увы, он меня уже не слушал. Когда он собрался уходить, я сказал ему: «Ладно, договорились, я устрою тебе пропуск в читальный зал, а кроме того, познакомлю тебя с человеком, хорошо знающим ту эпоху, когда была написана знаменитая сказка Карло Коллоди». Он пожал мне руку, и больше мы никогда не говорили на эту тему.
Федерико внимательно выслушал рассказ Пола, но, судя по всему, у него по-прежнему оставались вопросы, требовавшие ответа.
– А как ты сумел убедить Аду помочь твоему племяннику? У такой женщины наверняка не слишком много свободного времени, и она вряд ли стала бы тратить его, чтобы потакать чьим-то инфантильным капризам. Как они познакомились?
Пол чувствовал себя как на допросе. Он ощущал в словах профессора Канали недоверие к нему человека, потерявшего друга и не знавшего причин его смерти. Он прекрасно понимал душевное состояние Федерико и был готов терпеливо отвечать на его вопросы, не обращая внимания на их несомненную бестактность.
– Знаешь, все получилось как-то само собой. В день рождения Ады я заглянул к ней в гости. Она была очень рада видеть меня и пригласила пообедать с ней. Я воспользовался этой возможностью, чтобы рассказать ей о Марке. К тому времени у него уже несколько месяцев был пропуск в читальный зал, и, как рассказывали мне друзья, он появлялся в библиотеке как минимум раза два в неделю. Естественно, я не стал рассказывать Аде ни про Пиноккио, ни про странный носатый череп. В конце концов, Марк сам попросил меня, чтобы это осталось между нами. Я лишь рассказал ей, что у меня есть племянник, который интересуется историей Италии эпохи, предшествовавшей объединению страны. Она слушала меня, не перебивая и жадно впитывая каждое слово. В общем, в тот вечер она не столько ела или говорила, сколько слушала. В итоге она разговорила меня так, что я описал ей Марка во всех подробностях. Я рассказал, как он выглядит, какие у него вкусы, а она даже успела расспросить меня о его детстве. Благодарный за такое внимание, проявленное к моему родственнику, я подробно описал ей все, что смог вспомнить. Рассказал о странностях его матери, о меланхолически-депрессивном складе характера его отца, о бабушке и проданном старом доме, о ваших путешествиях, вашей дружбе, и уже под конец разговора, когда мы подняли тост за ее день рождения, я, к сожалению, проговорился о том, о чем следовало бы промолчать. Да, я назвал имя Пиноккио. Признаю свою вину. Почему так получилось, сам не знаю. Ощущение такое, что меня кто-то тянул за язык. Может, это был тот самый Джеппетто. После этих слов, согласно канонам народной сказки, мой язык должен был либо отсохнуть, либо превратиться в деревяшку.
Слушая Пола, Федерико все больше склонялся к тому, что этому человеку можно доверять, однако в душе у него все сильнее закипала ненависть к Аде, этой английской Коломбине. Конечно, это она расставила те силки и ловушки, в которые угодил Марк, она довела его до смерти. Никаких сомнений у него не оставалось. Его вердикт был окончательным, а в отношении к вдове друга не осталось ничего, кроме резкой антипатии. Вскоре у него на глазах вновь выступили слезы. Однако они не были проявлением его слабости: страх покинул его тело, и Федерико был полон решимости немедленно поговорить с Адой Маргарет Слиммернау, причем поговорить начистоту и высказать все, что он о ней думает.
На подходе к дому, который в последние недели служил пристанищем молодой пары, Федерико почувствовал сильную дрожь. Ощущение было такое, будто его позвоночник превратился в змею, которая извивалась и свертывалась кольцами, сжимая изнутри его тело. Одновременно какой-то непонятный, слышимый только ему звук донесся до его ушей и, как показалось Федерико, пронзил его барабанные перепонки, достав до самого мозга. Он остановился. Пол, заметив, что ему не по себе, спросил, как он себя чувствует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76