есть ли предел человеческому самообману? Ли верит, что искренне любил несчастную женщину.
— Вы поедете со мной, Ли,— вдруг сказал Браммел.— Саквояж можете оставить здесь, в машине. Ваша мать потом заберет его.
— Не сажайте меня в тюрьму, инспектор! — вскричал Ли.— Я вам все сказал... Бог мне свидетель... Простите меня... Моя мать не выдержит удара...
Он продолжал бессвязно лепетать.
— Я не хотел причинить вам вред, инспектор... Я ничего не соображал, когда бросил домкрат...
— Один раз я уже вам поверил,— сказал Браммел.
— Отпустите меня, инспектор...
— Не имею права,— сказал Браммел. Он замолчал, словно что-то обдумывал, потом сказал: — Пока я не решил окончательно, что с вами делать, Ли,— напишите-ка два заявления.
Браммел достал записную книжку, вырвал несколько чистых листков и протянул их Ли. Затем он дал ему свою автоматическую ручку; тот взял ее с опаской, как будто боялся обжечься.
— Пишите,— приказал Браммел. Он велел Ли описать всю историю их взаимоотношений с миссис Тайсон.
Когда Ли закончил свое пространное заявление, описав в заключение события роковой ночи и последовавший затем шантаж Хобсона, Браммел велел ему подписаться, поставить дату и написать еще одно заявление — признание в преднамеренном покушении на жизнь инспектора сыскной полиции Браммела во время исполнения им служебных обязанностей.
Спрятав оба показания в карман, Браммел сказал:
— Ладно, я все-таки решил поверить вам в последний раз, Уоллес. Но слушайте меня внимательно: пока я не разрешу вам уехать из отеля, оставайтесь здесь. Если вздуаете удрать, я поймаю вас и упрячу в тюрьму. Сколько вам дадут, вы знаете: самое меньшее пятнадцать лет.
Браммел отпер гараж и проводил Ли до отеля. Молодой че-
ловек шел, опустив глаза. Он даже не радовался свободе. Его терзал страх, и он не доверял Браммелу...
— Инспектор,— начал он, когда Браммел уже собрался уходить.— Что вы сделаете с моими заявлениями?
Браммел улыбнулся.
— Скоро узнаете, Уоллес,— сказал он.— Слушайтесь меня. Вы ведь, надеюсь, понимаете, что вас ждет в противном случае?..
И не попрощавшись с Уоллесом, Браммел пошел к своей машине, которую он поставил на улице, не доезжая отеля. Всю обратную дорогу он ехал со скоростью семьдесят пять миль в час.
XXXVI
На следующее утро ровно в девять тридцать Браммел явился в контору биржевых маклеров Хобсона и Тайсона. Контора занимала два этажа в новом доме.
— Дело личное и сугубо конфиденциальное,— пояснил Браммел секретарше.— Не могу изложить его даже вам.
Назвать свое имя он тоже отказался.
— Пожалуйста, передайте ему, что дело очень срочное,— сказал он.
Уходя, секретарша покосилась на него. Совершенно непонятный господин! Одет хорошо, и все-таки что-то в нем не то. Она не могла разобраться в собственном впечатлении. Бизнесмены так не одеваются: в этом господине было что-то вульгарное.
Секретарша тут же вернулась.
— Следуйте за мной,— пригласила она.
Она провела его в большой, роскошно обставленный кабинет. На стенах висели картины известных австралийских художников. В дальнем конце кабинета за длинным столом с телефонами и диктофоном сидел Томас Хобеон и что-то писал. Загорелый и темноволосый, с маленькими, как у военных, усиками, издали он мог еще сойти за молодого человека. Хобсон был крепкого сложения: широкие плечи, выпуклая грудь, толстая шея. Серые глаза светились энергией. Браммел обратил внимание на его руки с крупными костяшками пальцев.
Хобсон даже не поднял головы, хотя Браммел уже подошел к столу.
Наконец он перестал писать и попросил Браммела назвать свое имя. Инспектор бросил взгляд на секретаршу. Пока она была в кабинете, он не произнес ни слова. Затем он показал Хобсону свое полицейское удостоверение.
— Инспектор Стюарт Браммел,— прочитал Хобеон, и лицо его предательски дернулось.
Браммел окинул его быстрым взглядом; одним из тех взглядов, от которых ничего не ускользнуло.
— Я инспектор сыскной полиции, мистер Хобеон,— сказал он. Хобеон заговорил не сразу. Сначала у него мелькнула мысль
позвонить полицейскому комиссару и спросить, почему его не предупредили о визите инспектора, но, поразмыслив, Хобеон решил этого не делать. Он и сам сумеет справиться, даже с этим неглупым на вид инспектором.
— Итак, мистер Браммел,— начал он тоном человека, который любит приступать прямо к делу.
— Для меня это нелегкая задача, мистер Хобеон.— На лице Браммела появилось извиняющееся выражение. Он решил действовать крайне осторожно.— Я получил кое-какие сведения... Они касаются вас... В управлении я пока ни с кем об этом не говорил. Решил, что сначала лучше выяснить все с вами...
— Очень вам признателен,— сказал Хобеон.
— Так вот, один человек видел, как вы выходили из дома миссис Тайсон между четвертью и половиной одиннадцатого в ту ночь, когда произошло убийство... Вы, наверное, читали в газетах, что она умерла вскоре после полуночи от жестоких ударов кулаком по голове. Патолог предполагает, что удары были нанесены несколько ранее...
Мистер Хобеон не проявил никаких признаков волнения. Он уже овладел собой и спокойно смотрел на Браммела.
— Не отрицаю, что примерно в это время я действительно вышел из дома миссис Тайсон,— сказал он.— Через парадную дверь. Меня мог увидеть кто угодно... Миссис Тайсон проводила меня до двери.
— Вынужден задать вам еще несколько вопросов.
— Сколько угодно.
— Мне очень неприятно вмешиваться в ваши личные дела, мистер Хобеон,— притворяясь смущенным, сказал Браммел,— но, кажется, что вы были в интимных отношениях с миссис Тайсон?
— Да.
— В письмах к ней вы подписывались «Папочка»? Мистер Хобеон помрачнел.
— Вам необходимо это знать, инспектор?
— Нет, пожалуй, нет. Это я постараюсь забыть, мистер Хобеон. Биржевик снова насторожился.
— Мне не надо никаких услуг, мистер Браммел.
— Могу вас заверить, что письма не имеют особого значения. Неважно, вы их писали или нет,— столь же спокойно ответил Браммел.
Хобсону хотелось узнать, насколько осведомлен Браммел, но он решил, что лучше этого не выяснять.
— Мы были хорошими друзьями,— печально начал он.— Ее смерть была для меня большим ударом.
— Конечно,— в тон ему ответил Браммел и как бы из уважения к его горю немного помолчал, прежде чем приступить к дальнейшим расспросам.
— Мистер Хобеон, когда начались ваши отношения с миссис Тайсон? До или после ее развода?
- После... Хотя знал я ее очень давно. Мы познакомились еще до ее замужества. Но до развода между нами ничего не было. Потом я как-то встретил ее в городе. Совершенно случайно. Знаете, мне стало жаль ее. Я всегда считал, что Джон слишком поторопился.
— Вы помогли ей купить домик на Дарлингтон-авеню... Дали ей денег?..
— Да, в какой-то мере помог. Я одолжил ей денег — так будет точнее.
— Вы знали, что у нее имелись деловые отношения с миссис Саммерс?
— Конечно.
— С миссис Саммерс вы знакомы?
— О да.
— Мистер Хобсон, долго ли вы были в тот вечер у миссис Тай-сон?
Хобсон задумался.
— Приехал я, кажется, около восьми... Да, около восьми... Нам надо было обсудить с ней несколько деловых вопросов. Я был ее советчиком во всех делах. Советовал ей куда вкладывать деньги... Ушел я, по-моему, вскоре после десяти. А может быть, и в половине одиннадцатого, как вы сказали.
— Вы с ней поссорились?
— Нет, отнюдь.
— Вы вместе ужинали?
— Да, конечно,— сказал Хобсон.— Она приготовила чудесный ужин. Это она замечательно умела делать,— добавил он почти с сожалением.
Браммел встал, почти откланяться.
— Благодарю вас, мистер Хобсон,— сказал он.— Очень сожалею, что пришлось вас побеспокоить. Но, знаете ли, служба...
Хобсон проводил его до двери.
— Я сказал вам все, что знаю, инспектор,— с особой настойчивостью проговорил он.— Когда я ушел от миссис Тайсон, она была жива и здорова. Она проводила меня до двери.
Браммел только неопределенно кивнул головой. Его молчание пробудило у Хобсона новые опасения. Этот вежливый элегантный сыщик ему не нравился.
— Если я вам еще понадоблюсь, инспектор, позвоните по этому номеру.— Хобсон написал на карточке номер своего прямого телефона и дал Браммелу.
— Спасибо, мистер Хобсон.
Браммел вышел на улицу. Что делать дальше? Теперь он окончательно убедился, что миссис Тайсон убил либо Хобсон, либо Ли. Хобсон соврал ему про ужин. Браммел мысленно восстанавливал события роковой ночи... Хобсон приехал к миссис Тайсон около восьми и уехал после десяти. Ли вошел в дом сразу же после того, как уехал Хобсон. Если Ли говорил правду и, когда он вошел, она
уже была зверски избита, значит, убийцей был Хобсон. Но Хобсон уверяет, что она была жива и здорова, когда он уходил. Если он говорил правду, значит, убийца Ли Уоллес. Ли — труслив и безволен, при малейшем затруднении он начинает лгать. Однако то обстоятельство, что он шантажировал Хобсона, побуждало Брамме-ла верить его рассказу. Очевидно, он действительно застал ее в безнадежном состоянии. Но даже если он придумал всю эту историю, Хобсон мог оказаться перед ужасной дилеммой и был вынужден от него откупиться. Одно было совершенно ясно: миссис Тайсон убил не Сим, Может быть, она уже едва дышала, когда в дом проник Сим. Это было между половиной двенадцатого и двенадцатью. Сим тоже врал: он, конечно, видел ее. Однако это не меняло дела — в убийстве он был невиновен. К несчастью для Сима, патолог заявил, что она умерла вскоре после полуночи от ударов, полученных несколько ранее. Когда точно, он сказать не мог. Таким образом, медицинское заключение было против Сима так же, как и против остальных. Это делало задачу Браммела почти неразрешимой. Если он не сумеет добиться письменного признания от Ли или от Хобсона, он не сможет отвести обвинение от Сима. И тогда правосудие не свершится.
По пути в управление в голове Браммела зародился пока что очень смутный план. В нем было отведено место и Юнис. Вспомнив о ней, Браммел почувствовал прилив нежности. Он должен ее увидеть. Сейчас же!
Браммел вошел в телефонную будку. Сердце застучало быстрее. Он полистал телефонную книгу, хотя прекрасно помнил ее номер. Все-таки он колебался: что, если она не хочет его видеть? Может быть, она снова с Руни? Она могла вернуться к бывшему королю баккары из жалости. Дела Руни были плохи: игорный зал закрыли, а ему самому угрожали бандиты, которые хотели свести с ним старые счеты. Мысль о разоренном, преследуемом Руни доставила Браммелу жестокое удовольствие. Он быстро набрал номер. К телефону подошла Юнис. Браммел замер, потом что-то пробормотал.
— Это ты, Стюарт? — спросила она своим резким, хрипловатым голосом, который так не вязался с ее красивым, нежным лицом и тонкой фигурой. Но Браммел, услышав этот голос, почувствовал острое волнение. — Я думала, ты меня совсем бросил. Если бы ты не позвонил, я бы сама отправилась на розыски. Вот явилась бы к тебе в управление, как бы это тебе понравилось?
— Очень понравилось бы,— сказал он, обрадованно смеясь.— Можно мне повидать тебя сейчас же? — продолжал он, теперь уже уверенный, что она не вернулась к Руни.
— Ну конечно, Красавчик. Жду тебя. Он перешел улицу и остановил такси.
— Быстрее,— сказал он шоферу.
Теперь он не расстанется с Юнис. Он любит ее и скажет ей об этом. У него есть план. Для них обоих...
Юнис отворила дверь.
— Как я рада тебя видеть, Красавчик! — сказала она, протягивая руку.
— Ты стала еще красивее,— сказал он.
— Я почти не выходила из квартиры, с того дня как ты меня бросил,— сказал Юнис и многозначительно добавила: — И никого не видела.
Глаза их встретились — улыбающиеся, сияющие, полные любви.
XXXVII
Снова Браммел и Юнис зажили почти семейной жизнью. Он частенько завтракал у нее, а потом еще заглядывал среди дня. Они сидели на балконе, нежась в лучах солнца, и придумывали, куда бы им пойти вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Вы поедете со мной, Ли,— вдруг сказал Браммел.— Саквояж можете оставить здесь, в машине. Ваша мать потом заберет его.
— Не сажайте меня в тюрьму, инспектор! — вскричал Ли.— Я вам все сказал... Бог мне свидетель... Простите меня... Моя мать не выдержит удара...
Он продолжал бессвязно лепетать.
— Я не хотел причинить вам вред, инспектор... Я ничего не соображал, когда бросил домкрат...
— Один раз я уже вам поверил,— сказал Браммел.
— Отпустите меня, инспектор...
— Не имею права,— сказал Браммел. Он замолчал, словно что-то обдумывал, потом сказал: — Пока я не решил окончательно, что с вами делать, Ли,— напишите-ка два заявления.
Браммел достал записную книжку, вырвал несколько чистых листков и протянул их Ли. Затем он дал ему свою автоматическую ручку; тот взял ее с опаской, как будто боялся обжечься.
— Пишите,— приказал Браммел. Он велел Ли описать всю историю их взаимоотношений с миссис Тайсон.
Когда Ли закончил свое пространное заявление, описав в заключение события роковой ночи и последовавший затем шантаж Хобсона, Браммел велел ему подписаться, поставить дату и написать еще одно заявление — признание в преднамеренном покушении на жизнь инспектора сыскной полиции Браммела во время исполнения им служебных обязанностей.
Спрятав оба показания в карман, Браммел сказал:
— Ладно, я все-таки решил поверить вам в последний раз, Уоллес. Но слушайте меня внимательно: пока я не разрешу вам уехать из отеля, оставайтесь здесь. Если вздуаете удрать, я поймаю вас и упрячу в тюрьму. Сколько вам дадут, вы знаете: самое меньшее пятнадцать лет.
Браммел отпер гараж и проводил Ли до отеля. Молодой че-
ловек шел, опустив глаза. Он даже не радовался свободе. Его терзал страх, и он не доверял Браммелу...
— Инспектор,— начал он, когда Браммел уже собрался уходить.— Что вы сделаете с моими заявлениями?
Браммел улыбнулся.
— Скоро узнаете, Уоллес,— сказал он.— Слушайтесь меня. Вы ведь, надеюсь, понимаете, что вас ждет в противном случае?..
И не попрощавшись с Уоллесом, Браммел пошел к своей машине, которую он поставил на улице, не доезжая отеля. Всю обратную дорогу он ехал со скоростью семьдесят пять миль в час.
XXXVI
На следующее утро ровно в девять тридцать Браммел явился в контору биржевых маклеров Хобсона и Тайсона. Контора занимала два этажа в новом доме.
— Дело личное и сугубо конфиденциальное,— пояснил Браммел секретарше.— Не могу изложить его даже вам.
Назвать свое имя он тоже отказался.
— Пожалуйста, передайте ему, что дело очень срочное,— сказал он.
Уходя, секретарша покосилась на него. Совершенно непонятный господин! Одет хорошо, и все-таки что-то в нем не то. Она не могла разобраться в собственном впечатлении. Бизнесмены так не одеваются: в этом господине было что-то вульгарное.
Секретарша тут же вернулась.
— Следуйте за мной,— пригласила она.
Она провела его в большой, роскошно обставленный кабинет. На стенах висели картины известных австралийских художников. В дальнем конце кабинета за длинным столом с телефонами и диктофоном сидел Томас Хобеон и что-то писал. Загорелый и темноволосый, с маленькими, как у военных, усиками, издали он мог еще сойти за молодого человека. Хобсон был крепкого сложения: широкие плечи, выпуклая грудь, толстая шея. Серые глаза светились энергией. Браммел обратил внимание на его руки с крупными костяшками пальцев.
Хобсон даже не поднял головы, хотя Браммел уже подошел к столу.
Наконец он перестал писать и попросил Браммела назвать свое имя. Инспектор бросил взгляд на секретаршу. Пока она была в кабинете, он не произнес ни слова. Затем он показал Хобсону свое полицейское удостоверение.
— Инспектор Стюарт Браммел,— прочитал Хобеон, и лицо его предательски дернулось.
Браммел окинул его быстрым взглядом; одним из тех взглядов, от которых ничего не ускользнуло.
— Я инспектор сыскной полиции, мистер Хобеон,— сказал он. Хобеон заговорил не сразу. Сначала у него мелькнула мысль
позвонить полицейскому комиссару и спросить, почему его не предупредили о визите инспектора, но, поразмыслив, Хобеон решил этого не делать. Он и сам сумеет справиться, даже с этим неглупым на вид инспектором.
— Итак, мистер Браммел,— начал он тоном человека, который любит приступать прямо к делу.
— Для меня это нелегкая задача, мистер Хобеон.— На лице Браммела появилось извиняющееся выражение. Он решил действовать крайне осторожно.— Я получил кое-какие сведения... Они касаются вас... В управлении я пока ни с кем об этом не говорил. Решил, что сначала лучше выяснить все с вами...
— Очень вам признателен,— сказал Хобеон.
— Так вот, один человек видел, как вы выходили из дома миссис Тайсон между четвертью и половиной одиннадцатого в ту ночь, когда произошло убийство... Вы, наверное, читали в газетах, что она умерла вскоре после полуночи от жестоких ударов кулаком по голове. Патолог предполагает, что удары были нанесены несколько ранее...
Мистер Хобеон не проявил никаких признаков волнения. Он уже овладел собой и спокойно смотрел на Браммела.
— Не отрицаю, что примерно в это время я действительно вышел из дома миссис Тайсон,— сказал он.— Через парадную дверь. Меня мог увидеть кто угодно... Миссис Тайсон проводила меня до двери.
— Вынужден задать вам еще несколько вопросов.
— Сколько угодно.
— Мне очень неприятно вмешиваться в ваши личные дела, мистер Хобеон,— притворяясь смущенным, сказал Браммел,— но, кажется, что вы были в интимных отношениях с миссис Тайсон?
— Да.
— В письмах к ней вы подписывались «Папочка»? Мистер Хобеон помрачнел.
— Вам необходимо это знать, инспектор?
— Нет, пожалуй, нет. Это я постараюсь забыть, мистер Хобеон. Биржевик снова насторожился.
— Мне не надо никаких услуг, мистер Браммел.
— Могу вас заверить, что письма не имеют особого значения. Неважно, вы их писали или нет,— столь же спокойно ответил Браммел.
Хобсону хотелось узнать, насколько осведомлен Браммел, но он решил, что лучше этого не выяснять.
— Мы были хорошими друзьями,— печально начал он.— Ее смерть была для меня большим ударом.
— Конечно,— в тон ему ответил Браммел и как бы из уважения к его горю немного помолчал, прежде чем приступить к дальнейшим расспросам.
— Мистер Хобеон, когда начались ваши отношения с миссис Тайсон? До или после ее развода?
- После... Хотя знал я ее очень давно. Мы познакомились еще до ее замужества. Но до развода между нами ничего не было. Потом я как-то встретил ее в городе. Совершенно случайно. Знаете, мне стало жаль ее. Я всегда считал, что Джон слишком поторопился.
— Вы помогли ей купить домик на Дарлингтон-авеню... Дали ей денег?..
— Да, в какой-то мере помог. Я одолжил ей денег — так будет точнее.
— Вы знали, что у нее имелись деловые отношения с миссис Саммерс?
— Конечно.
— С миссис Саммерс вы знакомы?
— О да.
— Мистер Хобсон, долго ли вы были в тот вечер у миссис Тай-сон?
Хобсон задумался.
— Приехал я, кажется, около восьми... Да, около восьми... Нам надо было обсудить с ней несколько деловых вопросов. Я был ее советчиком во всех делах. Советовал ей куда вкладывать деньги... Ушел я, по-моему, вскоре после десяти. А может быть, и в половине одиннадцатого, как вы сказали.
— Вы с ней поссорились?
— Нет, отнюдь.
— Вы вместе ужинали?
— Да, конечно,— сказал Хобсон.— Она приготовила чудесный ужин. Это она замечательно умела делать,— добавил он почти с сожалением.
Браммел встал, почти откланяться.
— Благодарю вас, мистер Хобсон,— сказал он.— Очень сожалею, что пришлось вас побеспокоить. Но, знаете ли, служба...
Хобсон проводил его до двери.
— Я сказал вам все, что знаю, инспектор,— с особой настойчивостью проговорил он.— Когда я ушел от миссис Тайсон, она была жива и здорова. Она проводила меня до двери.
Браммел только неопределенно кивнул головой. Его молчание пробудило у Хобсона новые опасения. Этот вежливый элегантный сыщик ему не нравился.
— Если я вам еще понадоблюсь, инспектор, позвоните по этому номеру.— Хобсон написал на карточке номер своего прямого телефона и дал Браммелу.
— Спасибо, мистер Хобсон.
Браммел вышел на улицу. Что делать дальше? Теперь он окончательно убедился, что миссис Тайсон убил либо Хобсон, либо Ли. Хобсон соврал ему про ужин. Браммел мысленно восстанавливал события роковой ночи... Хобсон приехал к миссис Тайсон около восьми и уехал после десяти. Ли вошел в дом сразу же после того, как уехал Хобсон. Если Ли говорил правду и, когда он вошел, она
уже была зверски избита, значит, убийцей был Хобсон. Но Хобсон уверяет, что она была жива и здорова, когда он уходил. Если он говорил правду, значит, убийца Ли Уоллес. Ли — труслив и безволен, при малейшем затруднении он начинает лгать. Однако то обстоятельство, что он шантажировал Хобсона, побуждало Брамме-ла верить его рассказу. Очевидно, он действительно застал ее в безнадежном состоянии. Но даже если он придумал всю эту историю, Хобсон мог оказаться перед ужасной дилеммой и был вынужден от него откупиться. Одно было совершенно ясно: миссис Тайсон убил не Сим, Может быть, она уже едва дышала, когда в дом проник Сим. Это было между половиной двенадцатого и двенадцатью. Сим тоже врал: он, конечно, видел ее. Однако это не меняло дела — в убийстве он был невиновен. К несчастью для Сима, патолог заявил, что она умерла вскоре после полуночи от ударов, полученных несколько ранее. Когда точно, он сказать не мог. Таким образом, медицинское заключение было против Сима так же, как и против остальных. Это делало задачу Браммела почти неразрешимой. Если он не сумеет добиться письменного признания от Ли или от Хобсона, он не сможет отвести обвинение от Сима. И тогда правосудие не свершится.
По пути в управление в голове Браммела зародился пока что очень смутный план. В нем было отведено место и Юнис. Вспомнив о ней, Браммел почувствовал прилив нежности. Он должен ее увидеть. Сейчас же!
Браммел вошел в телефонную будку. Сердце застучало быстрее. Он полистал телефонную книгу, хотя прекрасно помнил ее номер. Все-таки он колебался: что, если она не хочет его видеть? Может быть, она снова с Руни? Она могла вернуться к бывшему королю баккары из жалости. Дела Руни были плохи: игорный зал закрыли, а ему самому угрожали бандиты, которые хотели свести с ним старые счеты. Мысль о разоренном, преследуемом Руни доставила Браммелу жестокое удовольствие. Он быстро набрал номер. К телефону подошла Юнис. Браммел замер, потом что-то пробормотал.
— Это ты, Стюарт? — спросила она своим резким, хрипловатым голосом, который так не вязался с ее красивым, нежным лицом и тонкой фигурой. Но Браммел, услышав этот голос, почувствовал острое волнение. — Я думала, ты меня совсем бросил. Если бы ты не позвонил, я бы сама отправилась на розыски. Вот явилась бы к тебе в управление, как бы это тебе понравилось?
— Очень понравилось бы,— сказал он, обрадованно смеясь.— Можно мне повидать тебя сейчас же? — продолжал он, теперь уже уверенный, что она не вернулась к Руни.
— Ну конечно, Красавчик. Жду тебя. Он перешел улицу и остановил такси.
— Быстрее,— сказал он шоферу.
Теперь он не расстанется с Юнис. Он любит ее и скажет ей об этом. У него есть план. Для них обоих...
Юнис отворила дверь.
— Как я рада тебя видеть, Красавчик! — сказала она, протягивая руку.
— Ты стала еще красивее,— сказал он.
— Я почти не выходила из квартиры, с того дня как ты меня бросил,— сказал Юнис и многозначительно добавила: — И никого не видела.
Глаза их встретились — улыбающиеся, сияющие, полные любви.
XXXVII
Снова Браммел и Юнис зажили почти семейной жизнью. Он частенько завтракал у нее, а потом еще заглядывал среди дня. Они сидели на балконе, нежась в лучах солнца, и придумывали, куда бы им пойти вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35