— вспомнила Гейл.
— Нет. Я не говорила об этом и Санчесу. Решила сидеть тихо и спокойно, позволяя действовать другим. По крайней мере, до тех пор, пока не услышу от тебя более толкового рассказа о событиях прошлой ночи. Мне все-таки кажется, что ты бредила, хотя даже в этом случае нельзя оправдать супругов Урей. И все же неразумно было с твоей стороны пренебречь их гостеприимством, да к тому же так бесцеремонно...
— Меня мало волнует, угодила ли я им,— кисло заявила Гейл.— Однако я рада, что ты никому не сказала об этом. Санчес, вероятно, считает Сэма Урей своей правой рукой. Если бы я сказала ему, что они похоронили кого-то в своем саду, он приписал бы мне убийство. Что Минерва рассказала ему о сумочке?
— Когда Фрэнк Холлерт вынул ее из твоей сумки, ей сразу показалось, что дело нечисто. Она чувствовала, что ты хочешь их обмануть, делая вид, что сумочка принадлежит тебе. Это была неудачная мысль. Но потом она точно вспомнила, где раньше видела эту вещичку. Теперь она уверена, что сумочка принадлежит Лорел Ван Эттен, и поняла, что именно ее все ищут. Минерва считала, что в дом никто не войдет, так как его хорошо охраняют. Она не могла подумать, что ты сама убежишь, да еще и с сумочкой в кармане. Можешь себе представить ее удивление, когда утром она не нашла ни тебя, ни сумочки. Она пошла к Санчесу и рассказала ему обо всем. Тот сразу же связался со мной и, когда узнал, что ты
здесь, немного успокоился. Я начала искать эту сумочку, но решила, что ты ее где-то спрятала. Когда же узнали о самоубийстве Лорел Ван Эттен, Санчес поручил мне разбудить тебя и узнать, где ты положила сумочку.
— Теперь, если я скажу ему, что не знаю этого, он прикажет приковать меня к стене тюремной камеры.
— Ну что ж! Во всяком случае, ты легче перенесешь удары судьбы, если будешь в платье,— философски заметила Люция.— Как ты себя чувствуешь?
— Как червивое яблоко. Я не знаю, стоит ли мне вставать с кровати, ведь я получила серьезные ушибы, упав с лестницы,— в голосе девушки звучала надежда.
— Убедить Санчеса в этом нелегко, особенно после твоего лихого ночного бегства. К сожалению, ты должна встать.
Люция бросила племяннице халатик, Гейл завернулась в него и сунула ноги в домашние туфли Люции. На пороге своей комнаты она остановилась.
— Люция, я вспомнила о синьоре Фонсека. Я подозреваю, что он мог быть тем, кто столкнул меня с лестницы.
— Фонсека? Тот инвалид? Моя дорогая, но он слепой и немощный. Он не может подняться даже с кресла-каталки.
— Но он встал с кресла! Он выходил на террасу и разговаривал со мной. Он не слепой и его имя не Фонсека, а Герберт. Это его сын был убит на аэродроме, и, скорее всего, из-за того, что он искал драгоценности или что-то в этом роде.
Лицо Люции выражало целую гамму самых различных чувств.
— Все обстоит, как я вижу, гораздо серьезнее, чем я предполагала. Быстро одевайся, а я поищу Санчеса и расскажу ему, что, похоже, ты — невменяема.— В дверях Люция остановилась.— Драгоценности...— она задумалась.— Выйди в холл сразу, как оденешься. Если встретишь Минерву Урей, постарайся вести себя корректно. Ты поступила с ней отвратительно.
— Раз ты так считаешь, я готова извиниться,— кисло сказала Гейл.
Глава девятнадцатая
Гейл не ожидала встретить в холле столько народа. Здесь были Фарадей, супруги Урей и Фрэнк Холлерт. Сэм Урей вскочил и придвинул Гейл стул. Его лицо выражало некоторую снисходительность, могло показаться, будто капризы молодых просто забавляют.
— А вы, оказывается, уже можете ходить, мисс Гейл,— констатировал он.— Очевидно, вам надоело лежать в кровати?
Минерва кивнула головой в знак приветствия, но ничего не сказала. Стоявший за конторкой Ларри Нолан поднял откидную доску и подошел к девушке.
— Вы себе не представляете, как я огорчен происшествием прошлой ночи,— сказал он.— Мне нельзя было разрешать вам одной подниматься по лестнице на террасу. Надеюсь, вам уже лучше?
— Пока еще поживу,— подтвердила Гейл с деланной беззаботностью. У нее осталась обида на этого человека.
— Вы видели, как я падала?
— Нет. Когда вы зашли на террасу, я потерял вас из виду и пошел искать.
Девушка внимательно посмотрела на него.
— Вас не было в переходе на пляж? А мне послышалось, что вы ответили на мой крик.
Нолан неуверенно покачал головой. Он казался захваченным врасплох.
— Уверяю вас, я сразу начал карабкаться вслед за вами. Вас не было на террасе, я прошел в холл и в бар. Наконец, я подумал, что вы зашли в свою комнату, и пошел искать вас там. Добравшись до веранды, я услышал какие-то голоса и вышел на террасу. Вы лежали у подножия лестницы, а вокруг толпились люди.
— Но я уверена, что слышала ваш голос,— настаивала Гейл.
— Это, наверное, был мой голос,— вмешался в разговор Фрэнк Холлерт.— Мы как раз шли с вашей тетей вниз, когда услышали крик. Я крикнул в ответ и побежал в ту сторону, но опоздал.
— Так это вы и Люция нашли меня...— Гейл вернулась мыслями к тому моменту, когда с ужасом убедилась, что отель пуст и почувствовала опасность.
Она посмотрела на Санчеса.
— Вы уехали из отеля раньше, чем я упала с лестницы? Шеф полиции удивился.
— Но меня тогда вообще не было в отеле, синьорина. Я уехал оттуда часа за два до этого несчастья.
— Но кто-то взял трубку и сообщил, что вы там,— Гейл повернулась в сторону Нола на.
— Верно,— подтвердил тот.— Я звонил перед уходом из каситы, и мужской голос сообщил, что вы находитесь в отеле. Я просил взявшего трубку мужчину отыскать вас и сообщить о нашем приходе.
Санчес задумчиво почесал подбородок.
— Но кто же это мог быть? — спросил он.
На лице Фарадея проступили багрово-синие пятна.
— Бог его знает. Я думал, что все гости, за исключением синьора Фонсека, на пляже.
Гейл раскрыла рот, но, перехватив взгляд Люции, вовремя закрыла его.
— Но я не уверен, что никто из гостей не уходил из каситы,— продолжал Фарадей.— Я сам несколько раз выезжал в отель, хотя на машине дорога занимает всего пару минут.
Гейл внезапно вспомнила шум машины.
— Не ехали ли вы наверх перед самым моим падением?
У Фарадея был оскорбленный вид, словно кто-то хотел уличить его во лжи.
— Нет, конечно же, нет! Когда нам позвонили и сообщили о несчастном случае, я танцевал с мисс Ван Эттен.
— Но чья-то машина ехала наверх,— настаивала Гейл, забыв об осторожности.— Я слышала шум мотора перед тем, как вышла на террасу.
— Это были, скорее всего, мы с Мин,— сказал Сэм Урей.— Мы уже натанцевались. Мисс Уоррен и Фрэнк Холлерт решили идти в отель пешком. Супруги Брукс тоже возвращались, поэтому мы пригласили их в машину.
— Следовательно, перед нападением на меня вы все уже были в отеле,— заявила Гейл.
— Только супруги Брукс. Мы оставались в машине, так как хотели дослушать последние новости по радио.
— Последние новости, по-видимому, большое событие в вашей жизни,— не удержалась Гейл.
— Мин и я интересуемся тем, что делается вокруг нас.
Гейл охватило легкое беспокойство. Урей всегда отсутствовали, когда случались странные происшествия. Гейл видела, что Минерва с напряженным вниманием наблюдает за ней, и тут миссис Урей склонилась к ней и тихо спросила:
— Почему вы солгали о сумочке Лорел Ван Эттен? И так внезапно оставили наш дом?
— Я не... это не потому, что...— Гейл не находила слов.
— Прошу вас отдать эту сумочку, мисс Уоррен. Рядом с ними оказался Санчес.
— Но у меня ее нет.
— А где она?
— Я оставила ее на столике в моей комнате. Я собиралась сегодня утром возвратить ее хозяйке.
— Занятно! — воскликнула Минерва, не сдерживая своего возмущения.— Вы были удивлены, когда Фрэнк нашел ее в вашей сумке, но почти клялись, что это ваша вещь. Почему же вы тогда не сказали, что она принадлежит Лорел Ван Эттен? И почему вы потихоньку ее выкрали и удрали среди ночи, как будто были нашей пленницей?
Гейл посмотрела ей прямо в глаза.
— А разве в действительности это было не так?
— Мы старались уберечь вас от еще одного несчастного случая. И, судя по всему, допустили ошибку, вмешиваясь в дела, в которые нам не следовало бы вмешиваться.
— Но если вы, синьорина, хотели вернуть эту сумочку ее хозяйке, то почему так бесцеремонно покинули этот дом? — поинтересовался Санчес.
— Я... я боялась,— Гейл было нелегко защищаться.— Ведь они похитили меня... Приставили сторожа... Требовали, чтобы я рассказала им подробно все, что знала. А Минерва дала мне снотворное.
Сумбурная речь Гейл была прервана громким взрывом смеха Сэма Урея. Этот веселый смех сбил накал ее слов. Она снова подумала, что Сэм пользуется полным доверием шефа полиции. Де-
вушка заметила, как они обменялись быстрыми взглядами между собой. Санчес не верит ни одному обвинению, которое она выдвинула против супругов Урей. У нее захватило дух от своей догадки: супруги Урей работают на Санчеса! Вероятно, он использовал их, чтобы спровоцировать ее на какой-нибудь шаг, который мог быть использован против нее. Но если это так, кто же тогда был тот Лоренцо? Известно ли Санчесу о нем? А, может быть, его смерть была случайностью, которую супруги Урей старались скрыть от шефа полиции?
Гейл повернулась к Люции. Она заметила огорченное лицо тетки, а ее взгляд предостерег Гейл, что она уже сказала больше,
чем нужно. Напряженную тишину, воцарившуюся после взрыва смеха Урея, прервала Минерва.
— Скажите, вы на самом деле подумали о нас что-то неблаговидное?
— Подождите, синьора,— быстро вмешался Санчес.— Я сам все улажу.— И обратился к Гейл: — Боюсь, что я не могу серьезно рассматривать ваши обвинения, пока не получу от вас вразумительных объяснений о сумочке мисс Ван Эттен. Почему она показалась вам такой ценной или важной?
— Но мне так вовсе не казалось. Это они считали, что она важна, а я...
— Ваше объяснение немного наивно, мисс Уоррен. Последующие ваши поступки говорят о том, что вы тоже придавали определенное значение этой сумочке. Принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, не кажется ли вам, что эту сумочку сейчас лучше всего передать мне?
— Я об этом не думала.
— Напрасно, синьорина,— Санчес резко встал.— Я вас сейчас больше не задерживаю, но прошу не покидать территорию отеля. Может, мне надо будет задать вам еще пару вопросов.
— Извините, пожалуйста,— впервые подала голос Люция.— Не могли бы мы поговорить с вами с глазу на глаз? Гейл забыла рассказать вам о самом важном деле.
— Разрешите пока с вами распрощаться,— Минерва поднялась со стула и посмотрела на девушку холодным непроницаемым взглядом.
Гейл глубоко вздохнула и подошла к ней. Впервые за утро она почувствовала неуверенность и странное смущение.
— Я должна попросить у вас прощения. Все мне казалось таким непонятным. Я не знала, что мне об этом думать.
— Когда закончится, наконец, этот ужас, я думаю, будут еще извинения. Но одно мне непонятно: от кого они последуют и будет ли кому их принимать,— Минерва пожала плечами.— Пошли, Сэм! Скоро начнут передавать последние новости.
— Выйдем на террасу,— предложил полицейский, вежливо придерживая дверь перед дамами Уоррен. Там он указал на несколько пустых стульев в дальнем конце у парапета.— Вы хотите еще что-то сообщить?
— Я хочу рассказать о синьоре Фонсека,— начала Гейл.— В тот вечер у меня был с ним очень странный разговор. Причем, именно там, у лестницы, за минуту до моего падения.
— Он был в своем инвалидном кресле? — спросил Санчес, и его глаза выразили удивление.
— В том-то и дело, что нет. Оказывается, он может ходить. Хотя и ужасно трясется. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что он не так уж беспомощен. А потом... он сказал мне, что Рауль Герберт его сын.
Санчес что-то пробормотал в недоумении и вплотную подошел к Гейл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22