Вы пытаетесь обвинить меня в этом убийстве потому, что сами боитесь. Вы боитесь, чтобы я не назвал имя девушки, которую знал в Париже... некой Элизы
Фиртель...
— Перри, идиот!
Лоусон не обратил внимания на выкрик Дэвида.
— Я не знаю, чего вы боитесь. Может быть, у вас есть причины, по которым вы не хотите, чтобы кто-либо знал о том, что прошлой осенью вы были в Париже. И все же не следует обвинять меня в убийстве только потому, что я совершил ошибку.
— Подождите, синьор,— вмешался Санчес.— Значит вы утверждаете, что были знакомы с мисс Ван Эттен прежде?
— Нет,— Лоусон отрицательно покачал головой.— Увидев ее здесь впервые, я подумал, что это та девушка, которую я знал в Париже. Но это просто тот же тип... Вы понимаете, многие блондинки похожи, можно встретить дюжину одинаковых.
Дэвид что-то пробормотал. Гейл, услышав это, бросила на него любопытный взгляд. Внимание остальных было поглощено девушкой и Лоусоном. После слов летчика бледное лицо мисс Ван Эттен зарумянилось, а глаза стали похожи на осколки голубого стекла.
— У вас тоже нет повода, чтобы оскорблять меня, тем более, как вы сами признаете, произошла ошибка,— процедила она сквозь зубы.
— Я не потерплю, чтобы меня обвиняли в преступлении,— холодно ответил Лоусон.
Воцарилось длительное напряженное молчание. Наконец, Санчес взял ручку и не спеша что-то записал в свою книжку. Когда он снова заговорил, голос его был спокоен, словно все, что происходило здесь, было для него привычной и даже скучноватой процедурой.
— Давайте вернемся к делу. Передо мной список гостей, которые сегодня вечером обедали в отеле. Я буду очень обязан, если вы сообщите, в каком месте каждый из них находился, когда синьорина Ван Эттен нашла тело синьора Каспара, а точнее, когда услышали ее крик. Меня еще интересует, чем занимались вы в течение получаса до этого происшествия. Прошу говорить коротко. Синьорина Ван Эттен, где вы были после того, как вышли из столовой?
— Вы слишком интересуетесь моей особой,— мисс Ван Эттен гневно потрясла головой.— Если вам интересно, могу сказать, что я встретила герра Каспара в холле и разговаривала там с ним пару
минут.
Послышались тихие возгласы удивления, но Ван Эттен не обратила на них никакого внимания.
— Мы прибыли сюда на одном судне,— пояснила она.— И там познакомились. Герр Каспар сказал мне, что чувствует себя уставшим после путешествия и идет к себе, чтобы отдохнуть. Он посоветовал мне сделать то же, но я ответила, что не устала и хочу потанцевать на пляже. Тогда он пожелал мне спокойной ночи и ушел. Я задержалась возле конторки и попросила ключ от двери между моим номером и комнатой моей прислуги. Но ключа не было. Это точный отчет о нашем разговоре, не правда ли?
— Да,— согласился Нолан.
— Затем я увидела, как лейтенант Лоусон вышел из столовой, а за ним два других офицера.— Ван Эттен указала на летчиков.— Лоусон просил, чтобы я вышла с ним на террасу. Он все еще принимал меня за ту девушку из Франции, но я снова уверила его, что он ошибается. Перед этим я обещала ему потанцевать с ним на пляже, но предупредила, что сначала зайду в свою комнату. Лоусон согласился подождать. Очевидно...— тут она заколебалась, но продолжала: — Я пошла в бюро за ключом, а он, вероятно, зашел в свою комнату. Потом я его не видела до тех пор, пока не нашла возле тела.
- Сколько времени это продолжалось? — спросил Санчес.
— Трудно сказать. Где-то с четверть часа.
— Она лжет! — закричал Лоусон.— Вы прошли мимо меня с ключом в руке через каких-то пару минут, а я шел за вами. Через минуту вы закричали.
— Могу ли я спокойно давать показания? — обратилась к полицейскому Ван Эттен.
— Прошу вас продолжать, синьорина,— вежливо сказал Санчес.
— Мне больше нечего сказать,— пробормотала девушка и села.
— Благодарю. Теперь прошу лейтенанта Януария.
— Я был с мисс Уоррен на террасе, когда услышал крик мисс Ван Эттен. Мисс Уоррен отлучалась ненадолго, чтобы взять плащ. Я не уходил с террасы.
— Лейтенант Лафон?
— Холмс и я после обеда играли в карты в баре. Мы не слышали крика и не знали о происшествии до приезда полиции.
— Вы подтверждаете это, лейтенант Холмс? Холмс кивнул. Он был неразговорчив.
— Теперь синьор Урей.
— Мы с Мини сидели в машине и слушали по радио последние новости.
— В котором часу вы вернулись?
— В половине десятого, сразу после окончания передачи.
— Благодарю вас.
— Я протестую,— мисс Эттен вскочила со стула.— Почему вы не допрашиваете других так же подробно, как и меня? Какие у вас основания...
— Мне не нужны никакие основания. Ответ Сэма Урей меня вполне удовлетворяет. Разрешите мне вести допрос так, как я считаю нужным. Синьор Холлерт?
— Сразу же после обеда мы с мисс Люцией Уоррен прошли на застекленную веранду и сидели там, пока не раздался крик мисс Ван Эттен.
— Вы это подтверждаете, мисс Уоррен?
Гейл почувствовала, что Люция на мгновение заколебалась с ответом. Но когда она решительно кивнула, Гейл подумала, что это ей показалось. Тетка была человеком правдивым.
— А вы, синьор Брукс? Вы, вероятно, были вместе с женой? Супруги Брукс сидели в углу бара так тихо, что другие гости почти забыли об их присутствии. Черная голова Питера Лафона повернулась к Бруксам, словно он их увидел впервые. Они производили впечатление людей несколько обиженных, но терпеливых.
— Конечно, мы были вместе с женой,— сказал мистер Брукс.— Мы были в нашей комнате.
Он сообщил это тонким тоном, будто это само собой разумеется.
— Где находится ваш номер?
— Первый по коридору, сразу за верандой.
В его голосе прозвучало некоторое удивление, что Санчес этого не знает.
— У вас горел свет?
— Нет. Моя жена и я после еды всегда отдыхаем полчаса или немного больше.
— Может быть, вы что-то видели или слышали в это время?
— Нет,— покачал головой Брукс.— Совершенно ничего.
— Но ведь мы можем кое-что добавить...— включилась в разговор жена.
— Лотти,— запротестовал муж.— Мы же договорились ничего об этом не говорить.
— Я считаю, Джон, что мы должны это сделать,— заявила миссис Брукс.— Мы никого не обвиняем. Мне бы и в голову не пришло подозревать такую красивую девушку.
— Очень прошу вас, синьора,— перебил ее Санчес.— Я сам оценю ваше наблюдение. Вы видели что-то подозрительное, верно?
— Речь идет о той девушке,— толстый палец миссис Брукс указывал на Гейл.— Сначала мы думали, что это не имеет значения. Но, может быть, сведения важны для вас. Она была единственной, кто проходил по коридору после обеда, перед мисс Ван Эттен и тем милым летчиком.
— Вы говорите, что он шел за мисс Ван Эттен? — мягко спросил Санчес.
— Ну конечно же. Сразу за ней.
Полицейский не отреагировал на это утверждение, но в комнате послышался шум. Все с любопытством повернулись к мисс Ван Эттен. Она приняла эти взгляды с холодной надменностью, но румянец на щеках выдавал ее замешательство.
— Так вот,— продолжала старая дама,— как вы знаете, верхняя часть дверей в номерах застеклена и, когда открывается дверь веранды, можно увидеть силуэт человека, проходящего по коридору.
— И вы увидели мисс Гейл Уоррен? Миссис Брукс кивнула и повторила.
— И никто больше там не проходил.
— Я ведь сама сказала, что приходила туда,— запротестовала Гейл.— Почему это сейчас выглядит как что-то подозрительное?
— Когда мы узнали о совершенном преступлении,— вмешался мистер Брукс, не обращая внимания на слова мисс Уоррен,— жена рассказала мне об увиденном, и мы решили, что это важно. По приблизительным подсчетам жены, мисс Уоррен была в своей комнате около десяти минут и ушла из нее примерно за пятнадцать минут перед появлением в ней мисс Ван Эттен. Это, кажется, согласуется с остальными показаниями, правда?
— Более или менее,— проворчал Санчес и обратился к Гейл: — Тогда расскажите, пожалуйста, сами, что вы делали?
Глаза его внимательно наблюдали за девушкой. Гейл так сильно сжала пальцы, что они побелели, но она не ощутила этого и старалась говорить спокойно.
— Я пошла в свою комнату за плащом. Когда мы с лейтенантом Януарием сидели на террасе под верандой, внезапно похолодало. Я прошла по коридору, подошла к своей двери, но не смогла сразу ее открыть. Войдя в комнату, я закрыла за собой дверь, но свет не включала, было еще не совсем темно. Я подошла к шкафу и вынула плащ.
В эту минуту у Гейл перехватило дыхание. Она вспомнила странные звуки в соседней комнате и свой внезапный, ничем не объяснимый ужас. Но это было что-то неопределенное, и она не могла бы описать это с полной уверенностью. Сейчас ее ощущения были бы восприняты в лучшем случае, как буйная фантазия, в худшем, как ложь, придуманная, чтобы отвлечь от себя подозрения.
— Затем я зашла в ванную, умылась, причесалась и подвязала волосы косынкой. В номере я была около десяти минут.
— Но вы не делали все это в темноте, не правда ли?
— Конечно же, нет,— Гейл не удержалась от легкой улыбки. Я зажгла свет в ванной.
— У вас все туалетные принадлежности в ванной?
— Я держу там расческу, пудру и помаду. Свет в ванной ярче, чем в комнате.
— Не входили ли вы в комнату, когда в ванной горел свет?
По тону, каким Санчес задал этот вопрос, Гейл поняла, что полицейский считает ее ответ очень важным.
— Прошу вас вспомнить об этом, мисс Уоррен.
Гейл с минуту подумала и отрицательно покачала головой.
— Нет. Я уверена в этом. Но не понимаю, однако, почему вы считаете это таким важным?
— Вы могли бы тогда заметить,— Санчес поколебался в поисках нужного слова,— что-то непривычное в спальне.
— Что-нибудь непривычное? — Внезапно Гейл поняла и судорожно вздохнула.— Вы думаете, что он мог уже там лежать... мертвый? — спросила она заикаясь.— Ах нет! Не мог бы...
Она в отчаянии покачала головой. Но где-то глубоко в ее сознании возникла картина темной комнаты, слабый свет, падающий из окна и непроницаемая тень рядом с кроватью. Может быть, именно это и было причиной ее внезапной паники.
— Я не думаю, чтобы он там уже был,— закончила она несколько неловко, чувствуя дрожь во всем теле.
Рука Люции легла ей на плечо, и этот успокаивающий жест вернул Гейл душевное равновесие, и на лице ее мелькнула легкая улыбка.
— Я понимаю, что так было бы лучше,— сказала она, приходя в себя.— Я ничего не заметила.
— Меня не интересует, что лучше, а что хуже, синьорина,— сухо заявил Санчес.— Я только хочу знать правду.
Он оглядел собравшихся, заглянул в записную книжку и сказал.
— У меня есть еще три фамилии: Ивонна Дюцер, Мари Ломбард и Роберто Фонсека...
— Синьор Фонсека — инвалид, о котором я уже вам говорил,— прервал его Фарадей.— Мисс Ломбард — его сиделка. Я не думаю, чтобы вам нужно было видеться с синьором, он практически не двигается. Точнее, не выходит из комнаты...
— В таком случае, я поговорю с ним в его комнате,— Санчес сделал пометку в книжке.— А синьорина Дюцер?
— Это моя горничная,— объяснила мисс Ван Эттен.— Могу за нее поручиться. Она в прачечной гладила мои платья. Уверена, что она ничего не знает об этом.
— Прошу послать за ней,— приказал полицейский.
Лорел что-то гневно буркнула, а Фарадей обратился к Нолану.
— Позови девушку.
Ивонна Дюцер не выглядела особой, склонной к общению. Она остановилась возле двери и, хотя смотрела прямо в глаза полицейскому, отвечала на его вопросы несколько брюзгливо и без лишних слов.
— Я обедала в столовой для прислуги. В столовой я была с мадемуазель Ломбард, сиделкой одного из постояльцев. Мы обменялись парой фраз. В котором часу это было? В половине девятого или немного позже. Что я делала потом? Пошла в комнату мадемуазель, забрала платья и отнесла их в гладильную. Была там, когда вошел один из портье и рассказал о происшедшем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22