Все это ему не нравилось. Он знал Вандербрука, который с некоторых пор подвизался в кругах, связанных с боксом, и заходил иногда в его ресторан. Он достаточно пожил на свете, чтобы понимать, что перед ним сомнительная личность, то есть личность, на чей счет не могло быть сомнений.
— Ну и что? — проговорил Марсель.
Он пригубил рюмочку с арманьяком. Хотя Марсель ушел с ринга много лет назад, но так и не смог привыкнуть к алкоголю. Он употреблял его раза три в год и каждый раз испытывал отвращение.
— Вам приходилось путешествовать, месье Марсель? — спросил Вандербрук.
— Немного. Германия, Италия, Испания...
— А Англия? Англию вы знаете?
С чего этот тип, который никогда раньше с ним не разговаривал, задает ему все эти вопросы.
— Конечно. Я прожил год в квартале Сохо. Когда-то я там боксировал.
— Хорошо. Значит, вы знаете, как это происходит в Англии. И в Бельгии, впрочем, тоже. Есть букмекеры, которые принимают пари в любом виде спорта.
— Знаю.
— Ну, вот! Допустим, я букмекер. Только я не один. Я руковожу, если хотите, акционерным обществом. Анонимным.
— Понимаю,— улыбнулся Марсель.— Здесь эта работенка запрещена.
— Интересно, впрочем, почему? — сказал Вандербрук.— Мы никому не причиняем зла.
Марсель спрашивал себя, куда же клонит Вандербрук? Может, хочет получить от него кое-какие сведения? Но у него этих сведений нет. Это же не скачки. Все, что он мог предложить ему,— это прогнозы, предварительные оценки. Такой-то может победить такого. Но проиграет, наверное, Иксу. И все.
— Вы знаете, я вам уже сказал,— произнес Вандербрук, отставляя свой стакан,—что в этом деле приходится ворочать огромными капиталами. Я подумал, что мы могли бы договоритьтся..
— Конечно,— сказал Марсель, по-прежнему думая о прогнозах.— Но, откровенно говоря, я не уверен, что могу быть вам полезен.
— О! Еще как! — улыбнулся Вандербрук.
«Они хотят,— думал Марсель,— получить информацию, чтобы определить ставки».
— Ведь это вы тренируете Кида Черча, не так ли?
— Да.
— Кажется, через две недели они встречаются с Лу Реалом?
— Контракт еще не подписан. Сильвер умер, как вам известно, и...
— Известно. Думаю даже, что мне известно больше, чем вам. Матч Шульцер — Ламрани аннулирован.
— Об этом я знаю.
— Да, Сарков был не слишком доволен последним телефонным разговором с Сильвером. А потом случилось это несчастье... Короче, он выходит из игры.
Толстяк Марсель посмотрел на Бельгийца с восхищением и беспокойством. Откуда, черт возьми, он узнал все это? Но тот как будто угадал его мысли.
— У меня есть свои источники,— улыбнулся он.— Это моя работа.
— Но мадам Сильвер не сможет...
— Сможет. Поверьте мне, она не теряется. Она не бросит такое дело только потому, что убрали Сильвера. Возможно, впрочем, что она недалеко уйдет. В этом деле есть такие акулы... Но на несколько матчей ее хватит и, в частности, на тот, в котором она заинтересована, то есть на встречу между Кидом Черчем и Лу Реалом.
В который раз Марсель с гордостью выпятил грудь. Да, его питомца приметили! Впрочем, надо быть последним профаном, чтобы не понять, что из Кида выйдет чемпион международного класса.
— Этот матч интересует и нас,—продолжил Вандербрук.
— Что вы хотите знать? — спросил Марсель. Вандербрук ответил не сразу. Он подозвал Оскара и повторил заказ.
— Массу вещей,—сказал он, наконец.—Мы приняли пари, как в провинции, так и в столице. На матч Щуль-цер —Ламрани. Поскольку эта встреча аннулирована, наши клиенты перенесли свои ставки на матч вашего подопечного. Большинство делает ставки на Кида Черча. Толстяк Марсель просиял.
— Это знатоки,— отметил он.
Лу Реал не так уж плох, далеко не плох. Его менеджер Чарли был менеджером такого же масштаба, что и Сильвер, не только в Испании, но и в Латинской Америке. И Чарли не станет брать в свою «конюшню» лишь бы кого. Марсель уже видел однажды испанца в показательном матче. С этим боксером следовало считаться. Однако Марсель верил в Кида Черча, и болельщики не ошибались. Его питомец лучше двигается, и стойка у него надежней. Победы нокаутом, наверное, не получится, но по очкам он выиграет несомненно.
— Может, они и знатоки,— спокойно сказал Вандербрук,— но меня это не устраивает.
— Что вы хотите сказать?
— Я определил ставки. Вслепую, конечно. Три четверти ставок сделаны на Кида. Следовательно, процент прибыли уменьшается. При таком раскладе, если ваш ученик одержит победу, я не заработаю ни гроша. Скажу даже, что окажусь в убытке. И хотя люблю бокс, такого я допустить не могу. Что вы собираетесь делать?
— Как это, что я собираюсь делать? — Толстяк Марсель был ошеломлен.
Наступило молчание, и было слышно, как дождь барабанит по тротуару. Бар был пуст, и Оскар исчез в кухне.
— Карьера боксера —это не только слава,— прошептал, наконец, Вандербрук.—Сюда добавляется также и нежный перезвон монет.
— Разумеется,—согласился Толстяк Марсель.—Ну и что?
Вандербрук снова отпил глоток. Это нелегко сказать, труднее, чем он предполагал вначале. Теперь он понимал, как тяжело было Туану разговаривать с таким богатым и могущественным человеком, как Сильвер.
— Ну и что? — повторил Марсель.
Вандербрук поставил стакан и резко повернулся к тренеру.
— А то,—сказал он,— что, я думаю, в ваших интересах договориться с нами, старина.
Толстяк Марсель подался назад. Он испугался того, что, наконец, понял. Но нет! Это слишком глупо... — Выкладывайте,-проговорил он.
Бельгиец наклонился вперед, впился взглядом в глаза тренера.
— Миллион —вам, если Кид ляжет незадолго до конца матча. И три миллиона — ему. Больше я дать не могу.
— Вы с ума сошли! — воскликнул Марсель. Он чувствовал, что его лишают победы, которую он считал почти своей. Это было так, как будто ему только что предложили отречься от себя самого, перечеркнуть свое прошлое и настоящее.
— Да пет,— сказал Вандербрук подчеркнуто спокойно.— Вы ничего не понимаете в рекламе. Это поражение сделает для вашего питомца больше, чем любая победа, даже блестящая. Публике быстро надоедают полубоги. А бокс, в конечном счете, разве не спектакль?
— И это говорите вы?
Если б Марсель осмелился, он схватил бы Вандербру-ка за шиворот, выволок на середину ресторана и продемонстрировал бы ему благородное искусство. Но, как и все боксеры, он не любил драться вис ринга.
— Чем вы рискуете? — сказал Бельгиец.— Это матч молодых боксеров. Заработаете не так уж много, гораздо меньше, чем предлагаю я.
— Не знаю...— начал Марсель, сжав кулаки.
— Вас удерживает забота о карьере вашего питомца?— перебил Вандербрук тренера.— Но она от этого не пострадает, наоборот. Эта встреча для настоящих любителей будет захватывающей. Организаторы наверняка захотят устроить матч-реванш, и тут...
Марсель положил на стол свой огромный кулак, сжатый так, что костяшки пальцев побелели.
— ...И тут,— договорил Бельгиец, закуривая новую сигару,— Кид Черч раздавит Лу Реала.
Он не добавил при этом, что, обманутые поражением Кида в первом матче, все будут делать ставки на Лу Реала, обреченного на поражение.
— Публика ничего не потеряет,— продолжал Вандербрук,— а мы заработаем много денег.
Толстяк Марсель наклонился вперед, положив перед собой здоровые кулаки с узловатыми пальцами. Он был бледен, его нижняя губа дрожала.
— А если я набью вам морду? — проговорил он.
Не в состоянии дольше сдерживаться он бы, наверное, так и сделал, если бы в этот момент к нему не подошел Оскар.
— Марсель,— сказал он,—там вас спрашивает какой-то господин.
Тренер обернулся. У бара стоял, облокотившись на стойку, Хорошо одетый мужчина. Он что-то искал в черном кожаном портфеле.
— Вы позволите? — процедил Марсель сквозь зубы.
Он встал, а Вандербрук подумал, не воспользоваться ли ему моментом, чтобы уйти. Он прекрасно понимал, что этот человек способен сдержать слово и вышвырнуть его на улицу, избив до потери сознания. Но слишком многое было поставлено на карту, и стоило рисковать до конца, хоть он и начинал сомневаться, так ли хороша его затея, как ему показалось вначале.
— Добрый день, месье,— сердечно поздоровался с Марселем вновь прибывший.— Весьма сожалею, что вынужден вас побеспокоить.
Хотя он говорил довольно тихо, его голос все же доносился до Вандербрука, и он слышал почти весь разговор.
— Чем обязан, месье? — произнес Толстяк Марсель. Он подумал, что это должно быть какой-нибудь коммивояжер или страховой агент.
— Это вы Марсель Гренье, владелец ресторана?
Марсель ощутил неприятный холодок. Теперь он чувствовал, что, несмотря на внешнюю любезность, этот человек несет ему несчастье.
— Да, это я.
— Мэтр Корнель, судебный исполнитель,— представился мужчина.— Я должен вручить вам вот это.
Он протянул Толстяку Марселю листок голубой бумаги. Марсель стал лихорадочно искать очки и не нашел их. Мелкий шрифт и печати плясали у него перед глазами, и, казалось, что проклятый листок обжигает ему пальцы. Он выронил его, нагнулся, чтобы поднять, а страх, страх, которого он, старый боец, никогда не знал, выворачивал ему внутренности.
Счастье еще, что здесь нет Симоны — у нее больное сердце.
— Что это? — спросил он, наконец.
— Насчет закладной,—объяснил судебный исполнитель безмятежным, почти веселым тоном.— Вам дается неделя, чтобы заплатить всю сумму плюс проценты, то есть... сейчас посмотрим... то есть 480 000 франков. В противном случае на ваше имущество судебным постановлением будет наложен арест.
Он снова протянул бумагу Марселю.
— Но у вас есть еще неделя,— заметил он добродушно.— За неделю многое может случиться.
Многое! Дом заложен, задолжал всему кварталу - где же, черт возьми, за это время найти необходимую сумму?Марсель никогда не был большим спортсменом, и, когда наступило время расстаться с рингом, он ничего не нажил, в отличие от именитых своих собратьев. Он бы с удовольствием арендовал какой-нибудь зал для тренировок, но Симона и слышать об этом не хотела. Тогда он вернулся к своей первоначальной профессии — к кухне. И они влезли в долги, чтобы завести свое дело. Позднее все же ему удалось открыть маленький тренировочный зал, потому что ринг он забыть не мог.
По сути дела, неприятности начались, когда он приобрел этот зал. До этого дела как-то шли потихоньку. Но боксеры, которых он тренировал с неизменно юношеским энтузиазмом, были бедны и частенько голодны. А потом кто-то из них был женат и у него болела жена, у кого-то появлялся ребенок. Когда имеешь ресторан, где с клиентов не только не берешь плату, но еще безвозмездно ссужаешь их деньгами, труднб разбогатеть.
На что до сих пор надеялся Марсель? Разве что на неожиданную удачу. А теперь его брали за горло, вязали по рукам и ногам.Если их выкинут на улицу, без денег, без вещей, без средств, и им в их возрасте придется кочевать по отелям, как некогда в молодости, Симона умрет, ее сердце не выдержит.
— Спасибо...— прошептал он.— Спасибо.
Судебный исполнитель снял шляпу, прощаясь со всеми. Затем вышел на улицу, куда вновь вернулось солнце, окинул взглядом молодую прохожую в летнем платье и сел за руль своей машины. Жизнь продолжалась, безразличная ко всему.
Вандербрук развалился на диванчике. Судьба была за него. На этот раз он выиграл, он был в этом уверен.
— Итак? — произнес он.
Толстяк Марсель медленно подошел к Бельгийцу. Он был оглушен, нокаутирован.
— Ну-ка, повторите еще раз, что вы там говорили,— сказал он.
Вандербрук тяжело опустился на стул и вытер лоб. Влажный воздух нес запах грозы, и ему было не по себе, Все тело ломило, как будто его избили, и ему казалось, что он задыхается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18