В чем же тогда заключалась махинация? Чтобы привлечь таких простофиль, таких несчастных идиотов, как он, Бландье, Бельгиец распустил слух, что исход матча заранее предрешен в пользу Лу Реала, тогда как все было наоборот! И Бельгиец думает, что это сойдет ему с рук? Плохо же он знает Бландье! Не этому ничтожному махинатору, нелегально обосновавшемуся в чужой стране, удастся надуть его, Бландье. Ну уж нет!
Ришар какое-то время сидел не шевелясь, потом медленно повернулся к Вандербруку под шум стихающих оваций. Зрители вставали, не спеша шли к выходу. Бельгиец застыл в неподвижности, с остановившимся взглядом. Нижняя губа у него дрожала, а в углу рта появилась пена.
— Ну что, болван? — жестко произнес обычно такой молчаливый Ришар.— Выиграл, а? Хорошо он тебя сделал, Толстяк Марсель. Уж больно ты самоуверенный, дружок. И ты еще выложил пятьсот тысяч за то, что тебя облапошили! Смотреть на тебя тошно.
— Оставь меня в покое. Выкрутимся.
— Расскажи кому-нибудь другому! Ты с радостью принимал ставки на Кида Черча. Месье хотел заграбастать девяносто процентов прибыли. Месье думал, что сильнее всех, таскался по бистро и изображал из себя черт знает кого.
— Говорю тебе, выкрутимся.
— Как? Надо выплатить куда больше, чем есть в кассе. Если бы ты был банкиром, тогда это не имело бы значения. Отсидел бы свое за решеткой. От этого еще никто не умер. Но когда на тебя свалится вся эта банда дикарей, приятель, я тебе не позавидую. Знаешь, что бы я сделал на твоем месте?
— Дай мне подумать.
— Подумать?—ухмыльнулся Ришар.— Лучше не надо, парень. Каждый раз, когда ты думаешь, это плохо кончается. Ты не создан для этого. Лучше тебе поскорей сесть в такси, отправиться в аэропорт и вскочить в первый попавшийся самолет. Неважно, куда он полетит, в Тимбукту, Сингапур или на остров Святой Елены. И смени имя. Иначе такси окажется катафалком. Ты можешь, конечно, сказать, что это тоже автомобиль. Верно. Только не такой удобный.
— Ну и подлец! — процедил сквозь зубы Вандербрук.— Такое мне устроить! Мне!
— Я-то ладно,— сказал Ришар.— Я теряю десять тысяч. От этого не умирают. Но посмотришь, какие физиономии будут у других, когда они увидят, что ты не можешь расплатиться. А Посту? Ты подумал о Посту? Он не то, чтобы злой, просто подарки делать не любит. Он предупредил тебя две недели назад.
— Я уеду не один! — пробормотал Вандербрук.— Идем, Ришар.
Он вскочил с места, и они заторопились к выходу.Огромный зал опустел, и за работу принялись уборщики. Последний зритель давно покинул Дворец, а журналисты, сделав еще несколько снимков, отправились на очередные задания.
Жасмина ждала в кафе неподалеку.Кид Черч вышел из душа. Под жесткой перчаткой массажиста его кожа порозовела. Кровоподтек на виске был почти незаметен.
Присев на угол стола, Толстяк Марсель с сигаретой в зубах смотрел на своего чемпиона.
— Не очень устал?
— Нет, ничего. Конечно, сегодня я бы не стал еще работать, но вообще все оказалось легче, чем я думал,
Марсель кивнул.
— Теперь я за тебя не боюсь. У тебя есть все данные и есть воля. Если тебя не испортит, как некоторых, слава, ты далеко пойдешь, мальчик.
Кид Черч надевал рубашку, натягивал брюки,
— У боксера есть три врага, я тебе всегда говорил: женщины, алкоголь и лень. Ты знаешь, это я говорю только тебе,—продолжал Марсель,—но остерегайся Жасмины. Она, конечно, потрясающая женщина, но женщина. Ты готов?
— Еще минутку.
— Мы зайдем за ней в бистро, а потом ко мне пить шампанское. Журналисты наверняка уже там. Я позвонил Симоне, чтобы она дала им выпить. До чего же я рад! Неплохо мы разделались с Лу Реалом!
— Я вижу,— раздался голос,— ты воображаешь, что со всеми разделался?
В комнату вошел Вандербрук. За ним следовал Ришар с револьвером в руке.
— Не двигаться! — приказал Бельгиец.— Хотя нет, на всякий случай поднимите руки.
— Что этому типу надо? — удивился Кид Черч,—Да еще с пушкой? Ты что себе воображаешь?
— Ты, чемпион, заткнись! Здесь тебе не ринг. Кид Черч стиснул зубы и сделал шаг вперед.
— Да я тебя...
— Не двигаться! — крикнул Ришар.— Или продырявлю!
— Стой, малыш,— тихо произнес Марсель, положив руку К.иду на плечо.— Я, кажется, знаю, зачем эти макаки пришли сюда.
— Знаешь, еще бы! И твой «жеребенок» тоже.
— Что за дела? — воскликнул Кид Черч.— Вы с ума спятили, честное слово!
— Нет, он не спятил,— сказал Марсель грустно.— Он прав. А я совершил подлость.
— Подлость, которая принесла тебе пятьсот тысяч.
— Он предложил мне миллион и три для тебя, если ты проиграешь в третьем раунде, Кид,— мрачно продолжал Марсель.— Я был в безвыходном положении. У меня должны были отобрать ресторан, я лишился бы зала для тренировок, лишился бы всего, что было моей жизнью, и самой жизни, потому что Симона не вынесла бы всего этого. Судебный исполнитель пришел как раз в тот момент, когда этот негодяй был у меня... Я испугался... Мне необходимы были пятьсот тысяч... Сразу же... Чтобы Симона не умерла...
Он говорил мрачным голосом, низко опустив голову, как будто внезапно вся тяжесть его безрадостной жизни свалилась на него.
— Судебный исполнитель! — ухмыльнулся Вандербрук.— Теперь могу тебе сказать. Это был липовый исполнитель. Я нанял его, чтобы ты со всей серьезностью отнесся к моему предложению. Безработных актеришек в квартале хватает. Дал ему пять тысяч, и готово.
— Я бы проиграл, Марсель,— тихо проговорил Кид Черч, положив руку на плечо друга.
Но Марсель его даже не услышал. Он медленно поднял голову, устремив взгляд на Вандербрука, глаза его налились кровью.
— Ты пошел на такое, негодяй,— хрипло прошептал он.— Ты пошел на такое!
Значит, этот человек, вот так, не раздумывая, разбил ему жизнь; ведь нечего и надеяться, что можно будет и дальше работать с Кидом Черчем и Жасминой.
— А когда я хотел вернуть тебе деньги, ты отказался их взять, да?
Он медленным шагом приближался к Вандербруку.
— Стой! — крикнул Бельгиец.— Не двигайся!
Кид Черч в оцепенении наблюдал за происходящим. Все было как в кошмарном сне, когда словно дьявольская сила не дает сделать ни одного движения.
Марсель продолжал надвигаться на Бельгийца. Его огромные руки казались страшным оружием.
— Чего ты ждешь, Ришар? — в ужасе завопил Вандербрук.
Раздался выстрел Марсель вздрогнул, сделал еще шаг. Ришар выстрелил второй раз.
Теперь Марсель остановился. С искаженным липом он поднес руки к груди. Из-под его огромных пальцев брызнула кровь, и он повалился на пол.
Всех оглушил новый выстрел, и Ришар неожиданно для присутствующих упал ничком, уткнувшись носом в опилки. Тогда все увидели Жюля Бландье, в руке которого еще дымился револьвер.
— Ты меня простишь, Вандербрук,— проговорил он,— я был вынужден предпринять эту меру предосторожности.
— Ты с ума сошел! —закричал Бельгиец, отступая к середине комнаты.— Чего ты хочешь?
— Мои деньги,— сказал Бландье,— все мои деньги. Как если бы я выиграл. Пять миллионов, и немедленно!
— Не стреляй, Бландье!—умолял Бельгиец.— Не стреляй! Где я их возьму? У меня нет с собой денег.
— Обманщик! — улыбнулся Бландье.—'Три миллиона есть у тебя, а два —у твоего дружка, которого я только что отправил на тот свет. Видишь, я хорошо осведомлен. Ты что, надеялся оставить меня в дураках?
Отступая, Вандербрук оказался рядом с Кидом Черчем. Боксер взял Бельгийца за руку, повернул к себе и нанес ему удар прямо в лицо. Тот покачнулся, хотел выплюнуть выбитые зубы, но Киду Черчу этого было мало. Он привычно принял стойку и начал вокруг бандита свой смертоносный танец.
— Продолжай, малыш,— произнес Бландье.— Но не подходи ко мне слишком близко.
Он прислонился к стене и, не выпуская револьвера из руки, достал из кармана сигарету.
— Пропали двадцать тысяч франков,— сказала Роберта.— Лучше бы я платье купила.
— Ты сама этого хотела,— заметил Валентин.— Тебе никогда не говорили, что страсть к игре—страшный порок?
— Ты должен был мне помешать.
Она надулась и опустила нос в стакан с ледяным лимонадом. Теперь, когда толпа рассеялась, приятно было после удушающей жары во Дворце спорта посидеть на свежем воздухе на террасе одного из кафе.
— Ну да! —сказал Валентин.— Если бы мне удалось тебе помешать, а Лу Реал выиграл бы, ты целую неделю устраивала бы мне сцены.
— Впрочем, все это из-за тебя,— продолжала Роберта с истинно женской логикой.— Что у тебя за страсть знакомить меня со всякими жуликами? Хорошенькие у тебя связи, ничего не скажешь!
— С какими жуликами?
— Да с Жюлем Бландье, в частности. Когда мадам Сильвер тогда ушла, ты разве не мог сказать этому типу, что место занято?
— Я сказал ему! — запротестовал Валентин.— И... Внезапно он замолчал и взгляд его сделался неподвижным.
— Черт побери! — воскликнул адвокат. Он бросил сигарету и вскочил.
— Гарсон,— крикнул он,— гарсон. Скорей, я тороплюсь.
— Что с тобой? — удивилась Роберта.
— Скорей, пошли!
— Но куда?
— Я должен сейчас же повидать Толстяка Марселя. Он, наверное, еще во Дворце спорта.
— В такой час? Но зачем?
— Чтобы узнать адрес Жюля Бландье.
Он протянул гарсону деньги, не стал дожидаться сдачу и, схватив Роберту за руку, устремился к выходу, провожаемый изумленными взглядами последних посетителей.Роберта в растерянности, едва поспевая, следовала за Валентином.
— Я сломаю каблук! — жалобно стонала она.— И подверну ногу.
Но Валентин мчался дальше. Они влетели во Дворец спорта.
— Куда вы? — окликнул их сторож.
— Толстяк Марсель еще здесь?
— Он в раздевалке с Кидом.
— Спасибо.
— Мне кажется, ты сошел с ума,— сказала Роберта, с трудом переводя дух, когда они шли по коридору.
Но Валентин не успел ответить. Он остановился, прислушиваясь. Из соседней комнаты доносились непонятные звуки. Валентин решительно распахнул дверь и остановился как вкопанный.
Кид Черч, на котором предыдущий матч почти не оставил следов, со свирепым выражением лица преследовал Вандербрука по всей комнате, нанося ему удар за ударом. Боксер действовал методично, со знанием дела: удар в голову, в живот, в печень, еще в голову, справа, слева... Полуголому, окровавленному Бельгийцу, которого Валей-тин едва узнал, лишь сила этих ударов не позволяла упасть. Из его горла вырывался непрерывный стон.
Валентин сделал несколько шагов вперед, поскользнулся и тогда с ужасом увидел на полу два трупа.Около дверей, у ног адвоката, Толстяк Марсель спал вечным сном. Голова его покоилась на руке, глаза были закрыты, и в самом деле можно было подумать, что он спит, если бы не кровь на его груди.
Лицо другой жертвы было незнакомо Валентину. Ад-окат никогда не видел этого человека.
— Кид! — крикнул Валентин.— Кид Черч! Оетанови-есь! Оставьте его, надо идти за полицией.
— Смотри-ка! Вот и мэтр Русель,—послышался знакомый голос—Входите же, мэтр, и закройте дверь. В это время года сквозняки опасны.
Только теперь Валентин заметил Жюля Бландье, который стоял, прислонившись к стене, с револьвером в руке и язвительно улыбался.
Адвокат понял, в какую попал западню. Его реакция была немедленной: не произнося ни слова, он ногой закрыл за собой дверь, надеясь, что Роберта сообразит, что к чему.
И, действительно, она молниеносно проделала путь в обратном направлении, на этот раз одна.
— Ненормальные они все в этом доме, честное слово! — пробормотал изумленный сторож, увидев, как она устремилась к бистро.
В тот самый момент, когда дверь закрылась, Вандер-брук свалился на пол. Кид Черч выпрямился и вытер лоб. Два боя, последовавшие один за другим, измотали его.
— Боюсь, мэтр Русель,— мягко сказал Жюль Бландье,— что вы догадались о многих вещах, об очень многих.
— Я тоже этого боюсь,— проговорил адвокат. Бландье рассмеялся.
— Крепкий вы орешек, но вы еще не выиграли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18