Он отпустил Вандербрука, оттолкнув его от себя.Бельгиец поправил воротник рубашки. Он вновь обретал уверенность в себе, потому что уже знал, что выиграл. Хладнокровие всегда теряют побежденные. Он потянулся за рюмкой еще дрожавшей рукой.
— Ты не понимаешь, что все это глупо? — спросил он.—Для тебя, как и для меня, лучше избежать скандала. Если федерация узнает, что произошло, она тебе не простит, ты знаешь. Я не говорю уже о Киде Черче, кото-
рого выгонят вместе с тобой. Никто, старина, не поверит, что он был не в курсе дела. Они там не слишком доверчивы, ты знаешь.
Марсель отступил и провел рукой по влажному лбу. Издали официант удивленно взирал на пачку крупных банкнотов.
— Ну-ну,— Вандербрук похлопал тренера по плечу,— будь благоразумен. Клади в карман свои деньги и держи слово. Так будет лучше для тебя, для Кида Черча, для всех. А теперь я тебя покидаю. Дела. Гарсон! Выпивка за мой счет.
Он был уверен, что выиграл сражение.
— Что с тобой? — спросила Роберта.— У тебя такой вид!
— Болван! — крикнул Валентин.
Парень на мотороллере и впрямь довольно нахально обогнал его.
— Со мной ничего,— проворчал Валентин, продолжая сердиться.
— Как будто я не вижу! Тебя беспокоит это дело!
— Да, уж можешь не сомневаться! Я был сегодня у следователя, потребовал освободить условно Туана. Он и слышать не хочет. Однако у них практически ничего нет против бедняги.
— И что же? Валентин пожал плечами.
— Этому следователю пора на пенсию,— сказал он.— Он впадает в детство. Он бы и регулировщика посадил за решетку, потому что тот задерживает уличное движение. Смотри, опять этот идиот!
Они подъезжали к улице Монмартр.
— Твой следователь? — изумилась Роберта.
— Да нет же! Тип на мотороллере,— раздраженно ответил Валентин.— Если он опять меня обгонит, я дам ему ногой под зад.
— Но почему он не хочет отпустить Туана? — спросила Роберта.
— Тот якобы не представляет надежных гарантий. Как будто кто-нибудь представляет надежлые гарантии! Даже миллиардеры, случалось, и то смывались. И при этом следователь потребовал дополнительной информации, Вроде бы улики, которые полицейским удалось собрать, недостаточны.
— Тогда почему же его держат в тюрьме? Регулировщик опустил жезл, и автомобиль рванулся с места.
— В этом-то и парадокс. Его держат, потому что знают недостаточно, и не отпускают, потому что знают слишком много. Конечно, этот Туан не агнец невинный.
— Как, по-твоему, он виновен? —спросила Роберта.
— Опять этот мотороллер?! — завопил Валентин.
Он резко вывернул руль, прижал парнишку к тротуару на бульваре Осман.
— Скажите-ка, молодой человек,— крикнул он.— Вы застрахованы?
— Да,— ответил тот озадаченно.
— Тогда позвоните в вашу страховую компанию и скажите, чтобы выписали чек на имя ваших родителей. Это позволит им сэкономить время!
Адвокат рванул машину с места, а парень остался возиться со своим мотороллером.
— Какой же ты все-таки бываешь нервный! — заметила Роберта.— Ты забыл то время, когда был победней и тоже ездил на мотороллере?
— Оставь меня в покое.
— Что, обед плохо усваивается?
— С обедом все в порядке. Не в порядке одно: чем больше я занимаюсь этим делом, тем больше чувствую, что кто-то делает из меня дурака.
— Кто?
— Не знаю, и это как раз меня удручает. Посмотрим, что нам расскажет мадам Сильвер.
— Доходное занятие — бокс,— пробормотал Валентин, останавливая машину перед особнячком на авеню Моцарта.— Но у меня впечатление, что доходы он приносит в основном тем, кто сам не боксирует.
Особняк—прелестный образец архитектуры XVIII века — стоял посреди сада, обнесенного высокой оградой.
— Подожди меня в машине,—сказал Валентин.
— В машине? — возмутилась Роберта.— Как собачка?
— Тогда жди меня в табачной лавке «Мюэт», нет нужды идти вдвоем. Если меня вышвырнут за дверь, лучше мне быть одному.
— Ты всегда останешься эгоистом,— вздохнула молодая женщина, выходя из машины.—Может, из этого визита я бы извлекла материал для сенсационной статьи.
— Ну, конечно! — сказал Валентин.— Жаль, что ты не захватила фоторепортера. Этого только не хватает!
— Я знаю один отличный ресторан для вегетарианцев,— с деланным безразличием проговорила Роберта.
— Что ты хочешь сказать? — проворчал Валентин недоверчиво.
— Ты слишком полнокровный, милый. От этого ты такой нервный. Купить пластырь?
— Пластырь?
— На тот случай, если тебя не слишком деликатно вышвырнут за дверь.
Она отвернулась и медленно зашагала под сенью деревьев, кроны которых в свете фонарей казались изумрудными букетами.
Первое, что увидел Марсель, войдя в гостиную Жасмины Сильвер, был бокал, наполненный золотистой жидкостью, который Кид Черч держал в руке,
— Я уже говорил тебе, чтобы ты не пил алкоголя,— проворчал он.— Ты что, хочешь концы отдать?
— Даже шампанское нельзя?
— Да, даже шампанское.
Марсель вошел в особняк Сильвера, как входят в церковь, но забота о питомце взяла верх над преклонением, которое он испытывал перед Жасминой.
— Налить вам? — спросила она.— Такое событие надо спрыснуть.
Ее больше не снедало беспокойство, она не испытывала той постоянной тревоги, что мешала ей спать.
Решение проблемы нашел Кид Черч. Конечно, оно было выгодным для него, но также единственно приемлемым для нее. Марсель до тонкостей знал бокс и людей, связанных с ним, и он был честным человеком. Он не будет стараться оставить ее в дураках. Тогда как другие —хищники...
— Садитесь,— она указала ему на кресло. Он сел. Его мрачный вид удивил Кида Черча.
— У тебя болят зубы? — спросил он.
— Почему ты спрашиваешь?
— Если бы ты видел свое лицо! Как будто тебя ограбили.
— Я прекрасно себя чувствую.
— Ну-ну! Для человека, которому так повезло, ты выглядишь не слишком-то радостным.
— Оставь же Марселя в покое, Кид,—вмешалась Жасмина.
Она сама поднесла тренеру бокал с шампанским и чокнулась с ним.
— Я счастлива, что с этих пор мы будем работать вместе,— сказала она.— Я знакома с вами не так давно, но много о вас слышала. Вы великолепно знаете бокс, и вы честны. И любите свое дело. За здоровье...
Прикрыв глаза, она отпила глоток шампанского.
— Я могла взять в дело кого-нибудь другого, кто даже вложил бы свой капитал, но рано или поздно он стал бы хозяином и устранил меня. Решить в вашу пользу заставило меня, впрочем, по совету Кида, то, что у вас есть совесть.
Толстяк Марсель вздрогнул, и немного шампанского пролилось на ковер. В кармане у него еще лежали пятьсот тысяч франков Вандербрука — цена его предательства.
— С другими у меня были бы неприятности. Сильвер же ни разу не запятнал себя грязными махинациями. Его фирма была чиста, я хочу, чтобы такой она и осталась.
Траурное платье настолько шло Жасмине, что не заметно было, что она в трауре.
— Когда хоронят Сильвера? — спросил Марсель, чтобы переменить тему разговора.
— Завтра,— ответила Жасмина,—Но вернемся к нашим баранам.
Это очевидное равнодушие шокировало Марселя. И она еще говорит о совести!' В какой-то момент ему захотелось' все рассказать, показать, что он такой же испорченный, как и другие, как сама Жасмина, несмотря на ее важный вид. Молодая женщина сразу пала в его глазах. Теперь он видел ее такой, какой она и была,— бесчувственной эгоисткой. Может быть, когда-то эта душа была поэтичной, как души всех юных. Но теперь Жасмина была взрослой женщиной. Мечта исчезла, осталась действительность, грубая и материальная.
Он поднял голову, готовый во всем признаться.
— Я хочу, чтобы моя «конюшня» была чистой,— продолжала молодая женщина.— Я хочу, чтобы боксеры были строго отобраны. Это лучше и для нас и для них. А вы, Марсель, тоже чисты, я вам доверяю.
От последнего комплимента он ощетинился. Его стыд превратился в гнев.
— Представьте, ко мне пришли...— начал он.
Но в этот момент его взгляд встретился со взглядом Кида Черча — ясным, искренним. Марсель опустил голову.
Жасмина нахмурилась.
— Вам уже что-то предложили?
— Нет,— нехотя солгал Марсель.— Это другая история, не имеющая значения. Потом расскажу.
Нет, он не мог сделать Киду такое. Парнишка этого не заслуживал. Он доверял своему тренеру, и не надо его разочаровывать, потому что разочарования оставляют слишком сильный след, от них люди быстрее старятся. Одна любовь прогоняет другую и никогда не длится слишком долго, тогда как целой жизни не хватит, чтобы забыть предательство друга.
И пусть катится к черту Вандербрук со своей компанией! Жизнь проще, чем думают, а спорт благородней. Пусть победит сильнейший! Тренер даже намекать не хотел на визит Бельгийца, и в интересах Вандербрука было молчать, если он не хочет нажить неприятностей. А самой незначительной из них будет серьезная взбучка, которую ему задаст Марсель. Это тренеру еще вполне под силу.
Марсель поднял глаза и взглянул на Жасмину. Она прекрасно владела собой. Никому бы и в голову не пришло, что прошлой ночью ее пытались убить. Она даже не говорила об этом.
— Хорошо,— сказала Жасмина.— Значит, вы принимаете мое предложение?
— Я в затруднении,— признался Марсель.— Вы сами сказали, что у вас были другие предложения, а я вхожу в дело без всякого капитала. Я говорил вам. У меня есть мой ресторан, но, кроме этого, ни гроша.
Жасмина улыбнулась, кошачьей походкой пересекла комнату, открыла ящик маленького секретера и вернулась к Марселю.
— Я приготовила для вас чек,— сказала она.— Завтра утром вы сможете получить по нему деньги. Это аванс в счет наших совместных операций. Для покрытия первых расходов.
Теперь Марсель ощущал блаженный покой. Все стало элементарно просто, и будущее представлялось радужным. — Еще шампанского? — предложила Жасмина.
— Не знаю, примет ли вас мадам,— сказала Розина.— Она занята.
— Отдайте ей все же мою визитную карточку,— настаивал Валентин.— И скажите, что я адвокат Туана.
Горничная исчезла, а Валентин, заложив руки за спину, прошелся по холлу. На стенах висели картины, одна из них принадлежала кисти Сислея.
— Бокс — доходное дело,— повторил Валентин.
Более доходное, по-видимому, чем профессия адвоката.
— Прошу, месье-Горничная ввела Валентина в гостиную, напоминавшую музей. Этот Сильвер явно был эпикурейцем.
Однако вместо то/о чтобы увидеть одну мадам Сильвер, адвокат, кроме нее, застал в гостиной еще двух человек. В одном из них он тут же узнал Толстяка Марселя. Молодой человек с распухшим лицом наверняка был боксером. Валентин уже где-то видел его, но слишком мало интересовался боксом, чтобы знать, кто это.
— Здравствуйте,— любезно произнес он,— Я очень сожалею, мадам, что пришлось побеспокоить вас. Увы! Такая уж у меня профессия. Но я счастлив видеть вас вновь.
— Вновь? — удивилась Жасмина,—Мы никогда раньше не встречались!
— Встречались, мадам, совсем недавно. Это был... трагический вечер. Мы сидели рядом во Дворце спорта. Только в тот вечер на вас было красное платье.
— Не помню.
— Это вполне понятно, мадам, тогда у вас были более важные занятия, чем разглядывание соседей. Кид Черч находился на ринге...
Он указал на боксера, которого, наконец, узнал или, вернее, угадал.
— ...где речь шла о его карьере, в то время как ваш муж находился в своем кабинете, где речь шла о его жизни.
— Что все это значит? — пробурчал Марсель, вставая. Валентин удивленно посмотрел на него:
— Ничего! А в чем дело?
— Мне показалось! — сказал тренер.
— Надо всегда остерегаться делать поспешные выводы, месье,— спокойно произнес Валентин.
Он уже успел осмотреть комнату, заметил бутылку шампанского в ведерке со льдом. Нельзя сказать, чтобы здесь скучали накануне похорон хозяина дома!
— Возможно, вам неизвестно, мадам, что я являюсь адвокатом Туана?
— Известно. Об этом писали газеты, и как раз это-то меня и интригует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18