Казалось, это длится уже несколько часов, но, взглянув на часы, Хуан понял, что всего сорок минут.
В каюте было жарко, воняло потом и пивом. Хуан стоял, подперев спиной стойку, его ноги ныли от напряжения, с которым он противостоял непрекращающейся качке. Он отчаянно хотел выйти на палубу, вдохнуть воздуха, свеситься за борт. А лучше – просто сдохнуть. Но он должен был оставаться здесь и продолжать наблюдение за троицей, сидевшей за столом. Они тоже за ним наблюдали, бросая на него наглые взгляды, хотя он мог поручиться, что они не чувствуют себя так уж прекрасно – особенно толстяк посередине. Видок у него был, как будто сейчас сблевнёт.
Наверху, на мостике, Фрэнк, которому было не намного лучше, смотрел на вздымающееся море, на захлестывающие нос катера волны. Тарк, опершись о капитанское кресло, поглядывал на него время от времени с широкой улыбкой, явно радуясь его мучениям. Фрэнк подозревал, что Тарк специально ведет судно так, чтобы качка была еще сильнее, но точно тут не скажешь. Фрэнк решил, что плевать, кто покровительствует этому ублюдку, но он вышел в рейс на этом катере в последний раз.
Фрэнк – он это делал каждые десять минут, с тех пор как они отчалили – спустился по трапу в каюту проведать Хуана, встав так, чтобы при этом видеть Тарка на мостике.
– Ты в порядке? – спросил он Хуана.
Хуан кивнул, хотя было видно, что это не так.
– Держись там, – сказал он и вернулся на мостик.
– Как там этот стручок? – спросил Тарк. – Уже блюет?
– Он в порядке, – ответил Фрэнк.
– Уверен, что так и есть, – сказал Тарк, широко улыбаясь. – Может, мне спуститься и приготовить ему большую тарелку отличного говяжьего рагу? Думаешь, ему понравится? А ты сам? Хочешь тарелку старого доброго жирного рагу? Классная мысль?
Он крутанул штурвал на пол-оборота, и катер тошнотворно накренился.
Фрэнк вцепился в перила, борясь с дурнотой. Придя в себя, он сказал:
– Ты знаешь, я уже почти надеюсь, что ты что-то сегодня замыслил, потому что я с большим удовольствием вышибу твои жалкие мозги.
– Эй, да я же просто дразню тебя, – сказал Тарк. – Сам знаешь, я всегда был человеком команды. Кроме того, ты не станешь стрелять в меня – здесь, этой ночью. – Улыбка Тарка пропала. – Иначе вы со стручком живыми не выберетесь.
Самое неприятное, Фрэнк знал – это правда.
6
Фэй стояла возле бара вместе с Марой Пёрвис, еще одной подавальщицей коктейлей и единственным человеком на судне, которого Фэй могла бы назвать подругой. Они смотрели на непрерывный поток промокших пассажиров, входящих в большой зал казино на первой палубе.
– Мне кажется, – заметила Фэй, – или их сегодня действительно больше, чем обычно?
– Определенно, – ответила Мара. – Только наше судно имеет глупость выходить сегодня в море, так что они все пришли к нам. Знаешь Бобби? Которая в кассе работает? Говорит, ей весь день звонили: «Вы плывете сегодня? Плывете сегодня?» Эти люди свихнулись на игре.
– А я надеялась на спокойную смену, – сказала Фэй. – Эстель сегодня проснулась в шесть.
– Хочешь спокойных смен, – сказала Мара, – выбрала не ту профессию.
– Я не собираюсь этим вечно заниматься.
– То же самое говорила я четырнадцать лет назад. Собиралась стать бухгалтером, представляешь? Дебит и кредит. Кто бы там ни был этот дебит. Даже записалась на вечерние курсы в Майами-Дэйд. А потом в баре познакомилась с баскетболистом и в день начала занятий уехала в Канкун. И вот я все еще здесь, после двоих мужей, разношу выпивку этим типам, которые думают, что если они дали бакс на чай, то могут хватать меня за задницу.
Маре было за тридцать, у нее были темные волосы и темные глаза. Черты ее лица стали резковатыми, но она все еще оставалась привлекательной. От ее милой улыбки и приветливого взгляда мужчины, особенно выпившие, обычно думали, что они ей симпатичны больше, чем на самом деле. Она бы никогда не призналась, но ей льстило, что в среднем два раза в месяц ей делали предложения практически полные незнакомцы, и она огорчалась, когда их оказывалось меньше.
– Кстати, – сказала она, – я говорила тебе, что мне сказал тот тип в прошлый раз?
– Нет, – ответила Фэй.
– Ты послушай. Этот тип, он играет в блэкджек, заказывает мне джин с тоником, я приношу, мы болтаем о том о сем, он вроде вполне приятный, остроумный, пожалуй, даже на человека похож, и вот после, может быть, третьей фразы, он говорит: «Пожалуйста, не обижайся, но у тебя отличные грудки». Представляешь?
Фэй покачала головой.
– Мне не обижаться? – сказала Мара. – Этот тип со мной только познакомился, а разговаривает о моих сиськах так, будто я кооперативная корова из «Клуба 4-Эйч», и хочет, чтобы я не обижалась? Боже мой. Если придумают вибратор, который еще и мусор выносит, я с мужиками совсем завяжу. А вот и абуэлас пожаловали.
Небольшая группа пожилых кубинок, громко переговариваясь по-испански, проковыляла в зал. Эти женщины весь вечер будут пихать в автоматы квортеры, дергать рукоятки и жаловаться друг другу, что им ничего не выпадает взамен, ну ничего.
– Ni agua, – будут они повторять. – Ni agua. – Что значит: Даже воды нет.
Абуэлас, по-прежнему сбившись в кучу и продолжая говорить все одновременно, заковыляли в свой любимый угол зала и захватили все пространство перед своими любимыми автоматами, приготовившись спускать деньги сразу, как только корабль отойдет на три мили от берега.
– Отличные чаевые дают эти дамы, – заметила Мара.
– Серьезно?
– О да. Иногда могут дать целый квортер, будто для них это ничто. Думаю, они автомобили тоже на квортеры покупают. А вот «Благодарные Мертвецы» пожаловали.
В дверях появились бодрящиеся «Джонни и Кровоизлияния». Джок, обладавший сверхчувствительным Женским Радаром, сразу заметил Мару и Фэй и направился к ним, по пятам за ним следовали Джонни и Тед, замыкал шествие Уолли с футляром для гитары.
– Дамы, – сказал Джок. – Как дела сегодня, дамы? – Подход Джока к женщинам был такой: подойти поближе, завести разговор и дать им возможность почувствовать, какой ты жеребец. Это работало не всегда, но достаточно часто, чтобы у Джока не было причин искать другой подход.
– У нас, дам, дела отлично, – ответила Мара. – Будем в ураган битых четыре часа таскать выпивку. Что может быть лучше?
– Э? – Джок и не обкуренный часто не улавливал сарказма. Поэтому он сделал самый верный ход:
– Отлично сегодня выглядите, дамы.
– А вы, господа, пахнете, как гигантский косяк, – ответила Мара.
Тед и Джонни захихикали. Уолли покраснел. Джок погнал дальше.
– Может, когда вернемся сегодня, дамы сходят с нами в «Дорогу»? Повеселимся там. Согласны?
– А Тина с нами пойдет? – спросила Мара.
– Тина?
– Тина, подружка месяца, с которой ты встречаешься, – сказала Мара.
– А, Тина. – Джок соображал изо всех сил, то есть с трудом. – Нет, она не… мы не… я просто думал, может, вы, дамы, хотели бы пойти с нами на вечеринку в «Дорогу».
– Черт, – сказала Мара. – Я бы с радостью, но я на два часа утра записалась к дантисту.
– Э, – сказал Джок, – а ты как, Джейн?
– Фэй, – сказала Фэй.
– А ты как, Фэй? Хочешь с группой повеселиться?
– Это шутка? – спросила Фэй.
– Какая шутка? – сказал Джок.
– Слушай, – сказала Мара, – а ты бы сказал, что у нее отличные грудки?
Фэй фыркнула в руку.
– Что? – спросил Джок.
– Неважно, – ответила Мара.
Джок нахмурился, его перегруженный мозг завис, потом перезагрузился.
– Отлично сегодня выглядите, дамы, – сказал он. Мара закатила глаза. Фэй снова фыркнула. Джонни и Тед, смеясь, схватили Джока за руку и потащили к трапу. Уолли шагнул вперед.
– Не обращайте внимания, – сказал он. – Он просто… он…
– Мы, дамы, понимаем, что он, – ответила Мара.
– Ну, да, – сказал Уолли. – В общем-то.
Он уставился сначала в пол, потом на Фэй. Глубокий вздох.
– Привет.
– Привет, – ответила Фэй.
Вот сейчас Уолли очень хотел сказать что-нибудь, что привлечет внимание Фэй, что-нибудь простое, но обаятельное, остроумное, но сдержанное, что-нибудь такое, что явно отличит его от Джока, от мужчин вообще, из чего Фэй увидит, что он понимающий и чуткий, но в то же время веселый, и что она его очень привлекает, но не просто физически, хотя физически она его тоже привлекала – очень привлекала, – но не пошло физически; и что хотя внешне он никоим образом не может конкурировать с таким парнем, как Джок, с ним она сможет поговорить и посмеяться, и узнать его на глубоком и чувственном, но в то же время содержательном и духовном уровне. Поэтому он сказал:
– Вот.
– Вот? – спросила Фэй.
– Мы выходим, – сказал Уолли.
– Мы выходим?
– В смысле судно, – сказал Уолли. – Судно выходит в море.
– Да, – согласилась Фэй.
– Угу, – сказал Уолли.
Он простоял десять мучительных секунд, отчаянно надеясь, что его мозг породит хоть что-нибудь менее убогое, чем то, что он уже сказал. Судно выходит в море. СУДНО ВЫХОДИТ В МОРЕ. Вот КРЕТИН. Но мозг его был не на месте. Мозг его был боязливым сурком, который забился глубоко в нору и в ближайшее время не думал выбираться.
– Ага, – повторил он. – Ну, хорошо, тогда желаю удачи.
Желаю удачи? ЖЕЛАЮ ЕБАНОЙ УДАЧИ??
– Спасибо, – сказала Фэй.
Потерпевший фиаско Уолли, опасаясь ляпнуть что-нибудь еще более идиотское, развернулся и пошел следом за товарищами.
Провожая его взглядом, Мара сказала:
– Он на тебя круто запал.
– Вот повезло, – сказала Фэй.
– А он вроде ничего, симпатичный, – заметила Мара. – И гитарист неплохой.
– Как раз этого мне не хватает в жизни, – ответила Фэй. – Симпатичного гитариста.
– Вот барабанщик точно симпатичный, – сказала Мара.
– Этот придурок? Тип, который встречается с Тиной и думает, что он божий подарок? «Отлично выглядите, дамы»? Ты серьезно?
– Он действительно хороший барабанщик, – ответила Мара. – На него приятно смотреть. Залепи ему рот клейкой лентой, и будет то что надо.
– Его точно можешь забирать себе, – сказала Фэй.
– А почему нет, как-нибудь? Кстати, о жеребцах – вот и мой парень пожаловал. – Она помахала входившим в зал Арни и Филу. Арни заметил и направился к ней, за ним Фил.
– Эй, привет, красотка, – сказал Арни. – Готова сбежать со мной ради бесконечных ночей безумного страстного секса?
– Не знаю, Арни, – ответила Мара. – Ты все обещаешь, а домой всегда уходишь с Филом. – Фил фыркнул из-за спины Арни.
– Знаю, знаю, – сказал Арни. – Он вроде моего старого дряхлого дядюшки, за которым нужен уход. Так что как насчет сбежать со мной ради ночей безумного страстного секса, а Фила пристроить к твоей подружке, этой милой особе – кстати, кажется, мы не представлены.
– Фэй, – сказала Фэй.
– Мое почтение, Фэй, – сказал Арни. – Я бы сделал тебе неприличное предложение, если бы не наши с Марой отношения.
– Благодарю за намерение.
– Ты здесь недавно, – заметил Арни.
– Несколько недель, – сказала Фэй. – Я наверху работаю.
– Я туда редко поднимаюсь, – сказал Арни.
– Старый уже, – сказал Фил, – не может подняться.
– Не слушайте моего дряхлого дядюшку. Благодаря «виагре» живешь будто заново. Ну, так как насчет, дамы? Чего думаете?
– Арни, я как всегда думаю, что лучше бы тебе быть на сорок лет помоложе, – ответила Мара.
– И я так думаю, – сказал Арни.
– Особенно когда пытаешься поссать, – заметил Фил.
– А это еще что? – спросила Фэй. Остальные за ее взглядом повернулись к двери, через которую входил совершенно розовый Моллюск Конрад. Он неуверенно ступал, вытянув руки и ощупывая дорогу, потому что почти ничего не видел через ротовое отверстие. За ним шел обеспокоенный портовый охранник «Феерии».
– Это конч из «Веселого Моллюска», как-его-там, Конрад, – сообщила Мара. – И кто скажет, что к нам на судно не заходят очаровательные знаменитости?
– Он завсегдатай? – спросила Фэй.
– Был здесь один раз, – ответила Мара. – Ввязался в драку.
– Кому придет в голову драться с гигантской розовой ракушкой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
В каюте было жарко, воняло потом и пивом. Хуан стоял, подперев спиной стойку, его ноги ныли от напряжения, с которым он противостоял непрекращающейся качке. Он отчаянно хотел выйти на палубу, вдохнуть воздуха, свеситься за борт. А лучше – просто сдохнуть. Но он должен был оставаться здесь и продолжать наблюдение за троицей, сидевшей за столом. Они тоже за ним наблюдали, бросая на него наглые взгляды, хотя он мог поручиться, что они не чувствуют себя так уж прекрасно – особенно толстяк посередине. Видок у него был, как будто сейчас сблевнёт.
Наверху, на мостике, Фрэнк, которому было не намного лучше, смотрел на вздымающееся море, на захлестывающие нос катера волны. Тарк, опершись о капитанское кресло, поглядывал на него время от времени с широкой улыбкой, явно радуясь его мучениям. Фрэнк подозревал, что Тарк специально ведет судно так, чтобы качка была еще сильнее, но точно тут не скажешь. Фрэнк решил, что плевать, кто покровительствует этому ублюдку, но он вышел в рейс на этом катере в последний раз.
Фрэнк – он это делал каждые десять минут, с тех пор как они отчалили – спустился по трапу в каюту проведать Хуана, встав так, чтобы при этом видеть Тарка на мостике.
– Ты в порядке? – спросил он Хуана.
Хуан кивнул, хотя было видно, что это не так.
– Держись там, – сказал он и вернулся на мостик.
– Как там этот стручок? – спросил Тарк. – Уже блюет?
– Он в порядке, – ответил Фрэнк.
– Уверен, что так и есть, – сказал Тарк, широко улыбаясь. – Может, мне спуститься и приготовить ему большую тарелку отличного говяжьего рагу? Думаешь, ему понравится? А ты сам? Хочешь тарелку старого доброго жирного рагу? Классная мысль?
Он крутанул штурвал на пол-оборота, и катер тошнотворно накренился.
Фрэнк вцепился в перила, борясь с дурнотой. Придя в себя, он сказал:
– Ты знаешь, я уже почти надеюсь, что ты что-то сегодня замыслил, потому что я с большим удовольствием вышибу твои жалкие мозги.
– Эй, да я же просто дразню тебя, – сказал Тарк. – Сам знаешь, я всегда был человеком команды. Кроме того, ты не станешь стрелять в меня – здесь, этой ночью. – Улыбка Тарка пропала. – Иначе вы со стручком живыми не выберетесь.
Самое неприятное, Фрэнк знал – это правда.
6
Фэй стояла возле бара вместе с Марой Пёрвис, еще одной подавальщицей коктейлей и единственным человеком на судне, которого Фэй могла бы назвать подругой. Они смотрели на непрерывный поток промокших пассажиров, входящих в большой зал казино на первой палубе.
– Мне кажется, – заметила Фэй, – или их сегодня действительно больше, чем обычно?
– Определенно, – ответила Мара. – Только наше судно имеет глупость выходить сегодня в море, так что они все пришли к нам. Знаешь Бобби? Которая в кассе работает? Говорит, ей весь день звонили: «Вы плывете сегодня? Плывете сегодня?» Эти люди свихнулись на игре.
– А я надеялась на спокойную смену, – сказала Фэй. – Эстель сегодня проснулась в шесть.
– Хочешь спокойных смен, – сказала Мара, – выбрала не ту профессию.
– Я не собираюсь этим вечно заниматься.
– То же самое говорила я четырнадцать лет назад. Собиралась стать бухгалтером, представляешь? Дебит и кредит. Кто бы там ни был этот дебит. Даже записалась на вечерние курсы в Майами-Дэйд. А потом в баре познакомилась с баскетболистом и в день начала занятий уехала в Канкун. И вот я все еще здесь, после двоих мужей, разношу выпивку этим типам, которые думают, что если они дали бакс на чай, то могут хватать меня за задницу.
Маре было за тридцать, у нее были темные волосы и темные глаза. Черты ее лица стали резковатыми, но она все еще оставалась привлекательной. От ее милой улыбки и приветливого взгляда мужчины, особенно выпившие, обычно думали, что они ей симпатичны больше, чем на самом деле. Она бы никогда не призналась, но ей льстило, что в среднем два раза в месяц ей делали предложения практически полные незнакомцы, и она огорчалась, когда их оказывалось меньше.
– Кстати, – сказала она, – я говорила тебе, что мне сказал тот тип в прошлый раз?
– Нет, – ответила Фэй.
– Ты послушай. Этот тип, он играет в блэкджек, заказывает мне джин с тоником, я приношу, мы болтаем о том о сем, он вроде вполне приятный, остроумный, пожалуй, даже на человека похож, и вот после, может быть, третьей фразы, он говорит: «Пожалуйста, не обижайся, но у тебя отличные грудки». Представляешь?
Фэй покачала головой.
– Мне не обижаться? – сказала Мара. – Этот тип со мной только познакомился, а разговаривает о моих сиськах так, будто я кооперативная корова из «Клуба 4-Эйч», и хочет, чтобы я не обижалась? Боже мой. Если придумают вибратор, который еще и мусор выносит, я с мужиками совсем завяжу. А вот и абуэлас пожаловали.
Небольшая группа пожилых кубинок, громко переговариваясь по-испански, проковыляла в зал. Эти женщины весь вечер будут пихать в автоматы квортеры, дергать рукоятки и жаловаться друг другу, что им ничего не выпадает взамен, ну ничего.
– Ni agua, – будут они повторять. – Ni agua. – Что значит: Даже воды нет.
Абуэлас, по-прежнему сбившись в кучу и продолжая говорить все одновременно, заковыляли в свой любимый угол зала и захватили все пространство перед своими любимыми автоматами, приготовившись спускать деньги сразу, как только корабль отойдет на три мили от берега.
– Отличные чаевые дают эти дамы, – заметила Мара.
– Серьезно?
– О да. Иногда могут дать целый квортер, будто для них это ничто. Думаю, они автомобили тоже на квортеры покупают. А вот «Благодарные Мертвецы» пожаловали.
В дверях появились бодрящиеся «Джонни и Кровоизлияния». Джок, обладавший сверхчувствительным Женским Радаром, сразу заметил Мару и Фэй и направился к ним, по пятам за ним следовали Джонни и Тед, замыкал шествие Уолли с футляром для гитары.
– Дамы, – сказал Джок. – Как дела сегодня, дамы? – Подход Джока к женщинам был такой: подойти поближе, завести разговор и дать им возможность почувствовать, какой ты жеребец. Это работало не всегда, но достаточно часто, чтобы у Джока не было причин искать другой подход.
– У нас, дам, дела отлично, – ответила Мара. – Будем в ураган битых четыре часа таскать выпивку. Что может быть лучше?
– Э? – Джок и не обкуренный часто не улавливал сарказма. Поэтому он сделал самый верный ход:
– Отлично сегодня выглядите, дамы.
– А вы, господа, пахнете, как гигантский косяк, – ответила Мара.
Тед и Джонни захихикали. Уолли покраснел. Джок погнал дальше.
– Может, когда вернемся сегодня, дамы сходят с нами в «Дорогу»? Повеселимся там. Согласны?
– А Тина с нами пойдет? – спросила Мара.
– Тина?
– Тина, подружка месяца, с которой ты встречаешься, – сказала Мара.
– А, Тина. – Джок соображал изо всех сил, то есть с трудом. – Нет, она не… мы не… я просто думал, может, вы, дамы, хотели бы пойти с нами на вечеринку в «Дорогу».
– Черт, – сказала Мара. – Я бы с радостью, но я на два часа утра записалась к дантисту.
– Э, – сказал Джок, – а ты как, Джейн?
– Фэй, – сказала Фэй.
– А ты как, Фэй? Хочешь с группой повеселиться?
– Это шутка? – спросила Фэй.
– Какая шутка? – сказал Джок.
– Слушай, – сказала Мара, – а ты бы сказал, что у нее отличные грудки?
Фэй фыркнула в руку.
– Что? – спросил Джок.
– Неважно, – ответила Мара.
Джок нахмурился, его перегруженный мозг завис, потом перезагрузился.
– Отлично сегодня выглядите, дамы, – сказал он. Мара закатила глаза. Фэй снова фыркнула. Джонни и Тед, смеясь, схватили Джока за руку и потащили к трапу. Уолли шагнул вперед.
– Не обращайте внимания, – сказал он. – Он просто… он…
– Мы, дамы, понимаем, что он, – ответила Мара.
– Ну, да, – сказал Уолли. – В общем-то.
Он уставился сначала в пол, потом на Фэй. Глубокий вздох.
– Привет.
– Привет, – ответила Фэй.
Вот сейчас Уолли очень хотел сказать что-нибудь, что привлечет внимание Фэй, что-нибудь простое, но обаятельное, остроумное, но сдержанное, что-нибудь такое, что явно отличит его от Джока, от мужчин вообще, из чего Фэй увидит, что он понимающий и чуткий, но в то же время веселый, и что она его очень привлекает, но не просто физически, хотя физически она его тоже привлекала – очень привлекала, – но не пошло физически; и что хотя внешне он никоим образом не может конкурировать с таким парнем, как Джок, с ним она сможет поговорить и посмеяться, и узнать его на глубоком и чувственном, но в то же время содержательном и духовном уровне. Поэтому он сказал:
– Вот.
– Вот? – спросила Фэй.
– Мы выходим, – сказал Уолли.
– Мы выходим?
– В смысле судно, – сказал Уолли. – Судно выходит в море.
– Да, – согласилась Фэй.
– Угу, – сказал Уолли.
Он простоял десять мучительных секунд, отчаянно надеясь, что его мозг породит хоть что-нибудь менее убогое, чем то, что он уже сказал. Судно выходит в море. СУДНО ВЫХОДИТ В МОРЕ. Вот КРЕТИН. Но мозг его был не на месте. Мозг его был боязливым сурком, который забился глубоко в нору и в ближайшее время не думал выбираться.
– Ага, – повторил он. – Ну, хорошо, тогда желаю удачи.
Желаю удачи? ЖЕЛАЮ ЕБАНОЙ УДАЧИ??
– Спасибо, – сказала Фэй.
Потерпевший фиаско Уолли, опасаясь ляпнуть что-нибудь еще более идиотское, развернулся и пошел следом за товарищами.
Провожая его взглядом, Мара сказала:
– Он на тебя круто запал.
– Вот повезло, – сказала Фэй.
– А он вроде ничего, симпатичный, – заметила Мара. – И гитарист неплохой.
– Как раз этого мне не хватает в жизни, – ответила Фэй. – Симпатичного гитариста.
– Вот барабанщик точно симпатичный, – сказала Мара.
– Этот придурок? Тип, который встречается с Тиной и думает, что он божий подарок? «Отлично выглядите, дамы»? Ты серьезно?
– Он действительно хороший барабанщик, – ответила Мара. – На него приятно смотреть. Залепи ему рот клейкой лентой, и будет то что надо.
– Его точно можешь забирать себе, – сказала Фэй.
– А почему нет, как-нибудь? Кстати, о жеребцах – вот и мой парень пожаловал. – Она помахала входившим в зал Арни и Филу. Арни заметил и направился к ней, за ним Фил.
– Эй, привет, красотка, – сказал Арни. – Готова сбежать со мной ради бесконечных ночей безумного страстного секса?
– Не знаю, Арни, – ответила Мара. – Ты все обещаешь, а домой всегда уходишь с Филом. – Фил фыркнул из-за спины Арни.
– Знаю, знаю, – сказал Арни. – Он вроде моего старого дряхлого дядюшки, за которым нужен уход. Так что как насчет сбежать со мной ради ночей безумного страстного секса, а Фила пристроить к твоей подружке, этой милой особе – кстати, кажется, мы не представлены.
– Фэй, – сказала Фэй.
– Мое почтение, Фэй, – сказал Арни. – Я бы сделал тебе неприличное предложение, если бы не наши с Марой отношения.
– Благодарю за намерение.
– Ты здесь недавно, – заметил Арни.
– Несколько недель, – сказала Фэй. – Я наверху работаю.
– Я туда редко поднимаюсь, – сказал Арни.
– Старый уже, – сказал Фил, – не может подняться.
– Не слушайте моего дряхлого дядюшку. Благодаря «виагре» живешь будто заново. Ну, так как насчет, дамы? Чего думаете?
– Арни, я как всегда думаю, что лучше бы тебе быть на сорок лет помоложе, – ответила Мара.
– И я так думаю, – сказал Арни.
– Особенно когда пытаешься поссать, – заметил Фил.
– А это еще что? – спросила Фэй. Остальные за ее взглядом повернулись к двери, через которую входил совершенно розовый Моллюск Конрад. Он неуверенно ступал, вытянув руки и ощупывая дорогу, потому что почти ничего не видел через ротовое отверстие. За ним шел обеспокоенный портовый охранник «Феерии».
– Это конч из «Веселого Моллюска», как-его-там, Конрад, – сообщила Мара. – И кто скажет, что к нам на судно не заходят очаровательные знаменитости?
– Он завсегдатай? – спросила Фэй.
– Был здесь один раз, – ответила Мара. – Ввязался в драку.
– Кому придет в голову драться с гигантской розовой ракушкой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36