– сказал Арни.
– Кому придет в голову носить гигантскую розовую ракушку? – сказал Фил.
– А кто с ним дрался? – спросила Фэй.
– Несколько человек, – ответила Мара. – Для одного многовато.
– Несколько человек с одной ракушкой? – удивилась Фэй.
– Похоже, он хочет еще, – сказала Мара. Распорядитель игрового зала Мэнни Аркеро с сердитым видом рассекал казино. Он остановился перед Конрадом и приблизил лицо к ротовому отверстию.
– Какого черта ты приперся? – спросил он.
– Ммммвмф, – ответил Конрад.
– Что?
– Ммммвмф, – повторил Конрад и добавил, – ммммвмф.
– Что он делает на корабле? – спросил Аркеро у охранника.
– Мистер Кемп прислал, – ответил тот.
– То есть как? – сказал Аркеро.
– Так. Мистер Кемп позвонил в кассу и сказал, что моллюск сегодня поплывет на судне, – сказал охранник. – Какая-то реклама. Приехал на лимузине.
– Кто, Кемп?
– Нет, моллюск.
– Хорошо, – сказал он в ротовое отверстие Конрада. – Только без приключений, понял?
– Ммммвмф, – ответил Конрад.
– А вы двое, – сказал Аркеро, обращаясь к Фэй и Маре. – Отправляйтесь клиентов обслуживать.
– Хорошо, сэр, – ответила Мара.
– Мы клиенты, – заметил Арни.
– Не вижу у тебя в руках стакана, папаша, – сказал Аркеро.
– Я тебе не папаша, – сказал Арни.
– Ладно тебе, Арни, – Мара взяла его под руку. – Мистер Аркеро прав, да? Нам пора за работу.
– Правильно, – сказал Аркеро и удалился широким шагом.
– Говнюк, – сказал Арни.
– Верно, но он здесь главный говнюк, – заметила Мара.
– Почему ты всегда со всеми цапаешься? – сказал Фил.
– Не со всеми. Только с говнюками.
– Правильно. Только для тебя практически все – говнюки.
– Это правда.
– Приятно было познакомиться, джентльмены, – сказала Фэй. – Пойду наверх.
– Наше почтение, – сказал Арни. – Сожалею, что мое сердце уже принадлежит Маре.
– Нам вот столько не хватило, Арни. – Фэй развела пальцы на дюйм. – Я всегда буду дорожить тем, что было между нами. – Она повернулась и пошла наверх.
– Шикарная женщина, – сказал Арни.
– Знаю, – согласилась Мара. – Не могу понять, что она здесь делает.
– Эй, – сказал Арни. – Ты тоже шикарная, и тоже здесь.
– Спасибо за комплимент, но я знаю, что из себя представляю, – девица, которую выперли из школы. Я всегда только этим и занималась, разносила выпивку. А Фэй, она… не знаю. Ей здесь не место.
Фэй подумала практически о том же, когда поднялась на вторую палубу И оглядела толпу, ждущую начала игры. Большинство мужчин собрались вокруг Тины, высокой и пышной крупье. Она показывала, как играть в рулетку. Практически все наблюдавшие за ней мужчины прекрасно знали, как играть в рулетку – это дело не сложное – однако следили за Тиной с таким же напряжением, с каким пес следит за гамбургером, который несут через террасу: а вдруг почему-то – кто его знает? – и ему достанется.
Работа Фэй состояла в том, чтобы подходить к этим людям и спрашивать, не хотят ли они чего-нибудь из бара. По ее опыту, двое из трех мужчин отвечали на этот простой вопрос одинаковой шуткой: Ага (уставившись в определенную часть тела Фэй), очень даже кое-чего хочу, хе-хе. И это был еще деликатный вариант. Иногда они просто показывали на то, чего хотели, а иногда пытались потрогать.
Когда такое случилось в первый раз, Фэй была к этому не готова. Она спросила одного типа – средних лет, чисто выбритого, явно не пьяного – не хочет ли он чего-нибудь, и тот немедленно положил правую руку ей на левую грудь и сказал: «Вот это было бы неплохо». Она стукнула его по руке подносом. Тип схватил ее за руку и заорал: что ты себе, сучка, позволяешь? Мэнни Аркеро – этот всегда на страже – мгновенно появился и спросил, в чем дело, и Фэй сказала: этот тип меня хватает, – а тип сказал: я только пошутил, а эта сучка ненормальная чуть мне руку не оттяпала, – а Аркеро сказал типу: послушай, она здесь новенькая, все живы, следующая выпивка за счет заведения, – и тип сказал: ну хорошо, ладно, только лучше выкиньте эту сучку ненормальную. Потом Аркеро отвел Фэй в сторону и спросил, что с ней, а она сказала: что со мной? этот слизняк меня щупает, а вы хотите знать, что со мной? И Аркеро сказал: этот парень – наш клиент, и, кстати, очень хороший клиент, а ты, если не хочешь потерять работу, не трогай больше клиентов, ясно? Фэй ничего не сказала – она не хотела терять работу.
Так что теперь, приближаясь к незнакомому клиенту мужского пола, она напряженно держала поднос между ним и собой, готовая быстро отойти. Кроме того, она, если мужчина с ней заговаривал, научилась натягивать на лицо правильную улыбку – такую, чтобы клиент видел, она в курсе, что он шутит, ха-ха, но при этом не думал, что с ней можно продолжать в том же духе или распускать руки. Такими вычислениями, перекалибровкой выражения лица и позы Фэй приходилось заниматься сотни раз за ночь. И поэтому, среди прочего, почти каждый раз она возвращалась домой с головной болью.
Фэй почувствовала приближение боли, как только взяла позади бара поднос с выпивкой и направилась к толпе ревностных приверженцев рулетки, окруживших Тину. Она сделала круг, высматривая кого-нибудь не слишком плотоядного на вид, чтобы спокойно начать вечер. Она остановилась на седом, лет семидесяти мужчине, почти дедушке, в хорошо выглаженных летних брюках, мокасинах, рубашке на кнопках и с очками для чтения, висящими на шее.
Фэй подошла, натянула на лицо притворно-веселую улыбку официантки и спросила:
– Не желаете чего-нибудь из бара, сэр?
Он одарил ее улыбкой дедушки и сказал:
– Клюквенный сок со льдом, пожалуйста.
– Сейчас принесу, – ответила она, и улыбка из притворной перетекла в искреннюю.
– И отсосать, – добавил он.
Где-то в темном море между Багамами и Флоридой Фрэнк вглядывался в угрожающе высокие волны. Его изрядно мучила морская болезнь, одежда пропиталась холодным потом, в кишках все взболталось от непрерывного крена и качки, в голове отдавалось тудум-тудум-тудум двигателей.
Фрэнк старался гнать мысли о том, как ему паршиво. Как на грех, теперь он стал думать о том, как много здесь воды, вокруг него, под ним. Воды очень много, думал он. Воды просто дохуя. Фрэнк забеспокоился, что между ним и всей этой водой – только эта лодка, казавшаяся теперь Фрэнку маленькой и хрупкой, особенно по сравнению с волнами. Он вдруг понял, что не понимает, каким образом лодки плавают. Чем больше он об этом думал, тем более странным казалось ему, что если он, например, уронит в океан ключи от машины, они сразу утонут, хоть и весят намного меньше лодки. Фрэнку очень хотелось понять – он ничего с этим не мог поделать – что держит лодку на плаву? А если это что-то вдруг перестанет работать, прямо здесь? Где бы это чертово здесь ни было.
Фрэнк посмотрел на Тарка за штурвалом. Тарк, который как будто каждый раз чувствовал его взгляд, обернулся и ухмыльнулся, откровенно наслаждаясь тем, насколько явно это было неприятно Фрэнку.
– Мы успеваем? – спросил Фрэнк, пытаясь говорить деловито, уверенно и без страха.
– У нас все в порядке, – ответил Тарк. – Во всяком случае, со временем. А вот с тобой не все в порядке, кажется.
– Обо мне не беспокойся.
– А кто сказал, что я беспокоюсь?
– Спасибо за заботу.
– Некоторые просто не могут привыкнуть к бурному морю, – сказал Тарк. – А я так его обожаю. По мне, чем выше волны, тем лучше.
Фрэнк промолчал.
– Пожалуй, будет еще хуже, – сообщил Тарк. – Подобный шторм на моих глазах переворачивал судна побольше этого.
– Заткнись, – сказал Фрэнк.
– Разговор ты начал, – сказал Тарк.
Фрэнк посмотрел на часы: пришло время проведать Хуана. Стараясь удерживать равновесие вопреки бортовой качке, он двинулся к трапу. Фрэнк почти добрался до него, когда катер резко накренился. Он чуть не упал, схватился свободной рукой за перила, повис. Оглянулся на Тарка, который, ухмыляясь, крутил штурвал.
– Ты там поосторожней, – сказал Тарк. – Смотри, не ушибись.
– Еще раз такое случится, – сказал Фрэнк, – прострелю тебе колено, понял? Боль дикая, и ходить нормально больше не будешь. Но катер вести сможешь, если не захочешь, чтоб я прострелил тебе другое колено.
– Слушай, – сказал Тарк. – Я за океан не отвечаю.
Фрэнк прицелился из «глока» в левый глаз Тарка, и тот смог заглянуть прямо внутрь ствола. По опыту Фрэнка – убедительный способ привлечь внимание.
– Я не отвечаю за то, что делает мой пистолет, – сказал он.
Тарк пытался сохранить ухмылку, но она поблекла – слегка, но Фрэнку моментально стало лучше, и он, повернувшись, начал спускаться по трапу. Однако состояние Фрэнка резко ухудшилось, как только он зашел в каюту, где большие нездоровые тела наполняли запахами застоявшийся, сырой воздух. Трое товарищей Тарка – Кац, Ребар и Холман – по-прежнему сидели за столом, уставившись на Хуана, который по-прежнему стоял к ним лицом, спиной к стойке и с пистолетом в руке. Он выглядел не лучшим образом. Глаза его остекленели, лицо блестело от пота.
– Ты в порядке? – сказал Фрэнк.
В ответ Хуан протянул Фрэнку пистолет – Хуан никогда не расставался с пистолетом – и бросился к раковине, где его обильно вырвало. Фрэнк отскочил, чтобы его не забрызгало. Сидевший слева Кац, парень с ручищами, сказал:
– Вот дерьмо, – и стал подниматься.
– Не двигаться, – приказал Фрэнк.
– Послушай, парень, – сказал Кац, садясь на место. – Ты не можешь держать нас здесь с этим.
– Я сказал, не двигаться.
Едкая рвотная вонь наконец ударила в нос Фрэнка, и он почувствовал, что его желудок близок к открытому мятежу. Между спазмами Хуан оторвался от раковины и сказал: «Иггве парнн» – Фрэнк решил, что это значило Извини, парень, – после чего его снова скрючило. Фрэнк пытался усмирить террариум, корчившийся в животе, чтобы решить, как действовать дальше.
Ребар, толстяк, сидевший рядом с Кацем, сказал:
– Меня ща вырвет.
– Нет, парень, нет, НАДО… – начал Кац, но это был не тот случай, когда люди следуют инструкциям, так что, не дав Кацу договорить, Ребар вывалил на стол то, что некогда было обильным обедом из даров моря, а теперь с помощью пищеварительной системы Ребара превратилось в хлещущий тошнотворный кошмар. В тот же момент катер ударился о подошву волны, и его резко кинуло вперед, от чего извергнутое Ребаром слетело на колени Холману, и тот через миллисекунду отреагировал, метнув струю cвоего обеда, которая перелетела через стол и шлепнулась на пол. Кац попытался отодвинуться от своих блюющих товарищей, но не успел он встать, как его захватила цепная реакция, и – БУ-УЭЭЭЭЭ – тоже изверг мощный поток блевотины.
Фрэнк теперь находился в маленьком замкнутом пространстве среди четырех интенсивно блюющих мужиков, содержимое желудков которых смешивалось на качающемся полу, напоминая зловонный адский гумбо. Смрад стоял невыносимый, и сейчас Фрэнку, обычно профессионалу до мозга костей, было наплевать и на встречу, и на Тарка, и на что бы то ни было – кроме стремления выбраться отсюда немедленно. Он рванул к двери каюты, но тут катер снова накренился, он наступил на какую-то скользкую гадость и потерял равновесие. С пистолетами в обеих руках он не мог ни за что ухватиться, поэтому так и повалился назад, треснулся головой о стойку и приземлился на задницу, которая продолжала скользить, пока он не растянулся на полу, отключившись на секунду, и, приходя в сознание, почувствовал, как спина намокла и… О, нет… О боже, нет, мои волосы…
Тут Фрэнк тоже сдался, влившись в фонтанирующий блевотой хор, бригаду рвотников, состоявшую из пятерых мужиков в раскачивающемся катере, у которых, возможно, были причины убить друг друга, но сейчас они не могли думать ни о чем другом, кроме очередного приступа рвоты и того, что он принесет с собой.
– Ну что, хорошо проводим время? – спросил Уолли. – Готовы к веселью?
Уолли оглядел танцпол на третьей палубе «Феерии морей».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36