В глазах у нее заблестели слезы.
В литературе все так и описывается, последние приступы нежности, последние трепыхания умирающего пульса, румянец на щеках за мгновение до смерти. Но тогда я об этом не думал.
Держась за руки, мы из бара пошли ко мне в отель. Я позвонил друзьям и отменил встречу. Мы с Дженел пообедали в номере. Я лег на спину на диван, а она приняла свою любимую позу, подогнув под себя ноги и легла мне на грудь, так что тела наши постоянно соприкасались. В этом положении она могла смотреть сверху вниз на мое лицо и читать в моих глазах, лгу я ей или нет. Она все еще думала, что способна читать по лицу. А из моей позиции, глядя на нее снизу вверх, я видел эту милую линию, где подбородок переходит в шею, и совершенный треугольник ее лица.
Какое-то время мы просто обнимали друг друга, а затем, глубоко заглядывая в мои глаза, она спросила:
— Ты все еще любишь меня?
— Нет, — сказал я. — Но это очень болезненно, когда тебя нет рядом.
Она помолчала, а потом повторила, с особенным нажимом:
— Я серьезно, я абсолютно серьезно. Ты все еще любишь меня?
И я серьезно ответил: “Конечно”, и это было правдой, но я сказал так затем, чтобы она поняла, что, хотя я и люблю ее, это не имеет значения, потому что прежними мы никогда уже не будем, и я уже никогда не буду в ее власти. Я увидел по ее лицу, что это ей стало ясно сразу же.
— Почему ты говоришь так? — спросила она. — Ты не можешь простить меня за наши ссоры?
— Я прощаю тебе все, — ответил я, — кроме того, что ты спала с Осано.
— Но ведь это же ничего не значит! Я переспала с ним, и на этом все кончилось. Это действительно ничего не значит.
— Мне все равно. Этого я тебе никогда не прощу.
Она обдумала это и пошла налить себе еще вина и когда она чуть-чуть выпила, мы пошли в постель. Магия ее плоти все еще имела власть надо мной. Интересно, думал я, если отбросить весь глупый любовный романтизм, существует ли подо всем этим какая-то реальная, научно объяснимая основа? А может быть, все эти миллионы отдельных клеточек, когда один человек встречает другого человека противоположного пола, с такими же точно клеточками, может быть, эти клеточки просто реагируют друг на друга? И ни причем здесь ни власть, ни социальное положение, ни ум, и ни причем здесь ни добродетель, ни порок? Без всяких затей — это просто научно объяснимая взаимная реакция схожих клеточек. Как легко можно тогда было бы все объяснить.
Мы лежали в постели, занимаясь любовью, и вдруг Дженел оторвалась от меня и села.
— Мне нужно домой, — сказала она.
Но это не было одним из ее обычных способов наказать меня. Я видел, что ей больше не под силу здесь находиться. Она как будто потускнела, груди стали площе, на лице напряжение, словно она пережила какой-то страшный удар. Она смотрела мне прямо в глаза, не пытаясь извиниться или придумать какой-нибудь предлог, не пытаясь погладить мое задетое самолюбие. Она снова повторила, так же просто, как перед тем:
— Мне нужно домой.
Я не отважился прикоснуться к ней, чтобы успокоить. Я начал одеваться, и сказал:
— Все нормально. Я понимаю. Я спущусь с тобой вниз и подгоню твою машину.
— Нет, — сказала она. Она была уже одета. — Не надо.
Я понял, что она больше не может находиться рядом со мной, выносить мое присутствие. Я проводил ее до дверей. Мы даже не попытались поцеловаться на прощание. Перед тем, как повернуться и уйти, она хотела улыбнуться, но не смогла.
Я закрыл дверь на ключ и лег в кровать. Несмотря на то, что мы прервались на полпути, я обнаружил, что полового возбуждения больше нет. Ее отвращение ко мне убило всякое желание, но самолюбие не было задето. По-моему, я понял, что произошло, и испытывал такое же облегчение, что и она. Я уснул почти тотчас же и не видел никаких снов. Собственно говоря, так крепко я не спал уже много лет.

Глава 47
Калли, обдумывая финальные штрихи своего плана низложения Гроунвельта, никак не мог считать себя предателем. О Гроунвельте позаботятся, он получит огромную сумму денег как совладелец отеля, за ним оставят его жилой номер в отеле. Все останется так же, как раньше, за исключением того, что теперь Гроунвельт не будет обладать никакой реальной властью. Конечно, “право карандаша” останется за ним. Все-таки у него еще много друзей, которые будут приезжать в Занаду играть. И, так как он принимал их, это будет довольно выгодная любезность.
Если в с Гроунвельтом, думал Калли, не случился этот удар, он никогда не пошел бы на это. Но со времени этого удара Отель Занаду продолжал катиться вниз. У Гроунвельта просто не было теперь достаточно сил, чтобы действовать быстро и принимать правильные решения.
И все же Калли ощущал некоторую вину. Он вспомнил все эти годы, проведенные с Гроунвельтом. Гроунвельт был ему как отец. Гроунвельт помог ему в его восхождении к власти. Много счастливых дней он провел с ним, слушая его истории, совершая обходы казино. Это было счастливое время. Он даже дал Гроунвельту первым попробовать Кэрол, красавицу “Чарли Браун”. Где она сейчас, подумал Калли, и почему она сбежала с Осано? И он стал вспоминать, как он с ней познакомился.
Калли всегда с удовольствием сопровождал Гроунвельта, когда тот делал свои ежедневные обходы казино. Обычно он делал это около полуночи, после ужина с друзьями или после приватного ужина с девушкой в собственном номере. И тогда Гроунвельт спускался в казино и совершал обход своей империи. В поисках знаков, указывающих на измену, выслеживая предателей или чужаков-мошенников, которые все до единого старались уничтожить его бога — проценты.
Калли шел рядом, отмечая про себя, что Гроунвельт, похоже, становился энергичнее, подтянутое, и даже цвет лица у него бывал свежее, будто он брал энергию от устланного коврами пола казино.
В один из таких обходов Гроунвельт услышал, как один из игроков в кости спрашивает у крупье, который час. Крупье посмотрел на свои часы и ответил:
— Не знаю, часы остановились.
Гроунвельт мгновенно насторожился, уставившись на крупье. У того были часы с черным циферблатом, очень большие, очень “мужские”, с хронометрами, и Гроунвельт сказал крупье:
— Позвольте посмотреть ваши часы.
Мгновение крупье обалдело глядел на него. Затем протянул руку с часами. Гроунвельт взял его руку и стал рассматривать часы, а потом ловкими пальцами прирожденного шулера расстегнул ремешок и снял их. Улыбнувшись, он сказал крупье:
— Они будут в моем офисе. Через час вы можете зайти за ними, или можете покинуть это казино. Если подниметесь за ними, я принесу вам извинения. Стоимостью в пятьсот зеленых.
И Гроунвельт повернулся, чтоб уйти, все еще держа часы перед собой.
Когда они поднялись в номер к Гроунвельту, он показал Калли, как это работает. Часы были полые внутри и имели прорезь, в которую можно было опустить фишку. С помощью маленьких инструментов, которые достал из ящика стола, Гроунвельт легко разобрал часы, и они увидели внутри одну-единственную черную с золотыми крапинками фишку.
Созерцая часы, Гроунвельт сказал задумчиво:
— Интересно, только он один пользовался этими часами, или одалживал их работникам других смен? Идея-то неплохая, но это ведь мелочь. Ну, сколько он может иметь за смену? Три сотни, четыре сотни долларов… — Гроунвельт покачал головой. — Да все они тут такие. Не стоило и волноваться.
Калли вернулся в казино. Босс зала сказал ему, что крупье уволился и уже покинул отель.
Как раз в ту ночь Калли и познакомился с Чарли Браун. Она играла в рулетку. Красивая, стройная блондинка с таким невинным и юным лицом, что Калли даже подумал, а можно ли ей по закону играть в азартные игры. Одета она была хорошо, соблазнительно, но в общем-то безвкусно. Поэтому он предположил, что она не из Нью-Йорка и не из Лос-Анджелеса, а из какого-нибудь городка на Среднем Западе.
Она играла, а Калли следил за ней. И когда она стала переходить к одному из столов для блэкджека, Калли последовал за ней. Он встал за спиной у дилера и, видя, что играет она плохо, принялся подсказывать ей, когда останавливаться и когда продолжать. Постепенно она начала выигрывать, и стопка ее фишек становилась все выше. Когда Калли спросил, одна ли она в городе, ее ответ весьма воодушевил Калли. Не одна, а с подругой, сказала девушка.
Калли протянул ей свою визитку. Там было написано: “Вице-президент. Отель Занаду”.
— Если тебе что-то нужно будет, — сказал он. — Просто звони мне. Не хотела бы ты пойти сегодня на наше ночное шоу и поужинать — приглашаю?
Девушка ответила, что это было бы восхитительно.
— А можно мне взять с собой подругу?
Калли не возражал. Прежде чем отдать карточку, он что-то написал на ней.
— Просто покажешь это метрдотелю перед началом шоу. Если еще что-то понадобится, позвони мне.
И он ушел.
Как и ожидал, после шоу он услышал, что его вызывают к телефону. В трубке раздался ее голос:
— Это Кэрол.
Калли ответил:
— Твой голос я узнал бы где угодно, Кэрол. Ты ведь та девушка, что играла в блэкджек?
— Да. Я просто позвонила, чтобы поблагодарить вас. Мы замечательно провели время.
— Я рад. Когда снова будешь в городе, пожалуйста, позвони, и я буду счастлив сделать для тебя все, что в моих силах. Если не удастся заказать номер, позвони мне, и я все сделаю.
— Спасибо, — сказала Кэрол. Голос се звучал слегка разочарованно.
— Постой-ка. Когда ты уезжаешь из Вегаса?
— Завтра утром.
— А что, если я на прощание угощу тебя и твою подругу выпивкой? Мне это доставит удовольствие.
— Это было бы здорово, — ответила девушка.
— О’кей, — сказал Калли. — Встретимся у стола для игры в баккару.
Подружкой Кэрол оказалась еще одна симпатичная девушка с темными волосами и привлекательной грудью; одевалась она чуть более консервативно, чем ее подруга. Калли не торопил события. В гостиной казино он заказал им выпивку, и они рассказали ему, что приехали из Солт-Лейк-Сити и еще нигде не работают, но надеются стать манекенщицами.
— Возможно, я смогу вам помочь, — пообещал Калли. — В Лос-Анджелесе у меня есть друзья в этом бизнесе, и, может быть нам удастся помочь вам зацепиться. Позвоните мне на следующей неделе, и я думаю, у меня будет что-нибудь для вас обеих либо здесь, либо в Лос-Анджелесе.
На этом они и расстались в ту ночь.
На следующей неделе, когда Кэрол позвонила ему, он дал ей телефон агентства мод в Лос-Анджелесе, где работал его друг, и сказал, что почти наверняка ей найдут там какую-нибудь работу. Она сказала, что приезжает в Вегас в следующий уик-энд, и Калли пообещал компенсировать ей проживание, если она остановится в Занаду. Кэрол от такого предложения пришла в восторг.
В тот уик-энд все встало на свои места. Когда Кэрол зарегистрировалась в отеле, клерк позвонил Калли в офис. Калли справился, стоят ли в номере свежие цветы и ваза с фруктами. Затем он позвонил ей в номер и пригласил пообедать. Она согласилась с энтузиазмом. После обеда он повел ее на Стрип, посмотреть шоу и поиграть в других казино. Он объяснил, что играть в Занаду ему нельзя, потому что его имя записано в лицензии. Он дал ей сто долларов для игры в блэкджек и рулетку. Она заверещала от восторга. Он внимательно следил за ней, пока она играла, но она не делала попыток спрятать в сумочку фишки, а значит была честной девушкой. Как он и хотел, на нее произвело впечатление то радушие, с каким приветствовали его и метрдотель, и боссы игорных залов в разных казино. К исходу ночи ей должно быть ясно, что Калли — важная шишка в Вегасе. Когда они вернулись в Занаду, он спросил ее:
— Хочешь посмотреть, что представляет из себя номер вице-президента?
Она улыбнулась с невинным видом:
— Конечно.
И когда они поднялись к нему в номер, она, как и положено, восклицала с восхищением, оглядывая убранство номера, а потом плюхнулась на диван, всем видом выражая неимоверную усталость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96