Утром на том же месте. Поищешь и найдешь.
— Сколько?
— Пятьдесят. Ровно пятьдесят.
— Только-то?
— А чего ты ждал? В гаражах взяли две машины. По двадцать пять за каждую — разве плохо? Твоя информация, наш риск.
— Ладно, я не в обиде. Как там обошлось?
— Никаких жертв, дорогой, не волнуйся. Аэрозоль «Сон» — слышал про такое?
Гэбэшная штучка. Лучше всякого наркоза. Все уснули, никого пальцем не тронули.
А проснутся, ничего не вспомнят.
— Что ж, мои поздравления!
— Приятно иметь с тобой дело, дорогой!
— На этот раз с машинами осторожнее. Будут искать. — Всегда ищут, как же иначе?
— Ну что ж, тогда пока.
Валентин дал передохнуть мобильнику не больше минуты. Он несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая дыхание, и мобильник в его руке снова ожил, озарившись фосфоресцирующим светом. На том конце Валентин услышал взволнованный голос Юрия.
— Наконец-то! Я думал, меня инфаркт хватит. Ты не мог позвонить раньше?
— Раньше — это когда?
— Не морочь мне голову! Я и без того тут по стенам избегался. Давай с самого начала! Первое: ты жив-здоров?
— Живее всех живых! А ты надеялся на иное?
— Если зубоскалишь, значит, действительно в порядке. Как обернулось с гаражами?
— Только что отзвонился. Кажется, все более или менее.
— Да не тяни же резину, рассказывай!
— С удовольствием. Ты же сам не даешь мне слова сказать.
— Черт бы тебя побрал!
— Ладно, не сопи, как паровоз. Докладываю: как я и говорил, игра стоила свеч. Дело выгорело. При мне пятьдесят кусков. Еще столько же обещал Наиль завтра, а вернее — уже сегодня, часика через три-четыре. Гаражи Алоиса они навестили. Уверяет, что обошлось без крови.
— Это в их интересах.
— И в наших.
— Только не зарывайся, стратег. Первоначальная идея все равно принадлежала мне.
— Ты от нее тотчас отбрыкался, вспомни. И схему вентиляции раздобыл я.
Судя по всему, этой бумажкой они и воспользовались. Распылили усыпляющий газ и повязали всех тепленькими.
— Что с дымоходом? Неужели и на это клюнули?
— Даже если бы не клюнули, ты не оставил им времени на размышление. А жаль. Дискуссия могла получиться плодотворной. Милиция подкатила в самый напряженный момент. И для меня, кстати, тоже. Но прежде всего для Ароныча с Алоисом. Ребятки не на шутку рассвирепели. Собирались повыдергивать друг дружке ноги. Кстати, что ты такое наплел милиции? Нагрянуло около дюжины мужичков, да не с макаровскими пукалками — с самыми настоящими автоматиками. С ходу положили несколько человек. Заодно и Ароныча угомонили.
— Насмерть?
— Похоже на то…
— Вот черт!.. Потому я и возражал против операции. Ты же крепко рисковал!
— Ладно, проехали. Теперь все в прошлом.
— А вот тут ты ошибаешься. Для нас все только начинается. Или ты собрался участвовать в похоронах незабвенного Ароныча?
— Возможно, придется. Здесь это обязаловка. Похлеще чем на первомайских демонстрациях. Свои фонды, свой регламент. Так что запросто могут заставить.
— Думаю, шагать в траурной процессии тебе не придется.
— Это еще почему?
— Да потому, милый мой, что я тут посидел, покумекал и решил, что заигрались мы с тобой. Пора нам и честь знать.
— В каком это смысле?
— А в таком, что тебе необходимо исчезнуть.
— Не понял.
— С этого дня ты испаряешься. И без всяких «но»! Найдем тебе комнату, обеспечим продуктами. Ни одна живая душа не должна знать, где ты находишься.
— Погоди, погоди! Что за спешка? Все прошло гладко! Деньги у нас, Ароныча нет, на стадионе такой переполох, что про стукача и думать забыли.
— Это тебе только кажется. Именно с сегодняшней ночи кое у кого могут начаться опасные просветления в мозгу. Ты пойми, Валь, финансовый план выполнен, процедурой мщения ты, вероятно, тоже остался доволен. Все! На этом ставим точку. Лимиты исчерпаны, из-за стола следует выбираться с легким чувством голода. Пока не поздно. Я заканчиваю дела с оформлением документов, а ты до поры до времени сидишь в подполье и пьешь пиво.
— К черту твое подполье! Чего ты вдруг взгоношился?
— Балбес! Ты был чист только до сегодняшнего посещения гаражей Алоиса.
Теперь ты подставил его. Самым натуральным образом! И этот гад, разумеется, возьмет тебя на заметку. Сразу после того, как оправится от пережитого. Да и Сулик призадумается. Когда кидают таких авторитетов, кидал как-то не принято прощать. Это для них — вопрос чести. Так что будь уверен: очень скоро они начнут копать и рано или поздно докопаются до истины. Возможно, уже в течение ближайшей недели.
— Да почему, черт возьми?
— Всегда и везде, Валя, остаются тысячи неучтенных мелочей. Невозможно предусмотреть все. И потому тебе надо затаиться.
— Мне кажется, ты слишком высокого мнения об их интеллекте. Главным аналитиком у них был Ароныч, но и того сегодня не стало.
— А что им стоит нанять аналитика со стороны?
— Например, тебя…
— Зачем же? Купят настоящего сыскаря. А то и целую бригаду профессионалов.
Думаешь, это невозможно?
— Ну, насчет бригады сомневаюсь, но парочку сыщиков в самом деле могут поиметь. Но дело в другом! Если я исчезну, им и сыщики не понадобятся, — сами усекут что к чему.
— Мы можем продумать финал. Инсценировать какой-нибудь фокус поубедительнее.
— Ага, скажем, самоубийство. И труп похожий подкинуть с предсмертным письмишком.
— Ради бога, не шути так!
— Все, Юрий, я устал. Мне пора баиньки.
— Ты должен немедленно подъехать ко мне!
— Ничего подобного. Сегодня я ночую там, где мне вздумается. Это я заслужил.
— Само собой, Валентин, но…
— Завтра на свежую голову поговорим.
— Где? Где мы встретимся?
— В известном тебе доме, в квартире шестьдесят пять.
— Что еще за квартира? Погоди!.. Ты что, переехал?
— Завтра. Обо всем завтра. — Валентин с улыбкой нажал отбой. Мельком подумал о собственном нахальстве. А почему он, собственно, решил, что это будет ЕЕ квартира? Может, его выставят за порог? Или тетя приедет, родители с мопсом.
Две тысячи «если»… Набрав номер, он прислушался к гудкам. Один, два, три…
Что-то щелкнуло, и заспанный голос заставил его сердце встрепенуться.
— Але, кто это?
В волнении он стиснул трубку так, что побелели пальцы. От недавней самоуверенности не осталось и следа. Сейчас она пошлет его к черту и будет права. На дворе ночь, а тут звонят черт-те зачем.
— Але! Это… Это ты, Валь?
— Я… — Голос у него разом сел. — Я хотел… Если ты, конечно, не против… Словом, я хотел приехать к тебе. Прямо сейчас.
Сердце ударило так громко, что ответа он не услышал. Или она его прошептала? Он плотнее прижал трубку к уху.
— Прости, я не понял.
— Я сказала: приезжай! — крикнула она. — Конечно, приезжай!
Сердечные перебои прекратились. Ему стало жарко — жарко настолько, что, оказавшись на улице, он распахнул куртку и запрокинул голову. Проказливым воришкой дождь немедленно запустил мокрые руки ему под мышки, коснулся груди и живота. Стекая по лицу, вода щекотала ноздри. В воздухе пахло морем.
* * *
Совершенно секретно Начальнику Отдела «Зодчие» полковнику ФСБ
Рюмину К. Н.
Ответ на запрос от 3 августа 2003 года
Уведомляю, что по вашему запросу от 03.08.03 был проведен общий машинный поиск. Под высланное описание подошло более полутораста человек. Уточняющие сведения позволили сузить круг подозреваемых до минимума, однако личность Богуна В. А. была установлена лишь по проведению скрытого опознания (демонстрация фотографий, вывоз свидетелей непосредственно к месту работы Богуна В. А.). В итоге было установлено, что Богун В. А. на самом деле является гр. Лужиным Валентином Павловичем, 1976 года рождения, русским, уроженцем г.
Кемерово. Будучи приговоренным к трем годам лишения свободы, 16 июля 2001 г. бежал из мест заключения. Поисковые группы, посланные за беглецом, обнаружили останки, которые ошибочно были приняты за тело заключенного Лужина. (В заблуждение ввели имевшиеся на месте предполагаемой кончины бежавшего медвежьи следы, фрагменты одежды, совпавшая группа крови и некоторые другие детали).
Всесоюзный розыск был объявлен лишь спустя полгода по получению заявления одного из бывших знакомых Лужина, встретившего беглеца в родном городе. Но меры, предпринятые органами МВД, успехом не увенчались. Из Кемерова Лужину удалось скрыться.
Уточняющая справка:
Суд по делу Лужина В. П. состоялся закрытый. Официальная статья — злостное хулиганство. На антивоенном митинге, который организовывало правозащитное движение против войны в Чечне, Лужин избил Воробьева Л. П., сына депутата городской Думы. В реальности Лужин ударил Воробьева всего один раз и, по свидетельству очевидцев, тот быстро поднялся на ноги. Медики в день обращения не нашли у него даже сотрясения мозга. Однако по заявлению потерпевшего делу об избиении был дан ход. Позднее была проведена повторная медицинская экспертиза (депутат Воробьев П. А. включил свои связи), которая установила у Воробьева Л.
П. наличие тяжких телесных повреждений.
Дополнительные сведения:
С октября 1996г. Лужин В. П. входил в областную сборную по боксу.
Неоднократно участвовал в зональных первенствах, был серебряным и бронзовым призером республиканских встреч. Служил в десанте. Участвовал в боевых операциях по восстановлению конституционного порядка в Ч И Р. В местах лишения свободы проявил себя недисциплинированным, склонным к буйству и саботажу. В иерархию блатных авторитетов не входил. Имели место неоднократные столкновения — как с заключенными, так и с начальством зоны. В личное дело заключенного Лужина Б. Л. было включено особое дополнение: «При задержании считать особо опасным, без промедления применять оружие». С момента побега и по настоящее время о местонахождении Лужина В. П. структуры МВД не уведомлены.
Сотрудник 6-го особого отдела старший лейтенант Глухих С. В.
5 августа 2003 г.
— Нечто подобное я подозревал. — Полковник удовлетворенно похлопал по документу.
— Считаете, что перед нами прототип Робин Гуда?
— Не знаю… Знаю только, что этот блондин играет с нами в одной команде.
— Пока!..
— В этой жизни, дорогой мой майор, все только пока. И враги, и партнеры, и радости.
— Не понял?
— А что тут понимать? Жить следует по Толстому! Делай, что должно, и будь что будет…
Глава 18
Бывают минуты, когда память кажется лишней. Такое случается не слишком часто, но и не слишком редко. Ведь в жизни всякое приходится пережить, но помнить хочется только светлое. Настроение у Валентина было преотличное, его можно было бы назвать вполне счастливым в эти минуты человеком, и только тяжелая память прошлого тянула сегодняшний островок счастья на дно. Необходимо было что-то предпринять, и он попытался отбросить память, как отбрасывают хвост спасающие жизнь ящерицы. Он спасал не жизнь, а свой островок счастья. Крохотный и лучезарный, затерявшийся в свинцовом океане тоски и холода. Вот некто заботливый и неведомый с мастерством иллюзиониста взмахнул занавесом, прикрыв все давнее и недавнее, и сразу стало легче. Годы ушли, возраст превратился в отвлеченную категорию, Валентин чувствовал себя молодым и свободным. Река жизни, чистая и звонкая, несла его бесконечными излучинами, нашептывая слова, от которых замирало сердце.
Виктория оказалась прекрасной ученицей. Ему пришло на ум, что и учить-то ее, собственно, уже нечему. Любовь нашептывала советы, и они не пропускали ее слова мимо ушей. Осторожность первых прикосновений, стеснительная нерешительность — все осталось позади. Валентин больше не ощущал сковывающей обязанности быть педагогом и притворщиком. Неуловимо быстро она сравнялась с ним и в чем-то даже превзошла, ибо стала женщиной, а превзойти женщину в любви невозможно. Единственный учитель — природа позволяла им все, и они упивались этой свободой, расставшись с последними условностями прошлого. Он ласкал ее тело, доверчиво-доступное, по-юному нежное, и происходящее никоим образом не походило на все прежние встречи подобного рода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Сколько?
— Пятьдесят. Ровно пятьдесят.
— Только-то?
— А чего ты ждал? В гаражах взяли две машины. По двадцать пять за каждую — разве плохо? Твоя информация, наш риск.
— Ладно, я не в обиде. Как там обошлось?
— Никаких жертв, дорогой, не волнуйся. Аэрозоль «Сон» — слышал про такое?
Гэбэшная штучка. Лучше всякого наркоза. Все уснули, никого пальцем не тронули.
А проснутся, ничего не вспомнят.
— Что ж, мои поздравления!
— Приятно иметь с тобой дело, дорогой!
— На этот раз с машинами осторожнее. Будут искать. — Всегда ищут, как же иначе?
— Ну что ж, тогда пока.
Валентин дал передохнуть мобильнику не больше минуты. Он несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая дыхание, и мобильник в его руке снова ожил, озарившись фосфоресцирующим светом. На том конце Валентин услышал взволнованный голос Юрия.
— Наконец-то! Я думал, меня инфаркт хватит. Ты не мог позвонить раньше?
— Раньше — это когда?
— Не морочь мне голову! Я и без того тут по стенам избегался. Давай с самого начала! Первое: ты жив-здоров?
— Живее всех живых! А ты надеялся на иное?
— Если зубоскалишь, значит, действительно в порядке. Как обернулось с гаражами?
— Только что отзвонился. Кажется, все более или менее.
— Да не тяни же резину, рассказывай!
— С удовольствием. Ты же сам не даешь мне слова сказать.
— Черт бы тебя побрал!
— Ладно, не сопи, как паровоз. Докладываю: как я и говорил, игра стоила свеч. Дело выгорело. При мне пятьдесят кусков. Еще столько же обещал Наиль завтра, а вернее — уже сегодня, часика через три-четыре. Гаражи Алоиса они навестили. Уверяет, что обошлось без крови.
— Это в их интересах.
— И в наших.
— Только не зарывайся, стратег. Первоначальная идея все равно принадлежала мне.
— Ты от нее тотчас отбрыкался, вспомни. И схему вентиляции раздобыл я.
Судя по всему, этой бумажкой они и воспользовались. Распылили усыпляющий газ и повязали всех тепленькими.
— Что с дымоходом? Неужели и на это клюнули?
— Даже если бы не клюнули, ты не оставил им времени на размышление. А жаль. Дискуссия могла получиться плодотворной. Милиция подкатила в самый напряженный момент. И для меня, кстати, тоже. Но прежде всего для Ароныча с Алоисом. Ребятки не на шутку рассвирепели. Собирались повыдергивать друг дружке ноги. Кстати, что ты такое наплел милиции? Нагрянуло около дюжины мужичков, да не с макаровскими пукалками — с самыми настоящими автоматиками. С ходу положили несколько человек. Заодно и Ароныча угомонили.
— Насмерть?
— Похоже на то…
— Вот черт!.. Потому я и возражал против операции. Ты же крепко рисковал!
— Ладно, проехали. Теперь все в прошлом.
— А вот тут ты ошибаешься. Для нас все только начинается. Или ты собрался участвовать в похоронах незабвенного Ароныча?
— Возможно, придется. Здесь это обязаловка. Похлеще чем на первомайских демонстрациях. Свои фонды, свой регламент. Так что запросто могут заставить.
— Думаю, шагать в траурной процессии тебе не придется.
— Это еще почему?
— Да потому, милый мой, что я тут посидел, покумекал и решил, что заигрались мы с тобой. Пора нам и честь знать.
— В каком это смысле?
— А в таком, что тебе необходимо исчезнуть.
— Не понял.
— С этого дня ты испаряешься. И без всяких «но»! Найдем тебе комнату, обеспечим продуктами. Ни одна живая душа не должна знать, где ты находишься.
— Погоди, погоди! Что за спешка? Все прошло гладко! Деньги у нас, Ароныча нет, на стадионе такой переполох, что про стукача и думать забыли.
— Это тебе только кажется. Именно с сегодняшней ночи кое у кого могут начаться опасные просветления в мозгу. Ты пойми, Валь, финансовый план выполнен, процедурой мщения ты, вероятно, тоже остался доволен. Все! На этом ставим точку. Лимиты исчерпаны, из-за стола следует выбираться с легким чувством голода. Пока не поздно. Я заканчиваю дела с оформлением документов, а ты до поры до времени сидишь в подполье и пьешь пиво.
— К черту твое подполье! Чего ты вдруг взгоношился?
— Балбес! Ты был чист только до сегодняшнего посещения гаражей Алоиса.
Теперь ты подставил его. Самым натуральным образом! И этот гад, разумеется, возьмет тебя на заметку. Сразу после того, как оправится от пережитого. Да и Сулик призадумается. Когда кидают таких авторитетов, кидал как-то не принято прощать. Это для них — вопрос чести. Так что будь уверен: очень скоро они начнут копать и рано или поздно докопаются до истины. Возможно, уже в течение ближайшей недели.
— Да почему, черт возьми?
— Всегда и везде, Валя, остаются тысячи неучтенных мелочей. Невозможно предусмотреть все. И потому тебе надо затаиться.
— Мне кажется, ты слишком высокого мнения об их интеллекте. Главным аналитиком у них был Ароныч, но и того сегодня не стало.
— А что им стоит нанять аналитика со стороны?
— Например, тебя…
— Зачем же? Купят настоящего сыскаря. А то и целую бригаду профессионалов.
Думаешь, это невозможно?
— Ну, насчет бригады сомневаюсь, но парочку сыщиков в самом деле могут поиметь. Но дело в другом! Если я исчезну, им и сыщики не понадобятся, — сами усекут что к чему.
— Мы можем продумать финал. Инсценировать какой-нибудь фокус поубедительнее.
— Ага, скажем, самоубийство. И труп похожий подкинуть с предсмертным письмишком.
— Ради бога, не шути так!
— Все, Юрий, я устал. Мне пора баиньки.
— Ты должен немедленно подъехать ко мне!
— Ничего подобного. Сегодня я ночую там, где мне вздумается. Это я заслужил.
— Само собой, Валентин, но…
— Завтра на свежую голову поговорим.
— Где? Где мы встретимся?
— В известном тебе доме, в квартире шестьдесят пять.
— Что еще за квартира? Погоди!.. Ты что, переехал?
— Завтра. Обо всем завтра. — Валентин с улыбкой нажал отбой. Мельком подумал о собственном нахальстве. А почему он, собственно, решил, что это будет ЕЕ квартира? Может, его выставят за порог? Или тетя приедет, родители с мопсом.
Две тысячи «если»… Набрав номер, он прислушался к гудкам. Один, два, три…
Что-то щелкнуло, и заспанный голос заставил его сердце встрепенуться.
— Але, кто это?
В волнении он стиснул трубку так, что побелели пальцы. От недавней самоуверенности не осталось и следа. Сейчас она пошлет его к черту и будет права. На дворе ночь, а тут звонят черт-те зачем.
— Але! Это… Это ты, Валь?
— Я… — Голос у него разом сел. — Я хотел… Если ты, конечно, не против… Словом, я хотел приехать к тебе. Прямо сейчас.
Сердце ударило так громко, что ответа он не услышал. Или она его прошептала? Он плотнее прижал трубку к уху.
— Прости, я не понял.
— Я сказала: приезжай! — крикнула она. — Конечно, приезжай!
Сердечные перебои прекратились. Ему стало жарко — жарко настолько, что, оказавшись на улице, он распахнул куртку и запрокинул голову. Проказливым воришкой дождь немедленно запустил мокрые руки ему под мышки, коснулся груди и живота. Стекая по лицу, вода щекотала ноздри. В воздухе пахло морем.
* * *
Совершенно секретно Начальнику Отдела «Зодчие» полковнику ФСБ
Рюмину К. Н.
Ответ на запрос от 3 августа 2003 года
Уведомляю, что по вашему запросу от 03.08.03 был проведен общий машинный поиск. Под высланное описание подошло более полутораста человек. Уточняющие сведения позволили сузить круг подозреваемых до минимума, однако личность Богуна В. А. была установлена лишь по проведению скрытого опознания (демонстрация фотографий, вывоз свидетелей непосредственно к месту работы Богуна В. А.). В итоге было установлено, что Богун В. А. на самом деле является гр. Лужиным Валентином Павловичем, 1976 года рождения, русским, уроженцем г.
Кемерово. Будучи приговоренным к трем годам лишения свободы, 16 июля 2001 г. бежал из мест заключения. Поисковые группы, посланные за беглецом, обнаружили останки, которые ошибочно были приняты за тело заключенного Лужина. (В заблуждение ввели имевшиеся на месте предполагаемой кончины бежавшего медвежьи следы, фрагменты одежды, совпавшая группа крови и некоторые другие детали).
Всесоюзный розыск был объявлен лишь спустя полгода по получению заявления одного из бывших знакомых Лужина, встретившего беглеца в родном городе. Но меры, предпринятые органами МВД, успехом не увенчались. Из Кемерова Лужину удалось скрыться.
Уточняющая справка:
Суд по делу Лужина В. П. состоялся закрытый. Официальная статья — злостное хулиганство. На антивоенном митинге, который организовывало правозащитное движение против войны в Чечне, Лужин избил Воробьева Л. П., сына депутата городской Думы. В реальности Лужин ударил Воробьева всего один раз и, по свидетельству очевидцев, тот быстро поднялся на ноги. Медики в день обращения не нашли у него даже сотрясения мозга. Однако по заявлению потерпевшего делу об избиении был дан ход. Позднее была проведена повторная медицинская экспертиза (депутат Воробьев П. А. включил свои связи), которая установила у Воробьева Л.
П. наличие тяжких телесных повреждений.
Дополнительные сведения:
С октября 1996г. Лужин В. П. входил в областную сборную по боксу.
Неоднократно участвовал в зональных первенствах, был серебряным и бронзовым призером республиканских встреч. Служил в десанте. Участвовал в боевых операциях по восстановлению конституционного порядка в Ч И Р. В местах лишения свободы проявил себя недисциплинированным, склонным к буйству и саботажу. В иерархию блатных авторитетов не входил. Имели место неоднократные столкновения — как с заключенными, так и с начальством зоны. В личное дело заключенного Лужина Б. Л. было включено особое дополнение: «При задержании считать особо опасным, без промедления применять оружие». С момента побега и по настоящее время о местонахождении Лужина В. П. структуры МВД не уведомлены.
Сотрудник 6-го особого отдела старший лейтенант Глухих С. В.
5 августа 2003 г.
— Нечто подобное я подозревал. — Полковник удовлетворенно похлопал по документу.
— Считаете, что перед нами прототип Робин Гуда?
— Не знаю… Знаю только, что этот блондин играет с нами в одной команде.
— Пока!..
— В этой жизни, дорогой мой майор, все только пока. И враги, и партнеры, и радости.
— Не понял?
— А что тут понимать? Жить следует по Толстому! Делай, что должно, и будь что будет…
Глава 18
Бывают минуты, когда память кажется лишней. Такое случается не слишком часто, но и не слишком редко. Ведь в жизни всякое приходится пережить, но помнить хочется только светлое. Настроение у Валентина было преотличное, его можно было бы назвать вполне счастливым в эти минуты человеком, и только тяжелая память прошлого тянула сегодняшний островок счастья на дно. Необходимо было что-то предпринять, и он попытался отбросить память, как отбрасывают хвост спасающие жизнь ящерицы. Он спасал не жизнь, а свой островок счастья. Крохотный и лучезарный, затерявшийся в свинцовом океане тоски и холода. Вот некто заботливый и неведомый с мастерством иллюзиониста взмахнул занавесом, прикрыв все давнее и недавнее, и сразу стало легче. Годы ушли, возраст превратился в отвлеченную категорию, Валентин чувствовал себя молодым и свободным. Река жизни, чистая и звонкая, несла его бесконечными излучинами, нашептывая слова, от которых замирало сердце.
Виктория оказалась прекрасной ученицей. Ему пришло на ум, что и учить-то ее, собственно, уже нечему. Любовь нашептывала советы, и они не пропускали ее слова мимо ушей. Осторожность первых прикосновений, стеснительная нерешительность — все осталось позади. Валентин больше не ощущал сковывающей обязанности быть педагогом и притворщиком. Неуловимо быстро она сравнялась с ним и в чем-то даже превзошла, ибо стала женщиной, а превзойти женщину в любви невозможно. Единственный учитель — природа позволяла им все, и они упивались этой свободой, расставшись с последними условностями прошлого. Он ласкал ее тело, доверчиво-доступное, по-юному нежное, и происходящее никоим образом не походило на все прежние встречи подобного рода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42