– Ты ведь не собираешься делать это.
– Разумеется, сделаю. – Никогда еще я не видел Кимберли такой решительной. Мне стало страшно. Я должна убедиться, что это он.
– Конечно он. А кто бы еще это мог быть?
– Гиллиган? – предположила она. – Профессор? Д. Б. Купер? Кто знает? Да кто угодно.
– Это Уэзли, – настаивал я. Конни недовольно посмотрела на нее.
– Ты сама сказала нам, что это Уэзли.
– Я убеждена, что это действительно он. Но убеждена не окончательно. Вот почему мне нужно спуститься вниз и перевернуть его.
Перевернуть?
– О Боже! – воскликнул я. – Только не это. Ты ведь не собираешься к нему прикасаться?
Странно улыбнувшись, Кимберли ответила:
– Конечно, собираюсь.
– Делай, как знаешь, – сдалась Билли. Поморщив носик, она подняла кольца веревки, перекинула через их голову и протянула Кимберли. Та взяла веревку.
– Нет абсолютно никаких причин спускаться туда, – запротестовал я. – Правда. Послушай, ты и я знаем, что это Уэзли, так что...
– Может, ты и знаешь, приятель.
– Ты тоже знаешь.
– Ничего такого я не знаю.
– Это не смешно.
– А я что, рассказывала анекдот?
– Ты себя странно ведешь.
– Он прав, – вмешалась Конни.
– Давайте поставим на этом точку и вернемся на свой пляж, – предложила Билли.
Ехидная ухмылка исчезла с лица Кимберли.
– Я сделаю так, как собиралась. А я собиралась спуститься вниз и нанести визит нашему мертвому другу. Потому что, если это не Уэзли, мне надо это знать, а если это Уэзли... – она пожала плечами.
– Тогда что? – переспросила Билли.
– Ничего. Просто мне надо убедиться в том, что это он. Вот и все. И знаешь что? Я теперь уже не столь уверена. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне этот парень кажется недостаточно крупным для Уэзли.
– Чушь! – воскликнул я.
Не говоря больше ни слова, Билли подошла к обрыву и заглянула в пропасть. Затем она что-то невнятно промычала, и, постояв еще с минуту, повернулась и подошла к нам. Лицо у нее было бледным.
– Это должен быть Уэзли, – пробормотала она. – А кто бы это мог быть? Собственно говоря, мне кажется, что люди и должны после смерти выглядеть поменьше, чем при жизни.
– Так и ты думаешь, что он выглядит не таким большим? – воскликнула Конни.
– Ну... вроде как. Уэзли был довольно крупным парнем...
– Мертвец тоже большой, – заметил я.
– Не уверена, что настолько большой.
– Господи! – буркнула Конни.
– У него рана от копья Кимберли в заднице, – заметил я. – И череп проломлен точно так, как рассказывала Тельма...
– Что сильно затрудняет его опознание, – прервала меня Кимберли. – А дырку в заднице можно сделать кому угодно.
– Кому, например? – взорвался я. – Кто здесь еще есть?
Улыбка вновь засияла на лице Кимберли. Но не ее фирменная – изумленно-ликующая.
– Остается выяснить, Ватсон.
С этими словами она резко развернулась на месте и ланью скакнула к краю расселины. Придерживая один конец в руке, она сбросила веревку вниз. Затем повернулась к нам лицом и покачала головой.
– Не хватает. Придется нарастить томагавочными ремнями.
К этому времени мы уже были готовы сотрудничать с нею. Особой веры в рассудительность Кимберли у нас не было, но сомнения Билли резко пошатну ли нашу убежденность. Если уж и она не была на сто процентов уверена в том, что тело принадлежит Уэзли, тогда нам и в самом деле необходимо произвести опознание по полной программе.
Пока я нес боевое дежурство с топором, женщины распутывали узлы на ремнях для томагавков.
Новые узлы вязала Билли. С тремя более коротки ми кусками общая длина веревки увеличилась по меньшей мере на двенадцать футов.
Кимберли вновь сбросила веревку в расселину.
– Достает, – объявила она.
Я оглянулся, разыскивая глазами, к чему можно было бы привязать верхний конец. Ствол дерева, на пример. Или выступ скалы. Но на подходящем расстоянии от края ничего не оказалось.
– Похоже, придется тебя опускать, – заключил я.
– Нет. Я просто спущусь вниз.
Очевидно, Кимберли уже нашла решение. Взяв у меня топор, она пошла с ним к краю и повернула его топорищем в противоположную пропасти сторону. Затем присела на корточки и сунула лезвие в трещи ну. Поднявшись, притоптала его поглубже.
Связав на конце веревки петлю, Кимберли накину ла ее на топорище и опустила до стального обуха.
– Так будет нормально, – заключила она. – Руп, ты не мог бы придержать немного топорище? Просто навались на него и не дай обуху выскочить из щели. Я кивнул головой. Ладно, но... Или наступи на топор. Как тебе будет удобнее.
– Ладно. – Присев, я ухватился за топорище под самой веревочной петлей. – Готово, – объявил я.
– Молодчина, – похвалила она. Слегка пожав мне плечо, Кимберли обогнула меня и встала ко мне лицом. На какое-то мгновение мы очутились нос к носу. Затем она начала отползать назад. Веревка лежала на земле между ее ног.
– Осторожнее, – напутствовала ее Билли.
– Не упади, ради Бога, – добавила Конни. Они обе подошли ближе. Билли стояла теперь слева от меня, а Конни опустилась на колено справа. В случае чего они были готовы прийти на помощь.
Пока что Кимберли не держалась за веревку. Положив руки на край обрыва, она опустила вниз ноги. Затем остановилась и зависла передо мной, опираясь на напряженные руки. Выступ на скале выдавил длинную вмятину на ее бедрах. Плечи и руки, обычно такие изящные и ровные, вздулись узлами мышц. То же самое было и с ее грудями. Сохраняя гладкую округлость форм, они увеличились в размерах, растягивая чашечки белого бюстика бикини. На коже выступили блестящие капельки пота.
– Руп, – обратилась она ко мне. Наши глаза встретились. – Нож выпадет.
Я посмотрел на него.
Напрасно я все время пытался не смотреть туда.
Как всегда, армейский складной нож был засунут за пояс ее плавок. Сейчас его верхний конец выглядывал чуть больше обычного – где-то на полдюйма. Из-за толстой рукоятки плавки вокруг нее немного отошли от тела и оттопыривались до самого низа.
Я сразу понял в чем дело: если бы она попыталась опуститься еще ниже, выступ скалы, упершись в нижний конец ножа, вытолкнул бы его.
– Забери его, – попросила она.
– А...
Она театрально закатила глаза.
– Пожалуйста, это же совсем просто.
– Я выну его, – раздраженно произнесла Конни. Но, стоя только на одном колене, она не могла дотянуться. И начала опускать другое колено.
– Не утруждайся, – сказал я и, перегнувшись через топор, положил левую ладонь на землю для опоры, а правой потянулся за ножом.
Мой взгляд поневоле упал прямо в клинышки от крытого пространства по обе стороны рукоятки ножа. Пара треугольников, образованных красным пластиком, белой эластичной материей и обнаженной кожей. Безукоризненно гладкой кожей лобка с завиточками черных волос.
У меня перехватило дыхание, глухо застучало сердце, и в пах хлынула горячая волна. Я опускался за ножом, а мой член поднимался.
Вначале я попытался вытащить нож за выступавший над плавками кончик рукоятки. Но этот кончик был недостаточно велик, чтобы за него можно было ухватиться.
Тогда я просунул внутрь большой и указательный пальцы. По случайности они слегка коснулись ее кожи. Она была такая гладкая, что я застонал.
– Прости, – прохрипел я.
Я чересчур медлил.
Зажав рукоятку между большим и указательным пальцами, я медленно потянул. Нож заскользил вверх. Я почувствовал небольшое сопротивление – прижимали плавки. Но потом он пошел легко, и, когда уже почти весь показался из плавок, я еще раз украдкой заглянул в зияющую щель.
Затем раздался хлопок резинки, и плавки закрылись.
– Готово, – едва слышно произнес я.
– Спасибо, – поблагодарила Кимберли.
“Тебе спасибо”, – подумал я. Но вслух ничего не произнес.
Подняв голову, я вымученно улыбнулся. Судя по ее взгляду, она поняла, что произошло. Так было задумано. Или, может быть, я просто прочел в ее взгляде то, чего там не было, и у нее не возникало никакой задней мысли – она лишь не хотела потерять нож. Как знать?
– Если тебе понадобится помощь там, внизу... – начал я. Слова уже слетели с моих уст, прежде чем я сообразил, что их можно истолковать по-разному.
Я ожидал от Конни какую-нибудь гадость по этому поводу. Но, на удивление, она промолчала.
– Может быть, я попрошу тебя спустить мне нож. Посмотрим, – ответила Кимберли.
– Конечно, конечно. Как скажешь.
Кимберли согнула руки. Каменный выступ катком проехался по ее бедрам, паху и животу. Лежа на локтях, она ухватилась одной рукой за веревку.
Я занял свое место у топора. Взяв нож поудобнее в правую руку, я прижал топорище левой. Когда я снова поднял глаза на Кимберли, видна была только ее макушка. Через мгновение и она скрылась за краем расселины.
Потеряв Кимберли из виду, я сосредоточился на топоре и веревке. Все выглядело нормально: топор прочно сидел в трещине, веревка туго натянулась и слегка вибрировала.
Конни по-прежнему стояла рядом на одном колене.
Билли застыла у края обрыва и наблюдала за спуском Кимберли.
Кто-то истошно завопил: “ЙААААААААА!”
От этого крика у меня оборвалось сердце. В первое мгновение я подумал, что упала Кимберли. Но голос был не ее.
Это выл мужской голос.
Я поднял голову.
Он приближался к нам с другой стороны пропасти с диким воплем. И он не напоминал Уэзли – он был им. И действительно был крупнее, чем парень на дне пропасти.
Несмотря на то, что я видел его всего несколько секунд, мне запомнилось все до мельчайших подробностей, словно я отснял это на фотопленку. Или, если точнее, на видеопленку, потому что кадры движутся. И я часто мысленно прокручиваю их в замедленном темпе.
Уэзли откуда-то раздобыл голубую бейсболку. Надета она была задом наперед, и пластиковая полоска с регулирующими язычками красовалась посреди лба, придавая ему вид толстого белокожего исполнителя рэпа.
Еще на нем был огромный красный бюстгальтер Тельмы. Похоже, он использовал его в качестве подвязки, прижимающей к левой груди повязку – красная чашечка на этой стороне была набита так, что ее распирало. Правая чашечка была вырезана, и его волосатая сиська выпирала через каркас, подпрыгивая и хлопая в такт гигантским шагам, несущим его к пропасти.
С ночной засады – это был последний раз, когда я видел Уэзли – он обзавелся еще и кожаным ремнем. Если к нему прилагались еще и брюки, то Уэзли решил обойтись без них. Ремень опоясывал его чресла, и на каждом бедре болтались в кожаных чехлах охотничьи ножи.
На ногах у него была пара теннисных туфель с высокими отворотами.
Ничего другого на нем не было. Если не считать пота, волос и возбужденного члена.
Вид у него в определенном смысле был довольно забавный.
Но в том, как он несся на нас, с безумными воплями и размахивая над головой двумя мачете, ничего забавного не было.
И хотя моя память позволяет мне просматривать кадр за кадром, на самом деле все произошло почти молниеносно. К тому времени, когда я поднял голову и увидел его, Уэзли почти что достиг дальнего края пропасти.
Конни взвизгнула.
Билли – громко охнула.
Прежде чем кто-либо из нас успел пошелохнуться, Уэзли уже летел над пропастью. Конни начала вставать с колена, а Билли – поворачиваться, чтобы сделать шаг назад. Стоя на коленях, я глянул вниз на блестящую красную пластиковую рукоятку складного армейского ножа, на серебристые грани лезвий и инструментов, надежно сложенных в свои гнезда.
Нет, ни одно лезвие открыть не успею. Никаких шансов.
И я начал подниматься с колен.
Билли, глядя через плечо, вздрогнула и широко разинула рот. Она продолжала поворачиваться, а рука ее начала подниматься. Что-то в ее выражении и позе напомнило мне футболиста, бросающегося на перехват.
В этот момент я понял, что с тыла должна была нападать Тельма.
Затем я услышал хлопок приземлившейся рядом туфли Уэзли. Все еще сидя на корточках, я повернул голову и краешком глаза увидел его уже на нашей стороне пропасти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59