– Никто не знает почему, – подытожила Алиса. Но Эрин повела рассказ дальше.
– Наверное, рехнулся, или еще что. Порубил их всех в клетках мачете, а потом выстрелил себе в голову. Вот каким образом здесь оказались клетки.
– Нам не разрешали в них играть, – сообщила Алиса.
– А теперь мы должны в них жить, – грустно произнесла Эрин.
– Кто здесь еще? – поинтересовался я.
– Ты имеешь в виду в клетках?
– Ну да.
– Конни со своей матерью и Кимберли.
Все здесь!
И я заплакал. Как я ни старался не выдать себя, несколько коротких тихих всхлипов удержать все же не удалось. Эрин и Алиса молчали. Словно специально для того, чтобы услышать мой плач.
Затем что-то коснулось моей головы.
Я вздрогнул.
– Это я, – шепнула Эрин.
Рука ее нежно погладила меня по голове, затем медленно скользнула по щеке. Она ласкала меня.
А расплакался я от облегчения, которое доставила мне новость о том, что мои женщины здесь и все живы. Но когда Эрин ласкала мое лицо, я начал плакать из жалости к ней, вспоминая, что с ней сделали.
И от стыда за то, что позволил этому случиться.
А смотрел с удовольствием.
– Не надо, – тихо произнесла она. – С ними все в порядке.
– Нет, не в порядке, – возразила Алиса.
– Им ничуть не хуже, чем нам.
– И ты называешь это “в порядке”?
– Они действительно будут потрясены, – более тихим голосом сказала мне Эрин. – Тебя считают мертвым. Ты ведь, кажется, свалился с обрыва?
Я кивнул и попытался перестать плакать.
– Это было после того, как Тельма ударила его по голове, – напомнила ей Алиса.
– Ага, – сказала Эрин. – И они ужасно расстроились из-за твоей смерти. По их мнению, ты был самый храбрый.
– Я?
– Ну да. Они ошалеют, когда увидят тебя.
– Они... в... других клетках? – Хотя я уже начинал приходить в себя, слова у меня прорывались только между всхлипываниями.
– Конни сразу за моей, – сообщила Алиса. – За ней Кимберли. А Билли в следующей после клетки Кимберли. А дальше идут пустые.
– Может быть, мне лучше... пойти туда сейчас, и...
– Нет, – Рука Эрин упала на мое плечо и стиснула его. – Не уходи, пожалуйста. Тем более, что они наверняка все спят. Побудь здесь и поговори с нами еще немного. Ладно?
Собственно говоря, мне и самому не очень-то хотелось видеться со своими женщинами до тех пор, пока полностью не успокоюсь. Кроме того, я желал получше разведать обстановку.
– Ладно, я пока не уйду, – пообещал я.
– Спасибо, – поблагодарила Эрин.
– Сколько... когда они попали сюда?
– Конни и другие? Примерно неделю назад.
– Это их седьмая ночь, – уточнила Алиса.
– А вы двое? – осведомился я.
– Это двадцать четвертая ночь, – ответила Алиса.
– Как? – удивился я.
– Да, – подтвердила Эрин. – Двадцать четвертая.
– Боже мой!
– Уэзли запер нас здесь в тот же день, когда здесь появился.
– В первой свой приход, – подчеркнула Алиса.
– Он знал о клетках, – добавила Эрин.
– Прочитал о них.
– Да. Статью в каком-то старом журнале “Нэйшнл Джиогрэфик”. И он спросил, на месте ли они и можно ли на них посмотреть.
– Сказал, что, может быть, купит их, если они в хорошем состоянии.
Рука Эрин скользнула вниз по моей, нашла мою кисть и обхватила ее. Затем она продолжила свой рассказ.
– Впрочем, тогда мы с Алисой ходили купаться, так что нас не было дома, когда он объявился. Мама и папа рассказали нам обо всем потом. Как я понимаю, они показывали Уэзли клетки, когда он неожиданно схватил маму и приставил ей к горлу бритву. А папа побоялся что-либо делать, потому что не хотел, чтобы маме перерезали горло. Уэзли заставил их обоих зайти в клетки и запер их. Затем вернулись мы с Алисой, и он посадил в клетки и нас.
– Мы могли бы убежать, – вмешалась Алиса.
– Да. Проще простого. Уэзли тогда еще был один. Да и пистолета или чего-нибудь такого у него тоже не было. Но он пригрозил убить маму и папу, если мы не будем подчиняться всем его приказам.
– И он приказал нам зайти в клетки.
– А их в конце концов он все равно убил – просто не сразу.
– А может быть, маму и не убил, – обиженно промолвила Алиса.
– Если не убил, тогда где же она? Ответ на этот вопрос, похоже, был мне известен, но я решил держать язык за зубами.
– Не знаю, – буркнула Алиса.
Специально для меня Эрин объяснила:
– Он держал маму в одной из клеток, так же, как нас. Папу тоже, но его они увели уже давно. Ну а мама, она была здесь все время, пока не сбежала.
– Когда это было? – осведомился я.
– Несколько ночей назад.
– Четыре, – поправила ее Алиса. – Считая с сегодняшней.
Четыре. Получалась как раз та ночь, в которую я отправился вверх по ручью осматривать наше поле битвы и нашел на дне лагуны убитую женщину.
– Да, – согласилась Эрин. – Они вели маму назад в ее клетку... это была ее ночь для посещения дома. Раньше она ничего не пыталась. Из-за нас, понимаешь? Из-за того, что Уэзли обещал с нами сделать, если она когда-нибудь попытается убежать. Но она решила, что шанс на спасение у нас будет только в том случае, если ей удастся сбежать. Тогда она смогла бы прокрасться назад, понимаешь? И спасти нас. Так вот, она подождала, пока они попытаются затолкнуть ее в клетку, вырвалась и побежала. Они оба кинулись за ней вдогонку. И поймали.
– Может, поймали, а может, и нет, – возразила Алиса.
– Поймали.
– Только потому, что они так говорят...
– Перестань, Алиса. Думаешь, они вели бы себя так, если бы не поймали маму? Ты не хуже меня знаешь.
Алиса молчала.
Я хотел было задать другие вопросы. Когда их мать совершила побег? Знают ли они о существовании лагуны? Как далеко отсюда до нее?
Но в этом не было необходимости.
Мертвая женщина, которую я нашел в воде, наверняка была их матерью.
А Мат, как я уже догадался, был их отцом.
Уэзли сделал этих детей сиротами.
Одно из его многочисленных преступлений, причем одно из самых тяжких.
– Ладно, – продолжала Эрин, – на чем я остановилась? На том дне, когда здесь появился Уэзли? Так вот, все мы оказались в клетках. Он задержался здесь на пару дней. Папу он не трогал, но... по очереди... издевался над остальными.
– Ему нравится делать людям больно, – пробормотала Алиса.
– Он выводил нас из клеток. По одной. И заставлял делать всякое.
– Ужасные вещи, – добавила Алиса.
– И если мы делали это как-то не так, как он хотел, он наказывал за это других. Как тогда, когда он захотел, чтобы я... кое-что ему сделала. А я отказалась. Тогда он посадил меня назад в клетку и вывел маму. Он отстегал ее плеткой прямо у нас на глазах, а затем заставил ее сделать то, чего не сделала я. Потому, что я сказала, что не буду этого делать.
Рука Эрин, лежавшая в моей, стала горячей и влажной. Я слегка пожал ее.
– Собственно говоря, – продолжала она, – Уэзли делал с нами такое с самого начала, еще когда появился здесь впервые. Но тогда он надолго не задержался. Уходя, оставил нам в клетках немного еды и воды и сказал, что вернется.
– Но не сказал, когда, – добавила Алиса.
– Ага. Спустя какое-то время мы начали думать, что он вообще не собирался возвращаться. Пищи и воды у нас уже почти не оставалось. Но до того, как их совершенно не стало, мы услышали страшный взрыв.
– Когда наша яхта взлетела в небо? – спросил я.
– Ну да. Не успели мы опомниться, как он вернулся. Вышел из джунглей такой веселый и радостный.
– В чем мать родила, – добавила Алиса.
– Это его любимый наряд, – сообщила Эрин. – Наверное, думает, что всем нравится все время видеть его штуковину.
– А это не так?
– Только не мне.
– А он не рассказывал, как взорвал яхту? – поинтересовался я.
– А как же, – сказала Эрин. – Часто хвастался, как легко ему это удалось. Он перерезал своей бритвой топливопровод. В моторном отсеке, да? Затем скрутил из простыни фитиль. Потом зажег его, прыгнул за борт и поплыл под водой.
– Он рассказывал это и смеялся, – подхватила Алиса. – Считал, что он такой хитрый.
– Он действительно нас перехитрил, – признался я. – Мы все подумали, что он взорвал яхту случайно и сам погиб при этом.
– Он и хотел, чтобы вы так подумали, – подтвердила Эрин. – Но Билли говорит, что вы довольно быстро обо всем догадались.
– Ну, мы стали задумываться. Особенно после того, как начались убийства. Понятно, кто еще мог бы это делать? Насколько нам было известно, остров был необитаемым. Мы и не подозревали, что здесь целая семья... А другие здесь есть?
– Другие что? – переспросила Эрин.
– Люди. Семьи. Дома. Соседи у вас есть?
– Мы сами себе соседи.
– Кроме нас никого, – поправила ее Алиса.
– Мы были совершенно одни на всем острове. Как это было замечательно. До появления Уэзли.
– Мама и папа привезли нас сюда, чтобы мы были в безопасности, – сказала Алиса. – Как тебе это нравится, а?
– Мы жили в Лос-Анджелесе, – пояснила Эрин. – Переехали на остров, когда там произошли эти массовые беспорядки. Это было последней каплей, понимаешь? Родители боялись, что нас всех убьют. Хотели увезти нас в такое место, где не надо было беспокоиться о таких вещах, как преступность и наркотики.
– А посмотри, что получилось, – посетовала Алиса.
– Все знают, что получилось, – упрекнула ее Эрин. – Но до этого было здорово. – Затем, обращаясь ко мне, добавила: – Занимались мы дома. Никакой школы. Нас учили мама и папа. Мама когда-то была школьной учительницей, а папа был писателем. Это было классно, не надо было ходить в какую-нибудь ужасную школу с гадкими детьми. Почти каждый день мы плавали и ловили рыбу. Было так хорошо, пока не появился этот Уэзли и не испортил все.
– Я жалею, что мы не остались в Лос-Анджелесе, – призналась Алиса.
– Не ври.
– Мама и папа были бы тогда еще живы.
– Может быть. Никто этого не знает. Возможно, мы погибли бы при землетрясении.
– Все же лучше, чем такое.
– Нет не лучше.
– По мне лучше смерть, – выпалила Алиса. – Я охотнее умру, чем... Руперт, да ты не знаешь, что он с нами делает.
– Угу, – промямлил я.
Я не собирался признаваться в том, что видел, как поступили с ее сестрой Уэзли и Тельма. Это поставило бы их в очень неловкое положение. И близняшки наверняка подумали бы, что со мной что-то не так – если я мог наблюдать за тем, как издевались над Эрин, и даже не попытался вмешаться.
– Они играют с нами, – сказала Алиса. – То, что мы вынуждены сидеть в этих клетках, плохо уже само по себе, но еще хуже, когда они выводят нас. Они делают это для того, чтобы поиграть с нами. Они играют с нами в “маскарад”, в “дом”. Они заставляют нас есть с ними, танцевать для них, бороться с ними. Что бы им ни пришло на ум, они все заставляют нас делать И все кончается одним и тем же – нас избивают до потери пульса и трахают.
– Эй, – воскликнула Эрин. – Совсем необязательно употреблять такие гадкие слова.
– Да, это действительно гадкое слово. Все здесь гадко! Как я хочу умереть!
– Нет, ты...
– Эй! Прекратите! Господи Боже мой, середина ночи. А то, что кто-то здесь пытается уснуть, вас не интересует? Большое спасибо.
– Конни? – позвал я.
Тишина.
Затем она спросила:
– Кто это сказал?
– Я.
Снова тишина.
Потом послышалось:
– Руперт?
– Это мое имя, ты еще не забыла его?
– Мать честная! Руперт!
Все в сборе
– Руперт? – присоединилась теперь и Билли, очевидно, разбуженная взволнованным голосом Конни. – Это ты?
– Ага. Как ты поживаешь?
Но вместо ответа она дрожащим голосом воскликнула:
– О Боже мой!
– Давай сюда, чтобы нам не приходилось кричать, – поприветствовала меня Кимберли.
– Привет, Кимберли, – обрадовался я.
– Ты немножко припоздал, – сказала она, – но лучше поздно, чем никогда. Иди скорей сюда.
– Мне лучше пойти, – прошептал я. – Но не волнуйтесь, я обо всем позабочусь. – И я высвободил свою руку из руки Эрин.
– Ты ведь вытащишь нас отсюда, правда? – спросила Алиса.
– Да, что-нибудь придумаем.
– Только будь осторожен, – предупредила меня Эрин. – И заглядывай хоть иногда к нам, ладно?
– Конечно. Спасибо.
– Мы даже не знаем, как ты выглядишь, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59