Но если окажутся положительными…
Клевенджер, как истинный ученый, радостно потирал руки в предвкушении эксперимента.
– Что ж, друзья, беремся за иглы и жгуты, – заявил он. – Нам предстоит проколоть достаточно рук.
20
Джей-Ди глумился над ней, стоя под дверью спальни, обзывал ее шлюхой, подстилкой, потаскушкой. Амелия сидела на кровати, зажав уши руками, пытаясь заглушить голос сводного брата, зная, что, если начнет отвечать ему, будет только хуже. В последнее время Джей-Ди был злым как черт, нарывался на драку со всеми подряд.
Вчера, когда его отправили домой из школы, она допустила ошибку, назвав его ублюдком. Он ударил ее так, что у нее долго звенело в ушах. Рыдая, она бросилась к матери, но, разумеется, от Грейс никакой поддержки не дождешься.
– Ты же знаешь, какой он, – сказала мама; и в ее голосе, как всегда, сквозило: «У меня своих проблем хватает». – Просто держись от него подальше.
Весь день Амелия избегала брата, запирая дверь спальни и пытаясь сосредоточиться на домашних заданиях, но сейчас она уже ничего не соображала. Чуть раньше она слышала, как Джей-Ди скандалил внизу, дрался с Эдди, кричал на мать и даже на Джека. Может, скоро Джек и Джей-Ди поубивают друг друга. Каков отец, таков и сын. Она бы не стала оплакивать ни того, ни другого.
Теперь Джей-Ди подошел к ее двери и принялся оскорблять.
– Тебе нравятся маленькие пиписки? Поэтому ты связалась с этим придурком Ноем Эллиотом? Я покажу тебе настоящий член! Я покажу тебе, на что он способен! Или тебе больше нравится огрызок Ноя? – Рассмеявшись, он принялся повторять: – Мелкий огрызок! Мелкий огрызок!
В конце концов даже у Джека лопнуло терпение, и он крикнул снизу:
– Заткнись, Джей-Ди! Ты мешаешь мне смотреть телевизор!
И тут Джей-Ди бросился вниз по лестнице, чтобы завязать драку с Джеком. Амелия слышала их раздраженные голоса в гостиной, постепенно перераставшие в дикие вопли. Большая счастливая семья. Крики сменились грохотом. Вот уже падает мебель, бьется стекло. Господи, что же будет дальше? Теперь к этому хаосу присоединилась и мама, рыдавшая над осколками любимой лампы. Амелия посмотрела на учебники, разложенные на кровати, на список заданий, которые надеялась сделать к понедельнику, и поняла, что теперь уже ничего не успеет. Надо было пойти на праздник, подумала она. Если все равно нельзя делать уроки, лучше бы повеселилась.
Впрочем, веселья праздник не обещал, ведь Ноя Эллиота там не было.
Она услышала, как очередная лампа грохнулась на пол, и мать завыла:
– Почему ты ничего не сделаешь, Джек? Почему ты никогда ничего не делаешь? – Последовал громкий звук пощечины, и причитания Грейс сменились рыданиями.
Переполнившись отвращением, Амелия запихнула учебники в рюкзак, схватила куртку и осторожно вышла из комнаты. Они даже не услышали, как девочка спустилась по лестнице. Краем глаза она видела, что творится в гостиной, – полуусыпан стеклом, красный и разъяренный Джей-Ди, стоит, набычившись, перед отцом и мачехой.
Амелия скользнула за дверь в снежную ночь.
Она двинулась по шоссе Тодди-Пойнт, поначалу не сознавая, куда идет; ей просто хотелось оказаться как можно дальше от них. Добравшись до лодочной пристани, она почувствовала, что холод начал проникать под ее одежду, а мокрый снег – таять на лице. Нужно пойти хоть куда-нибудь; бесцельная прогулка в ночи была глупой и опасной. Но она знала только одно место, куда ей действительно хотелось, только один дом, где ей были бы рады.
От этой мысли у нее радостно забилось сердце. Девочка ускорила шаг.
«С каких это пор школьницы начали носить кружевное белье?» – удивлялся про себя Линкольн, наблюдая за тем, как ученики заполняют танцпол. Он вспомнил танцы времен своей молодости, девочек с аккуратными прическами, в платьицах пастельных тонов и атласных мини-юбках. Сегодняшние девочки в своих черных кружевных нарядах на тонких бретельках выглядели скорее как расфуфыренные вампирши. Некоторые даже губы накрасили черным; их по-зимнему бледные лица в темном зале наводили на Линкольна мысли о бродячих покойниках. Мальчики тоже не отставали – почти все они, как и девочки, носили серьги. Пит Спаркс, стоявший рядом, заметил:
– В таких прикидах и пневмонией заболеть недолго. Не поверю, что матери разрешают им выходить из дома в таком виде.
– Держу пари, что их матери даже не догадываются об этом, – согласился Линкольн. Он видел, как некоторые девочки подъезжали к школе скромно одетыми, а потом ныряли в туалет и выплывали оттуда в откровенных нарядах.
Из динамиков вырывалась громкая музыка. Уже через несколько минут такого грохота Линкольну отчаянно захотелось сбежать.
Он вышел из дверей спортзала в холодную ночь.
Снег падал тихо и медленно; серебристые снежинки посверкивали в свете фонаря. Стоя под козырьком здания, он поднял воротник куртки и принялся с наслаждением вдыхать чистый морозный воздух.
У него за спиной хлопнула дверь, и он услышал голос Ферн:
– Тебя тоже хватило ненадолго?
– Вышел подышать.
Она подошла и остановилась рядом. На ней было пальто, и это означало, что она собиралась задержаться на улице.
– Линкольн, у тебя никогда не было такого ощущения, что ответственности уж слишком много? Что ты готов послать всех к черту и просто уйти?
Он печально усмехнулся.
– Такие мысли посещают меня как минимум дважды в день.
– Но ты никуда не уходишь.
Он посмотрел на нее.
– Ты тоже.
– Но не потому, что мне этого не хочется. Просто не вижу альтернативы. – Ферн подняла голову и посмотрела на падающие снежинки. – Дорин не заслуживает тебя. Никогда не заслуживала.
– Ферн, не людям решать, что они заслужили – плохое или хорошее.
– И все равно ты достоин лучшего. Все эти годы я наблюдаю за тем, каким несчастным она тебя сделала, и не перестаю думать о том, как это несправедливо. Как она эгоистична. Жизнь не должна быть несправедливой. Мы имеем право на счастье. – Она замолчала, собираясь с духом, чтобы сказать главное. Он знал, что она хочет сказать; всегда знал и всегда избегал ее признаний, понимая, что последствия будут унизительными для нее и болезненными для него. – У нас еще есть время, – договорила она.
Он горестно вздохнул.
– Ферн…
– Мы могли бы вернуться к тому, что было. До появления Дорин.
Он покачал головой.
– Нет.
– Почему?
Он услышал в ее голосе мольбу, отчаяние и с трудом заставил себя посмотреть ей в глаза.
– Есть другой человек, который мне очень дорог.
Она отступила назад, удаляясь в тень, но он успел заметить слезы в ее глазах.
– Кажется, я уже знаю об этом.
– Извини.
– Нет. Нет, тебе не надо извиняться. – Она покачала головой и рассмеялась. – Так уж складывается моя жизнь.
Она развернулась и пошла к двери. Задержалась у входа, расправила плечи, словно обретая прежнюю уверенность. «Почему Ферн не стала моей избранницей?» – подумал он. Полюби он ее, женись на ней, у них мог бы получиться вполне счастливый союз. Она была довольно привлекательна, умна. И все-таки чего-то не хватало в их отношениях. Какой-то искры, магии.
Он печально смотрел ей вслед. Ферн открыла дверь спортзала, и оттуда вырвалась мощная звуковая волна, в которой смешались крики и топот бегущих ног.
– Что здесь происходит? – проговорила Ферн и бросилась в зал; следом за ней устремился и Линкольн.
Внутри творилось что-то невообразимое. Чаша с пуншем опрокинулась, и клубничного цвета лужа уже растекалась по полу. Все так же грохотала музыка, но теперь половина школьников испуганно жалась к стене. Остальные толпились кружком возле стереосистемы. Линкольн не мог разглядеть, что происходит в центре этого круга, но слышал, как грохнулся на пол динамик, а Пит Спаркс и учителя закричали:
– Разойдитесь! Назад, назад!
Пока Линкольн протискивался в центр круга, еще один усилитель опрокинулся в лужу пунша. Раздался оглушительный скрежет, подростки зажали уши и начали пятиться назад, отступая перед снопом искр, взметнувшихся вверх.
В следующее мгновение музыка вырубилась. Как и свет в зале.
Темнота длилась всего несколько секунд, потом включилось аварийное освещение, но даже этой короткой паузы было достаточно, чтобы толпу охватила паника. Обезумевшие подростки ринулись к выходу. Линкольн чувствовал, как они толкаются и спотыкаются, кто-то упал прямо к его ногам; он вслепую нагнулся и, дернув девочку за платье, помог ей удержать равновесие.
Наконец включилось аварийное освещение – одинокая лампа в дальнем углу зала. В ее тусклом свете обозначились бегущие тени, спотыкающиеся и падающие фигуры.
И тут зрение Линкольна выхватило из полутьмы сцену, от которой ему стало не по себе. Пит Спаркс упал на колени и, казалось, был настолько потрясен, что не заметил оказавшегося возле него толстяка. Мальчишка нагнулся и вытащил из кобуры Пита пистолет.
Линкольн находился слишком далеко, чтобы обезоружить мальчика одним силовым приемом. Он сделал несколько шагов вперед и застыл на месте, когда к нему повернулось перекошенное от ярости лицо мальчика. Линкольн узнал его. Это был Барри Ноултон.
– Опусти пушку, сынок, – тихо попросил Линкольн. – Просто положи ее на пол.
– Нет! Нет, мне надоело терпеть издевательства!
– Мы поговорим об этом. Но сначала опусти оружие.
– Будто бы кто-то хочет со мной разговаривать! – Барри обвел толпу бешеным взглядом. – Вы, девчонки, даже и не думаете об этом! Только смеетесь надо мной! Все время я слышу только смех. – Его взгляд перекинулся на другую часть зала. – Или ты, гад! Как ты меня назвал? Толстожопым? Ну-ка, скажи это теперь! Давай, смелее!
– Положи оружие, – повторил Линкольн, медленно расстегивая свою кобуру.
Это был крайний вариант; он вовсе не хотел стрелять в мальчика. Он должен уговорить его сдать оружие. Убедить. Все что угодно, только бы не допустить выстрелов. У него за спиной раздались торопливые шаги, и краем глаза он заметил, как Ферн выводит за дверь группу школьников. Но оставались еще десятки тех, кто неподвижно застыл у дальней стены и никак не мог выйти.
Линкольн снова шагнул вперед. Мальчик тут же развернулся к нему.
– Ты все сказал, Барри, – сказал Линкольн. – А теперь пойдем в другую комнату и поговорим.
– Он назвал меня толстожопым. – В голосе мальчика звучала злоба. Отчаяние чужака.
– Мы поговорим с тобой вдвоем, только ты и я, – пообещал Линкольн.
– Нет. – Мальчик снова повернулся к заложникам, которые трусливо жались к стене. – Теперь я с ними поквитаюсь.
Клэр не стала включать радио в машине; тишину нарушал лишь мерный шорох дворников, смахивающих снег с лобового стекла. Всю дорогу от Бангора она провела в глубокой задумчивости, но, добравшись до окраин Транквиля, поняла, что из разрозненных фактов в голове сложилась целостная картина. Отправной точкой в ее теории был Уоррен Эмерсон.
Дом Эмерсона находится у подножия Букового Холма, всего в полутора километрах от озера, если идти вверх по течению реки. Место довольно обособленное, требующее автономной системы канализации со стоком в выгребную яму. Если паразит развивался в его кишечнике, значит, Эмерсон был постоянным источником заражения. Достаточно одной прорехи в его обветшалой выгребной яме, да еще в год наводнений – и яйца паразита уже в реке Мигоки.
А потом в озере.
Красивое и логичное объяснение, подумала она. Это вам не эпидемия бешенства. И не вековое проклятие, нависшее над городом. Все дело в микроорганизме, личинке паразита, которая проникает в человеческий мозг и, вырастая, причиняет вред. Все, что требовалось для подтверждения диагноза, – положительный иммуноферментный анализ крови. Еще один день – и она будет знать наверняка.
Вой сирены возвестил о приближении патрульной машины. Она посмотрела в зеркало заднего вида и увидела проблесковые огни полицейской машины из Двух Холмов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Клевенджер, как истинный ученый, радостно потирал руки в предвкушении эксперимента.
– Что ж, друзья, беремся за иглы и жгуты, – заявил он. – Нам предстоит проколоть достаточно рук.
20
Джей-Ди глумился над ней, стоя под дверью спальни, обзывал ее шлюхой, подстилкой, потаскушкой. Амелия сидела на кровати, зажав уши руками, пытаясь заглушить голос сводного брата, зная, что, если начнет отвечать ему, будет только хуже. В последнее время Джей-Ди был злым как черт, нарывался на драку со всеми подряд.
Вчера, когда его отправили домой из школы, она допустила ошибку, назвав его ублюдком. Он ударил ее так, что у нее долго звенело в ушах. Рыдая, она бросилась к матери, но, разумеется, от Грейс никакой поддержки не дождешься.
– Ты же знаешь, какой он, – сказала мама; и в ее голосе, как всегда, сквозило: «У меня своих проблем хватает». – Просто держись от него подальше.
Весь день Амелия избегала брата, запирая дверь спальни и пытаясь сосредоточиться на домашних заданиях, но сейчас она уже ничего не соображала. Чуть раньше она слышала, как Джей-Ди скандалил внизу, дрался с Эдди, кричал на мать и даже на Джека. Может, скоро Джек и Джей-Ди поубивают друг друга. Каков отец, таков и сын. Она бы не стала оплакивать ни того, ни другого.
Теперь Джей-Ди подошел к ее двери и принялся оскорблять.
– Тебе нравятся маленькие пиписки? Поэтому ты связалась с этим придурком Ноем Эллиотом? Я покажу тебе настоящий член! Я покажу тебе, на что он способен! Или тебе больше нравится огрызок Ноя? – Рассмеявшись, он принялся повторять: – Мелкий огрызок! Мелкий огрызок!
В конце концов даже у Джека лопнуло терпение, и он крикнул снизу:
– Заткнись, Джей-Ди! Ты мешаешь мне смотреть телевизор!
И тут Джей-Ди бросился вниз по лестнице, чтобы завязать драку с Джеком. Амелия слышала их раздраженные голоса в гостиной, постепенно перераставшие в дикие вопли. Большая счастливая семья. Крики сменились грохотом. Вот уже падает мебель, бьется стекло. Господи, что же будет дальше? Теперь к этому хаосу присоединилась и мама, рыдавшая над осколками любимой лампы. Амелия посмотрела на учебники, разложенные на кровати, на список заданий, которые надеялась сделать к понедельнику, и поняла, что теперь уже ничего не успеет. Надо было пойти на праздник, подумала она. Если все равно нельзя делать уроки, лучше бы повеселилась.
Впрочем, веселья праздник не обещал, ведь Ноя Эллиота там не было.
Она услышала, как очередная лампа грохнулась на пол, и мать завыла:
– Почему ты ничего не сделаешь, Джек? Почему ты никогда ничего не делаешь? – Последовал громкий звук пощечины, и причитания Грейс сменились рыданиями.
Переполнившись отвращением, Амелия запихнула учебники в рюкзак, схватила куртку и осторожно вышла из комнаты. Они даже не услышали, как девочка спустилась по лестнице. Краем глаза она видела, что творится в гостиной, – полуусыпан стеклом, красный и разъяренный Джей-Ди, стоит, набычившись, перед отцом и мачехой.
Амелия скользнула за дверь в снежную ночь.
Она двинулась по шоссе Тодди-Пойнт, поначалу не сознавая, куда идет; ей просто хотелось оказаться как можно дальше от них. Добравшись до лодочной пристани, она почувствовала, что холод начал проникать под ее одежду, а мокрый снег – таять на лице. Нужно пойти хоть куда-нибудь; бесцельная прогулка в ночи была глупой и опасной. Но она знала только одно место, куда ей действительно хотелось, только один дом, где ей были бы рады.
От этой мысли у нее радостно забилось сердце. Девочка ускорила шаг.
«С каких это пор школьницы начали носить кружевное белье?» – удивлялся про себя Линкольн, наблюдая за тем, как ученики заполняют танцпол. Он вспомнил танцы времен своей молодости, девочек с аккуратными прическами, в платьицах пастельных тонов и атласных мини-юбках. Сегодняшние девочки в своих черных кружевных нарядах на тонких бретельках выглядели скорее как расфуфыренные вампирши. Некоторые даже губы накрасили черным; их по-зимнему бледные лица в темном зале наводили на Линкольна мысли о бродячих покойниках. Мальчики тоже не отставали – почти все они, как и девочки, носили серьги. Пит Спаркс, стоявший рядом, заметил:
– В таких прикидах и пневмонией заболеть недолго. Не поверю, что матери разрешают им выходить из дома в таком виде.
– Держу пари, что их матери даже не догадываются об этом, – согласился Линкольн. Он видел, как некоторые девочки подъезжали к школе скромно одетыми, а потом ныряли в туалет и выплывали оттуда в откровенных нарядах.
Из динамиков вырывалась громкая музыка. Уже через несколько минут такого грохота Линкольну отчаянно захотелось сбежать.
Он вышел из дверей спортзала в холодную ночь.
Снег падал тихо и медленно; серебристые снежинки посверкивали в свете фонаря. Стоя под козырьком здания, он поднял воротник куртки и принялся с наслаждением вдыхать чистый морозный воздух.
У него за спиной хлопнула дверь, и он услышал голос Ферн:
– Тебя тоже хватило ненадолго?
– Вышел подышать.
Она подошла и остановилась рядом. На ней было пальто, и это означало, что она собиралась задержаться на улице.
– Линкольн, у тебя никогда не было такого ощущения, что ответственности уж слишком много? Что ты готов послать всех к черту и просто уйти?
Он печально усмехнулся.
– Такие мысли посещают меня как минимум дважды в день.
– Но ты никуда не уходишь.
Он посмотрел на нее.
– Ты тоже.
– Но не потому, что мне этого не хочется. Просто не вижу альтернативы. – Ферн подняла голову и посмотрела на падающие снежинки. – Дорин не заслуживает тебя. Никогда не заслуживала.
– Ферн, не людям решать, что они заслужили – плохое или хорошее.
– И все равно ты достоин лучшего. Все эти годы я наблюдаю за тем, каким несчастным она тебя сделала, и не перестаю думать о том, как это несправедливо. Как она эгоистична. Жизнь не должна быть несправедливой. Мы имеем право на счастье. – Она замолчала, собираясь с духом, чтобы сказать главное. Он знал, что она хочет сказать; всегда знал и всегда избегал ее признаний, понимая, что последствия будут унизительными для нее и болезненными для него. – У нас еще есть время, – договорила она.
Он горестно вздохнул.
– Ферн…
– Мы могли бы вернуться к тому, что было. До появления Дорин.
Он покачал головой.
– Нет.
– Почему?
Он услышал в ее голосе мольбу, отчаяние и с трудом заставил себя посмотреть ей в глаза.
– Есть другой человек, который мне очень дорог.
Она отступила назад, удаляясь в тень, но он успел заметить слезы в ее глазах.
– Кажется, я уже знаю об этом.
– Извини.
– Нет. Нет, тебе не надо извиняться. – Она покачала головой и рассмеялась. – Так уж складывается моя жизнь.
Она развернулась и пошла к двери. Задержалась у входа, расправила плечи, словно обретая прежнюю уверенность. «Почему Ферн не стала моей избранницей?» – подумал он. Полюби он ее, женись на ней, у них мог бы получиться вполне счастливый союз. Она была довольно привлекательна, умна. И все-таки чего-то не хватало в их отношениях. Какой-то искры, магии.
Он печально смотрел ей вслед. Ферн открыла дверь спортзала, и оттуда вырвалась мощная звуковая волна, в которой смешались крики и топот бегущих ног.
– Что здесь происходит? – проговорила Ферн и бросилась в зал; следом за ней устремился и Линкольн.
Внутри творилось что-то невообразимое. Чаша с пуншем опрокинулась, и клубничного цвета лужа уже растекалась по полу. Все так же грохотала музыка, но теперь половина школьников испуганно жалась к стене. Остальные толпились кружком возле стереосистемы. Линкольн не мог разглядеть, что происходит в центре этого круга, но слышал, как грохнулся на пол динамик, а Пит Спаркс и учителя закричали:
– Разойдитесь! Назад, назад!
Пока Линкольн протискивался в центр круга, еще один усилитель опрокинулся в лужу пунша. Раздался оглушительный скрежет, подростки зажали уши и начали пятиться назад, отступая перед снопом искр, взметнувшихся вверх.
В следующее мгновение музыка вырубилась. Как и свет в зале.
Темнота длилась всего несколько секунд, потом включилось аварийное освещение, но даже этой короткой паузы было достаточно, чтобы толпу охватила паника. Обезумевшие подростки ринулись к выходу. Линкольн чувствовал, как они толкаются и спотыкаются, кто-то упал прямо к его ногам; он вслепую нагнулся и, дернув девочку за платье, помог ей удержать равновесие.
Наконец включилось аварийное освещение – одинокая лампа в дальнем углу зала. В ее тусклом свете обозначились бегущие тени, спотыкающиеся и падающие фигуры.
И тут зрение Линкольна выхватило из полутьмы сцену, от которой ему стало не по себе. Пит Спаркс упал на колени и, казалось, был настолько потрясен, что не заметил оказавшегося возле него толстяка. Мальчишка нагнулся и вытащил из кобуры Пита пистолет.
Линкольн находился слишком далеко, чтобы обезоружить мальчика одним силовым приемом. Он сделал несколько шагов вперед и застыл на месте, когда к нему повернулось перекошенное от ярости лицо мальчика. Линкольн узнал его. Это был Барри Ноултон.
– Опусти пушку, сынок, – тихо попросил Линкольн. – Просто положи ее на пол.
– Нет! Нет, мне надоело терпеть издевательства!
– Мы поговорим об этом. Но сначала опусти оружие.
– Будто бы кто-то хочет со мной разговаривать! – Барри обвел толпу бешеным взглядом. – Вы, девчонки, даже и не думаете об этом! Только смеетесь надо мной! Все время я слышу только смех. – Его взгляд перекинулся на другую часть зала. – Или ты, гад! Как ты меня назвал? Толстожопым? Ну-ка, скажи это теперь! Давай, смелее!
– Положи оружие, – повторил Линкольн, медленно расстегивая свою кобуру.
Это был крайний вариант; он вовсе не хотел стрелять в мальчика. Он должен уговорить его сдать оружие. Убедить. Все что угодно, только бы не допустить выстрелов. У него за спиной раздались торопливые шаги, и краем глаза он заметил, как Ферн выводит за дверь группу школьников. Но оставались еще десятки тех, кто неподвижно застыл у дальней стены и никак не мог выйти.
Линкольн снова шагнул вперед. Мальчик тут же развернулся к нему.
– Ты все сказал, Барри, – сказал Линкольн. – А теперь пойдем в другую комнату и поговорим.
– Он назвал меня толстожопым. – В голосе мальчика звучала злоба. Отчаяние чужака.
– Мы поговорим с тобой вдвоем, только ты и я, – пообещал Линкольн.
– Нет. – Мальчик снова повернулся к заложникам, которые трусливо жались к стене. – Теперь я с ними поквитаюсь.
Клэр не стала включать радио в машине; тишину нарушал лишь мерный шорох дворников, смахивающих снег с лобового стекла. Всю дорогу от Бангора она провела в глубокой задумчивости, но, добравшись до окраин Транквиля, поняла, что из разрозненных фактов в голове сложилась целостная картина. Отправной точкой в ее теории был Уоррен Эмерсон.
Дом Эмерсона находится у подножия Букового Холма, всего в полутора километрах от озера, если идти вверх по течению реки. Место довольно обособленное, требующее автономной системы канализации со стоком в выгребную яму. Если паразит развивался в его кишечнике, значит, Эмерсон был постоянным источником заражения. Достаточно одной прорехи в его обветшалой выгребной яме, да еще в год наводнений – и яйца паразита уже в реке Мигоки.
А потом в озере.
Красивое и логичное объяснение, подумала она. Это вам не эпидемия бешенства. И не вековое проклятие, нависшее над городом. Все дело в микроорганизме, личинке паразита, которая проникает в человеческий мозг и, вырастая, причиняет вред. Все, что требовалось для подтверждения диагноза, – положительный иммуноферментный анализ крови. Еще один день – и она будет знать наверняка.
Вой сирены возвестил о приближении патрульной машины. Она посмотрела в зеркало заднего вида и увидела проблесковые огни полицейской машины из Двух Холмов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53