— Оливки… Оливки… Магазин… — Разгадка была где-то близко. Пинт понимал, что это важно, но никак не мог вспомнить.
— Он убил свою мать, а перед смертью изнасиловал. Не правда ли, так поступают все нормальные люди? Нет, док… Он просто ЗЛО, пришедшее в наш город. И я не знаю, как его остановить. Может, его теперь и пуля не берет?
— Ему потребовалось человеческое тело, — рассуждал Пинт. — Зачем-то потребовалось. Посудите сами. Первый раз он пришел не как человек, а как оболочка, заполненная слизью.
— По самые уши, — подтвердил Шериф. — Я видел. Пинт будто не слышал его.
— Но в первый раз он не смог сделать все, что хотел. Поэтому так легко сдался. А теперь у него есть тело… Но мы пока не знаем, для чего ему это нужно и полностью ли оно ему подчиняется. Вот! Возможно, все дело в этом! — сказал торжествующе Пинт.
— В чем?
— Может быть, он не до конца контролирует ситуацию? Поэтому и затаился? Сидит, выжидает удобного момента?
— Почему это он не контролирует? По-моему, как раз…
— Вспомнил! — воскликнул Пинт. — Я вспомнил. В магазине. Да, в магазине была разбитая витрина!
— Ну и что?
Пинт приблизился к Шерифу и сказал почти по слогам:
— А то, что это была витрина с игрушками. Вы полагаете, ЕМУ просто захотелось поиграть? Или — мальчику захотелось? Кому из них?
— Хм… — Шериф поскреб подбородок. — Действительно. В этом что-то есть, док… То есть я хочу сказать…
Внезапно раздался ружейный выстрел. Потом — еще один. Баженов, не медля ни секунды, протянул руку к замку зажигания, повернул ключ.
— Док, ты понял, где стреляли? — заорал он.
— По-моему, где-то сзади!
— По-моему, тоже. Думаю, это в больнице. Держись крепче, взлетаем!
* * *
Тамбовцев спустился на первый этаж больницы. Он старался держать ружье подальше от себя, опасался, что эта штуковина вдруг выстрелит. Не зря же говорят, что раз в году и палка стреляет.
В стволах было два патрона. Открытую коробку он оставил в сейфе. Там оставалось еще восемь.
Тамбовцев, подслеповато щурясь, посмотрел на капсюли.
Чего я, дурак, на них уставился? Будто что-то в этом понимаю.
Маленькие желтые кружки были целыми. Значит, осечки не будет, решил Тамбовцев.
Интересно, а за какой курок дергать? Хотя — какая разница? Ведь ОБА ствола заряжены, не так ли?
Он отдышался, набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул, вспоминая различные охотничьи байки про разорванные стволы и оторванные пальцы.
Фу, мерзость какая в голову лезет! Ладно, успокойся. Ничего страшного не произойдет. Это ружье стреляло двадцать с лишним лет и без проблем выстрелит еще раз.
Это звучало успокаивающе.
С другой стороны, всегда есть последняя капля, которая должна переполнить чашу. Может, этот выстрел и будет той самой каплей?
— Да что это со мной? — громко сказал Тамбовцев. — Чего-то ломаюсь, как барышня! Чего-то боюсь… Мне надо позвать Шерифа, только и всего. Выстрелить один раз. Ну ладно, — сказал он самому себе. — Если боишься стрелять— иди пешком. Поищи его в ночном городе, по которому разгуливает всякая нечисть. Как тебе такой вариант?
Тот, второй, опасливый Тамбовцев заткнулся и обиженно замолчал,
— Ну то-то и оно.
Он резким движением потянул стволы на себя. Замки защелкнулись. Тамбовцев положил пальцы на курки и подошел к двери.
Ему показалось, что за дверью раздался какой-то шорох. Тихий, едва различимый шорох, будто крупная крыса пробежала по крыльцу, царапая доски острыми коготками, и скрылась в норе.
Тамбовцев крикнул:
— Эй! Есть там кто живой? У меня ружье! Если что, я буду стрелять.
За дверью было тихо.
Тамбовцев открыл дверной замок, но засов открывать пока не торопился, стоял, прислушиваясь.
Внезапно он подумал, что бежать на улицу незачем: можно выстрелить из окна ординаторской. Но раз уж он спустился… Чего теперь носиться по лестнице туда-сюда? Он ведь уже не молодой.
Тамбовцев взял ружье в правую руку, держа его вертикально, прижался боком к двери и стал медленно отодвигать засов. Щелк! Длинная металлическая скоба уперлась в ограничитель. Тамбовцев снова взял ружье обеими руками, отступил на шаг назад и толкнул дверь ногой.
Дверь распахнулась, ударившись наружной ручкой о стену.
Тамбовцеву показалось, что в темноте промелькнули две черные тени. Потом еще одна. И еще.
Нет, это мне не кажется. Там действительно кто-то бегает.
Он стал присматриваться. Тени были размером с крупную кошку, но они не прыгали, как кошки, гибко и упруго, а стелились по земле, двигаясь короткими быстрыми перебежками. Как крысы!
Только… Он ни разу не видел ТАКИХ больших крыс. Таких ОГРОМНЫХ.
Тамбовцев высунул в дверь ружье и чуть-чуть поднял стволы. Напрасная предосторожность — вряд ли в кустах мог кто-то прятаться. Кто-то из ЛЮДЕЙ, имел он в виду. Фасад больницы смотрел на Правую Грудь, поэтому можно было не опасаться, что заряд, пролетев сотню метров, кого-нибудь заденет. Но все же Тамбовцев чуть-чуть поднял стволы. Так ему показалось правильно.
Он втянул голову в плечи, ожидая грохота выстрела, и слегка нажал на курок. Слишком слабо. Выстрела не последовало.
Он встряхнул плечами и попробовал все сначала. Осторожно положил палец на курок и стал плавно нажимать.
Краем глаза он заметил, как внизу, в левом углу дверного проема, показалась чья-то черная морда.
Острая усатая морда, заканчивающаяся черным носом размером с крупную горошину. Круглые ушки, прижатые к голове, и черные глаза, блестящие, как начищенные офицерские сапоги. Тварь показалась из-за угла, она словно ожидала, пока Тамбовцев откроет дверь.
У нее была черная густая шерсть, стоящая на загривке дыбом. Нос, который постоянно двигался, отыскивая знакомые запахи. И — что больше всего напугало Тамбовцева— желтые загнутые резцы, торчащие из пасти, как рыболовные крючки.
Тварь явно подбиралась к его ноге. Из-за притолоки показалось длинное тело. Если бы она встала на задние лапы, то достала бы Тамбовцеву до колена.
— Какого… хрена… — У Тамбовцева перехватило дыхание. Он инстинктивно дернулся назад, пальцы судорожно сжались, и в этот момент раздался первый выстрел.
Тамбовцев увидел, как из ствола вырвался оранжевый сноп пламени, маленькая прихожая наполнилась запахом сгоревшего пороха.
Тварь нисколько не испугалась громкого звука. Она подняла голову, глядя Тамбовцеву прямо в глаза, и злобно ощерилась.
Он понял, что тварь готовится к атаке. Краем глаза он заметил, что со всех сторон площадки, из кустов, что росли по ее краям, бросились к двери другие тени. Их было много. Очень много. С каждой секундой они увеличивались в размерах. Тамбовцев уже слышал пронзительный писк. Твари словно переговаривались между собой. Они приближались.
Та, которая сидела у его ног, не торопилась нападать. Видимо, она ждала подкрепления.
«Надо закрыть дверь», — промелькнуло в голове у Тамбовцева. Но для этого надо было выйти на крыльцо. Сделать шаг вперед. Тамбовцев пытался заставить себя выйти… И не мог. Но и отступать тоже нельзя. Вдруг его словно что-то толкнуло. У тебя же в руках ружье! Стреляй! Тамбовцев неумело прицелился. Тварь присела на задние лапы и зашипела. Тамбовцев готов был поклясться, что она бьет хвостом, точно рассерженный тигр в цирке. Длинный безволосый хвост извивался и противно стучал по доскам крыльца. Внезапно он вытянулся, как струна, и Тамбовцев понял, что медлить больше нельзя. Он нажал на курок.
Сноп пламени вырвался из второго ствола, запахло паленой шерстью.
У него не было времени рассматривать, убил он тварь или нет, — тени стремительно приближались. Пронзительный писк сменился громким визгом.
Тамбовцев решительно шагнул вперед и схватился за ручку двери. Он что было сил потянул ручку на себя и захлопнул дверь перед самым носом подбежавших тварей. Трясущимися руками запер замок и заложил засов.
С улицы доносилось угрожающее верещание. И громкий хруст.
Тамбовцев отступил назад, в коридор, и почувствовал, как нога его наступила на что-то мягкое.
Он вскрикнул от ужаса и отвращения. На полу лежала убитая тварь: та самая, первая.
Видимо, я затолкнул ее внутрь ногой. Или дверью.
Теперь у него было время рассмотреть странное животное. Действуя ружьем, как шваброй, Тамбовцев перетащил тварь в коридор, поближе к свету, и присел.
Она выглядела как обычная крыса, только очень больших размеров. Она еще дышала и судорожно била задними лапами и хвостом.
Заряд картечи прошел мимо, лишь опалив шкуру, но два или три шарика попали ей в спину и, пройдя насквозь, разворотили живот. Однако вместо темной крови и розовых внутренностей оттуда вытекала черная слизь. Желая проверить свою догадку, Тамбовцев погасил лампы в коридоре.
Так и есть! Слизь едва-едва, но все же светилась зеленоватым светом.
Тамбовцев тихонько прошел в темную комнату регистратуры — ее окно выходило на фасад первым от двери.
Он прижался лицом к стеклу и скосил глаза, разглядывая, что творится на крыльце. Его затошнило.
Живой ковер из крупных черных зверьков все время двигался, шевелился. Иногда одна крыса с пронзительным визгом выпрыгивала вверх и глухо ударялась в дверь, а потом шмякалась обратно.
«Интересно, — отстраненно подумал Тамбовцев, — надолго ли хватит тонкой филенчатой двери? Что случится раньше: они ее сломают или прогрызут в ней дыру?»
Надо было что-то делать. Но что?
Он ожидал, что, услышав выстрелы, на помощь приедет Шериф. Но справится ли он с полчищами огромных крыс? Тени продолжали прибывать. Они уже заполонили всю площадку перед больницей и стали толпиться под окнами, залезая друг на друга.
Тамбовцев слышал хруст костей тех крыс, которые оказывались в самом низу живых пирамид, слышал их громкие предсмертные вопли. Внезапно одна крыса, подпрыгнув, ударилась в стекло рядом с его лицом. Тамбовцев в ужасе отпрянул. Он успел хорошо рассмотреть острые зубы, торчащие из пасти, и горящие глаза. Крыса перевернулась в воздухе и упала на копошащийся клубок из черных тел.
Этот удар в стекло послужил ему сигналом. Нельзя было оставаться на месте и ждать, пока эти твари до него доберутся. Надо было что-то делать.
Тамбовцев подхватил ружье и побежал наверх. В голове его звучали слова Лены: «Вы впустили ЗЛО».
* * *
Микки, сидевший в тени за кустами, услышал, как прогремели выстрелы. После этого раздался шум ожившего двигателя, он ощутил запах отработанного бензина. Машина сорвалась с места и уехала. Микки знал, что теперь никто не сможет ему помешать. Надо только УВИДЕТЬ, где находится ЦЕЛЬ. Уловить на мгновение ее слабый зеленоватый отблеск. Она где-то рядом, поблизости.
Он закрыл глаза и на внутренней стороне век увидел картину: черная живая река, надвигающаяся на город с юга. У южной окраины она разделялась на две части, огибала Горную Долину справа и слева, снова сливалась у самой Головы и брала город в тугое кольцо. Она пребывала в непрерывном движении, визжала и заполняла собой улицы и переулки, накатывала черными волнами, пожирая все на своем пути: и разжиревших городских крыс, и кошек, пытавшихся спастись на деревьях. Нескончаемым потоком она заливалась в подвалы домов, карабкалась по бревенчатым стенам, грызла провода. Она торопилась покончить со всем до рассвета. Но в одном месте она останавливалась, будто натыкалась на невидимую стену: рядом со старым неказистым домишком, стоявшим на пересечении Молодежной и Третьего. Этот дом черная волна обходила стороной, словно он стоял на высоком утесе.
Микки усмехнулся. Он знал почему. Потому что там была ЦЕЛЬ, недосягаемая для черной массы. Только представители низшего разума могли спокойно к ней прикасаться. Это им ничем не грозило. Возможно, дело было в их примитивном устройстве. А может, еще в чем-то. Но для мыслящей материи ЦЕЛЬ была недоступна.
Микки отдал мысленный приказ об уничтожении всего живого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73