Стреляли явно не из ружья.
Пинт посмотрел на крыльцо, усеянное раздавленными грызунами. Некоторые еще бились в судорогах, разевали зубастые пасти и слабо дергали длинными безволосыми хвостами.
Их было так много, что Пинт не знал, куда поставить ногу. Носком ботинка он поддел одну крысу и отбросил в сторону. Тамбовцев попятился назад, и Пинт запрыгнул в помещение больницы.
Он сразу же закрыл за собой дверь.
— Вы умеете стрелять? — обратился он к Тамбовцеву.
— Что? Я? Да… Да, умею… Это просто — надо нажать вот сюда. — Он показал на курки. — Только я пока не попадаю куда надо.
— Отлично. — Пинт сунул патроны, которые дал ему Шериф, в карман и протянул руку за ружьем. — Вы позволите?
Тамбовцев отдал ему ружье, но долго не мог разжать пальцы, вцепившиеся в приклад. Пинту пришлось помочь ему.
— Да… Да… Возьмите. — Голос Тамбовцева булькал, как густой суп, стоящий на плите. — Это ведь… Мы… Впустили ЗЛО… — Он уткнул лицо в ладони и громко заплакал, как маленький мальчик.
Пинт похлопал старика по плечу:
— Успокойтесь. Нельзя расслабляться. Нам надо что-то делать. Пытаться как-то спастись.
Тамбовцев убрал ладони. Лицо его было мокрым от слез.
— Как? Вступить с ними в переговоры?
— Пока не знаю, — честно ответил Пинт. — Но пытаться надо… Скажите, у вас есть рентгеновский кабинет?
Внезапно он услышал громкий вой, доносившийся откуда-то из центра города. Протяжный, унылый вой. Как по покойнику!
Он еще не знал, что так оно и есть. Большинство жителей города к тому времени уже были мертвы. Их обезображенные тела валялись в домах, на улицах, в переулках, — везде, где их застала черная безжалостная волна с миллионами острых зубов.
Левенталь не выдержал: он вскочил с кровати и забегал вокруг стола. Он старался держаться от тетради на приличном расстоянии, но не замечал, что круги постепенно сужаются. С каждым разом. Наконец он остановился прямо перед свертком. И с обреченностью приговоренного протянул к нему руки. Силы покинули его. Он не мог больше сопротивляться.
* * *
Левенталь почувствовал, как у него затекли ноги. Он тихонько пошевелился. Он бы так и сидел без движения, застыв, как изваяние, но боль стала невыносимой.
Он чуть-чуть разогнул колени, по ногам побежали мурашки. Ему ужасно хотелось что-то такое сделать, чтобы отвлечься. Он бы, может, даже закурил сейчас, хотя никогда в жизни не пробовал.
Левенталь чувствовал, что тетрадь держит его в постоянном напряжении: он находился в ее силовом поле, таком мощном, что все внутренности дрожали. Она не подпускала его близко, но и не отпускала совсем. Она будто хотела ему что-то сообщить.
Он покрутил головой. Нет, он ни за что не встанет с кровати и не подойдет к столу. Ни за что! И уж конечно, он больше никогда не откроет черную кожаную обложку с наполовину стершимися золотыми буквами. С него хватит!
Левенталь слышал на улице какой-то шум, но не мог заставить себя выглянуть из окна.
Он только отметил, что шум необычный. Это не походило ни на пьяную драку, ни на затянувшийся праздник, что в Горной Долине часто оказывалось разными сторонами одной и той же монеты.
* * *
Микки был рядом с домом Левенталя, когда поступил тревожный сигнал. Он закрыл глаза и увидел, как тяжелая машина крушит крысиное войско, нещадно давит его большими колесами.
Микки хотел бросить в бой новые силы, но… Черная река обмелела, как в засуху. Зверьки, наскоро слепленные мыслящей материей, быстро погибали. Те из них, которые отведали живого человеческого мяса, сдыхали еще быстрей и начинали моментально разлагаться.
Больница осталась без прикрытия, а ведь именно там были стянуты силы, вполне способные противостоять Микки. И, конечно, Шериф. В своей машине он был недосягаем для крыс. Он тоже мог помешать.
Посмотрим, что с этим можно сделать…
Микки резко развернулся и побежал в участок. Теперь ему нужно было торопиться. Скоро начнет светать, а он еще не приблизился к ЦЕЛИ. Но даже не это волновало его больше всего, а то, что ЦЕЛЬ вдруг стала скрываться от него, будто в дымке. Он видел ее все хуже и хуже, словно кто-то опускал непроницаемый защитный экран. Что это могло означать? Черт, да все что угодно!
Видимо, он чего-то не учел.
Горная Долина стала в ту ночь обителью страха. Не только для своих несчастных жителей, но и для полночного демона, который привел с собой этот страх.
* * *
Волков облизнул пересохшие губы.
Чем больше пьешь, тем больше хочется — так обычно говорил Валька Мамонтов. Правда, он имел в виду пиво, а не воду, которую приходилось доставать горстями из унитаза.
Волков встал с топчана и направился к «очку». Теперь он проделывал это без всяких сомнений. Он даже НАЛОВЧИЛСЯ доносить воду до рта, не расплескав ни капли. Он быстро учился.
Волков опустился перед белым лотком на колени и сложил правую руку ковшиком. В прошлый раз он слил воду перед тем, как напиться. В этот уже не сливал. Она и так чистая!
Он опустил руку в круглую дырку и зачерпнул воды, потом стал осторожно поднимать руку. Это походило на забавную игру: прольет или нет? Волков крепко сжимал пальцы, стараясь не пролить.
Внезапно дверь участка сорвалась с петель, как бумажная. Она пролетела через всю комнату, восемь метров, никак не меньше! — и раскололась об решетку.
От неожиданности Волков вздрогнул так сильно, что ударился головой об стену. Он выдернул руку из «очка» и замер. На четвереньках, как стоял. Под волосами стремительно набухала громадная шишка.
Шериф! — пронеслось у него в голове. И следом: но он не стал бы срывать дверь с петель. Да он и не СМОГ бы это сделать!
В открытую дверь вползала черная, непроглядная ночь. Волков пытался рассмотреть того, кто стоял на пороге. И не мог. Он сливался с ночью у него за спиной.
Только когда фигура двинулась к решетке, Волков увидел странного гостя. Молодой сильный мужчина тридцати лет или около того. Он был невероятно мускулистым: шел на конкурс культуристов, но по ошибке завернул в милицейский участок.
Волкова поразило его лицо: оно беспрерывно менялось, будто под кожей у него перекатывались шарики от пинг-понга. Но глаза, напротив, были застывшими. Налитые густой черной жижей до самых краев, они не выражали ничего, кроме тупой злобы.
Поведение мужчины никак не вязалось с его устрашающей внешностью: он не шел, а скакал, как маленький мальчик, изображающий лошадку. И размахивал игрушечным пистолетиком, зажатым в правой руке. Время от времени он прицеливался в Волкова и издавал плотно сжатыми губами стреляющий звук, но получалось это у него не очень-то хорошо: так, будто он уже успел забыть свое детство. Пистолетик при этом потешно дергался в его большой крепкой руке.
Мужчина подошел к решетке.
— Ты не хочешь со мной поиграть? — спросил он. Волков не нашел, что ответить. Он поднялся с колен и вытер мокрую руку о штаны.
— Теперь твоя очередь водить. Пойдем? Он улыбался, но как-то через силу, словно это простое движение причиняло ему нестерпимую боль.
— Пойде-о-о-ом! — повторил мужчина обиженным тоном. — Мне больше не с кем поиграть, всех уже съели крысы. — Он глупо хихикнул, как ребенок, который нечаянно пукнул в обществе гостей. Затем он резко развернулся к двери, присел на одно колено и высадил в невидимого противника целую обойму: пух, пух, пух!!!
— Я убил его! — торжествующе сообщил мужчина-мальчик с игрушечным пистолетиком. — Ты видел, я попал ему прямо в голову!
Волков кивнул: да, мол, прямо в голову. Я видел. Почему-то ему не хотелось спорить.
— Ты хочешь со мной поиграть?
— Да, — через силу выдавил Волков. — Конечно, хочу. Но… меня здесь заперли…
— Тебя не пускает мама? — возмутился мужчина. Волков криво усмехнулся:
— Скорее, папа… Запер меня здесь и забрал ключи. Мужчина покачал головой:
— Ай-яй-яй! Как нехорошо — запирать детей. Тем более без воды.
Волков насторожился:
— Без воды? Я не говорил, что он запер меня без воды.
— Ха-ха! Ты глупый, да? Это и так понятно. Если бы у тебя была вода, ты бы не стал ее пить из унитаза. Туда ведь обычно писают. Так ведь?
— Так… — Волков потупился.
— Не переживай! Я тебя выпущу. А ты со мной за это поиграешь. Договорились? Волков угрюмо кивнул:
— Договорились. Во что будем играть? В «войну»? В «казаки-разбойники»? В «двенадцать палочек»?
Мужчина-мальчик подмигнул ему и залился счастливым смехом:
— Нет! Мы будем играть в «убей папочку»! Это ведь нехорошо — запирать детей без воды. Дети не должны пить из унитаза. Никогда! Там могут быть микробы, «конский волос» или… Или даже какашки… — Он смущенно оглянулся, втянув голову в плечи: не слышал ли его слова кто-нибудь из взрослых. Потому что если слышал, то ему обязательно попадет.
Волков заскрипел зубами от злости.
— Ты готов убить папочку? — вкрадчиво произнес мужчина-мальчик. — Готов?
— Да, — процедил Волков. — Еще как готов!
— Тогда выходи! — Мужчина подошел к решетке и положил руку на замок.
Волков, как зачарованный, не сводил глаз с его руки.
Замок был сделан в виде плоской коробки из толстых листов железа. По краям он был проклепан, и Волков не представлял, как его можно сломать. Не то что рукой — ломом.
Мужчина крепко обхватил коробку замка и уперся в нее большим пальцем. Затем он сильно напрягся: мышцы раздулись, и одежда на нем треснула по швам с сухим отрывистым звуком. Но когда Волков присмотрелся, то увидел, что треснула не только одежда. Он закричал — от страха и отвращения.
Большой палец мужчины переломился пополам и торчал под прямым углом к ладони.
Мужчина-мальчик уставился на свою руку, глупо хихикнул:
— Немножко не рассчитал.
Пальцами левой руки он схватил торчащий отломок и принялся его вертеть, все быстрее и быстрее. Затем резким движением оторвал сломанный палец и бросил его через решетку Волкову:
— Держи! Этим ключиком я открыл тебя!
Палец ударился Волкову в грудь, отскочил и упал на пол. Волков в ужасе смотрел на него, не в силах отвести глаз. Потом он взглянул на замок.
Аккуратная металлическая коробка погнулась и выглядела так, словно ее кто-то жевал. Зато теперь язычок замка вышел из гнезда, и решетчатая дверь приоткрылась.
Волков подумал, что лучше бы ему остаться в камере. Он совершенно не хотел никуда идти со странным мужчиной. Камера вдруг показалась ему такой гостеприимной и уютной, несмотря на небольшие проблемы с водоснабжением. Это ведь — пустяки. Это можно пережить.
Мужчина-мальчик потянул дверь на себя, она отворилась с протяжным скрипом.
— Ты что, передумал со мной играть? — с угрозой спросил он.
Волков молча помотал головой. В горле у него снова все пересохло, и он не мог издать ни звука.
Он бросился в угол и упал на колени перед белым лотком. Его вырвало.
— Фу, какой ты… скучный. — В голосе мужчины слышалось разочарование. — Ничего, я помогу тебе.
Он закрыл глаза и принялся шевелить губами, западавшими, как у старика, в пустой беззубый рот. Затем поднял правую руку и пошевелил пальцами. Короткий обрубок, из которого сочилась черная слизь, двигался вместе с остальными.
Волков услышал вибрирующее гудение в голове. Мучительные спазмы, сжимавшие желудок, прекратились. Во всем теле появилась легкость и сила. Он давно уже не чувствовал себя так хорошо. Постепенно все мысли уходили на задний план, словно что-то выдавливало их из черепной коробки. Осталась только одна, зато самая яркая. Он думал об этом весь сегодняшний день. В сознании эта мысль была неразрывно связана с жаждой. Сильной жаждой, от которой можно избавиться только одним способом: сделать то, чего от него ждут.
Волков вскочил на ноги. Он улыбался.
— Пошли! — закричал он. — Поиграем! Черт возьми! Мне нравится эта игра!
Он выбежал из двери, не оглядываясь.
Микки усмехнулся и направился за ним.
С крыльца участка Волков увидел знакомый милицейский уазик, таранящий ворота дома Баженовых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Пинт посмотрел на крыльцо, усеянное раздавленными грызунами. Некоторые еще бились в судорогах, разевали зубастые пасти и слабо дергали длинными безволосыми хвостами.
Их было так много, что Пинт не знал, куда поставить ногу. Носком ботинка он поддел одну крысу и отбросил в сторону. Тамбовцев попятился назад, и Пинт запрыгнул в помещение больницы.
Он сразу же закрыл за собой дверь.
— Вы умеете стрелять? — обратился он к Тамбовцеву.
— Что? Я? Да… Да, умею… Это просто — надо нажать вот сюда. — Он показал на курки. — Только я пока не попадаю куда надо.
— Отлично. — Пинт сунул патроны, которые дал ему Шериф, в карман и протянул руку за ружьем. — Вы позволите?
Тамбовцев отдал ему ружье, но долго не мог разжать пальцы, вцепившиеся в приклад. Пинту пришлось помочь ему.
— Да… Да… Возьмите. — Голос Тамбовцева булькал, как густой суп, стоящий на плите. — Это ведь… Мы… Впустили ЗЛО… — Он уткнул лицо в ладони и громко заплакал, как маленький мальчик.
Пинт похлопал старика по плечу:
— Успокойтесь. Нельзя расслабляться. Нам надо что-то делать. Пытаться как-то спастись.
Тамбовцев убрал ладони. Лицо его было мокрым от слез.
— Как? Вступить с ними в переговоры?
— Пока не знаю, — честно ответил Пинт. — Но пытаться надо… Скажите, у вас есть рентгеновский кабинет?
Внезапно он услышал громкий вой, доносившийся откуда-то из центра города. Протяжный, унылый вой. Как по покойнику!
Он еще не знал, что так оно и есть. Большинство жителей города к тому времени уже были мертвы. Их обезображенные тела валялись в домах, на улицах, в переулках, — везде, где их застала черная безжалостная волна с миллионами острых зубов.
Левенталь не выдержал: он вскочил с кровати и забегал вокруг стола. Он старался держаться от тетради на приличном расстоянии, но не замечал, что круги постепенно сужаются. С каждым разом. Наконец он остановился прямо перед свертком. И с обреченностью приговоренного протянул к нему руки. Силы покинули его. Он не мог больше сопротивляться.
* * *
Левенталь почувствовал, как у него затекли ноги. Он тихонько пошевелился. Он бы так и сидел без движения, застыв, как изваяние, но боль стала невыносимой.
Он чуть-чуть разогнул колени, по ногам побежали мурашки. Ему ужасно хотелось что-то такое сделать, чтобы отвлечься. Он бы, может, даже закурил сейчас, хотя никогда в жизни не пробовал.
Левенталь чувствовал, что тетрадь держит его в постоянном напряжении: он находился в ее силовом поле, таком мощном, что все внутренности дрожали. Она не подпускала его близко, но и не отпускала совсем. Она будто хотела ему что-то сообщить.
Он покрутил головой. Нет, он ни за что не встанет с кровати и не подойдет к столу. Ни за что! И уж конечно, он больше никогда не откроет черную кожаную обложку с наполовину стершимися золотыми буквами. С него хватит!
Левенталь слышал на улице какой-то шум, но не мог заставить себя выглянуть из окна.
Он только отметил, что шум необычный. Это не походило ни на пьяную драку, ни на затянувшийся праздник, что в Горной Долине часто оказывалось разными сторонами одной и той же монеты.
* * *
Микки был рядом с домом Левенталя, когда поступил тревожный сигнал. Он закрыл глаза и увидел, как тяжелая машина крушит крысиное войско, нещадно давит его большими колесами.
Микки хотел бросить в бой новые силы, но… Черная река обмелела, как в засуху. Зверьки, наскоро слепленные мыслящей материей, быстро погибали. Те из них, которые отведали живого человеческого мяса, сдыхали еще быстрей и начинали моментально разлагаться.
Больница осталась без прикрытия, а ведь именно там были стянуты силы, вполне способные противостоять Микки. И, конечно, Шериф. В своей машине он был недосягаем для крыс. Он тоже мог помешать.
Посмотрим, что с этим можно сделать…
Микки резко развернулся и побежал в участок. Теперь ему нужно было торопиться. Скоро начнет светать, а он еще не приблизился к ЦЕЛИ. Но даже не это волновало его больше всего, а то, что ЦЕЛЬ вдруг стала скрываться от него, будто в дымке. Он видел ее все хуже и хуже, словно кто-то опускал непроницаемый защитный экран. Что это могло означать? Черт, да все что угодно!
Видимо, он чего-то не учел.
Горная Долина стала в ту ночь обителью страха. Не только для своих несчастных жителей, но и для полночного демона, который привел с собой этот страх.
* * *
Волков облизнул пересохшие губы.
Чем больше пьешь, тем больше хочется — так обычно говорил Валька Мамонтов. Правда, он имел в виду пиво, а не воду, которую приходилось доставать горстями из унитаза.
Волков встал с топчана и направился к «очку». Теперь он проделывал это без всяких сомнений. Он даже НАЛОВЧИЛСЯ доносить воду до рта, не расплескав ни капли. Он быстро учился.
Волков опустился перед белым лотком на колени и сложил правую руку ковшиком. В прошлый раз он слил воду перед тем, как напиться. В этот уже не сливал. Она и так чистая!
Он опустил руку в круглую дырку и зачерпнул воды, потом стал осторожно поднимать руку. Это походило на забавную игру: прольет или нет? Волков крепко сжимал пальцы, стараясь не пролить.
Внезапно дверь участка сорвалась с петель, как бумажная. Она пролетела через всю комнату, восемь метров, никак не меньше! — и раскололась об решетку.
От неожиданности Волков вздрогнул так сильно, что ударился головой об стену. Он выдернул руку из «очка» и замер. На четвереньках, как стоял. Под волосами стремительно набухала громадная шишка.
Шериф! — пронеслось у него в голове. И следом: но он не стал бы срывать дверь с петель. Да он и не СМОГ бы это сделать!
В открытую дверь вползала черная, непроглядная ночь. Волков пытался рассмотреть того, кто стоял на пороге. И не мог. Он сливался с ночью у него за спиной.
Только когда фигура двинулась к решетке, Волков увидел странного гостя. Молодой сильный мужчина тридцати лет или около того. Он был невероятно мускулистым: шел на конкурс культуристов, но по ошибке завернул в милицейский участок.
Волкова поразило его лицо: оно беспрерывно менялось, будто под кожей у него перекатывались шарики от пинг-понга. Но глаза, напротив, были застывшими. Налитые густой черной жижей до самых краев, они не выражали ничего, кроме тупой злобы.
Поведение мужчины никак не вязалось с его устрашающей внешностью: он не шел, а скакал, как маленький мальчик, изображающий лошадку. И размахивал игрушечным пистолетиком, зажатым в правой руке. Время от времени он прицеливался в Волкова и издавал плотно сжатыми губами стреляющий звук, но получалось это у него не очень-то хорошо: так, будто он уже успел забыть свое детство. Пистолетик при этом потешно дергался в его большой крепкой руке.
Мужчина подошел к решетке.
— Ты не хочешь со мной поиграть? — спросил он. Волков не нашел, что ответить. Он поднялся с колен и вытер мокрую руку о штаны.
— Теперь твоя очередь водить. Пойдем? Он улыбался, но как-то через силу, словно это простое движение причиняло ему нестерпимую боль.
— Пойде-о-о-ом! — повторил мужчина обиженным тоном. — Мне больше не с кем поиграть, всех уже съели крысы. — Он глупо хихикнул, как ребенок, который нечаянно пукнул в обществе гостей. Затем он резко развернулся к двери, присел на одно колено и высадил в невидимого противника целую обойму: пух, пух, пух!!!
— Я убил его! — торжествующе сообщил мужчина-мальчик с игрушечным пистолетиком. — Ты видел, я попал ему прямо в голову!
Волков кивнул: да, мол, прямо в голову. Я видел. Почему-то ему не хотелось спорить.
— Ты хочешь со мной поиграть?
— Да, — через силу выдавил Волков. — Конечно, хочу. Но… меня здесь заперли…
— Тебя не пускает мама? — возмутился мужчина. Волков криво усмехнулся:
— Скорее, папа… Запер меня здесь и забрал ключи. Мужчина покачал головой:
— Ай-яй-яй! Как нехорошо — запирать детей. Тем более без воды.
Волков насторожился:
— Без воды? Я не говорил, что он запер меня без воды.
— Ха-ха! Ты глупый, да? Это и так понятно. Если бы у тебя была вода, ты бы не стал ее пить из унитаза. Туда ведь обычно писают. Так ведь?
— Так… — Волков потупился.
— Не переживай! Я тебя выпущу. А ты со мной за это поиграешь. Договорились? Волков угрюмо кивнул:
— Договорились. Во что будем играть? В «войну»? В «казаки-разбойники»? В «двенадцать палочек»?
Мужчина-мальчик подмигнул ему и залился счастливым смехом:
— Нет! Мы будем играть в «убей папочку»! Это ведь нехорошо — запирать детей без воды. Дети не должны пить из унитаза. Никогда! Там могут быть микробы, «конский волос» или… Или даже какашки… — Он смущенно оглянулся, втянув голову в плечи: не слышал ли его слова кто-нибудь из взрослых. Потому что если слышал, то ему обязательно попадет.
Волков заскрипел зубами от злости.
— Ты готов убить папочку? — вкрадчиво произнес мужчина-мальчик. — Готов?
— Да, — процедил Волков. — Еще как готов!
— Тогда выходи! — Мужчина подошел к решетке и положил руку на замок.
Волков, как зачарованный, не сводил глаз с его руки.
Замок был сделан в виде плоской коробки из толстых листов железа. По краям он был проклепан, и Волков не представлял, как его можно сломать. Не то что рукой — ломом.
Мужчина крепко обхватил коробку замка и уперся в нее большим пальцем. Затем он сильно напрягся: мышцы раздулись, и одежда на нем треснула по швам с сухим отрывистым звуком. Но когда Волков присмотрелся, то увидел, что треснула не только одежда. Он закричал — от страха и отвращения.
Большой палец мужчины переломился пополам и торчал под прямым углом к ладони.
Мужчина-мальчик уставился на свою руку, глупо хихикнул:
— Немножко не рассчитал.
Пальцами левой руки он схватил торчащий отломок и принялся его вертеть, все быстрее и быстрее. Затем резким движением оторвал сломанный палец и бросил его через решетку Волкову:
— Держи! Этим ключиком я открыл тебя!
Палец ударился Волкову в грудь, отскочил и упал на пол. Волков в ужасе смотрел на него, не в силах отвести глаз. Потом он взглянул на замок.
Аккуратная металлическая коробка погнулась и выглядела так, словно ее кто-то жевал. Зато теперь язычок замка вышел из гнезда, и решетчатая дверь приоткрылась.
Волков подумал, что лучше бы ему остаться в камере. Он совершенно не хотел никуда идти со странным мужчиной. Камера вдруг показалась ему такой гостеприимной и уютной, несмотря на небольшие проблемы с водоснабжением. Это ведь — пустяки. Это можно пережить.
Мужчина-мальчик потянул дверь на себя, она отворилась с протяжным скрипом.
— Ты что, передумал со мной играть? — с угрозой спросил он.
Волков молча помотал головой. В горле у него снова все пересохло, и он не мог издать ни звука.
Он бросился в угол и упал на колени перед белым лотком. Его вырвало.
— Фу, какой ты… скучный. — В голосе мужчины слышалось разочарование. — Ничего, я помогу тебе.
Он закрыл глаза и принялся шевелить губами, западавшими, как у старика, в пустой беззубый рот. Затем поднял правую руку и пошевелил пальцами. Короткий обрубок, из которого сочилась черная слизь, двигался вместе с остальными.
Волков услышал вибрирующее гудение в голове. Мучительные спазмы, сжимавшие желудок, прекратились. Во всем теле появилась легкость и сила. Он давно уже не чувствовал себя так хорошо. Постепенно все мысли уходили на задний план, словно что-то выдавливало их из черепной коробки. Осталась только одна, зато самая яркая. Он думал об этом весь сегодняшний день. В сознании эта мысль была неразрывно связана с жаждой. Сильной жаждой, от которой можно избавиться только одним способом: сделать то, чего от него ждут.
Волков вскочил на ноги. Он улыбался.
— Пошли! — закричал он. — Поиграем! Черт возьми! Мне нравится эта игра!
Он выбежал из двери, не оглядываясь.
Микки усмехнулся и направился за ним.
С крыльца участка Волков увидел знакомый милицейский уазик, таранящий ворота дома Баженовых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73