Попросите кого-нибудь выбрать карту из развернутой веером колоды игральных карт: он почти наверняка выберет ту, что ближе к середине. Верно? Кроме того, такое расположение фургона позволяло быстрее избавиться от него – если дела пойдут не так.
– Как и случилось.
– Да.
– Таким образом, Саттон и ваш соучастник придумали предупреждение о мифической бомбе.
– Да. Это был единственный предлог, который мог бы оправдать остановку судна и избавление от фургона. Разумеется, эта версия предназначалась для командного состава на мостике, а не для пассажиров. Пассажирам сообщили что-то про неполадку с винтами, но морякам-то так голову не задуришь. Выдумка с бомбой подходила идеально: такое сообщение нельзя ни проверить, ни проигнорировать.
– А Саттон знал, что находится в фургоне, когда его сбрасывал?
– Нет, тогда не знал. Ему сунули пятьсот фунтов и велели не задавать вопросов. Скорее всего, решил, что там наркотики или оружие. Правда, после того как фургон пошел ко дну, ему сказали, что там находилось, – чтобы гарантировать его молчание. Он бы не пикнул, после того как так замарался.
Ренфру вспоминает утро вторника. Он, Лавлок и Фрэнк разговаривают в кондиционированном офисе "Паромных перевозок", а не в душной полицейской комнате для допросов, и Фрэнк говорит, что Саттон запаниковал и повернул "Амфитриту" прямо в шторм, а не прочь от него. Теперь понятно, что случилось с опытным капитаном. Он был не в себе не потому, что сбросил не ту машину – машину как раз он сбросил ту, – а потому, что узнал, что именно было отправлено им на дно Северного моря.
На то, чтобы выбросить машину, ушло время, Саттон выбился из графика, прикидывает, насколько ему необходимо увеличить скорость, чтобы наверстать упущенное, но тут в его планы вмешивается шторм. Капитану необходимо скорректировать расчеты, что вроде бы совсем не трудно, – но в голове у него возникает путаница. Почему? Уж не потому ли, что, глядя на цифры, он видит несчастных детей, умирающих в металлической душегубке.
– Я спрашиваю вас снова. Кто организовал погрузку детей в фургон в Бергене?
Лавлок качает головой.
– От меня вы этого не узнаете.
– Это кто-то из трех – Синклер Ларсен, Алекс Мелвилл или Джейсон Дюшен. Скажите мне, который из них. Скажите, и я облегчу ваше положение, насколько это возможно в тюрьме.
Лавлок снова качает головой.
* * *
Комната для встреч, в которой Кейт и Фрэнк смотрели отснятое со "Старски" видео, спешно превращена в совещательную. Пяти офицерам поручается проверить банковские счета и кредитные карты Лавлока, трансферты, переводы, выплаты. Они действуют в тесном контакте с тремя группами, работающими в аукционном доме, "Паромных перевозках" и у Лавлока дома.
Вся его жизнь рассматривается как под микроскопом. Жизнь, строившаяся десятилетия и разрушенная в считанные часы.
* * *
С отъездом Реда настроение Фергюсона улучшается. Они уже подняли дела о трех нераскрытых убийствах женщин: одну женщину закололи в Банффе в 1984 году, еще одна предположительно стала жертвой поджога в Глэмисе в 1991 году, а одну забили дубинкой до смерти в Арброуте в прошлом году. Каждый из этих случаев тщательно изучается.
Проводятся перекрестные допросы всех работников Паркового хозяйства с криминальным прошлым и, разумеется, поднимаются все дела о нераскрытых убийствах. Проверяются центры садоводства в поисках тех, кто мог покупать такой инвентарь. И опять-таки, если Черный Аспид платил наличными, все это может оказаться бесполезным, но пренебречь возможностью того, что кто-то из продавцов что-то заметил или запомнил, нельзя.
Продолжаются поиски ножа и змеи, правда, пока без успеха.
Кейт заходит в свой офис и тут же слышит тихий электронный "бип" компьютера, извещающий о поступающем сообщении.
На экране заставка, установленная ею самой: пара слов, вращающихся в трехмерном пространстве, среди меняющихся, переходящих из одного в другой цветов. Слова эти: "Черный Аспид".
Кейт нажимает клавишу, и заставка исчезает. Со следующим нажатием убирается и диалоговое окно.
У принятого сообщения нет заголовка, обратный адрес "Хотмэйл" – ей незнаком, но от кого послание, Кейт понимает мгновенно. "Боже мой. Наконец-то он вступил в контакт".
Где-то на заднем плане возникает мысль о том, не занесет ли она вот так, без проверки, вирус, но сейчас главное не это.
Кейт открывает письмо.
"Уже две, мисс сыщица, а вы, похоже, так и не приблизились к тому, чтобы меня поймать. Честно признаюсь, должен сказать, что, с учетом вашей репутации, ожидал от вас большего. Пожалуй, правду говорят: человек хорош настолько, насколько хорошо он справился с последним делом".
Без подписи. Без надрыва. Но с насмешкой.
Кейт мысленно возвращается к последнему неподписанному сообщению, которое она видела: предупреждение о бомбе, посланное ее отцу. Там имела место угроза, сопряженная с бесцеремонным хвастовством. Здесь нет ни того ни другого.
Кейт берет трубку телефона, ищет по списку внутренних номеров нужный и набирает его.
– Техническая поддержка.
– Это старший детектив-инспектор Бошам. Мне нужен техник, прямо сейчас.
– Детектив, наши люди заняты. У нас график и...
– Плевать мне на все ваши графики. Сказано вам – прямо сейчас!
Спустя полторы минуты в дверях ее кабинета появляется краснолицый, похоже слегка напуганный, Иштван Молнар, венгр, только что принятый на работу. Длинные прямые волосы, обрамляющие его лицо как ниспадающие занавески, и узкий подбородок придают ему пасмурный вид.
Кейт указывает на монитор.
– Я только что получила это сообщение. Мне нужно узнать, кто его отправил и откуда.
Молнар перегибается через нее и всматривается в экран. Под мышкой его рубашки расплывается темный полумесяц пота. Кейт откатывается назад на офисном кресле, чтобы дать ему побольше места. Мадьяр смущенно кивает в знак благодарности и предоставляет ей вовсе не восхитительную возможность полюбоваться его задницей.
Он тычет в клавиатуру, бурчит что-то себе под нос, тычет снова.
– Это определять невозможно, – говорит он, обернувшись к ней.
– Что вы имеете в виду?
– Вы подписывать письмо любым именем.
– Но нужно же сообщать что-то фирме – поставщику услуг.
– Нет. Это служба не за деньги, без кредитной карты. Данные вы предоставляете – для логистики, – но их никто не проверять. Любое имя, дату рождения – что хотите.
– И проследить отправителя невозможно?
– По данному сообщению – нет. Больше писем – больше шансов. Но гарантии нет.
– А откуда он мог узнать мой адрес?
– Это легко. Он узнает название сервера – оно на полицейском веб-сайте – и знает ваше имя. Дальше – просто: вводит ваши инициалы, фамилию и отправляет письмо раз за разом, пока не попадет куда надо.
Техник пожимает плечами.
– Ладно, – ворчит Кейт, раздраженно кривясь. – Спасибо.
Молнар кивает и неуклюже, на манер человекообразной обезьяны, выходит из кабинета.
Сообщение по-прежнему на экране. Кейт читает его снова.
"Уже две, мисс сыщица, а вы, похоже, так и не приблизились к тому, чтобы меня поймать. Честно признаюсь, должен сказать, что, с учетом вашей репутации, ожидал от вас большего. Пожалуй, правду говорят: человек хорош настолько, насколько хорошо он справился с последним делом".
Над текстом на нее бесстрастно взирает иконка "Ответ автору".
Она выбирает ее мышкой и, не утруждая себя заглавными буквами, начинает набирать текст.
"мы знаем о вас все, человек-змей, вы страдающая личность, вам понятно? в каком бы аду вы ни пребывали, вы там по собственному выбору, потому что туда вас поместили ваши решения, и вы могли бы – можете – выбраться оттуда прямо сейчас, стоит только захотеть. Но вы не решаетесь, потому что путь из ада кажется вам чересчур опасным, пугающе мучительным и невероятно трудным. Вы остаетесь в аду, потому что вам кажется, будто там легче и безопаснее, и вы предпочитаете такой путь".
Ее палец зависает над иконкой "отправить". В следующее мгновение, с ощущением того, что ныряет в пустоту, Кейт нажимает кнопку мыши. И начинает ждать.
"Что я делаю?"
"Стараюсь поймать его, подловить, выманить, заставить раскрыться. Получить хоть какой-то ключ к пониманию того, что он собой представляет и где находится".
Только бы он ответил. Она ждет его ответа, как влюбленная женщина ждет звонка от возлюбленного.
"Что я делаю?"
Снова звучит сигнал поступления почты.
Он ответил?
"Далек и труден путь из ада к свету".
Смысл ответа ясен. Он намерен пройти путь собственного искупления. Ред прав. После убийства последней жертвы он избавится от безумия и исчезнет.
Кейт снова смотрит на экран.
"Где ты? Где ты сидишь? Где прячешься за виртуальными щитами? Как ты выглядишь? Кто ты?"
Она раздраженно тычет в кнопку выключения, и экран компьютера гаснет.
* * *
Когда Ренфру возвращается в дом Лавлока, Холройд ждет его у входной двери.
Они поднимаются в кабинет Лавлока, где Холройд указывает на экран компьютера и отступает назад, чтобы дать главному констеблю возможность посмотреть. Очередное электронное письмо, также отправленное из "Укьюхарт" и удаленное из папки "Исходящие".
"Я ценю ваше желание направить груз на аукцион как можно скорее, но слишком многие люди работают здесь допоздна, что делает вечер буднего дня совершенно неприемлемым. Идеальным сроком представляются ближайшие выходные. Я проверил здание на три последующих воскресенья и выяснил, что оно пусто. Воскресенье 16-го было бы подходящим. Если начать в семь или восемь вечера, можно быть уверенным, что мы закончим в темноте, что является дополнительным позитивным фактором в обеспечении безопасности.
Сегодня я получил звонок от Джи Джей, одного из перспективных покупателей. Он проявил некоторую небрежность и использовал слово "Уилберфорс" в открытом разговоре. Наверное, стоит снова подчеркнуть всем клиентам необходимость никогда не использовать это слово, даже среди нас".
Ренфру резко вскидывает взгляд на Холройда.
– Это все? Полный текст?
Холройд кивает.
– И никак нельзя определить, кто был отправитель?
– Нет. Ясно, что из аукционного дома "Укьюхарт", но не больше.
– Вы показывали это мистеру Бошаму?
– Пока нет.
Ренфру читает снова. Там все, как и раньше. Никаких ошибок.
Из всего этого следует, что делом детей занимался "Укьюхарт", аукционный дом. Их собирались выставить на аукцион. Лавлок говорил об усыновлении, но кто слышал об усыновлении через торги?
– "Если начать в семь или восемь вечера, можно быть уверенным, что мы закончим в темноте, что является дополнительным позитивным фактором в обеспечении безопасности", – вслух, громко зачитывает экранный текст Ренфру. И обращается к Холройду: – Как по-вашему, что это значит?
– Полагаю, что в темноте снижается риск быть замеченными.
– Точно. А это, в свою очередь, свидетельствует о намерении предпринять некие действия, которые было бы желательно сохранить в тайне.
Правда, этому можно найти объяснение. Лавлок только что сказал, что намеревался выправить детям нужные документы по прибытии их в Шотландию. Скрытность операции всегда можно объяснить отсутствием нужных бумаг.
Ренфру читает сообщение в третий раз, и на сей раз в глаза ему бросается незнакомое слово.
"Он проявил некоторую небрежность и использовал слово "Уилберфорс" в открытом разговоре".
– Как вы думаете, что означает слово "Уилберфорс"? – спрашивает Ренфру.
– Скорее всего, имя. Единственный Уилберфорс, который приходит на ум, это Уильям Уилберфорс, политический деятель, который...
Холройд замирает. Ренфру заканчивает предложение за него:
– Политический деятель, добившийся отмены рабства.
Рабство.
Кажется, будто с экрана сочится квинтэссенция зла. Торги живыми людьми. Торги как торги, с возможностью для покупателей ознакомиться с товаром, но только без какого-либо документального оформления всех пяти лотов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Как и случилось.
– Да.
– Таким образом, Саттон и ваш соучастник придумали предупреждение о мифической бомбе.
– Да. Это был единственный предлог, который мог бы оправдать остановку судна и избавление от фургона. Разумеется, эта версия предназначалась для командного состава на мостике, а не для пассажиров. Пассажирам сообщили что-то про неполадку с винтами, но морякам-то так голову не задуришь. Выдумка с бомбой подходила идеально: такое сообщение нельзя ни проверить, ни проигнорировать.
– А Саттон знал, что находится в фургоне, когда его сбрасывал?
– Нет, тогда не знал. Ему сунули пятьсот фунтов и велели не задавать вопросов. Скорее всего, решил, что там наркотики или оружие. Правда, после того как фургон пошел ко дну, ему сказали, что там находилось, – чтобы гарантировать его молчание. Он бы не пикнул, после того как так замарался.
Ренфру вспоминает утро вторника. Он, Лавлок и Фрэнк разговаривают в кондиционированном офисе "Паромных перевозок", а не в душной полицейской комнате для допросов, и Фрэнк говорит, что Саттон запаниковал и повернул "Амфитриту" прямо в шторм, а не прочь от него. Теперь понятно, что случилось с опытным капитаном. Он был не в себе не потому, что сбросил не ту машину – машину как раз он сбросил ту, – а потому, что узнал, что именно было отправлено им на дно Северного моря.
На то, чтобы выбросить машину, ушло время, Саттон выбился из графика, прикидывает, насколько ему необходимо увеличить скорость, чтобы наверстать упущенное, но тут в его планы вмешивается шторм. Капитану необходимо скорректировать расчеты, что вроде бы совсем не трудно, – но в голове у него возникает путаница. Почему? Уж не потому ли, что, глядя на цифры, он видит несчастных детей, умирающих в металлической душегубке.
– Я спрашиваю вас снова. Кто организовал погрузку детей в фургон в Бергене?
Лавлок качает головой.
– От меня вы этого не узнаете.
– Это кто-то из трех – Синклер Ларсен, Алекс Мелвилл или Джейсон Дюшен. Скажите мне, который из них. Скажите, и я облегчу ваше положение, насколько это возможно в тюрьме.
Лавлок снова качает головой.
* * *
Комната для встреч, в которой Кейт и Фрэнк смотрели отснятое со "Старски" видео, спешно превращена в совещательную. Пяти офицерам поручается проверить банковские счета и кредитные карты Лавлока, трансферты, переводы, выплаты. Они действуют в тесном контакте с тремя группами, работающими в аукционном доме, "Паромных перевозках" и у Лавлока дома.
Вся его жизнь рассматривается как под микроскопом. Жизнь, строившаяся десятилетия и разрушенная в считанные часы.
* * *
С отъездом Реда настроение Фергюсона улучшается. Они уже подняли дела о трех нераскрытых убийствах женщин: одну женщину закололи в Банффе в 1984 году, еще одна предположительно стала жертвой поджога в Глэмисе в 1991 году, а одну забили дубинкой до смерти в Арброуте в прошлом году. Каждый из этих случаев тщательно изучается.
Проводятся перекрестные допросы всех работников Паркового хозяйства с криминальным прошлым и, разумеется, поднимаются все дела о нераскрытых убийствах. Проверяются центры садоводства в поисках тех, кто мог покупать такой инвентарь. И опять-таки, если Черный Аспид платил наличными, все это может оказаться бесполезным, но пренебречь возможностью того, что кто-то из продавцов что-то заметил или запомнил, нельзя.
Продолжаются поиски ножа и змеи, правда, пока без успеха.
Кейт заходит в свой офис и тут же слышит тихий электронный "бип" компьютера, извещающий о поступающем сообщении.
На экране заставка, установленная ею самой: пара слов, вращающихся в трехмерном пространстве, среди меняющихся, переходящих из одного в другой цветов. Слова эти: "Черный Аспид".
Кейт нажимает клавишу, и заставка исчезает. Со следующим нажатием убирается и диалоговое окно.
У принятого сообщения нет заголовка, обратный адрес "Хотмэйл" – ей незнаком, но от кого послание, Кейт понимает мгновенно. "Боже мой. Наконец-то он вступил в контакт".
Где-то на заднем плане возникает мысль о том, не занесет ли она вот так, без проверки, вирус, но сейчас главное не это.
Кейт открывает письмо.
"Уже две, мисс сыщица, а вы, похоже, так и не приблизились к тому, чтобы меня поймать. Честно признаюсь, должен сказать, что, с учетом вашей репутации, ожидал от вас большего. Пожалуй, правду говорят: человек хорош настолько, насколько хорошо он справился с последним делом".
Без подписи. Без надрыва. Но с насмешкой.
Кейт мысленно возвращается к последнему неподписанному сообщению, которое она видела: предупреждение о бомбе, посланное ее отцу. Там имела место угроза, сопряженная с бесцеремонным хвастовством. Здесь нет ни того ни другого.
Кейт берет трубку телефона, ищет по списку внутренних номеров нужный и набирает его.
– Техническая поддержка.
– Это старший детектив-инспектор Бошам. Мне нужен техник, прямо сейчас.
– Детектив, наши люди заняты. У нас график и...
– Плевать мне на все ваши графики. Сказано вам – прямо сейчас!
Спустя полторы минуты в дверях ее кабинета появляется краснолицый, похоже слегка напуганный, Иштван Молнар, венгр, только что принятый на работу. Длинные прямые волосы, обрамляющие его лицо как ниспадающие занавески, и узкий подбородок придают ему пасмурный вид.
Кейт указывает на монитор.
– Я только что получила это сообщение. Мне нужно узнать, кто его отправил и откуда.
Молнар перегибается через нее и всматривается в экран. Под мышкой его рубашки расплывается темный полумесяц пота. Кейт откатывается назад на офисном кресле, чтобы дать ему побольше места. Мадьяр смущенно кивает в знак благодарности и предоставляет ей вовсе не восхитительную возможность полюбоваться его задницей.
Он тычет в клавиатуру, бурчит что-то себе под нос, тычет снова.
– Это определять невозможно, – говорит он, обернувшись к ней.
– Что вы имеете в виду?
– Вы подписывать письмо любым именем.
– Но нужно же сообщать что-то фирме – поставщику услуг.
– Нет. Это служба не за деньги, без кредитной карты. Данные вы предоставляете – для логистики, – но их никто не проверять. Любое имя, дату рождения – что хотите.
– И проследить отправителя невозможно?
– По данному сообщению – нет. Больше писем – больше шансов. Но гарантии нет.
– А откуда он мог узнать мой адрес?
– Это легко. Он узнает название сервера – оно на полицейском веб-сайте – и знает ваше имя. Дальше – просто: вводит ваши инициалы, фамилию и отправляет письмо раз за разом, пока не попадет куда надо.
Техник пожимает плечами.
– Ладно, – ворчит Кейт, раздраженно кривясь. – Спасибо.
Молнар кивает и неуклюже, на манер человекообразной обезьяны, выходит из кабинета.
Сообщение по-прежнему на экране. Кейт читает его снова.
"Уже две, мисс сыщица, а вы, похоже, так и не приблизились к тому, чтобы меня поймать. Честно признаюсь, должен сказать, что, с учетом вашей репутации, ожидал от вас большего. Пожалуй, правду говорят: человек хорош настолько, насколько хорошо он справился с последним делом".
Над текстом на нее бесстрастно взирает иконка "Ответ автору".
Она выбирает ее мышкой и, не утруждая себя заглавными буквами, начинает набирать текст.
"мы знаем о вас все, человек-змей, вы страдающая личность, вам понятно? в каком бы аду вы ни пребывали, вы там по собственному выбору, потому что туда вас поместили ваши решения, и вы могли бы – можете – выбраться оттуда прямо сейчас, стоит только захотеть. Но вы не решаетесь, потому что путь из ада кажется вам чересчур опасным, пугающе мучительным и невероятно трудным. Вы остаетесь в аду, потому что вам кажется, будто там легче и безопаснее, и вы предпочитаете такой путь".
Ее палец зависает над иконкой "отправить". В следующее мгновение, с ощущением того, что ныряет в пустоту, Кейт нажимает кнопку мыши. И начинает ждать.
"Что я делаю?"
"Стараюсь поймать его, подловить, выманить, заставить раскрыться. Получить хоть какой-то ключ к пониманию того, что он собой представляет и где находится".
Только бы он ответил. Она ждет его ответа, как влюбленная женщина ждет звонка от возлюбленного.
"Что я делаю?"
Снова звучит сигнал поступления почты.
Он ответил?
"Далек и труден путь из ада к свету".
Смысл ответа ясен. Он намерен пройти путь собственного искупления. Ред прав. После убийства последней жертвы он избавится от безумия и исчезнет.
Кейт снова смотрит на экран.
"Где ты? Где ты сидишь? Где прячешься за виртуальными щитами? Как ты выглядишь? Кто ты?"
Она раздраженно тычет в кнопку выключения, и экран компьютера гаснет.
* * *
Когда Ренфру возвращается в дом Лавлока, Холройд ждет его у входной двери.
Они поднимаются в кабинет Лавлока, где Холройд указывает на экран компьютера и отступает назад, чтобы дать главному констеблю возможность посмотреть. Очередное электронное письмо, также отправленное из "Укьюхарт" и удаленное из папки "Исходящие".
"Я ценю ваше желание направить груз на аукцион как можно скорее, но слишком многие люди работают здесь допоздна, что делает вечер буднего дня совершенно неприемлемым. Идеальным сроком представляются ближайшие выходные. Я проверил здание на три последующих воскресенья и выяснил, что оно пусто. Воскресенье 16-го было бы подходящим. Если начать в семь или восемь вечера, можно быть уверенным, что мы закончим в темноте, что является дополнительным позитивным фактором в обеспечении безопасности.
Сегодня я получил звонок от Джи Джей, одного из перспективных покупателей. Он проявил некоторую небрежность и использовал слово "Уилберфорс" в открытом разговоре. Наверное, стоит снова подчеркнуть всем клиентам необходимость никогда не использовать это слово, даже среди нас".
Ренфру резко вскидывает взгляд на Холройда.
– Это все? Полный текст?
Холройд кивает.
– И никак нельзя определить, кто был отправитель?
– Нет. Ясно, что из аукционного дома "Укьюхарт", но не больше.
– Вы показывали это мистеру Бошаму?
– Пока нет.
Ренфру читает снова. Там все, как и раньше. Никаких ошибок.
Из всего этого следует, что делом детей занимался "Укьюхарт", аукционный дом. Их собирались выставить на аукцион. Лавлок говорил об усыновлении, но кто слышал об усыновлении через торги?
– "Если начать в семь или восемь вечера, можно быть уверенным, что мы закончим в темноте, что является дополнительным позитивным фактором в обеспечении безопасности", – вслух, громко зачитывает экранный текст Ренфру. И обращается к Холройду: – Как по-вашему, что это значит?
– Полагаю, что в темноте снижается риск быть замеченными.
– Точно. А это, в свою очередь, свидетельствует о намерении предпринять некие действия, которые было бы желательно сохранить в тайне.
Правда, этому можно найти объяснение. Лавлок только что сказал, что намеревался выправить детям нужные документы по прибытии их в Шотландию. Скрытность операции всегда можно объяснить отсутствием нужных бумаг.
Ренфру читает сообщение в третий раз, и на сей раз в глаза ему бросается незнакомое слово.
"Он проявил некоторую небрежность и использовал слово "Уилберфорс" в открытом разговоре".
– Как вы думаете, что означает слово "Уилберфорс"? – спрашивает Ренфру.
– Скорее всего, имя. Единственный Уилберфорс, который приходит на ум, это Уильям Уилберфорс, политический деятель, который...
Холройд замирает. Ренфру заканчивает предложение за него:
– Политический деятель, добившийся отмены рабства.
Рабство.
Кажется, будто с экрана сочится квинтэссенция зла. Торги живыми людьми. Торги как торги, с возможностью для покупателей ознакомиться с товаром, но только без какого-либо документального оформления всех пяти лотов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61