После встречи в «Ла Гран банк де Женев» они не станут рисковать. Убийца или убийцы потом будут ликвидированы «детьми Солнца» — и все нити, ведущие к «Вольфшанце», будут перерезаны...
Так себе мыслил, их стратегический план Бен Гадиз. Теперь ему предстояло выработать свой контрплан. План, который бы позволил Ноэлю добраться до Цюриха — это сейчас самое главное. А уж в Цюрихе все будет разворачиваться в соответствии с их стратегией. Для убийства в большом городе существуют десятки различных способов — тут Яков был большим специалистом.
Итак, в путь. Контрплан начал осуществляться. Ноэль вел тяжелый автомобиль, взятый в женевском агентстве «Бонфис», самой дорогой прокатной фирме в Швейцарии, которая сдавала в прокат непростые автомобили непростым клиентам. Это был «роллс-ройс» с бронированным кузовом, пуленепробиваемыми стеклами и толстыми шинами, которые невозможно было проколоть.
Впереди Ноэля, примерно в миле от него, ехала Хелден в стареньком, но маневренном «рено». Бен Гадиз ехал сзади, сохраняя дистанцию не менее полумили, в «мазерати» — популярном у богатых женевцев автомобиле, способном развивать большую скорость. Между Яковом и Холкрофтом находилась полицейская машина с двумя офицерами, которые должны были обеспечивать безопасность американца. Полиция в этом деле была явно не замешана.
— В дороге у них случится авария, — говорил израильтянин, когда они втроем рассматривали карту, сидя в номере у Ноэля. — Ими не станут жертвовать, иначе возникнет слишком много вопросов. Это настоящие полицейские — тут без подвоха. Я списал их номера и сообщил Литваку. Мы все проверили. Эти ребята служат первый год, они из штабных казарм. То есть совсем еще зеленые.
— Завтра меня будут сопровождать они же?
— Да. Согласно полученному ими приказу они должны довести тебя до Цюриха, и там их сменят местные полицейские. Это означает, как мне думается, вот что: у них сломается машина, они свяжутся с начальством, и им будет велено вернуться в Женеву. И ты останешься без охраны.
— То есть все это лишь камуфляж.
— Естественно. Впрочем, толк в них есть. Пока они будут у тебя на хвосте, с тобой ничего не случится. Никто не будет ничего предпринимать.
...Вот они, подумал Холкрофт, глядя в зеркальце заднего вида. Он чуть притормозил перед крутым поворотом, после которого дорога шла под уклон. Далеко внизу он увидел показавшуюся из-за холма машину Хелден. Через две минуты она сбавит скорость, дождется, когда он снова будет у нее на виду, и после этого прибавит газу. Это тоже было предусмотрено их планом. Она уже проделала это минуты три назад. Они постоянно должны были находиться в поле зрения друг друга. Ему так хотелось поговорить с ней. Просто поболтать о том о сем, чтобы не надо было думать о смерти, бояться смерти, забивать себе голову какими-то стратегическими ухищрениями, чтобы этой смерти избежать.
Но поговорить им удастся лишь после Цюриха. В Цюрихе будет еще одна смерть, не похожая ни на одну из тех смертей, о которых сейчас вспоминал Холкрофт. Потому что убийцей будет он, и никто другой. Он вытребовал себе это право. Ноэль посмотрит в глаза Иоганна фон Тибольта и скажет ему, что сейчас он умрет.
Ноэль ехал слишком быстро: клокочущий в нем гнев заставил его слишком сильно давить на акселератор. Он сбавил скорость. Как бы самому не преподнести подарок фон Тибольту: пошел снег, и дорога стала скользкой.
Яков проклинал снегопад: снег не затруднял езду, но ухудшал видимость. Им приходилось полагаться только на зрение: связь по радио исключалась, так как сигналы можно легко перехватить.
Израильтянин дотронулся до предметов, лежащих рядом на сиденье, — те же самые предметы лежали в «роллс-ройсе» рядом с Холкрофтом. Это тоже предусмотрено их стратегическим контрпланом — и это самая важная его часть.
Взрывчатка. Всего восемь зарядов — по четыре у каждого, завернутые в полиэтилен. Заряды должны сдетонировать ровно через три секунды после удара. Еще есть четыре противотанковые гранаты. И наконец — армейские американские кольты и карабины, со снятыми предохранителями, готовые к бою. Все это снаряжение было куплено с помощью Литвака в Женеве. В мирной Женеве существуют тайные арсеналы боеприпасов и оружия в количествах недостаточных для нужд международных террористов, но куда больших, чем могут себе представить местные власти.
Бен Гадиз всматривался сквозь снегопад. Если это произойдет, то очень скоро. Полицейская машина, от которой его отделяли каких-нибудь несколько сот ярдов, внезапно остановится — возможно, оттого, что резину проест кислота, залитая в покрышки, или оттого, что радиатор заполнили коагулянтом, который забьет трубки системы охлаждения. Сколько существует способов!
Но в любом случае полицейская машина вдруг куда-то денется, и Холкрофт останется один, без прикрытия.
Яков надеялся, что Ноэль не забыл, как ему надо действовать, если вдруг покажется незнакомая машина. Он должен резко бросать свой «роллс-ройс» из стороны в сторону, а Яков тем временем прибавит скорость, затормозит рядом с неизвестным автомобилем, бросит в него полиэтиленовый пакет, и за несколько секунд до взрыва Холкрофт должен успеть выскочить из машины и броситься с насыпи вниз. Если возникнут проблемы — взрывчатка окажется бракованной или взрыватель не сработает, — у них имелись в запасе противотанковые гранаты.
Этого будет достаточно. Вряд ли фон Тибольт станет высылать еще одну машину для повторного покушения. Ведь тогда возрастет риск того, что могут показаться случайные машины или пешеходы — все они были бы невольными свидетелями. Убийц может быть двое-трое, и все они, конечно, профессионалы. А глава «детей Солнца» не дурак. Уж если Холкрофта не удастся убить близ Кеница, тогда его убьют в Цюрихе.
В этом и заключалась ошибка «детей Солнца», удовлетворенно думал израильтянин. Иоганн фон Тибольт не знает о существовании Якова Бен Гадиза. А он тоже не дурак и тоже профессионал. Американец доедет до Цюриха, и, как только фон Тибольт и Кесслер окажутся в Цюрихе, считай, они уже трупы: обоих убьет человек, ослепленный яростью.
Яков снова выругался про себя. Снег усилился и падал теперь крупными хлопьями. Это, правда, означало, что снегопад скоро кончится, но в эти минуты он представлял серьезную помеху, и Якову это не нравилось.
Он потерял из виду полицейскую машину! Где же она? Начался холмистый участок шоссе со множеством поворотов и ответвляющихся проселков. Полицейской машины нигде не было видно. Он потерял ее! Боже, как же такое могло случиться?
Да вот же она! Яков с облегчением вздохнул и нажал на газ, чтобы приблизиться к ней. Нет, больше нельзя отвлекаться ни на что постороннее: он же не в оркестровой яме Тель-Авивского концертного зала. Полицейская машина — вот что сейчас самое главное. Нельзя упускать ее из виду ни на мгновение.
Он ехал куда быстрее, чем ему казалось: стрелка спидометра прыгала у отметки «75» — слишком быстро для такой дороги. Но почему?
Потом он понял. Он пытался сблизиться с полицейской машиной, прибавляя газу, но и полицейская машина увеличивала скорость. Она мчалась все быстрее и быстрее, ее бросало на виражах, она рвалась сквозь снегопад, неумолимо приближалась к «роллс-ройсу» Холкрофта.
Что они там, с ума сошли?
Бен Гадиз смотрел во все глаза, силясь понять, в чем же дело. Сердце екнуло от тревожной догадки. Что они делают?
И он заметил то, чего раньше не видел.
Вмятина на заднем крыле полицейской машины. Вмятина. Раньше ее не было. На крыле полицейской машины, которая на протяжении последних трех часов сопровождала Холкрофта, вмятины не было.
Это была другая полицейская машина!
Кто-то отдал по радио приказ той старой машине свернуть на один из многочисленных проселков. И вместо нее на шоссе выехала другая машина. Это означает, что люди, сидящие в новой полицейской машине, видят его «мазе-рати», а Холкрофт — и это представляло неизмеримо большую опасность — даже не догадывается о смене автомобиля сопровождения.
Начался длинный крутой поворот. Полицейская машина стала сигналить. Водитель ежесекундно давал гудки, прорезающие снегопад и встречный ветер. Они сигналят Холкрофту. Они предлагают ему остановиться. Обе машины впереди уже сбавляли скорость.
— Нет! Не делай этого! — заорал Яков через ветровое стекло, непрерывно сигналя и вцепившись руками в баранку, чтобы удержать «мазерати» на крутом вираже. Он направил «мазерати» прямо на полицейскую машину. Между ними оставалось ярдов пятьдесят. — Холкрофт! Не останавливайся!
Вдруг ветровое стекло лопнуло. На него обрушилась туча крошечных осколков — это были иголочки смерти: стекло изрезало ему щеки, пальцы. Из пробитого заднего стекла полицейской машины прямо на него был наставлен ствол автомата.
Из-под капота вырвался клуб пара. Взорвался радиатор. Через секунду зашипели пробитые шины, и в разные стороны полетели ошметки резины. «Мазерати» отбросило вправо, и он ударился в дорожное ограждение.
Бен Гадиз сильно ткнул плечом в дверцу, но дверца не поддалась. За его спиной полыхало пламя.
Холкрофт видел в зеркальце заднего вида полицейскую машину. Она внезапно стала приближаться, мигая ему фарами. Полицейские зачем-то подавали ему сигналы.
Он не мог остановиться на повороте. Но через несколько сотен ярдов должен начаться ровный участок, там можно будет съехать на обочину. Он притормозил, с его «роллсом» поравнялась полицейская машина, и сквозь густой снег Холкрофт увидел очертания фигуры молодого полицейского.
Он слышал неистовые гудки. Видел мигающие фары. Он опустил стекло.
— Я остановлюсь, как только...
И увидел его лицо. И выражение этого лица. Это не молодой полицейский из Женевы. Лицо человека, которого он никогда раньше не видел. И потом — ствол винтовки.
Он торопливо стал поднимать стекло. Но поздно. Он услышал выстрел, увидел слепящую вспышку огня, и тут же тысячи лезвий вонзились ему в кожу. Холкрофт увидел свою кровь, расплескавшуюся по ветровому стеклу, и услышал свой дикий вопль, эхом отдающийся под низким потолком «роллс-ройса».
Лязг металла, звон, скрежет, барабанная дробь пуль. Приборный щиток отлетел вверх, педали оказались там, где должна быть крыша, и его придавило к этой крыше, потом он упал, перелетел через спинку сиденья, врезался в стекло, потом его бросило вперед и распластало на рулевом колесе, потом неведомая сила подняла его вверх, и он взмыл в небо.
Там все вдруг стало очень приятным, боль от тысячи лезвий ушла, сознание затуманилось, и Холкрофт провалился в бездну.
Яков выбил торчащие остатки ветрового стекла рукояткой пистолета. Карабин валялся на полу; завернутая в полиэтилен взрывчатка оставалась в коробке. Гранаты же исчезли.
Все это оружие было теперь бесполезным — за исключением лишь пистолета в его руке. Он не выпустит его до последнего патрона — до последней секунды жизни.
В фальшивой полицейской машине находилось трое, и один из них — снайпер — согнувшись, опять вскинул автомат. Бен Гадиз видел его голову. Теперь! Он медленно прицелился сквозь клубы дыма и нажал на спусковой крючок. Снайпер в машине дернулся и повалился на бок, выбив головой осколки стекла, торчавшие в раме.
Яков снова надавил плечом на дверцу — теперь она чуть подалась. Ему надо побыстрее выбираться из машины. Полыхавший огонь грозил через несколько секунд перекинуться на бензобак — и тогда взрыва не миновать. Водитель полицейской машины таранил «роллс-ройс», второй уже выскочил на шоссе, зашел слева и через разбитое окно стал крутить руль, направляя тяжелый автомобиль под откос.
Бен Гадиз налег всем телом на дверцу и распахнул ее. Израильтянин вывалился на заснеженное шоссе, и тут же на белом снегу возникли сотни красных ручейков, вытекающих из его ран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Так себе мыслил, их стратегический план Бен Гадиз. Теперь ему предстояло выработать свой контрплан. План, который бы позволил Ноэлю добраться до Цюриха — это сейчас самое главное. А уж в Цюрихе все будет разворачиваться в соответствии с их стратегией. Для убийства в большом городе существуют десятки различных способов — тут Яков был большим специалистом.
Итак, в путь. Контрплан начал осуществляться. Ноэль вел тяжелый автомобиль, взятый в женевском агентстве «Бонфис», самой дорогой прокатной фирме в Швейцарии, которая сдавала в прокат непростые автомобили непростым клиентам. Это был «роллс-ройс» с бронированным кузовом, пуленепробиваемыми стеклами и толстыми шинами, которые невозможно было проколоть.
Впереди Ноэля, примерно в миле от него, ехала Хелден в стареньком, но маневренном «рено». Бен Гадиз ехал сзади, сохраняя дистанцию не менее полумили, в «мазерати» — популярном у богатых женевцев автомобиле, способном развивать большую скорость. Между Яковом и Холкрофтом находилась полицейская машина с двумя офицерами, которые должны были обеспечивать безопасность американца. Полиция в этом деле была явно не замешана.
— В дороге у них случится авария, — говорил израильтянин, когда они втроем рассматривали карту, сидя в номере у Ноэля. — Ими не станут жертвовать, иначе возникнет слишком много вопросов. Это настоящие полицейские — тут без подвоха. Я списал их номера и сообщил Литваку. Мы все проверили. Эти ребята служат первый год, они из штабных казарм. То есть совсем еще зеленые.
— Завтра меня будут сопровождать они же?
— Да. Согласно полученному ими приказу они должны довести тебя до Цюриха, и там их сменят местные полицейские. Это означает, как мне думается, вот что: у них сломается машина, они свяжутся с начальством, и им будет велено вернуться в Женеву. И ты останешься без охраны.
— То есть все это лишь камуфляж.
— Естественно. Впрочем, толк в них есть. Пока они будут у тебя на хвосте, с тобой ничего не случится. Никто не будет ничего предпринимать.
...Вот они, подумал Холкрофт, глядя в зеркальце заднего вида. Он чуть притормозил перед крутым поворотом, после которого дорога шла под уклон. Далеко внизу он увидел показавшуюся из-за холма машину Хелден. Через две минуты она сбавит скорость, дождется, когда он снова будет у нее на виду, и после этого прибавит газу. Это тоже было предусмотрено их планом. Она уже проделала это минуты три назад. Они постоянно должны были находиться в поле зрения друг друга. Ему так хотелось поговорить с ней. Просто поболтать о том о сем, чтобы не надо было думать о смерти, бояться смерти, забивать себе голову какими-то стратегическими ухищрениями, чтобы этой смерти избежать.
Но поговорить им удастся лишь после Цюриха. В Цюрихе будет еще одна смерть, не похожая ни на одну из тех смертей, о которых сейчас вспоминал Холкрофт. Потому что убийцей будет он, и никто другой. Он вытребовал себе это право. Ноэль посмотрит в глаза Иоганна фон Тибольта и скажет ему, что сейчас он умрет.
Ноэль ехал слишком быстро: клокочущий в нем гнев заставил его слишком сильно давить на акселератор. Он сбавил скорость. Как бы самому не преподнести подарок фон Тибольту: пошел снег, и дорога стала скользкой.
Яков проклинал снегопад: снег не затруднял езду, но ухудшал видимость. Им приходилось полагаться только на зрение: связь по радио исключалась, так как сигналы можно легко перехватить.
Израильтянин дотронулся до предметов, лежащих рядом на сиденье, — те же самые предметы лежали в «роллс-ройсе» рядом с Холкрофтом. Это тоже предусмотрено их стратегическим контрпланом — и это самая важная его часть.
Взрывчатка. Всего восемь зарядов — по четыре у каждого, завернутые в полиэтилен. Заряды должны сдетонировать ровно через три секунды после удара. Еще есть четыре противотанковые гранаты. И наконец — армейские американские кольты и карабины, со снятыми предохранителями, готовые к бою. Все это снаряжение было куплено с помощью Литвака в Женеве. В мирной Женеве существуют тайные арсеналы боеприпасов и оружия в количествах недостаточных для нужд международных террористов, но куда больших, чем могут себе представить местные власти.
Бен Гадиз всматривался сквозь снегопад. Если это произойдет, то очень скоро. Полицейская машина, от которой его отделяли каких-нибудь несколько сот ярдов, внезапно остановится — возможно, оттого, что резину проест кислота, залитая в покрышки, или оттого, что радиатор заполнили коагулянтом, который забьет трубки системы охлаждения. Сколько существует способов!
Но в любом случае полицейская машина вдруг куда-то денется, и Холкрофт останется один, без прикрытия.
Яков надеялся, что Ноэль не забыл, как ему надо действовать, если вдруг покажется незнакомая машина. Он должен резко бросать свой «роллс-ройс» из стороны в сторону, а Яков тем временем прибавит скорость, затормозит рядом с неизвестным автомобилем, бросит в него полиэтиленовый пакет, и за несколько секунд до взрыва Холкрофт должен успеть выскочить из машины и броситься с насыпи вниз. Если возникнут проблемы — взрывчатка окажется бракованной или взрыватель не сработает, — у них имелись в запасе противотанковые гранаты.
Этого будет достаточно. Вряд ли фон Тибольт станет высылать еще одну машину для повторного покушения. Ведь тогда возрастет риск того, что могут показаться случайные машины или пешеходы — все они были бы невольными свидетелями. Убийц может быть двое-трое, и все они, конечно, профессионалы. А глава «детей Солнца» не дурак. Уж если Холкрофта не удастся убить близ Кеница, тогда его убьют в Цюрихе.
В этом и заключалась ошибка «детей Солнца», удовлетворенно думал израильтянин. Иоганн фон Тибольт не знает о существовании Якова Бен Гадиза. А он тоже не дурак и тоже профессионал. Американец доедет до Цюриха, и, как только фон Тибольт и Кесслер окажутся в Цюрихе, считай, они уже трупы: обоих убьет человек, ослепленный яростью.
Яков снова выругался про себя. Снег усилился и падал теперь крупными хлопьями. Это, правда, означало, что снегопад скоро кончится, но в эти минуты он представлял серьезную помеху, и Якову это не нравилось.
Он потерял из виду полицейскую машину! Где же она? Начался холмистый участок шоссе со множеством поворотов и ответвляющихся проселков. Полицейской машины нигде не было видно. Он потерял ее! Боже, как же такое могло случиться?
Да вот же она! Яков с облегчением вздохнул и нажал на газ, чтобы приблизиться к ней. Нет, больше нельзя отвлекаться ни на что постороннее: он же не в оркестровой яме Тель-Авивского концертного зала. Полицейская машина — вот что сейчас самое главное. Нельзя упускать ее из виду ни на мгновение.
Он ехал куда быстрее, чем ему казалось: стрелка спидометра прыгала у отметки «75» — слишком быстро для такой дороги. Но почему?
Потом он понял. Он пытался сблизиться с полицейской машиной, прибавляя газу, но и полицейская машина увеличивала скорость. Она мчалась все быстрее и быстрее, ее бросало на виражах, она рвалась сквозь снегопад, неумолимо приближалась к «роллс-ройсу» Холкрофта.
Что они там, с ума сошли?
Бен Гадиз смотрел во все глаза, силясь понять, в чем же дело. Сердце екнуло от тревожной догадки. Что они делают?
И он заметил то, чего раньше не видел.
Вмятина на заднем крыле полицейской машины. Вмятина. Раньше ее не было. На крыле полицейской машины, которая на протяжении последних трех часов сопровождала Холкрофта, вмятины не было.
Это была другая полицейская машина!
Кто-то отдал по радио приказ той старой машине свернуть на один из многочисленных проселков. И вместо нее на шоссе выехала другая машина. Это означает, что люди, сидящие в новой полицейской машине, видят его «мазе-рати», а Холкрофт — и это представляло неизмеримо большую опасность — даже не догадывается о смене автомобиля сопровождения.
Начался длинный крутой поворот. Полицейская машина стала сигналить. Водитель ежесекундно давал гудки, прорезающие снегопад и встречный ветер. Они сигналят Холкрофту. Они предлагают ему остановиться. Обе машины впереди уже сбавляли скорость.
— Нет! Не делай этого! — заорал Яков через ветровое стекло, непрерывно сигналя и вцепившись руками в баранку, чтобы удержать «мазерати» на крутом вираже. Он направил «мазерати» прямо на полицейскую машину. Между ними оставалось ярдов пятьдесят. — Холкрофт! Не останавливайся!
Вдруг ветровое стекло лопнуло. На него обрушилась туча крошечных осколков — это были иголочки смерти: стекло изрезало ему щеки, пальцы. Из пробитого заднего стекла полицейской машины прямо на него был наставлен ствол автомата.
Из-под капота вырвался клуб пара. Взорвался радиатор. Через секунду зашипели пробитые шины, и в разные стороны полетели ошметки резины. «Мазерати» отбросило вправо, и он ударился в дорожное ограждение.
Бен Гадиз сильно ткнул плечом в дверцу, но дверца не поддалась. За его спиной полыхало пламя.
Холкрофт видел в зеркальце заднего вида полицейскую машину. Она внезапно стала приближаться, мигая ему фарами. Полицейские зачем-то подавали ему сигналы.
Он не мог остановиться на повороте. Но через несколько сотен ярдов должен начаться ровный участок, там можно будет съехать на обочину. Он притормозил, с его «роллсом» поравнялась полицейская машина, и сквозь густой снег Холкрофт увидел очертания фигуры молодого полицейского.
Он слышал неистовые гудки. Видел мигающие фары. Он опустил стекло.
— Я остановлюсь, как только...
И увидел его лицо. И выражение этого лица. Это не молодой полицейский из Женевы. Лицо человека, которого он никогда раньше не видел. И потом — ствол винтовки.
Он торопливо стал поднимать стекло. Но поздно. Он услышал выстрел, увидел слепящую вспышку огня, и тут же тысячи лезвий вонзились ему в кожу. Холкрофт увидел свою кровь, расплескавшуюся по ветровому стеклу, и услышал свой дикий вопль, эхом отдающийся под низким потолком «роллс-ройса».
Лязг металла, звон, скрежет, барабанная дробь пуль. Приборный щиток отлетел вверх, педали оказались там, где должна быть крыша, и его придавило к этой крыше, потом он упал, перелетел через спинку сиденья, врезался в стекло, потом его бросило вперед и распластало на рулевом колесе, потом неведомая сила подняла его вверх, и он взмыл в небо.
Там все вдруг стало очень приятным, боль от тысячи лезвий ушла, сознание затуманилось, и Холкрофт провалился в бездну.
Яков выбил торчащие остатки ветрового стекла рукояткой пистолета. Карабин валялся на полу; завернутая в полиэтилен взрывчатка оставалась в коробке. Гранаты же исчезли.
Все это оружие было теперь бесполезным — за исключением лишь пистолета в его руке. Он не выпустит его до последнего патрона — до последней секунды жизни.
В фальшивой полицейской машине находилось трое, и один из них — снайпер — согнувшись, опять вскинул автомат. Бен Гадиз видел его голову. Теперь! Он медленно прицелился сквозь клубы дыма и нажал на спусковой крючок. Снайпер в машине дернулся и повалился на бок, выбив головой осколки стекла, торчавшие в раме.
Яков снова надавил плечом на дверцу — теперь она чуть подалась. Ему надо побыстрее выбираться из машины. Полыхавший огонь грозил через несколько секунд перекинуться на бензобак — и тогда взрыва не миновать. Водитель полицейской машины таранил «роллс-ройс», второй уже выскочил на шоссе, зашел слева и через разбитое окно стал крутить руль, направляя тяжелый автомобиль под откос.
Бен Гадиз налег всем телом на дверцу и распахнул ее. Израильтянин вывалился на заснеженное шоссе, и тут же на белом снегу возникли сотни красных ручейков, вытекающих из его ран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83