Как они поместились в двух катерах, рассчитанных на 24 пассажира каждый, ведомо только богу — особенно если учесть, сколько у них было с собой оружия и снаряжения.
Катера еще не успели уйти, а рейнджеры уже перебегали от дерева к дереву, окружая здание.
Дверь в пристройку, где размещался батальон охраны, коммандос вышибли с одного прыжка. И тотчас же заработали автоматы с глушителями, выкашивая спящих.
В батальон охраны штаба округа входили отборные солдаты — все ростом под два метра и без единого изъяна во внешности и в анкете. Но это им не помогло, когда за дело взялся суперэлитный спецназ. Весь батальон был уничтожен во сне.
Часовые на внешних постах прожили не намного дольше. А пока одна половина рейнджеров разбиралась с солдатами, другая ворвалась в главное здание.
Здесь двух солдат и офицера у входа повязали без борьбы. Хотя офицер находился за пуленепробиваемой перегородкой и запертой дверью, он не успел даже дотянуться до пистолета. Рейнджеры выбили дверь выстрелом из подствольного гранатомета и скрутили капитана раньше, чем он успел опомниться.
Контуженный капитан хлопал ртом, как оглушенная рыба, и даже не пытался сопротивляться. Спецназовцы в эрланских боевых шлемах одним своим видом производили сильное впечатление.
Главный картограф штаба полковник Динисау в целинской форме, которую нарушал только ошейник-самоликвидатор, вошел в здание последним. Он повел группу захвата прямо к пульту дежурного по штабу, которого обязательно следовало взять живым раньше, чем он что-либо заподозрит.
Дежурка располагалась под землей в хорошо защищенном бункере, но для коммандос это не было помехой. На то, чтобы ворваться туда, они потратили считанные секунды. И опять никто из присутствующих в помещении не успел даже расстегнуть кобуру.
Тут возник закономерный вопрос, кто будет дежурить по штабу дальше — полковник Раманау, которому только что надели на шею ошейник, или полковник Динисау, который носил этот предмет экипировки уже целый месяц.
Раманау был предпочтительнее. Те, кто имеет привычку звонить в штаб округа по ночам, могли знать его голос. Так что командир спецназовцев Бессмертный, не теряя времени, вкратце рассказал ему по-целински о полезных свойствах ошейника-самоликвидатора и поставил задачу:
— Продолжайте нести дежурство как обычно. Отвечайте по телефонам, как будто ничего не произошло. Одно лишнее слово или неправильный ответ — и вы покойник.
— Кто вы такие? — обреченно спросил Раманау, которому совсем не хотелось умирать.
— Я — полковник Бессмертный, а это — мои люди. Остальное вам знать не обязательно.
Тут зазвонил телефон. На всякий случай рейнджер с шевронами капитана приставил к голове Раманау свой пистолет с глушителем.
Раманау поднял трубку.
— Дежурный по штабу округа полковник Раманау, — произнес он дрогнувшим голосом.
— Вы уже купили ошейник для своей собаки? — раздался в трубке вкрадчивый женский голос.
— Что? Какой ошейник? Куда вы звоните?
— Вот этот ошейник, — сказал Бессмертный, указав пальцем на горло дежурного по штабу.
Властной рукой забрав у целинца трубку, Бессмертный спросил по-русски:
— Ну что там?
— Штаб ПВО захвачен.
— Знаю уже, — сказал спецназовец.
Ему только что передали эту информацию по шлемофонной связи, а звонок на пульт дежурного по штабу округа был нужен для того, чтобы проверить, действительно ли он готов сотрудничать.
Бессмертный бросил взгляд на часы. Коммандос шли с опережением графика. Только со штабом военно-морской базы была задержка — главным образом потому, что там следовало действовать особенно тихо. Штаб базы находился прямо рядом с причалами, и надо было постараться, чтобы на кораблях ничего не заметили раньше времени.
Если в период сосредоточения главной расчетной единицей времени были сутки, то теперь счет шел на минуты. Большие челноки уже начали спуск. Через полчаса они приводнятся, с них начнут взлетать самолеты, и время понесется вскачь. Главное, не дать целинцам опомниться, разгромить все, до чего только можно дотянуться, раньше, чем противник сообразит, что происходит.
Все было рассчитано точно. Как только «утюги» появились в поле зрения целинских радаров, в штаб ПВО потоком пошли сообщения о неопознанных объектах. Но штаб был уже в руках спецназа. Захваченный в плен дежурный отвечал, что истребители вылетели на перехват, хотя на самом деле никто никуда не вылетал и все аэродромы спокойно спали под мирным небом.
А челноки тем временем приближались к берегу.
2
Первый «утюг», похожий скорее на увеличенный в тысячу раз чемодан, освещая все вокруг слепящим неестественным светом, коснулся днищем воды, и участок моря под ним на несколько метров в глубину мгновенно превратился в кипящую пересоленную уху.
На крыше челнока тотчас же появились первые самолеты — истребители вертикального взлета и посадки. Один за другим они снимались с места и направлялись в сторону побережья.
А через открытые створки шлюзов на остывающую воду уже выползали громадные самолеты-амфибии.
Пробежав два километра по воде, они взлетали, разворачиваясь над самым большим из челноков — «утюгом» морской фаланги длиной чуть не в полкилометра, из которого величественно выплывал авианосец.
Амфибии 10-й десантной фаланги готовились сбросить парашютистов на побережье и аэродромы в Чайкине и вокруг него, где уже минут двадцать орудовал спецназ.
Десантные центурии 8-й воздушной и всех полевых фаланг тоже выгружали на воду свои самолеты, и цель у них была та же самая. Воздушным фалангам требовались аэродромы, а полевым — побережье для высадки.
Сброс десанта с малой высоты рядом с морем в темноте по приборам — занятие не из приятных. Хорошо, что есть компьютерное наведение, которое помогает парашютистам высадиться именно там, где задумано. Радиус разброса — не больше километра, пять минут бегом.
И еще хорошо, что берега здесь никто толком не охраняет. Только пограничные посты и катера, которые уже обстреливает ракетами авиация.
Те сабуровские спецназовцы, которым не досталось места в антигравитационных катерах, тоже надели парашюты и свалились с амфибий прямо на военно-морскую базу и штаб первой армии.
А у Сабурова лично были дела поважнее. Он спешил перекрыть все каналы связи, по которым могла пройти утечка информации из Чайкина в Центар.
Каналов этих было еще много. Прежде всего, окружной комиссариат и управление Органов, которые имели прямой выход на Цитадель. Окружком — гражданская администрация региона, а управление Органов — явная и тайная полиция, куда наверняка начнут звонить мирные граждане, случайно завидевшие парашютистов в небе над головой.
Но кроме этого есть еще междугородний телефон и правительственный узел связи, армейская связь и телерадиоцентр. И все это надо захватить в первый час. Во второй будет уже поздно. Через час масштабы операции станут очевидны любому, у кого есть хоть капля мозгов, и кто-нибудь сможет передать правдивую картину в Центар.
Поэтому рейнджерам, вылетающим на захват перечисленных объектов, Сабуров ставил задачу сам. Мобильные катера еще не вернулись из первого рейса, а начальник разведки легиона уже готовил второй.
— На площадь Чайкина идет один катер. Задача: занять дежурную часть и коммутатор управления Органов, здание окружного комиссариата и гробницу. Караул гробницы уничтожить. Она нам в принципе не нужна, но поможет решить одну проблему. В управлении Органов много вооруженных людей: ночная смена, тюремная охрана, дежурные опергруппы и тому подобное. Их надо оттянуть на гробницу и Окружком. Не мне вас учить, но имейте в виду: во что бы то ни стало надо продержаться до подхода главных сил.
— Когда они подойдут и кто это будет? — поинтересовался командир группы.
— Еще не знаю, — ответил Сабуров. — Постараюсь направить туда десантников, которые освободятся в других зонах. А вообще за город отвечает 13-я фаланга.
Время было рассчитано с идеальной точностью. Едва Сабуров кончил инструктаж, первый из катеров, вернувшихся снизу, вошел в шлюз звездолета разведки.
Буквально через минуту он уже отправился обратно.
Когда катер перелетал через береговую линию к западу от города, внизу в свете осветительных ракет можно было заметить опавшие купола парашютов. Десантники уже начали действовать.
3
С самого начала смены настроение исполнителя приговоров Данилы Гарбенки было безнадежно испорчено. Мало того, что пришлось выйти на работу сразу после праздника, так еще какая-то баба вздумала буянить в предбаннике.
Эта женщина была красива и ее красота в тюрьме не успела потускнеть. Ее арестовали всего три дня назад и не сочли нужным возиться с нею долго — ведь муж ее давно уже был расстрелян.
Она начала возмущаться еще по дороге в расстрельную камеру, и опытный конвойный в полном согласии с неписаными правилами решил определить ее в гости к Гарбенке под первым номером. Но женщина не хотела идти в камеру, проклинала судей, Органы и конвой и все кричала что-то про сына, ради которого она должна жить.
А когда вертухай пробурчал: «Ничего, до сына тоже очередь дойдет», — женщина потеряла остатки разума и даже укусила конвойного за руку, когда тот попытался силой протолкнуть ее в дверной проем.
По всем инструкциям в подобной ситуации следовало бы вызвать спецконвой и отправить эту бабу вниз, в крематорий, где ее живьем засунут в печку ногами вперед.
Но сегодня день был особенный. Пришел какой-то приказ из столицы и все забегали, как ошпаренные. Всех свободных конвойных и вспомогательные наряды выделили в помощь опергруппам, которые в эту ночь проводили какие-то особые массовые аресты. И спецконвой в полном составе пошел туда же. Так что сокращенному боевому расчету пришлось управляться своими силами.
Гарбенка выбежал в предбанник и, быстро оценив обстановку, решительно рявкнул:
— Ты и ты! Помогите ее скрутить! Быстро! А то спецнаказание всем.
«Ты и ты» относилось к двум смертницам, по виду самым сильным из всей партии. Первая наверняка была крестьянкой, а вторая скорее спортсменкой. И обе повиновались без возражений — ведь теперь уже никто в тюрьме не сомневался, что в самой справедливой на свете стране возможны спецнаказания в форме сожжения заживо.
Из-за нехватки вертухаев засовывать в печку живых нарушителей поручали заключенным, и свидетельства очевидцев быстро распространялись по тюремному блоку.
Общими усилиями эффектную красавицу с черными кудрями затащили в расстрельную камеру и раздели, нещадно изорвав ее платье.
Это было плохо. Данила Гарбенка имел секретную информацию о том, куда идет утилизированная одежда, и тайную инструкцию: не допускать повреждения личных вещей осужденных. Дело в том, что одежда эта отправлялась в комиссионные магазины, и за дорогое модное платье полковничьей жены можно было выручить недурные деньги. А теперь оно не годилось даже на половую тряпку.
Голую красавицу швырнули в коридорчик, но она и тут продолжала бунтовать и никак не хотела поворачиваться спиной. Пришлось стрелять ей в лицо, преодолевая умоляющий взгляд, под крик: «Сына пощадите!» и плач некрасивой крестьянки, разревевшейся в самый неподходящий момент.
Раздеваясь, крестьянка продолжала всхлипывать, а спортсменка ее утешала, хотя сама была лет на восемь моложе и жить, наверное, хотела не меньше.
— Фамилия? — спросил у нее Гарбенка и услышав ответ, сразу понял, почему лицо ее кажется таким знакомым. Это была чемпионка страны по бегу на короткие дистанции — «самая быстрая женщина планеты» (вранье, потому что настоящая рекордсменка Целины жила на островах — но чужие рекорды в ЦНР не признавали).
Она принадлежала к АСК — армейскому спортивному клубу, с которым вечно конкурировал ИСКО — единый спортивный клуб Органов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Катера еще не успели уйти, а рейнджеры уже перебегали от дерева к дереву, окружая здание.
Дверь в пристройку, где размещался батальон охраны, коммандос вышибли с одного прыжка. И тотчас же заработали автоматы с глушителями, выкашивая спящих.
В батальон охраны штаба округа входили отборные солдаты — все ростом под два метра и без единого изъяна во внешности и в анкете. Но это им не помогло, когда за дело взялся суперэлитный спецназ. Весь батальон был уничтожен во сне.
Часовые на внешних постах прожили не намного дольше. А пока одна половина рейнджеров разбиралась с солдатами, другая ворвалась в главное здание.
Здесь двух солдат и офицера у входа повязали без борьбы. Хотя офицер находился за пуленепробиваемой перегородкой и запертой дверью, он не успел даже дотянуться до пистолета. Рейнджеры выбили дверь выстрелом из подствольного гранатомета и скрутили капитана раньше, чем он успел опомниться.
Контуженный капитан хлопал ртом, как оглушенная рыба, и даже не пытался сопротивляться. Спецназовцы в эрланских боевых шлемах одним своим видом производили сильное впечатление.
Главный картограф штаба полковник Динисау в целинской форме, которую нарушал только ошейник-самоликвидатор, вошел в здание последним. Он повел группу захвата прямо к пульту дежурного по штабу, которого обязательно следовало взять живым раньше, чем он что-либо заподозрит.
Дежурка располагалась под землей в хорошо защищенном бункере, но для коммандос это не было помехой. На то, чтобы ворваться туда, они потратили считанные секунды. И опять никто из присутствующих в помещении не успел даже расстегнуть кобуру.
Тут возник закономерный вопрос, кто будет дежурить по штабу дальше — полковник Раманау, которому только что надели на шею ошейник, или полковник Динисау, который носил этот предмет экипировки уже целый месяц.
Раманау был предпочтительнее. Те, кто имеет привычку звонить в штаб округа по ночам, могли знать его голос. Так что командир спецназовцев Бессмертный, не теряя времени, вкратце рассказал ему по-целински о полезных свойствах ошейника-самоликвидатора и поставил задачу:
— Продолжайте нести дежурство как обычно. Отвечайте по телефонам, как будто ничего не произошло. Одно лишнее слово или неправильный ответ — и вы покойник.
— Кто вы такие? — обреченно спросил Раманау, которому совсем не хотелось умирать.
— Я — полковник Бессмертный, а это — мои люди. Остальное вам знать не обязательно.
Тут зазвонил телефон. На всякий случай рейнджер с шевронами капитана приставил к голове Раманау свой пистолет с глушителем.
Раманау поднял трубку.
— Дежурный по штабу округа полковник Раманау, — произнес он дрогнувшим голосом.
— Вы уже купили ошейник для своей собаки? — раздался в трубке вкрадчивый женский голос.
— Что? Какой ошейник? Куда вы звоните?
— Вот этот ошейник, — сказал Бессмертный, указав пальцем на горло дежурного по штабу.
Властной рукой забрав у целинца трубку, Бессмертный спросил по-русски:
— Ну что там?
— Штаб ПВО захвачен.
— Знаю уже, — сказал спецназовец.
Ему только что передали эту информацию по шлемофонной связи, а звонок на пульт дежурного по штабу округа был нужен для того, чтобы проверить, действительно ли он готов сотрудничать.
Бессмертный бросил взгляд на часы. Коммандос шли с опережением графика. Только со штабом военно-морской базы была задержка — главным образом потому, что там следовало действовать особенно тихо. Штаб базы находился прямо рядом с причалами, и надо было постараться, чтобы на кораблях ничего не заметили раньше времени.
Если в период сосредоточения главной расчетной единицей времени были сутки, то теперь счет шел на минуты. Большие челноки уже начали спуск. Через полчаса они приводнятся, с них начнут взлетать самолеты, и время понесется вскачь. Главное, не дать целинцам опомниться, разгромить все, до чего только можно дотянуться, раньше, чем противник сообразит, что происходит.
Все было рассчитано точно. Как только «утюги» появились в поле зрения целинских радаров, в штаб ПВО потоком пошли сообщения о неопознанных объектах. Но штаб был уже в руках спецназа. Захваченный в плен дежурный отвечал, что истребители вылетели на перехват, хотя на самом деле никто никуда не вылетал и все аэродромы спокойно спали под мирным небом.
А челноки тем временем приближались к берегу.
2
Первый «утюг», похожий скорее на увеличенный в тысячу раз чемодан, освещая все вокруг слепящим неестественным светом, коснулся днищем воды, и участок моря под ним на несколько метров в глубину мгновенно превратился в кипящую пересоленную уху.
На крыше челнока тотчас же появились первые самолеты — истребители вертикального взлета и посадки. Один за другим они снимались с места и направлялись в сторону побережья.
А через открытые створки шлюзов на остывающую воду уже выползали громадные самолеты-амфибии.
Пробежав два километра по воде, они взлетали, разворачиваясь над самым большим из челноков — «утюгом» морской фаланги длиной чуть не в полкилометра, из которого величественно выплывал авианосец.
Амфибии 10-й десантной фаланги готовились сбросить парашютистов на побережье и аэродромы в Чайкине и вокруг него, где уже минут двадцать орудовал спецназ.
Десантные центурии 8-й воздушной и всех полевых фаланг тоже выгружали на воду свои самолеты, и цель у них была та же самая. Воздушным фалангам требовались аэродромы, а полевым — побережье для высадки.
Сброс десанта с малой высоты рядом с морем в темноте по приборам — занятие не из приятных. Хорошо, что есть компьютерное наведение, которое помогает парашютистам высадиться именно там, где задумано. Радиус разброса — не больше километра, пять минут бегом.
И еще хорошо, что берега здесь никто толком не охраняет. Только пограничные посты и катера, которые уже обстреливает ракетами авиация.
Те сабуровские спецназовцы, которым не досталось места в антигравитационных катерах, тоже надели парашюты и свалились с амфибий прямо на военно-морскую базу и штаб первой армии.
А у Сабурова лично были дела поважнее. Он спешил перекрыть все каналы связи, по которым могла пройти утечка информации из Чайкина в Центар.
Каналов этих было еще много. Прежде всего, окружной комиссариат и управление Органов, которые имели прямой выход на Цитадель. Окружком — гражданская администрация региона, а управление Органов — явная и тайная полиция, куда наверняка начнут звонить мирные граждане, случайно завидевшие парашютистов в небе над головой.
Но кроме этого есть еще междугородний телефон и правительственный узел связи, армейская связь и телерадиоцентр. И все это надо захватить в первый час. Во второй будет уже поздно. Через час масштабы операции станут очевидны любому, у кого есть хоть капля мозгов, и кто-нибудь сможет передать правдивую картину в Центар.
Поэтому рейнджерам, вылетающим на захват перечисленных объектов, Сабуров ставил задачу сам. Мобильные катера еще не вернулись из первого рейса, а начальник разведки легиона уже готовил второй.
— На площадь Чайкина идет один катер. Задача: занять дежурную часть и коммутатор управления Органов, здание окружного комиссариата и гробницу. Караул гробницы уничтожить. Она нам в принципе не нужна, но поможет решить одну проблему. В управлении Органов много вооруженных людей: ночная смена, тюремная охрана, дежурные опергруппы и тому подобное. Их надо оттянуть на гробницу и Окружком. Не мне вас учить, но имейте в виду: во что бы то ни стало надо продержаться до подхода главных сил.
— Когда они подойдут и кто это будет? — поинтересовался командир группы.
— Еще не знаю, — ответил Сабуров. — Постараюсь направить туда десантников, которые освободятся в других зонах. А вообще за город отвечает 13-я фаланга.
Время было рассчитано с идеальной точностью. Едва Сабуров кончил инструктаж, первый из катеров, вернувшихся снизу, вошел в шлюз звездолета разведки.
Буквально через минуту он уже отправился обратно.
Когда катер перелетал через береговую линию к западу от города, внизу в свете осветительных ракет можно было заметить опавшие купола парашютов. Десантники уже начали действовать.
3
С самого начала смены настроение исполнителя приговоров Данилы Гарбенки было безнадежно испорчено. Мало того, что пришлось выйти на работу сразу после праздника, так еще какая-то баба вздумала буянить в предбаннике.
Эта женщина была красива и ее красота в тюрьме не успела потускнеть. Ее арестовали всего три дня назад и не сочли нужным возиться с нею долго — ведь муж ее давно уже был расстрелян.
Она начала возмущаться еще по дороге в расстрельную камеру, и опытный конвойный в полном согласии с неписаными правилами решил определить ее в гости к Гарбенке под первым номером. Но женщина не хотела идти в камеру, проклинала судей, Органы и конвой и все кричала что-то про сына, ради которого она должна жить.
А когда вертухай пробурчал: «Ничего, до сына тоже очередь дойдет», — женщина потеряла остатки разума и даже укусила конвойного за руку, когда тот попытался силой протолкнуть ее в дверной проем.
По всем инструкциям в подобной ситуации следовало бы вызвать спецконвой и отправить эту бабу вниз, в крематорий, где ее живьем засунут в печку ногами вперед.
Но сегодня день был особенный. Пришел какой-то приказ из столицы и все забегали, как ошпаренные. Всех свободных конвойных и вспомогательные наряды выделили в помощь опергруппам, которые в эту ночь проводили какие-то особые массовые аресты. И спецконвой в полном составе пошел туда же. Так что сокращенному боевому расчету пришлось управляться своими силами.
Гарбенка выбежал в предбанник и, быстро оценив обстановку, решительно рявкнул:
— Ты и ты! Помогите ее скрутить! Быстро! А то спецнаказание всем.
«Ты и ты» относилось к двум смертницам, по виду самым сильным из всей партии. Первая наверняка была крестьянкой, а вторая скорее спортсменкой. И обе повиновались без возражений — ведь теперь уже никто в тюрьме не сомневался, что в самой справедливой на свете стране возможны спецнаказания в форме сожжения заживо.
Из-за нехватки вертухаев засовывать в печку живых нарушителей поручали заключенным, и свидетельства очевидцев быстро распространялись по тюремному блоку.
Общими усилиями эффектную красавицу с черными кудрями затащили в расстрельную камеру и раздели, нещадно изорвав ее платье.
Это было плохо. Данила Гарбенка имел секретную информацию о том, куда идет утилизированная одежда, и тайную инструкцию: не допускать повреждения личных вещей осужденных. Дело в том, что одежда эта отправлялась в комиссионные магазины, и за дорогое модное платье полковничьей жены можно было выручить недурные деньги. А теперь оно не годилось даже на половую тряпку.
Голую красавицу швырнули в коридорчик, но она и тут продолжала бунтовать и никак не хотела поворачиваться спиной. Пришлось стрелять ей в лицо, преодолевая умоляющий взгляд, под крик: «Сына пощадите!» и плач некрасивой крестьянки, разревевшейся в самый неподходящий момент.
Раздеваясь, крестьянка продолжала всхлипывать, а спортсменка ее утешала, хотя сама была лет на восемь моложе и жить, наверное, хотела не меньше.
— Фамилия? — спросил у нее Гарбенка и услышав ответ, сразу понял, почему лицо ее кажется таким знакомым. Это была чемпионка страны по бегу на короткие дистанции — «самая быстрая женщина планеты» (вранье, потому что настоящая рекордсменка Целины жила на островах — но чужие рекорды в ЦНР не признавали).
Она принадлежала к АСК — армейскому спортивному клубу, с которым вечно конкурировал ИСКО — единый спортивный клуб Органов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59