Этот день сложился для меня хорошо.
Дел было много. Моя жизнь постепенно более или менее упорядочивалась. Мы с Кэти встали в половине шестого, чтобы она успела вернуться в Лондон, переодеться и не опоздать на работу. Впервые за две недели я вышел на пробежку - легкую разминку, чтобы для начала хотя бы разогнать кровь по жилам. Я позвонил «охотникам за талантами» и замучил их вопросами. Я разослал анкеты в несколько фирм, которые на прошлой неделе дали объявления о вакантных рабочих местах, и впервые позвонил старым знакомым, работавшим в банках. Они могли бы мне помочь. Если мне удастся снять с себя обвинения комиссии, то у меня определенно появятся неплохие перспективы.
Мои мысли прервал звонок у двери подъезда. Я выглянул в окно - рядом с моим домом стояла полицейская машина.
Я нажал кнопку интеркома.
- Да?
- Полиция. Разрешите войти?
Что им нужно? Я сразу вспомнил, как Кэти говорила об инспекторе Пауэлле и о его повышенном интересе ко мне.
- Конечно.
Я нажал кнопку, которая открывает подъезд, и распахнул дверь своей квартиры. По лестнице поднялись двое полицейских в форме. Они предложили мне проехать с ними в участок.
Я на минуту задумался, но не предвидел никаких осложнений. Кроме того, мне было любопытно узнать, каких успехов в расследовании добился Пауэлл.
Я сел в полицейский автомобиль. Мы приехали в участок, расположенный где-то возле Ковент Гардена. По дороге я попытался было поболтать с полицейскими, но безуспешно. Они просто не обращали на меня внимания. Недоброе предзнаменование, подумал я.
Меня провели в комнату для опросов, вся обстановка которой состояла из стола, четырех стульев и картотечного ящика. Я сел, отказался от предложенного мне чая и полчаса читал и перечитывал яркие многоцветные плакаты, призывавшие лондонцев закрывать свои автомобили и не оставлять без присмотра сумки.
В этой комнате достаточно было посидеть несколько минут, чтобы почувствовать себя преступником. Я не знал, в чем провинился, но определенно ощущал свою вину.
Наконец дверь отворилась, и в комнату вошли Пауэлл и Джонс. На своей территории инспектор чувствовал себя намного уверенней, чем при нашей первой встрече за полированным столом в комнате для совещаний «Де Джонга». Пауэлл сел за стол напротив меня. Джонс устроился рядом с ним, держа наготове блокнот.
Пауэлл подался вперед и не меньше минуты молча сверлил меня взглядом. В этой чертовой комнате я и без того чувствовал себя неуютно, а такое начало не сулило ничего хорошего. Впрочем, я выдержал взгляд инспектора. Я сидел неподвижно, нога за ногу, сложив руки на колене.
- Марри, вы ничего не хотите мне сообщить? - громким, властным голосом начал, наконец, Пауэлл.
- Что именно сообщить? - вопросом на вопрос ответил я.
Я старался говорить как можно более небрежно. Впрочем, было смешно притворяться, что для меня вызов в полицейский участок - самое привычное дело. Я нервничал, и Пауэлл это понимал.
- Об обстоятельствах убийства Дебби Чейтер.
- Убийства? Насколько я помню, вы утверждали, что это было самоубийство. Или несчастный случай.
Напоминание о собственных скороспелых выводах не понравилось Пауэллу.
- Теперь мы знаем, что это было убийство.
- Об этом я всегда твердил.
- Не умничайте со мной, молодой человек. Я знаю, что это было убийство, и вам это хорошо известно. И оба мы знаем, кто ее убил, не так ли?
О Боже, подумал я, он уверен, что Дебби убил я. Я просто смотрел на инспектора отсутствующим взглядом.
- Итак, давайте еще раз послушаем вашу версию того, что случилось вечером накануне убийства, - сказал Пауэлл.
Я повторил свой рассказ, стараясь не упустить ни одной мелочи, но Пауэллу этого было мало. Он стал задавать вопросы о моей поездке на метро от станции «Темпл», и я всерьез заволновался. Я ничего не помнил, кроме того, что тогда все мои мысли были заняты Дебби. Я забыл время, когда спустился в метро, когда вышел на Глостер-роуд. Я не мог вспомнить ничего из того, что делал в тот вечер.
Моя неуверенность не укрылась от Пауэлла.
Когда я наконец замолчал, он произнес коротко:
- Чушь собачья.
Я непонимающе смотрел на инспектора. Он встал и, расхаживая по комнате, стал излагать собственную версию.
- А теперь позвольте рассказать, что стало известно нам. Жертва и вы вместе покинули ресторан. К вам привязались пьяные. Вы вдвоем направились к станции метро «Эмбанкмент». Было темно, шел сильный дождь, видимости почти никакой. Вы были уверены, что вас никто не видит, схватили жертву и бросили ее в реку.
Я поежился. Черт побери, почему я никак не могу избавиться от чувства вины? Это просто смешно. Я должен был взбеситься, но вместо этого с трудом выдавил из себя короткое «нет».
Пауэлл встал и за два быстрых шага подошел ко мне почти вплотную. Он не прикасался ко мне, но наклонился так, что его лицо находилось не больше чем в трех дюймах от моего. Я чувствовал исходивший от него запах лука, видел его лоснящуюся, усеянную оспинами кожу.
- Я знаю правду, Марри, у меня есть свидетель, который все видел.
Свидетель? Что за ерунда? Наконец я взял себя в руки и снова обрел способность здраво мыслить.
- Кто этот свидетель?
- Этого я не могу сказать.
- Почему не можете?
- Послушайте, Марри, неважно, как зовут этого свидетеля. Важно, что у меня есть его показания, данные под присягой.
- Этот человек знает меня?
- Повторяю, этого я не могу сказать.
Роб! Это мог быть только Роб. Он говорил Кэти, будто видел, как мы с Дебби выходили в тот вечер из ресторана. Какую нелепость он наговорил в полиции?
- Итак, вы готовы добровольно признаться? Мы знаем, что вы убили мисс Чейтер. - Пауэлл снова стал расхаживать по комнате. - Для всех нас было бы намного лучше, если бы вы сейчас же рассказали всю правду. Нет смысла отрицать свою вину. Как я уже сказал, у нас есть свидетель. У нас есть доказательства.
Будь я проклят, если я и дальше позволю Пауэллу издеваться надо мной. Я кивнул в сторону Джонса, который бешено царапал в своем блокноте.
- Пусть он отпечатает мои показания, и я их подпишу. С этой минуты без адвоката я не скажу ни слова.
За следующие пять минут Пауэлл испробовал на мне все известные ему способы заставить меня заговорить. В конце концов он сдался.
- Вы - упрямый сукин сын, Марри. Но будьте спокойны, скоро мы с вами снова встретимся.
Пауэлл и Джонс оставили меня одного и через несколько минут вернулись с показаниями, которые я дал раньше. Я тщательно их проверил, подписал и ушел. Когда я оказался на улице, у меня подгибались колени. Я попал в весьма затруднительное положение. Я понимал, что Пауэлл хотел запугиванием заставить меня сказать то, что говорить не следовало. Я догадывался, что пока у него не хватает улик для моего ареста, но сомневаться не приходилось - мне грозила беда. Пауэлл не стал бы извлекать из архивов давно закрытое дело, если бы не был уверен в успехе.
Меня беспокоил сам Пауэлл. Я уже не раз имел возможность убедиться, что он относится к числу людей, склонных быстро выносить категорические суждения. Он был упрям и нетерпелив, а его скрупулезность в поиске улик тоже не могла меня утешить. Пауэлл не сомневался в том, что Дебби убил я, и был твердо намерен тем или иным путем вывести меня на чистую воду.
Я был уверен, что обычно инспектор Пауэлл добивался своего.
Убийство! Подозрение в использовании конфиденциальной информации для собственного обогащения казалось мне достаточно тяжелым испытанием, но оно было сущей чепухой по сравнению с обвинением в убийстве. В убийстве не кого-нибудь, а Дебби, - это казалось мне высшей несправедливостью.
Вернувшись домой, я сразу позвонил Денни. К счастью, он работал допоздна. Денни дал мне конкретные советы. Отнеситесь к подозрениям Пауэлла серьезно. Маловероятно, чтобы инспектор уже собрал улики, достаточные для предъявления обвинения. Впредь в отсутствие Денни не говорить Пауэллу ни слова. Пока же нужно набраться терпения и ждать развития событий.
Двадцатая глава
Вечером в четверг я смотрел по телевизору соревнования по легкой атлетике, трансляцию из Осло. Мне было невыносимо тяжело, но почему-то я не мог заставить себя выключить телевизор. На восьмисотметровой дистанции первым финишировал испанец, которого я не раз побеждал, и я снова спросил себя, почему я бросил легкую атлетику? Я был в такой отличной форме! А теперь возвращаться в большой спорт было уже поздно. Мне никогда не восстановить прежнюю спортивную форму. Теперь все в прошлом. Ничего не остается, как только сожалеть о неверном решении.
В почти пустом баре было холодно и темно. Я пришел раньше назначенного времени и в ожидании Кэша и Кэти склонился над кружкой «Дейвис Оулд Уоллоп».
Кэша я сначала услышал и лишь потом увидел. Он спускался по лестнице, и в пустом пабе оглушительно загремел его голос:
- Боже, Кэти, здесь как в морге!
Я пытался выбрать самое тихое место. Возможно, это было моей ошибкой. В пустом зале голос Кэша будет привлекать гораздо больше внимания, чем в каком-нибудь переполненном баре. Я осмотрелся. Три воркующие парочки, тоже искавшие темноты и уединения, и компания молодых людей лет двадцати с небольшим, которые стремились побыстрей напиться. Вроде бы здесь было безопасно.
Я с тревогой ждал этой встречи с Кэшем, он же вел себя вполне естественно. В своей обычной манере он не вошел, а скорее ворвался в бар; увидев меня, широко улыбнулся и зашагал прямо ко мне.
- Пол, страшно рад тебя видеть. Как твои дела?
Он подтащил к моему столику еще один стул. Кэти следовала за ним, отставая шага на два. Устраиваясь за столиком, она тайком улыбнулась мне.
- Черт! Тебе действительно дьявольски не повезло, - продолжал Кэш. - Кое-что мне рассказала Кэти. Не могу поверить, что все это случилось именно с тобой.
Я невольно ощутил что-то вроде симпатии к Кэшу. Его сочувствие казалось искренним, и я испытал удовлетворение от того, что кто-то еще верит мне. Осторожно, остановил я себя, доверять Кэшу - опасное дело.
- Привет, Кэш, - довольно холодно сказал я, вяло ответив на рукопожатие. Такой прием несколько ошарашил Кэша. Я сделал вид, что ничего не заметил. - Могу я предложить тебе чего-нибудь выпить? - Я пытался говорить если не дружеским тоном, то хотя бы вежливо.
- Конечно. С удовольствием выпью той же гадости, что и у тебя там, - сказал Кэш, показывая на мою кружку с «Дейвис».
Через минуту я вернулся с пивом для Кэша и перрье для Кэти. Все мы чувствовали себя неловко. Я молча поставил напитки на стол. Кэш сделал глоток, скорчил гримасу и произнес единственное слово:
- Интересно.
Затянувшееся молчание определенно стало раздражать и его и Кэти. Мне же вдруг расхотелось откровенничать с Кэшем, и я уже сожалел, что согласился на эту встречу. Наконец Кэш, скорее просто для того, чтобы нарушить неприятную тишину, сказал:
- За эти две недели ты много не упустил.
Кэш еще минут пять разглагольствовал о положении на рынке ценных бумаг, а я отнюдь не проявлял интереса к его болтовне. Без моей поддержки и красноречие Кэша стало быстро иссякать. Тогда его перебила Кэти.
- Послушайте, я свела вас вместе, потому что уверена - вам есть что сказать друг другу. Пол, не лучше ли начать тебе? - твердо сказала она. - Расскажи Кэшу о расследовании комиссии из ассоциации.
Я не испытывал большого желания, но все же заставил себя заговорить. Кэш слушал очень внимательно, ни разу меня не перебив. Когда я замолчал, он сказал:
- Мне все эти обвинения и подозрения кажутся довольно беспочвенными. Похоже, что у комиссии нет ни одной веской улики.
- Тебя комиссия тоже допрашивала? - спросил я.
- Да, - ответил Кэш. - Я перепугался до смерти. Представь, сначала ты мне говоришь, что тобой заинтересовался этот Боуэн. Потом за меня взялся Берриман. А потом тебя выгоняют за использование конфиденциальной информации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61