- Ты - ублюдок, - злобно выплевывал он слова. - Ты - последний подонок. Ты отнял у меня сначала Дебби, теперь - Кэти. Так вот, послушай, что я скажу. Если ты думаешь, что можешь безнаказанно отбивать у меня женщин, то ты ошибаешься. Это тебе даром не пройдет! - Роб перешел на крик.
- Я не собирался отбивать у тебя Кэти, - сказал я. - Ты сам ее потерял.
Такое объяснение Робу определенно не понравилось. Он вскочил и завопил:
- Не неси чепухи! Ты знал, что делаешь. Ты превратил мою жизнь в ад! В настоящий ад! И не смей говорить, хитроумный подонок, что ты чего-то там не собирался делать!
Роб покачнулся и снова упал в кресло.
- Я любил Дебби. Как я ее любил! Как плохо мне было, когда мы расстались. - Роб понизил голос почти до шепота. - Если я и ухаживал за другими женщинами, то только для того, чтобы забыть Дебби. И мне это удавалось. Я спрятал свои чувства, спрятал глубоко и надежно. - Он поднес банку ко рту и сделал большой глоток. - Потом появился ты. Я видел, что ты нравишься Дебби. Она кокетничала с тобой, вы вдвоем ходили на ленч или в паб. Я все понимал, ведь это происходило на моих глазах. Я должен был что-то предпринять.
Поэтому я сделал Дебби предложение. Она ответила мне отказом, но я не сдавался. В конце концов она сказала, чтобы я от нее отвязался. Я был потрясен. А через неделю ее убили.
Роб проглотил слюну, откинул голову назад и потер глаза. В них стоял странный блеск.
- Я ощущал полное опустошение. А потом появилась Кэти, которая ничем не уступала Дебби. И такая красивая. Сначала я смущался, но с ней все было просто. Мне было с ней очень хорошо. По-настоящему очень хорошо. А потом я узнаю, что все это время ты строил свои планы насчет Кэти.
Роб испепелял меня ненавидящим взглядом. Он меня никогда не простит, понял я. В его воспаленном мозгу я стал первопричиной и его неудач с женщинами, и его внутренней неудовлетворенности. Но мне нужно было получить ответы па несколько вопросов.
- Значит, ты видел, кто убил Дебби? - спросил я.
Роб успокоился. Он отхлебнул пива и усмехнулся.
- Может быть.
- Ты убил ее?
- Конечно, не я. - Он все еще улыбался.
Я с трудом подавлял гнев.
- Это ты сообщил в полицию, будто видел, как я столкнул Дебби в реку, да?
Роб лишь молча ухмылялся. Мне страшно захотелось врезать по этой наглой роже.
- Если это так, то мы оба знаем, что ты солгал. А лжесвидетельство - серьезное преступление.
На Роба мое замечание не подействовало.
- Разумеется, я давал показания в полиции. Что бы я там ни сказал, в конце концов это станет известно на суде. Могу тебя заверить, что я не собираюсь отказываться от своих показаний, а в них я, конечно, говорил, только правду и ничего кроме правды.
- А как же серьга?
- Какая серьга?
- Серьга Дебби. Та, что была на ней в день убийства. Та, которую ты подбросил мне в квартиру.
Роб, казалось, был искренне удивлен.
- Понятия не имею, о чем ты болтаешь. Но должен тебе напомнить, что попытка запугать свидетеля - тоже серьезное преступление. Как только ты уйдешь, я позвоню инспектору Пауэллу и сообщу о твоем визите.
Я понял, что здесь больше ничего не добьюсь, разве что наживу лишние неприятности. Роб наврал в полиции, но теперь уже не откажется от своих показаний. Значит, суду придется взвешивать, чьи показания правдивей - мои или Роба. Шансов у меня было немного.
Я встал и ушел.
Через четверть часа я был дома. Я устал, я был зол, я не знал, что мне делать. Роб меня ненавидел, он дал лживые показания, и скоро мне будет предъявлено обвинение в убийстве.
И я ничего не мог с этим поделать.
В моей голове роились всякие мысли о Робе, Дебби, Вайгеле, Джо. Мой мозг настолько устал, что отказывался принимать разумные решения. Я без сил упал на кровать.
Двадцать первая глава
Несмотря на усталость, я спал плохо. Когда за окном ночную черноту сменил серый рассвет, я выбрался из постели, натянул тренировочный костюм и потрусил в парк. Я пробежал два полных круга, что после нескольких часов беспокойного сна было нелегко. Зато я успокоился. Вернувшись домой, я принял ванну, позавтракал кофе с тостами и почувствовал себя чуть лучше. Потом я позвонил Кэти в «Блумфилд Вайс». Она недавно пришла в банк. Я попросил ее зайти ко мне с Кэшем, как только им представится возможность улизнуть из офиса. Я сказал, что они мне нужны срочно.
Кэти и Кэш появились у меня около десяти часов. Я рассказал им про обыск в моей квартире и о своем разговоре с Робом. Кроме того, я вкратце поделился теми мыслями, которые пришли мне в голову накануне.
- Итак, мы не знаем, кто убил Дебби, - заключил я свой рассказ. - Мы можем быть уверены, что тут не обошлось без Вайгеля, но в день убийства его не было в Европе. Я подозреваю, что во всей этой истории замешан и Роб; кроме того, я думаю, что все события развивались вокруг аферы с «Тремонт-капиталом». Но я, хоть убейте, не могу свести концы с концами. Тем временем я влип, мне грозят серьезные неприятности. Пауэллу нужна еще одна крохотная улика, которую, очевидно, ему с радостью принесут многие, и он получит все основания для моего ареста. Если я сам не выясню, кто убил Дебби, мне не миновать обвинения в убийстве. Будь я проклят, если знаю, как это сделать. Поэтому я и позвал вас. Возможно, у вас появятся какие-то здравые мысли.
Кэш вздохнул.
- Черт возьми. Для меня все это, пожалуй, сложновато. Не знаю.
Кэти не сказала ничего. Она думала. Я тоже молчал в надежде, что у нее появится какая-то идея. Наконец она произнесла:
- Ладно, давайте попробуем подойти к проблеме с другой стороны. Что нам известно об убийце Дебби?
- Ну, он должен был быть в Лондоне в день убийства, - сказал я.
- Правильно. И, возможно, это именно тот человек, который дергает за веревочки в «Финикс просперити».
Я согласно кивнул.
- Ты права. Джек Салмон от кого-то получал инструкции, причем этот кто-то очень хорошо знает рынки.
Я задумался. Этот таинственный «кто-то» одобрил предложение Джека Салмона купить облигации «Фэруэй». Я говорил Хамилтону, что считаю эти облигации выгодной инвестицией.
Мои размышления прервала Кэти:
- Вайгелю повезло, что никто не проверил подлинность гарантии облигаций «Тремонт-капитала». Здесь он здорово рисковал.
- Это было частное размещение, - заметил я. - Раз облигации продаются помимо рынка, то никто не обязан предоставлять документы, а список покупателей ограничен.
- Очень ограничен, - согласилась Кэти. - В сущности, было всего два покупателя - «Де Джонг» и «Харцвайгер банк».
- Кажется, ты говорил, что Вайгель предложил швейцарский банк, а ты - «Де Джонг»? - спросил я Кэша.
- Да, так оно и было, - подтвердил Кэш. - Только прежде Хамилтон сам проявил интерес к высокодоходным облигациям с высоким рейтингом надежности.
- Что ж, мы можем быть почти уверены, что Дитвайлер работал с Вайгелем. Скорее всего, Дитвайлер сунул облигации «Тремонт-капитала» на счета клиентов в надежде, что никто ничего не заметит, - сказал я.
- Значит, остается «Де Джонг», - сделала вывод Кэти.
- Гм-м. Очень странно, что Хамилтон не проверил поручительство японского банка или хотя бы не поручил проверку Дебби, - заметил я. - Уникальная ошибка.
Мы пришли к неизбежному выводу, от которого теперь нам было не уйти.
Хамилтон.
Но этого просто не может быть, убеждал я себя. Да, Хамилтон выгнал меня с работы, но он еще значил для меня очень много. Я им восхищался, ведь во всей этой грязной и запутанной истории лишь один он прямо сказал мне все, что он думает и что он намерен делать. Нет, это чепуха. Я оказался вовсе не готов к новому повороту событий.
С другой стороны, как только я включил в число подозреваемых Хамилтона, все факты встали на свои места. Схему аферы разработал Хамилтон вместе со своим дружком по школе бизнеса Вайгелем. Хамилтон купил пакет облигаций «Тремонт-капитала» у Кэша, точно зная, что он покупает. Хамилтон инвестировал деньги «Тремонт-капитала» в банк «Финикс просперити». Хамилтон указывал Джеку Салмону, что покупать и что продавать.
Хуже всего было то, что Хамилтон, очевидно, и убил Дебби.
Из ежедневника Дебби он узнал, что она договорилась о встрече с мистером де Джонгом. На ее столе он увидел проспект «Тремонт-капитала» с ее пометками. Он понял, что она собирается рассказать де Джонгу о фальшивой гарантии, и решил остановить Дебби.
Поэтому он ее и убил.
Я был в шоке. Мой разум отказывался воспринять очевидный вывод.
- Пол? Что с тобой? - Кэти положила ладонь на мою руку.
Запинаясь, с трудом выдавливая слова, я поделился с Кэшем и Кэти своими мыслями. Ошеломленные, они молча смотрели на меня, явно лишившись дара речи.
Я встал, подошел к окну своей крохотной гостиной и выглянул на залитую утренним солнцем улочку. Постепенно мной овладевали гнев и ярость. Я чувствовал себя одураченным и преданным. Я жаждал мести - и за себя, и за Дебби.
- Не могу поверить, - сказал Кэш. - Чопорный Хамилтон никак не укладывается в мое представление об изощренном преступнике. Для этого он... - Кэш долго искал нужное слово и наконец нашел, - слишком скучен.
- А я могу, - возразила Кэти. - Мне он никогда не нравился. Он не человек, а машина. Но я одного не понимаю - зачем ему все это?
Ответ на этот вопрос был у меня готов. Я хорошо представлял себе ход мыслей Хамилтона.
- Хамилтон полагает, что вся жизнь - это игра. Он одержим идеей делать деньги. Не потому, что он любит их, нет, его привлекает сам процесс. К тому же он любит рисковать. Думаю, ему наскучили обычные операции с ценными бумагами, ему захотелось пощекотать собственные нервы. Преступление было спланировано почти безупречно. Он мог украсть десятки миллионов, и никто никогда ничего бы не заподозрил. Бьюсь об заклад, он получил огромное удовольствие, - горько пробормотал я.
- Но зачем воровать, когда каждый божий день сосунки на рынке сами отдают тебе деньги? - никак не мог взять в толк Кэш.
Он был прав. Он всегда заработает столько, сколько ему нужно.
- А как же с тобой? - спросила Кэти. - Почему Хамилтон позволил тебе так долго совать нос в его дела?
- Думаю, у него просто не было выбора, - ответил я. - Хамилтон понимал, что, раз у меня возникли подозрения, я в любом случае буду докапываться до истины. Вероятно, Хамилтон решил так лучше он будет знать, что я делаю в каждую минуту, что нового обнаружил, и контролировать меня, чем я буду предоставлен самому себе. Якобы боясь насторожить мошенников, он убедил меня никому ничего не говорить до тех пор, пока мы не вернем деньги. Должен признать, Хамилтон предусмотрел практически все. Теперь я думаю, что он сочинил всю эту историю с юристами на нидерландских Антиллах. Возможно, он там вообще не был.
- Но почему он не расправился с тобой, как с Дебби?
Я задумался.
- Не знаю. Может быть, он боялся, что два убийства в течение месяца в одной небольшой фирме могут вызвать подозрения.
Возможно, Хамилтон по своему любил меня, пронеслось в моей голове. Как трудно отделаться от гордого звания любимого ученика Хамилтона! На меня снова нахлынула волна ненависти, отвращения. Подумать только, и я восхищался таким человеком!
Впрочем, он пытался остановить меня и почти добился успеха. Теперь мне стала понятна и история расследования комиссией покупки акций «Джипсам».
- Берриман был прав, - сказал я. - Хамилтон и не думал договариваться с комиссией.
Кэти бросила на меня непонимающий взгляд.
- Хамилтон воспользовался расследованием покупки акций «Джипсам». Здесь он нашел удобный предлог, чтобы выгнать меня. Потом ему не составило труда распустить слух, будто меня уличили в использовании конфиденциальной информации. Естественно, после этого на рынках ценных бумаг я стал изгоем. Потом он просто на всякий случай заставил Роба дать ложные показания в полиции, и я стал еще и подозреваемым в убийстве. Он же проник в мою квартиру и подбросил серьгу Дебби, которую та потеряла, когда он сбросил ее в реку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61