Большинство из них я знал. Дэвид, Рейчел, Уилли, Сьюзен и с полдюжины других его сотрудников представляли «Фэрсистемс». Пришли Джим Робертсон и сержант Кокрин. Уолтер Соренсон сумел организовать себе деловую поездку в Британию так, чтобы по времени она совпала с похоронами Ричарда. И, к моему величайшему счастью, из Лондона прилетела Карен...
Однако все мое внимание было приковано к одному-единственному человеку. Во время службы я изо всех сил старался забыть о его присутствии, чтобы не отвлекаться мыслями от воспоминаний о Ричарде. А когда она окончилась, избегать его стало уже невозможно.
Отец.
Я был потрясен, увидев, как сильно он изменился. Уже совсем седые волосы поредели. Плечи опустились, спина ссутулилась. Изможденное, залитое болезненной бледностью лицо покрыто морщинами.
Он держал под руку темноволосую темноглазую женщину лет за тридцать с таким же, как у него, бледным лицом. Что-то в ее чертах казалось мне страшно знакомым. Я вдруг с изумлением понял, что она похожа на маму на тех фотографиях, что я любил разглядывать, когда был совсем еще маленьким.
Я не хотел с ним встречаться. Не потому, что испытывал к нему неприязнь. Просто не был уверен, что смогу держать себя в руках, а начинать перебранку у могилы Ричарда считал непозволительным и недопустимым. Но и делать вид, что совершенно его не замечаю, я в день похорон брата не посмел. Поэтому взял Карен за руку и повел ее к отцу и его жене, которые, стоя несколько поодаль, разговаривали с Соренсоном.
Заметив наше приближение, Соренсон пошел нам навстречу. Я представил его Карен.
– А мы знакомы, – улыбнулся он. – Последний раз встречались на конференции «Харрисон бразерс» в Бока-Ратоне. Помните?
– Ах да, – кивнула Карен. – Очень приятно вас снова повидать.
– А мне вас еще приятнее, – галантно ответил Соренсон. – Марк, я хотел бы заскочить сегодня днем на завод, если вы там будете.
– Буду, – пообещал я.
– Тогда до встречи! – Он повернулся и зашагал прочь.
– Я тоже пойду, пожалуй, – тактично предложила Карен. – Не буду вам мешать.
Я кивнул ей и повернулся к отцу.
– Здравствуй, папа. – В ответ я ждал чего угодно – осуждающего взгляда, упреков, каких-то вымученных, ничего не значащих слов...
Подбородок у отца задрожал, всхлипывая, он закрыл лицо ладонями, плечи его затряслись. Стоящая рядом с ним женщина бросила на меня смущенный растерянный взгляд и торопливо направилась вслед за Соренсоном и Карен.
Я обнял его за плечи. Он наконец сумел взять себя в руки.
– Я любил его, – выдохнул он. – Я любил вас обоих.
На меня налетела буря чувств – скорбь и боль из-за смерти Ричарда, сочувствие к горю отца, угрызения совести из-за того, что я совсем его забросил, саднящие воспоминания о тех, других, похоронах восемь лет назад... И за всем этим – холодная злая обида.
– Пойдем в дом Ричарда, выпьем чаю, – пригласил его я.
Отец огляделся по сторонам, поймал взгляд жены, которая, стоя ярдах в десяти, не сводила с него глаз. Она неуверенно улыбнулась. Потом кивком головы указала на ворота.
– Ладно, – пробормотал отец, и мы направились к дому.
В кухне было тепло и уютно. Я поставил чайник. Отец, устроившийся на стуле за кухонным столом, выглядел совсем немощным и тщедушным. Куда только подевался весь его властный вид, который я так крепко запомнил с детских лет. Нам так много надо было сказать друг другу, вот только произносить это вслух ни один из нас не хотел.
– В прошлом году я пару раз навещал Ричарда, – сообщил мне отец, и я удивленно поднял брови – брат мне ничего об этом не говорил. – В этих краях встречается несколько интересных видов пернатых. Многие из них во время перелетов устраиваются здесь на отдых, так что порой можно наблюдать по-настоящему редких птиц. Однажды в скалах к востоку отсюда мы видели пчелоеда, только представь себе!
Отец тяжело вздохнул.
– Он так любил эти места. Признавался мне, что здесь ему хорошо думается. А думать он у нас умел. – Сам обладающий недюжинным интеллектом, отец всегда утверждал, что у Ричарда мозги работают много лучше. – Когда он собрался уехать в Эдинбург, чтобы заняться бизнесом, я даже расстроился. Из Ричарда мог бы выйти великий ученый. Однако, порасспросив его в прошлом году о «Фэрсистемс», я стал понимать, почему он принял такое решение. Даже стал восхищаться этим его поступком.
Я слушал его не перебивая.
– Решение серьезных проблем или достижение крупных прорывов в науке – это длительный процесс, требующий множества публикаций в научных журналах или специальных обозрениях. – Отец, видимо, пришел в себя, речь его вновь стала точной и академичной, словно он читал лекцию студенческой аудитории. – Проблему, которой занимался Ричард, подобным образом решить было невозможно. Он взял на себя ответственность за то, чтобы виртуальная реальность органически вошла в жизнь нашего общества. И это задача не просто из области электроники или программного обеспечения. Это проблема умелого управления, искусного сбыта, повышения качества продукции, финансового обеспечения и выбора стратегии. От этого она становится только сложнее. Ричард был почти у цели, ему бы еще год...
Я знал, что в области техники Ричард был способен творить чудеса. Однако в финансах я разбирался гораздо лучше, а в этой области все поддается количественному определению. Как говорится, денежки счет любят. И с этой точки зрения еще неизвестно, насколько успешно шли бы дела у «Фэрсистемс».
– Мы должны сохранить компанию, Марк, – почти умоляюще посмотрел на меня отец. – Ради него.
– Куда разумнее ее продать. – Я подошел к окну; рыбацкая лодка, прыгая по волнам, упорно пробивалась в гавань.
– Может быть, если иметь в виду только деньги. Однако не забывай, что Ричард продавать компанию не хотел.
– Знаю. Но поверь мне, «Фэрсистемс» висит на волоске. У нас может не оказаться другого выхода.
– Сделай все, что сможешь.
– Обещаю, папа.
– Спасибо. – Отец глотнул из чашки уже остывшего чая, прокашлялся. – А насчет мамы...
– Нет, отец! – Я остановил его протестующим жестом руки. – Только не сейчас! А может, и вообще никогда...
Он отодвинул свою чашку, попытался улыбнуться, смутился и стал подниматься из-за стола.
– Ты отсюда прямо в Оксфорд? – поинтересовался я.
– Пообедаем с Уолтером, а потом на самолет.
Я бы, конечно, мог предложить ему остаться, но мне этого страшно не хотелось. Да и жена его ждет. Хорошо, что хоть с ней мне не пришлось общаться.
– Рад, что нам удалось поговорить, – сказал отец с порога.
– Я тоже.
Обманывал ли я его и заодно самого себя? Не знаю.
Он ушел. Через пару минут раздался стук в дверь. Карен. Вид у нее был опечаленный, но глаза оставались сухими.
– Ну, как ты тут? – обняла она меня.
– Паршиво.
– Как отец?
– Даже не знаю... Явно подавлен смертью Ричарда. Переживает из-за «Фэрсистемс», никак не хочет ее продавать. – Я опустил глаза и уставился в пол, едва сдерживая бушующие в моей груди чувства. – Странная у нас получилась встреча. Поначалу все шло хорошо, а потом я вспомнил, как он поступил с мамой... Мне так одиноко, Карен! Ричарда не стало, мама умерла, а отец...
– Надо было с ним объясниться наконец.
– Нет, – резко вскинул я голову. – Не могу. Пойми, пойти ему навстречу – значит предать маму!
Карен промолчала и положила голову мне на плечо.
– А тебе действительно необходимо уехать сегодня же? – спросил я.
– Да, обязательно. Извини, я и так еле выходной выпросила. Завтра с самого утра должна быть на работе.
– Ну что ж, ничего не поделаешь, – раздосадованно пробормотал я.
* * *
Соренсон появился в моем кабинете где-то в половине четвертого. После обеда я отвез Карен в аэропорт, а оттуда поехал в Гленротс. Я еще не оправился от выпавших мне сегодня утром переживаний, на душе было по-прежнему тяжело.
Соренсон же, как всегда, выглядел полным сил и пребывал в прекрасном настроении. Для него похороны Ричарда были уже позади.
– Ну, как у нас здесь дела? – первым делом спросил он.
– Держимся, – ответил я. – Продолжаю вникать в производственные тонкости. И вчера схлестнулся с Дэвидом.
– Ну-ка, ну-ка, это интересно!
Я рассказал ему о срыве переговоров с «Онада».
– Странно, – хмыкнул Соренсон. – Правильно, что не допустили заключения сделки, досадно только, что вам пришлось пойти на это в присутствии японцев. Не могу понять, зачем Бейкеру надо было соглашаться отдать им код.
– Он настаивает, что нам это выгодно. Утверждает, будто на сделке с «Онада» мог бы заработать два миллиона долларов. Однако я посмотрел досье – Ричард еще в марте безоговорочно вычеркнул этот пункт.
– Правда? – Соренсон задумался. – А как у Бейкера в остальном?
– Работает он отлично, я бы сказал. Много и результативно. Весьма профессионально собрал внушительный список клиентов.
– Вы уж постарайтесь как-нибудь с ним поладить, а? В данный момент терять нам его нельзя.
– Попробую.
– А что полиция? Продвинулась в расследовании убийства Ричарда?
– Нет. Только донимают всех бесконечными вопросами.
– Ну, это-то мне известно. По их просьбе ФБР в Чикаго даже проверяло, действительно ли я там был в тот день. Они также затребовали у моего биржевого агента данные обо всех совершенных сделках. Ничего не нашли, конечно. – Он собрался уходить. – Если понадобится помощь, звоните или связывайтесь со мной по электронной почте.
* * *
На следующее утро я достал из шкафа серый костюм в тонкую синюю полоску. Но, поразмыслив, повесил на место. Надел хлопчатобумажные брюки и плотную рубашку. Очень уж мне не хотелось походить на Дэвида Бейкера.
Из дому я вышел в половине девятого, в девять с минутами был уже в Гленротсе. По пути любовался живописными окрестностями. Сколько раз Ричард по утрам проезжал эти места? Какую радиостанцию слушал в дороге? Пытался ли угадать, как я сейчас, что за люди живут вон в том огромном мрачном доме? Или все его мысли занимала лишь «Фэрсистемс» и ее проблемы?
После похорон мне стало немного легче. Они стали кульминацией скорби, моей и всех тех, кто пришел с ним проститься. Теперь мне есть куда пойти с моими воспоминаниями о брате. Одна эта мысль уже притупила боль...
Перед заводом собралась толпа народа. Они ходили по кругу, потрясая плакатами, надписи на которых отсюда я прочитать не мог. Под ногами у них путалась собака. Тут же находилась телевизионная съемочная группа, а также четверо или пятеро терзавших свои блокноты журналистов.
Я не стал въезжать на стоянку, а оставил «БМВ» на тротуаре ярдах в пятидесяти от завода. Хотел было незаметно прокрасться через черный ход, но они наверняка уже меня увидели, так что я решил идти напролом. Теперь я четко разглядел лозунги на плакатах: «Виртуальная реальность есть виртуальный ад», «Виртуальная реальность – героин для народа», «Просто скажи „нет!“», «Спасем разум наших детей». Подойдя поближе, расслышал, как демонстранты болтают между собой о каких-то пустяках. Создавалось впечатление, будто они в погожий денек выбрались на пикник, а не вышли на манифестацию протеста.
Я был уже в двадцати ярдах от входа, когда меня заметили. Раздались выкрики: «Смотрите, Марк Фэрфакс!», «Вон он идет!», «Держите его!». Я ускорил шаги, едва удерживаясь от того, чтобы не побежать. Из толпы ко мне бросились двое демонстрантов и решительно преградили дорогу к заводу. Один был довольно хил, а вот второй оказался настоящим здоровяком. Я заколебался. Конечно, я мог оттолкнуть их, однако не исключено, что в таком случае началась бы потасовка. Мог вызвать полицию. Мог оставаться на месте и вступить с ними в переговоры. Соображая, как поступить, я все время помнил о присутствии телевизионщиков. Ну а фоторепортеры уже вовсю щелкали затворами своих камер.
– Фэрфакс! Эй, Фэрфакс, одну минутку! – услышал я сквозь шум толпы и узнал голос Дуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67