– Дженсон мог заморозить платежи в надежде вынудить нас продать ему компанию по дешевке. И решил использовать Дэвида Бейкера, чтобы тот помог ему в этом, так сказать, изнутри.
– Возможно. Когда Карл Дженсон чего-нибудь хочет, он этого добивается.
– Так почему он прямо не предложил нам продать ему компанию?
– Ну, вы же у нас банкир, – пожала плечами Рейчел. – Вероятно, надеется, что таким образом мы обойдемся ему дешевле.
– Если он сумеет быстро провернуть эту операцию, работа над проектом «Платформа» будет продолжена и он получит в свои руки и технологию, и производство продукции, – сказал я, а про себя подумал: хитер Дженсон, ничего не скажешь. – Будете в Калифорнии, постарайтесь разузнать как можно больше.
Я торопливо набрал номер Карен. По моей просьбе она вывела на монитор Блумберга данные на компанию «Дженсон компьютер». Ее агентом значилась фирма «Вагнер – Филлипс».
Похоже, что мой директор по сбыту, мой самый важный заказчик и мой посредник вступили против меня в заговор. Нелегко нам придется, ничего не скажешь.
* * *
На следующий день, в среду, Рейчел улетела в Калифорнию. Не надолго, правда, в субботу утром она должна была уже возвратиться в Гленротс. Я надеялся, что ей удастся уломать Дженсона и он передумает. Во всяком случае, у нее шансов на успех было куда больше, чем у меня.
О своем отказе от намерения продать компанию я решил больше никому не рассказывать. Посвящать Дэвида в мои новые планы было серьезной ошибкой. Соренсона и совет директоров придется пока поводить за нос, пусть думают, что я ищу покупателя.
Зазвонил телефон. Стив Шварц из Лондона.
– Марк, помните, вы просили меня выяснить, кто скупает ваши акции?
– Да.
– Поговаривают, это Фрэнк Хартман.
– Фрэнк Хартман? А это еще кто такой?
– Лично я с ним не знаком, но наслышан, наслышан. Руководит Фондом страхования финансовых рисков в Нью-Йорке. Во всяком случае, так они сами себя именуют. Модное, знаете ли, название для тех делишек, которыми этот фонд занимается. Потихоньку собирает пакеты акций, и через некоторое время та или иная компания вдруг переходит в руки другого собственника. Как бы то ни было, вкладчики его живут припеваючи.
– Он что, жулик? – спросил я напрямик.
– Марк, поймите, в этом бизнесе черного и белого не существует, одни лишь оттенки серого.
– И какого же оттенка этот ваш Хартман?
– Он-то? Да, пожалуй, ближе к угольно-черному, – рассмеялся Стив.
Тут мне в голову пришла еще одна мысль.
– А он, случайно, не связан с фирмой «Дженсон компьютер»?
– Мне об этом ничего не известно. А почему вы спрашиваете?
– Да сам не знаю, так просто поинтересовался. Большое спасибо, Стив. Если еще что-нибудь услышите, сообщите мне, пожалуйста.
После этого разговора я сразу же позвонил Карен, хотел выяснить, не слышала ли она что-нибудь про этого Хартмана. Однако трубку подняла Салли, которая сообщила, что Карен сейчас на месте нет, вернется только после обеда. Я решил перезвонить ей вечером.
Поговорил по телефону с Эдом. Итальянские государственные облигации выросли на полпункта и продолжали неуклонно подниматься. Этьен вмешиваться в его дела больше не пытался. Эд также сообщил мне, что заманил Боба провести полчаса за «Бондскейпом», в результате чего тот почти поверил в эффективность этого аппарата.
Всего несколько недель самостоятельной работы укрепили в Эде уверенность в собственных силах. Я был неприятно удивлен, обнаружив, что начинаю воспринимать его успехи как угрозу своему положению. Он умен и схватывает все на лету. Сколько времени ему потребуется, чтобы научиться всему, что знаю я? Год? Два? Это заставило меня призадуматься.
Раздался стук в дверь. Кит и Энди. Ну, жди беды, подумал я.
– Минутка найдется, Марк? – спросил Кит.
– О чем речь! Заходите. Что там у вас стряслось?
Они сели. Забавная парочка – говорливый компанейский разработчик микросхем и смахивающий на школьника программист раза в два ниже его ростом. Лица у обоих озабоченные и даже встревоженные.
– У нас тут, слышь, болтают всякое, – начал Кит.
– Неужели? Что, например?
– Говорят, наличности осталось только-только до июля. Правда, что ль?
Их обманывать я не мог.
– Да, это так.
– Еще говорят, вы собираетесь продавать компанию.
Я заколебался. Да, я решил никого не посвящать в свои планы и намерения. Но Кит и Энди отдали «Фэрсистемс» столько сил, что имели право знать правду. Однако прежде, чем я успел ответить, Кит заговорил снова:
– Я почему спрашиваю – если и впрямь хотите продать компанию, то это ошибка, большая ошибка.
Я попытался вставить хотя бы слово, но Кит замахал на меня руками.
– Повкалывали бы у нас последние три года, так сейчас сдаваться и не подумали. Я сам работал в крупных богатых компаниях, но здесь все по-другому. У нас классная команда. Знали бы вы, какие мы проблемы щелкали как орешки, какие решения находили, красота! Все, что мы здесь наворочали в последние несколько лет, так это ж, слышь, просто обалдеть можно!
Он подался ко мне, глаза горели фанатичной одержимостью.
– Возьмите «Фэррендер». Два года назад появилась у меня идея, как сделать революционный графический процессор. Поделился с Ричардом. Поначалу казалось, что до ее практического осуществления должно смениться не меньше пары поколений чипов. И мы решили отложить это дело в сторонку и заняться чем-нибудь другим. А я все не мог забыть свою задумку. Сказал себе, что кровь из носа, а реализую эту систему на нынешних микросхемах.
Энергично жестикулируя, он на пальцах старался объяснить мне, какого грандиозного масштаба была эта идея и в каком крошечном кристаллике кремния ее предстояло воплотить в жизнь.
– И вот я сплю, ем, телевизор смотрю, а сам все ломаю и ломаю себе голову, бьюсь над этой задачей. И вдруг меня осенило. В сортире. Так я, слышь, целый час с толчка слезть не мог. – Он с торжествующим видом откинулся на спинку кресла. – И сейчас «Фэррендер» готов к производству.
Я не мог удержаться от улыбки.
– Но ведь если и продадим компанию, «Фэррендер» все равно будет выпускаться. Ну, пусть другой, более крупной фирмой, – сказал я ему.
– А это не одно и то же, – вмешался Энди. – Мы команда Ричарда. И работать по проекту «Платформа» будем так, как хотел он. Или вообще не будем.
– Но вы можете потерять работу!
– Работу мы себе найдем, – возразил Энди. – А вот такой обстановки, как здесь, больше уже нигде не будет.
– А что думают остальные?
– Они все заодно с нами, – заверил меня Кит.
– Некоторым из них подыскать новую работу будет нелегко, – признал Энди. – Но, уверяю вас, продавать компанию сейчас не хочет никто.
– У нас с Энди есть четыре тысячи фунтов, – смущенно прочистив горло, сообщил мне Кит. – Так мы, слышь, можем помочь в случае чего.
– Нам нужно куда больше, – невесело усмехнулся я. – Но предложение ваше ценю. Должен сказать, я глубоко тронут той преданностью компании, которую вижу в каждом ее работнике. Вы все здорово потрудились, чтобы превратить ее в нечто большее, чем просто мечта. Так что я не хочу оказаться тем, кто продал компанию в шаге от нашей цели.
– Значит, не продаете? – затаив дыхание, осторожно уточнил Кит.
– Не продаю, – с улыбкой подтвердил я.
– Не продает, слышь, ага! – залившись радостным смехом, обернулся Кит к Энди.
– Учтите, я очень рискую, – предупредил их я. – Причем рискую вашей работой.
– Я лично не возражаю, – хладнокровно заявил Энди.
– Ага, я тоже, – продолжал ликовать Кит. – Мы ж почти у цели. Будем держаться!
– Спасибо за помощь и поддержку.
– Да о чем речь! – Кит вдруг стал серьезным. – Вам спасибо за откровенность. Мы выкрутимся. Вот увидите.
Они поднялись и пошли к выходу. Когда Кит и Энди закрыли за собой дверь, я перевел взгляд на развешанные Ричардом фотографии. Они запечатлели первые созданные им устройства виртуальной реальности. Странные это были штуковины. Вместо нынешних легких и даже изящных очков тогда использовался громоздкий шлем на подвижном металлическом штативе, подключенный к мини-компьютеру. Такой способ отслеживания движений головы Ричард применял до того, как появились электромагнитные датчики. Он и сейчас встречается в прецизионной аппаратуре, к точности работы которой предъявляются особо повышенные требования.
С тех пор компания прошла большой путь. И так много в себе воплотила. Как говорили отец и Рейчел – она все, что осталось после Ричарда. Она олицетворяла его мечты и достижения. В ней крылась возможность получить или потерять миллионы фунтов стерлингов. Она была источником средств к существованию для шестидесяти человек. И это их благополучие я ставил на карту.
Однако, поговорив с Китом и Энди, я понял, что для этих шестидесяти человек «Фэрсистемс» означает гораздо больше, чем просто место работы. И все долгие бессонные часы они проводили за напряженным трудом отнюдь не только ради зарплаты. Для них это было захватывающим состязанием, попыткой достичь того, что раньше никому не удавалось. И еще шансом сделать что-то для Ричарда.
Подвести их я был не вправе.
* * *
Вечером позвонил Карен. Хотел поболтать с ней, ну и, конечно, спросить, нет ли чего-нибудь новенького о Хартмане. Она не отвечала. Я перезвонил позже – с тем же результатом. В последний раз я набрал ее номер без четверти двенадцать. Тщетно.
На следующее утро я начал звонить в шесть пятнадцать. Самое подходящее время. Дело в том, что будильник у Карен навсегда установлен на шесть пятнадцать утра.
Она не отвечала.
Ладно, признаю. Названивать ей в такую рань никакой необходимости в общем-то не было. Просто хотел проверить, ночевала ли она дома.
Около десяти позвонил ей на работу.
– О, привет, Марк, как дела? – услышал я голос Карен.
– Нормально, вчера весь вечер пытался до тебя дозвониться.
– И не застал, – после мимолетной паузы откликнулась она. – Во второй половине дня у меня была встреча в Амстердаме. Переговоры затянулись, на последний рейс в Лондон я опоздала. Пришлось заночевать в гостинице в аэропорту. Вылетела первым утренним, даже на работу немного опоздала.
– Ну понятно. Стив мне вчера звонил. Говорит, акции «Фэрсистемс» собирает какой-то Хартман. Ты его знаешь?
– Нет, но слышала, – ответила Карен. – «Харрисон бразерс» никаких дел с ним не имеет. Считают, что у него не совсем все чисто.
– Уж если «Харрисон бразерс» его сторонится, значит, там у него совсем все не чисто, – усмехнулся я, поскольку когда появляется возможность заработать пару-другую долларов, сотрудники нашей фирмы обычно не склонны проявлять особой разборчивости и щепетильности. – Слушай, а ты не могла бы разузнать о нем побольше?
– Ох нет, не хотелось бы, – встревожилась Карен. – Понимаешь, нельзя, чтобы меня видели с кем-нибудь из тех, кто водит с ним компанию.
– Так если осторожно поспрашивать, никто и не заметит.
– Ладно, Марк, – поколебавшись, согласилась Карен. – Посмотрим, что получится. А сейчас извини, у меня клиент на другом аппарате.
Я повесил трубку и задумался.
Выходит, Карен застряла в Амстердаме. Стоп, а разве Салли не сказала, что к обеду она будет у себя на рабочем месте в Лондоне? Могла она сразу после обеда вылететь в Амстердам и успеть на эту встречу? Допустим, да. А может, и нет.
Я передернул плечами. Черт знает какие мысли в голову лезут. Разлука с Карен, видимо, сильно обострила мои чувства, в том числе подозрительность.
Глава 18
Рейчел среди немногочисленных прибывших пассажиров вышла из зала Эдинбургского аэропорта. Увидев меня, широко заулыбалась. Несмотря на протесты, я отнял у нее бесформенную черную дорожную сумку.
– Да она совсем не тяжелая! – упрямилась Рейчел.
Увы, на самом деле сумка была будто камнями набита.
– Простите за опоздание. Сообщение мое получили? Вылет из Сан-Франциско задержали на три часа, так что на пересадку в Хитроу я не успела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67