играть я не умею, но расстаться с ним выше моих сил. Лучи предзакатного солнца лились сквозь огромное раздвижное окно, выходящее на крохотную терраску. Я достал из холодильника банку пива и устроился на террасе, задумчиво следя, как дневное светило уходит за крыши западного Лондона. Цветущие в маленьких городских садиках вишни светились белым и розовым сиянием. Я перевел взгляд на соседний дом. Увы, опять не везет. Там, говорят, живет знаменитый футболист, но пока я его еще и в глаза не видел.
Этот дом я приобрел на премиальные за первый год работы. После шести лет прозябания в тесных квартирках в различных районах Лондона разгуливать по лестницам, переходя из комнаты в комнату, было одним наслаждением. Дом был не очень велик, но я его обожал. Когда я его только купил, он являл собой отвратительную смесь оранжевого, черного и коричневого. Везде сплошной плюш, все покрыто пылью. Такого стерпеть не мог даже я. Пришли маляры, результатом их работы я остался доволен. Сейчас дом стал светлым и каким-то... воздушным, казался даже просторным, поскольку обстановки в нем было раз-два и обчелся, лишь та разнокалиберная мебель, которую я перевез из своей последней квартиры куда меньших размеров.
Я с удовольствием хлебнул пива. Все идет как надо. У меня есть дом. Работа. Карен.
Но что это с ней сегодня? Вроде бы я не говорил и не делал ничего такого, что могло бы ее так расстроить. В самом начале там, на приеме, с ней было все в порядке. Ладно, что бы ни стряслось, я все улажу, не сомневайтесь.
На лестнице послышались шаги.
– Стакан вина?
Она едва заметно кивнула. Я открыл бутылку и налил ей вина. Сел рядом на софу.
– Что с тобой?
Карен молча смотрела прямо перед собой поверх стакана.
Я решил выждать.
– Я его видела, – проговорила она наконец. – Он был там, на приеме.
– Кто?
Она прикусила губу.
– Кто? – переспросил я, и тут меня осенило. – Ох, нет, не может быть. Неужто он?
Она кивнула. Я перевел дыхание. Плохо дело. Обнял ее за плечо и спросил:
– Ты с ним говорила?
– Нет! – замотала она головой. – Но...
– Что «но»?
– Он... так смотрел на меня... Как будто... Как будто... Не знаю. – Она отвернулась от меня.
Я сжал ее руку. Черт! После того, как я, нет, мы с ней вместе положили столько сил и все между собой наладили, нам только не хватало, чтобы объявился ее бывший возлюбленный.
Я никогда не пытался разузнать у нее подробности. Даже не знал его имени. Он был намного старше Карен, к тому же женат. Их роман тянулся пару лет, потом она предложила ему все-таки сделать выбор между ней и супругой. Его ответ Карен не устроил.
Они расстались. Карен чуть не сошла с ума. Я, как и положено настоящему другу, был внимателен и заботлив. Не ковырялся в ее ране, а всячески старался отвлечь от мучительной боли. Нас потянуло друг к другу. В каждом оказалось много такого, что вызывало взаимную приязнь. За ее внешней самоуверенностью таились уязвимость и сомнение в собственных силах. Не могу до конца объяснить причин, но эта загадка стала для меня неодолимо притягательной. А почему я понравился Карен, сам не знаю. Думаю, со мной ей было легко и просто. Со мной можно было развеяться, позабавиться и развлечься, не навлекая опасных последствий, вы понимаете, о чем я говорю. На протяжении полутора лет Карен убедилась, что на меня можно положиться, мне удалось завоевать ее доверие и, надеюсь, любовь. У нее была своя квартира, однако пару месяцев назад Карен, не сказав при этом ни слова, поселилась в моем доме. Я от каких-либо разговоров по этому поводу тоже воздержался. Просто теперь каждую ночь она проводила у меня, а ее вещи помаленьку перебирались из ее квартиры в мой дом.
Нам приходилось таиться от окружающих. Открытый служебный роман в операционном зале неизбежно чреват серьезными неприятностями. О наших отношениях знали только Грег и Эд. И никакие сплетни по нашему поводу, если даже и имели место, до нас пока не доходили.
И вот сегодня она опять встретилась с ним. Сидя рядом с Карен, не сводя глаз с ее осунувшегося мрачного лица, я ощутил, как в душу мне медленно закрадывается страх. Я не хотел ее терять.
Она наконец тяжело вздохнула и обернулась ко мне, слабо улыбнувшись.
– Марк, прости, ради Бога, что тебе опять пришлось все это переживать... Ты у меня такой милый. – Кончиками пальцев она коснулась моей щеки. – А он просто дерьмо самое настоящее. Не знаю, что я вообще в нем нашла.
Она подняла голову и поцеловала меня нежно и долго.
Через полчаса, когда мы лежали на полу гостиной среди наспех сорванной и как попало разбросанной одежды, я совсем было собрался сказать Карен, что люблю ее. О любви мы с ней не только никогда не говорили, но и слова такого не произносили. Но именно оно как нельзя лучше выражало то всепоглощающее чувство, что я испытывал к ней в этот момент. Однако испугался, сам не знаю чего. Нет, не того, что она меня отвергнет. Испугался скорее той приоткрывшейся мне сегодня Карен, которой я еще не знал. Как бы то ни было, рисковать сейчас я не собирался.
– Что, Марк? – расслабленно повернулась ко мне Карен.
– Ничего, милая. Все в порядке.
Глава 3
На следующее утро в семь пятнадцать я уже сидел за рабочим столом с чашкой кофе и рогаликом. Столь же рано в операционном зале появились и многие другие, что меня совсем не удивило. Работы нам всем предстояло невпроворот.
Не без душевного трепета включил я компьютер. На большой сероватый экран монитора я мог вывести весь спектр цен, передаваемых Рейтер и Телерейтингом, а потом манипулировать ими как заблагорассудится. Рядом с ним стоял дисплей Блумберга, который обеспечивал меня графиками, отражающими соотношение всего ко всему, что только может прийти в голову. Пока оживали их экраны, я посмотрел, что за ночь преподнес мне рынок.
Так, в Нью-Йорке все без изменений, в Токио цены опять упали. Котировка акций «Рено», которые я приобрел вчера, слегка понизилась, моя сделка принесла небольшой убыток. Ничего страшного, еще не вечер. Грег на вчерашних долгосрочных тоже потерял, правда, совсем немного.
Я посмотрел в его сторону – он, положив телефонную трубку, заполнял бланк только что заключенной сделки.
– Грег, ты уж прости за вчерашние облигации, – обратился я к нему.
– Брось ты! Тут прямо как на весенней распродаже. Они подешевели еще на четверть пункта, так что я снова кое-что прикупил!
Должен признать, Грег гораздо смелее и азартнее меня. В конечном итоге мы завершали год с одинаковыми финансовыми результатами, однако мои прибыли носили характер ежемесячных и примерно равных по сумме поступлений, в то время как у Грега сваливались огромными порциями, словно в результате колоссальных взрывов.
Пришел Эд, явно удивленный моим столь ранним появлением в операционном зале. Под глазами черные круги; увеличенные толстыми линзами очков, они становились особенно заметны.
– Не спал? – сочувственно спросил я.
– Почти, – смущенно признался он. – Названивал в Токио.
Современная техника позволяет отслеживать рынок двадцать четыре часа в сутки. Однако человеческий организм – штука тонкая и хрупкая, и всякий, кто пытается заниматься делами среди ночи, обречен на частые ошибки. Поэтому я лично ночью предпочитаю спать, а на рынке тем временем пусть все идет своим чередом.
Подошел Боб Форрестер.
– Ну, помогла тебе твоя машинка? – не без язвительности кивнул он на «Бондскейп».
Удар ниже пояса, и он знал это прекрасно.
– Судить пока еще рано, – сохраняя спокойствие, ответил я. – Потенциально у нас очень сильные позиции. Уверен, что свои деньги мы вернем.
– Уж постарайся, сделай милость. Ты неплохой агент, сынок. Не хочется, чтобы ты тратил все свое время на дорогостоящие забавы. Пусть эта железяка побудет здесь до конца недели, но если к тому времени у тебя не будет результатов, чтоб я ее в моем операционном зале больше не видел. Понял?
Я понял. Боб пошел восвояси, а я обернулся к Эду:
– Так, давай заряжать. Нам надо где-то раздобыть два миллиона долларов. Придется попотеть.
Мы надели очки, подключенные к «Бондскейпу», и нам открылся знакомый ландшафт. Накануне мы искали облигации, котировки которых как-то отличались от других. Сейчас я хотел сосредоточиться на тенденциях, порожденных повышением процентных ставок.
Сразу бросалось в глаза, что склоны почти всех холмов стали более пологими. Особенно это было заметно в американском секторе. Разница в доходности двухлетних и десятилетних государственных облигаций сократилась с 1,6 до 1,4 процента. Как я предполагал с большой долей уверенности, к исходному уровню она уже не вернется, напротив, эти показатели будут продолжать сближаться. До заявления Гринспэна процентные ставки в США были слишком низкими, и это порождало реальный риск того, что инфляция вновь поднимет свою голову. Теперь председатель ФРС, несмотря на политическую оппозицию министерства финансов, похоже, твердо намерен поднять процентные ставки по краткосрочным облигациям. Если он останется на этой своей точке зрения, а я считал, что именно так и произойдет, то они будут повышаться и повышаться, что в перспективе снизит инфляционные ожидания. Следовательно, Марк, валяй продавай двухлетние государственные облигации и покупай десятилетние.
Вот мы и продали двухлетних облигаций на четыреста миллионов долларов и купили на сто миллионов государственных обязательств со сроком погашения через десять лет.
Теперь нам оставалось только ждать.
* * *
Позже тем же утром мне позвонил брат.
– Я опробовал «Бондскейп». В боевых условиях, – горя нетерпением, выпалил я.
– Ну да! И как? – В голосе его слышалось столь же нетерпеливое ожидание.
– Потрясающе! Просто класс! Понимаешь, как будто я и вправду очутился внутри рынка, ощущал малейшее его движение.
– А как ландшафт? Помогает? Или только мешает работать?
– Да ты что! Еще как помогает.
Дело в том, что я и компания, производящая программное обеспечение по финансам, предлагали, чтобы «Бондскейп» отображал доходность облигаций в графиках. Ричард же настаивал на том, что пребывающий в постоянном движении ландшафт будет представлять информацию более наглядно и в той форме, что доступна интуитивному восприятию. Как всегда, он оказался прав.
Я принялся описывать в мельчайших подробностях, как работал с «Бондскейпом», Ричард послушал меня пару минут, после чего перебил, сообщив, что торопится на самолет в Лондон.
– У меня там важная встреча. Не возражаешь, если потом заскочу к тебе? Мне надо бы кое-что спросить у вас с Карен.
– Конечно, Ричард! – Надо сказать, он меня заинтриговал. – А в чем дело?
– Сейчас говорить неудобно. Потом скажу, идет? Где встретимся? Во сколько?
– Давай в семь. Пропустим по стаканчику в «Виндзор-касл», потом вместе поужинаем. А переночуешь у меня, если захочешь.
– Спасибо. Договорились. Значит, в семь.
Предстоящей встрече с Ричардом я страшно обрадовался. Я с упоением работал вместе с ним над «Бондскейпом» и теперь очень скучал по брату. Основанная им компания «Фэрсистемс» находится в Нью-Тауне, графство Файф. Несмотря на разделявшее нас расстояние, духовную близость мы не утратили. Да и виделись чуть ли не каждый месяц, обычно в Лондоне, хотя иной раз и я отправлялся к нему в Шотландию на выходные.
Я расплылся в улыбке. Ричард остался доволен тем, как проявил себя «Бондскейп» на практике. А я всегда рад потрафить моему старшему братцу.
* * *
Грегу я сказал, что меня мучит жажда и перед уходом мне просто необходим хотя бы глоток воды. Он хмыкнул с понимающим видом, и мы задержались около титана. В группе Карен назревал скандал.
Упираясь кулаками в столешницу, жилистый мужик хорошо за сорок орал на совсем молоденькую девушку, сидевшую через пару стульев от него.
– Побойся Бога, Салли! Я же знаю, что у этих шотландских придурков есть акции «Кэрмарк».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Этот дом я приобрел на премиальные за первый год работы. После шести лет прозябания в тесных квартирках в различных районах Лондона разгуливать по лестницам, переходя из комнаты в комнату, было одним наслаждением. Дом был не очень велик, но я его обожал. Когда я его только купил, он являл собой отвратительную смесь оранжевого, черного и коричневого. Везде сплошной плюш, все покрыто пылью. Такого стерпеть не мог даже я. Пришли маляры, результатом их работы я остался доволен. Сейчас дом стал светлым и каким-то... воздушным, казался даже просторным, поскольку обстановки в нем было раз-два и обчелся, лишь та разнокалиберная мебель, которую я перевез из своей последней квартиры куда меньших размеров.
Я с удовольствием хлебнул пива. Все идет как надо. У меня есть дом. Работа. Карен.
Но что это с ней сегодня? Вроде бы я не говорил и не делал ничего такого, что могло бы ее так расстроить. В самом начале там, на приеме, с ней было все в порядке. Ладно, что бы ни стряслось, я все улажу, не сомневайтесь.
На лестнице послышались шаги.
– Стакан вина?
Она едва заметно кивнула. Я открыл бутылку и налил ей вина. Сел рядом на софу.
– Что с тобой?
Карен молча смотрела прямо перед собой поверх стакана.
Я решил выждать.
– Я его видела, – проговорила она наконец. – Он был там, на приеме.
– Кто?
Она прикусила губу.
– Кто? – переспросил я, и тут меня осенило. – Ох, нет, не может быть. Неужто он?
Она кивнула. Я перевел дыхание. Плохо дело. Обнял ее за плечо и спросил:
– Ты с ним говорила?
– Нет! – замотала она головой. – Но...
– Что «но»?
– Он... так смотрел на меня... Как будто... Как будто... Не знаю. – Она отвернулась от меня.
Я сжал ее руку. Черт! После того, как я, нет, мы с ней вместе положили столько сил и все между собой наладили, нам только не хватало, чтобы объявился ее бывший возлюбленный.
Я никогда не пытался разузнать у нее подробности. Даже не знал его имени. Он был намного старше Карен, к тому же женат. Их роман тянулся пару лет, потом она предложила ему все-таки сделать выбор между ней и супругой. Его ответ Карен не устроил.
Они расстались. Карен чуть не сошла с ума. Я, как и положено настоящему другу, был внимателен и заботлив. Не ковырялся в ее ране, а всячески старался отвлечь от мучительной боли. Нас потянуло друг к другу. В каждом оказалось много такого, что вызывало взаимную приязнь. За ее внешней самоуверенностью таились уязвимость и сомнение в собственных силах. Не могу до конца объяснить причин, но эта загадка стала для меня неодолимо притягательной. А почему я понравился Карен, сам не знаю. Думаю, со мной ей было легко и просто. Со мной можно было развеяться, позабавиться и развлечься, не навлекая опасных последствий, вы понимаете, о чем я говорю. На протяжении полутора лет Карен убедилась, что на меня можно положиться, мне удалось завоевать ее доверие и, надеюсь, любовь. У нее была своя квартира, однако пару месяцев назад Карен, не сказав при этом ни слова, поселилась в моем доме. Я от каких-либо разговоров по этому поводу тоже воздержался. Просто теперь каждую ночь она проводила у меня, а ее вещи помаленьку перебирались из ее квартиры в мой дом.
Нам приходилось таиться от окружающих. Открытый служебный роман в операционном зале неизбежно чреват серьезными неприятностями. О наших отношениях знали только Грег и Эд. И никакие сплетни по нашему поводу, если даже и имели место, до нас пока не доходили.
И вот сегодня она опять встретилась с ним. Сидя рядом с Карен, не сводя глаз с ее осунувшегося мрачного лица, я ощутил, как в душу мне медленно закрадывается страх. Я не хотел ее терять.
Она наконец тяжело вздохнула и обернулась ко мне, слабо улыбнувшись.
– Марк, прости, ради Бога, что тебе опять пришлось все это переживать... Ты у меня такой милый. – Кончиками пальцев она коснулась моей щеки. – А он просто дерьмо самое настоящее. Не знаю, что я вообще в нем нашла.
Она подняла голову и поцеловала меня нежно и долго.
Через полчаса, когда мы лежали на полу гостиной среди наспех сорванной и как попало разбросанной одежды, я совсем было собрался сказать Карен, что люблю ее. О любви мы с ней не только никогда не говорили, но и слова такого не произносили. Но именно оно как нельзя лучше выражало то всепоглощающее чувство, что я испытывал к ней в этот момент. Однако испугался, сам не знаю чего. Нет, не того, что она меня отвергнет. Испугался скорее той приоткрывшейся мне сегодня Карен, которой я еще не знал. Как бы то ни было, рисковать сейчас я не собирался.
– Что, Марк? – расслабленно повернулась ко мне Карен.
– Ничего, милая. Все в порядке.
Глава 3
На следующее утро в семь пятнадцать я уже сидел за рабочим столом с чашкой кофе и рогаликом. Столь же рано в операционном зале появились и многие другие, что меня совсем не удивило. Работы нам всем предстояло невпроворот.
Не без душевного трепета включил я компьютер. На большой сероватый экран монитора я мог вывести весь спектр цен, передаваемых Рейтер и Телерейтингом, а потом манипулировать ими как заблагорассудится. Рядом с ним стоял дисплей Блумберга, который обеспечивал меня графиками, отражающими соотношение всего ко всему, что только может прийти в голову. Пока оживали их экраны, я посмотрел, что за ночь преподнес мне рынок.
Так, в Нью-Йорке все без изменений, в Токио цены опять упали. Котировка акций «Рено», которые я приобрел вчера, слегка понизилась, моя сделка принесла небольшой убыток. Ничего страшного, еще не вечер. Грег на вчерашних долгосрочных тоже потерял, правда, совсем немного.
Я посмотрел в его сторону – он, положив телефонную трубку, заполнял бланк только что заключенной сделки.
– Грег, ты уж прости за вчерашние облигации, – обратился я к нему.
– Брось ты! Тут прямо как на весенней распродаже. Они подешевели еще на четверть пункта, так что я снова кое-что прикупил!
Должен признать, Грег гораздо смелее и азартнее меня. В конечном итоге мы завершали год с одинаковыми финансовыми результатами, однако мои прибыли носили характер ежемесячных и примерно равных по сумме поступлений, в то время как у Грега сваливались огромными порциями, словно в результате колоссальных взрывов.
Пришел Эд, явно удивленный моим столь ранним появлением в операционном зале. Под глазами черные круги; увеличенные толстыми линзами очков, они становились особенно заметны.
– Не спал? – сочувственно спросил я.
– Почти, – смущенно признался он. – Названивал в Токио.
Современная техника позволяет отслеживать рынок двадцать четыре часа в сутки. Однако человеческий организм – штука тонкая и хрупкая, и всякий, кто пытается заниматься делами среди ночи, обречен на частые ошибки. Поэтому я лично ночью предпочитаю спать, а на рынке тем временем пусть все идет своим чередом.
Подошел Боб Форрестер.
– Ну, помогла тебе твоя машинка? – не без язвительности кивнул он на «Бондскейп».
Удар ниже пояса, и он знал это прекрасно.
– Судить пока еще рано, – сохраняя спокойствие, ответил я. – Потенциально у нас очень сильные позиции. Уверен, что свои деньги мы вернем.
– Уж постарайся, сделай милость. Ты неплохой агент, сынок. Не хочется, чтобы ты тратил все свое время на дорогостоящие забавы. Пусть эта железяка побудет здесь до конца недели, но если к тому времени у тебя не будет результатов, чтоб я ее в моем операционном зале больше не видел. Понял?
Я понял. Боб пошел восвояси, а я обернулся к Эду:
– Так, давай заряжать. Нам надо где-то раздобыть два миллиона долларов. Придется попотеть.
Мы надели очки, подключенные к «Бондскейпу», и нам открылся знакомый ландшафт. Накануне мы искали облигации, котировки которых как-то отличались от других. Сейчас я хотел сосредоточиться на тенденциях, порожденных повышением процентных ставок.
Сразу бросалось в глаза, что склоны почти всех холмов стали более пологими. Особенно это было заметно в американском секторе. Разница в доходности двухлетних и десятилетних государственных облигаций сократилась с 1,6 до 1,4 процента. Как я предполагал с большой долей уверенности, к исходному уровню она уже не вернется, напротив, эти показатели будут продолжать сближаться. До заявления Гринспэна процентные ставки в США были слишком низкими, и это порождало реальный риск того, что инфляция вновь поднимет свою голову. Теперь председатель ФРС, несмотря на политическую оппозицию министерства финансов, похоже, твердо намерен поднять процентные ставки по краткосрочным облигациям. Если он останется на этой своей точке зрения, а я считал, что именно так и произойдет, то они будут повышаться и повышаться, что в перспективе снизит инфляционные ожидания. Следовательно, Марк, валяй продавай двухлетние государственные облигации и покупай десятилетние.
Вот мы и продали двухлетних облигаций на четыреста миллионов долларов и купили на сто миллионов государственных обязательств со сроком погашения через десять лет.
Теперь нам оставалось только ждать.
* * *
Позже тем же утром мне позвонил брат.
– Я опробовал «Бондскейп». В боевых условиях, – горя нетерпением, выпалил я.
– Ну да! И как? – В голосе его слышалось столь же нетерпеливое ожидание.
– Потрясающе! Просто класс! Понимаешь, как будто я и вправду очутился внутри рынка, ощущал малейшее его движение.
– А как ландшафт? Помогает? Или только мешает работать?
– Да ты что! Еще как помогает.
Дело в том, что я и компания, производящая программное обеспечение по финансам, предлагали, чтобы «Бондскейп» отображал доходность облигаций в графиках. Ричард же настаивал на том, что пребывающий в постоянном движении ландшафт будет представлять информацию более наглядно и в той форме, что доступна интуитивному восприятию. Как всегда, он оказался прав.
Я принялся описывать в мельчайших подробностях, как работал с «Бондскейпом», Ричард послушал меня пару минут, после чего перебил, сообщив, что торопится на самолет в Лондон.
– У меня там важная встреча. Не возражаешь, если потом заскочу к тебе? Мне надо бы кое-что спросить у вас с Карен.
– Конечно, Ричард! – Надо сказать, он меня заинтриговал. – А в чем дело?
– Сейчас говорить неудобно. Потом скажу, идет? Где встретимся? Во сколько?
– Давай в семь. Пропустим по стаканчику в «Виндзор-касл», потом вместе поужинаем. А переночуешь у меня, если захочешь.
– Спасибо. Договорились. Значит, в семь.
Предстоящей встрече с Ричардом я страшно обрадовался. Я с упоением работал вместе с ним над «Бондскейпом» и теперь очень скучал по брату. Основанная им компания «Фэрсистемс» находится в Нью-Тауне, графство Файф. Несмотря на разделявшее нас расстояние, духовную близость мы не утратили. Да и виделись чуть ли не каждый месяц, обычно в Лондоне, хотя иной раз и я отправлялся к нему в Шотландию на выходные.
Я расплылся в улыбке. Ричард остался доволен тем, как проявил себя «Бондскейп» на практике. А я всегда рад потрафить моему старшему братцу.
* * *
Грегу я сказал, что меня мучит жажда и перед уходом мне просто необходим хотя бы глоток воды. Он хмыкнул с понимающим видом, и мы задержались около титана. В группе Карен назревал скандал.
Упираясь кулаками в столешницу, жилистый мужик хорошо за сорок орал на совсем молоденькую девушку, сидевшую через пару стульев от него.
– Побойся Бога, Салли! Я же знаю, что у этих шотландских придурков есть акции «Кэрмарк».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67