Ты её заслуживаешь. Надеюсь, ты далеко пойдёшь.
— Поживём — увидим, — ответил Эрик. В эту минуту он был необычайно серьёзен. Казалось, всё, что имело отношение к политике, вызывало у него особое, благоговейное чувство. Тут Крис вспомнил, как Меган со смехом говорила ему о желании Эрика в один прекрасный день стать президентом, и подумал, что, возможно, он тогда не шутил. Впрочем, что плохого в грандиозных планах? Крис вдруг подумал, что сам он тоже чертовски самолюбив и амбициозен. И в конце концов, разве не этому их учили десять лет назад на курсах в «Блумфилд Вайсе»?
11
Терри, шофёр Эрика, открыл дверцу, и Крис забрался в салон. Было девять часов утра. К этому времени Терри уже успел отвезти Эрика на Манхэттен, а Кэсси ушла в восемь часов, оставив дом на попечение Хуаниты.
— Вы, надеюсь, представляете себе, куда мы едем? — спросил Крис у светловолосого, коротко стриженного водителя в форменной фуражке.
— В Уэстчестер, — коротко ответил Терри. — К мистеру Джорджу Калхауну. Не беспокойтесь. Я знаю дорогу.
— Спасибо вам за любезность, — поблагодарил водителя Крис.
— Босс приказывает — я исполняю, — все в том же лапидарном стиле отозвался Терри.
— Вот уж не думал, что директорам отделов «Блумфилд Вайса» положен персональный лимузин с шофёром.
Терри рассмеялся:
— А он им и не положен. Лимузин — личная инициатива мистера Эстли. Когда у меня есть время, я исполняю обязанности шофёра.
— Понятно. А чем вы ещё занимаетесь?
— Я — профессиональный телохранитель. Мы познакомились с мистером Эстли два года назад в Казахстане, когда я помог ему выбраться из одной переделки. С тех пор я работаю на него.
Слова водителя заинтриговали Криса.
— Я и не знал, что Эрику требуется персональный телохранитель. Что же случилось?
— Его пытались похитить. Но мы, слава Богу, отбились.
— Bay! — воскликнул Крис. — Оказывается, быть банкиром в наше время становится опасно.
— Не особенно, — последовал ответ. — Я сопровождаю своих клиентов только тогда, когда они ездят по «горячим точкам». Или встречаются с людьми, которые могут представлять потенциальную опасность. Но такое бывает редко. Девяносто пять процентов своего рабочего времени я посвящаю наблюдениям или просто кого-то жду. Бывает, правда, что мне приходится применять силу или даже стрелять. Должен вам заметить, работаю я неплохо. До сих пор мне ещё не случалось терять клиента.
— Значит, я могу быть уверен, что до Уэстчестера я доеду?
Терри рассмеялся:
— Вы доедете туда, сэр!
Они свернули на скоростную трассу «Лонг-Айленд».
— Извините за любопытство, — сказал между тем Терри. — Вы, случайно, не имеете отношения к Станиславу Шипеорскому?
— Самое непосредственное. Я его сын. Но вы — первый человек, который спросил меня об этом. Вы что, тоже играете в шахматы? Или, быть может, играли?
— Вы угадали. Я люблю читать шахматные книги, где разбираются старые партии. Как-то мне посчастливилось купить книгу «Королевская индийская защита», там есть комбинации, названные его честь.
— Это правда. В шахматах у него были кое-какие открытия. Помнится, он всегда любил играть чёрными.
— А вы сами играете?
— Больше не играю, — сказал Крис. — В детстве увлекался, но потом отец умер, и я понял, что так хорошо, как он, не смогу играть никогда.
Они болтали о шахматах до тех пор, пока не въехали в пределы округа Уэстчестер. Джордж Калхаун жил в классическом американском загородном домике. Это было двухэтажное деревянное строение, выкрашенное в белый цвет, с подъездной дорожкой, лужайкой и непременным почтовым ящиком у ворот. Крис вышел из машины и позвонил в дверь. Терри остался дожидаться в лимузине.
Двери открыл сам Калхаун. За десять лет, что они не виделись, Калхаун ещё больше полысел, поседел и располнел, морщины стали более глубокими, хотя общее выражение лица смягчилось. Криса он узнал не сразу.
— Моя фамилия Шипеорский, — сказал Крис, протягивая Калхауну руку. — Я когда-то учился на курсах в «Блумфилд Вайсе».
— Как же, припоминаю, — сказал Калхаун. — То-то мне показалось, что ваше лицо мне знакомо. Чем могу?
— Я хочу поговорить с вами об Алексе Леброне.
— Об Алексе Леброне, говорите? Ещё один? В таком случае, я думаю, вам лучше войти в дом.
Калхаун провёл Криса в гостиную, где вовсю орал телевизор. Там он предложил Крису стул и убавил громкость телевизора.
— Садитесь. Вы приехали ко мне, чтобы сообщить, что тогда случилось?
— Нет, — сказал Крис. — Я приехал к вам, чтобы выяснить, как всё обстояло на самом деле.
Калхаун фыркнул:
— Вы сами там были — на борту яхты. Кому знать о том, что тогда произошло, как не вам?
— Да, я знаю, что тогда случилось, — сказал Крис. — Алекс упал в воду и утонул. Но меня больше занимают не события на яхте, а то, что им предшествовало.
— Что им предшествовало? — в изумлении повторил Калхаун.
— Именно. Если не ошибаюсь, у Алекса были проблемы с наркотиками?
Калхаун с подозрением посмотрел на собеседника.
— Это сведения конфиденциального характера.
Крис выдержал сверлящий взгляд Калхауна.
— Не сомневаюсь. Более того, я уверен, что вы, прослужив верой и правдой «Блумфилд Вайсу» столько лет, вряд ли захотите обсуждать сейчас трагический случай, имевший место в банке десять лет назад.
Неожиданно Калхаун расхохотался. По крайней мере, Крис расценил этот лающий звук именно как смех.
— Изволите шутить? Я прослужил банку двадцать шесть лет, а правление за шесть месяцев до моего пятидесятилетнего юбилея прислало мне уведомление об увольнении. Как вы думаете, у меня есть возможность найти новую работу в таком возрасте?
Крис едва заметно усмехнулся. Что поделаешь? Ирония судьбы. Сам-то Калхаун был большим любителем увольнять людей. Он даже возвёл это в ранг своей деловой философии. Уж если кто и заслужил от судьбы хороший пинок, так это был именно Калхаун.
— Ладно. Я вам все расскажу, — сказал, отсмеявшись, или, вернее, отлаяв своё, Калхаун. — Дело было так: после экзамена по матучету мы решили провести тестирование всех американских слушателей на наркотики. Положительный результат был зафиксирован только у одного слушателя — Алекса Леброна. Я потребовал его отчисления на следующий же день, но главный менеджер по закладным Том Рисман не желал даже слышать об этом. Тогда я предложил Алексу выдать нам тех, кто снабжал его наркотиками, и дал ему на размышление два дня — уик-энд. Вы, наверное, знаете, что у Алекса была смертельно больна мать, он наделал уйму долгов — и это не считая выплат по медицинской страховке? Другими словами, хорошая работа была ему необходима. Кроме того, парень знал, что, если мы предадим гласности порочащие его сведения, это непременно отразится на состоянии его матери. Короче говоря, я считал, что припёр его к стенке. Он сам очень просил администрацию курсов держать дело в тайне. — Калхаун криво улыбнулся. — Я перестарался. Сказал, что сделаю его проступок достоянием средств массовой информации, я был уверен, что он заговорит.
— А вы не боялись подмочить репутацию «Блумфилд Вайса»?
— Нет — и в этом всё дело. Банк и так был замазан: пресса считала, что кое-какие наши агенты распространяют не только ценные бумаги, но и наркотики. Другими словами, «Блумфилд Вайс» должен был как-то реабилитироваться.
— И кто же снабжал наркотиками Алекса?
Калхаун вздохнул:
— Мы так об этом и не узнали. Алекс утонул. Это было в тот самый уик-энд, который я дал ему на размышление.
— Но вы хотя бы приблизительно знаете, кто это мог быть? Быть может, кто-нибудь из «Блумфилд Вайса»?
— Это мог быть кто угодно. От привратника из дома, где он жил, до любого из его приятелей, включая ведущего менеджера Тома Рисмана. Но мне почему-то кажется, что привратник сразу бы раскололся, узнай он про такое дело.
Крис кивнул и спросил:
— Вы проводили собственное расследование?
— Нет, конечно, — сказал Калхаун. — Как только мы узнали о том, что Алекс утонул, мы сразу же постарались замять дело. Тем более к расследованию сразу же подключилась полиция.
— Да, помнится, полицейские задавали нам множество вопросов.
Калхаун хмыкнул:
— А знаете почему? Они вам не верили. Нам пришлось как следует на них надавить, чтобы замять дело.
— И как же вам это удалось?
— Это было не в моей компетенции, — сказал Калхаун, — и происходило на очень высоком уровне. Но так уж вышло, что полицейские сначала задавали всем вопросы, а потом вдруг перестали их задавать.
«И слава Создателю», — подумал Крис.
— Ещё мне хотелось бы узнать результаты психологического тестирования, которое вы устраивали.
— Психологическое тестирование — штука полезная. Помогает раскрыть личность студента. Выяснить прежде всего, кто они такие — как говорится, рядовые игроки команды или, к примеру, неформальные лидеры группы, — ну и так далее… К чему скрывать, нам в «Блумфилд Вайсе» нужны были сильные личности, победители, которые со временем пришли бы к руководству банка и обеспечили его процветание.
— Скажите, эти тесты позволяли отличить тех, кого вы называете сильными личностями, от просто психически неполноценных людей — психопатов или маньяков?
— Это сложный вопрос. Как известно, психические отклонения есть у всех. Надеюсь, вы не станете отрицать, что чем талантливее человек, тем больше у него отклонений от так называемой общепринятой нормы? Иногда такие отклонения выглядят весьма подозрительно. Но нас личные проблемы слушателей не интересовали. Нас волновал только один вопрос: как слушатели проявят себя в работе?
— А как насчёт Стиви Матцли?
— Обыкновенное исключение из правила. Как работник, он проявил себя великолепно. Пока его не уволили.
— Но потом, если мне не изменяет память, он кого-то изнасиловал?
Калхаун недоуменно посмотрел на Криса.
— Неужели я виноват ещё и в этом?
— Разве тесты не давали прямое указание на степень агрессивности того или иного слушателя?
— Кто вам об этом сказал? — бросил Калхаун.
Крис пожал плечами:
— Слухами земля полнится.
Калхаун вздохнул:
— Если рассматривать дело предвзято, можно, пожалуй, прийти и к такому выводу. Но в психиатрии почти не бывает однозначных оценок.
— Наверное, так оно и есть, — поспешил согласиться Крис, опасаясь вызвать неудовольствие Калхауна. Ему предстояло узнать у него ещё одну важную вещь. — Тест выявил ещё кого-нибудь с отклонениями, аналогичными Матцли?
— Я этого не помню, — сказал Калхаун.
— Быть может, кто-то из тех, кто находился на яхте в ту роковую ночь? — спросил Крис. — Алекс, например?
— Говорю же вам, я не помню, — сказал Калхаун, глядя в упор на Криса.
— Вы просматривали личные дела после того, как погиб Алекс?
— Не помню, — заявил Калхаун.
— Что значит «не помню»? Вы, как директор курсов, после такого чрезвычайного происшествия должны были сделать это первым делом.
— А вот я утверждаю, что этого не помню, — сквозь стиснутые зубы произнёс Калхаун. — Но даже если бы я и просматривал личные дела слушателей, всё равно вам об этом не сказал бы. Это конфиденциальная информация.
Крис уже не сомневался, что Калхаун что-то знает, но решил приберечь эту информацию для себя. Поэтому давить на него дальше не было смысла.
— Я все понимаю, — переводя дух, сказал Крис. — Ну а как быть с психологами, которые проводили тесты? Неужели ни у кого из них не возникло комплекса вины после смерти Алекса или того, что учинил Матцли?
Калхаун хмыкнул:
— Есть такая дамочка. Её зовут Марсия Хорват. Помню, она настаивала на том, чтобы программу психологического тестирования отменили.
— Это она тестировала Стиви Матцли?
— Она самая.
— А ещё кто-нибудь из испытуемых вызвал у неё тревогу?
— Возможно. Я точно не помню.
Крис понял, что большего выдоить из Калхауна ему не удастся.
— Спасибо, что согласились со мной поговорить, мистер Калхаун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Поживём — увидим, — ответил Эрик. В эту минуту он был необычайно серьёзен. Казалось, всё, что имело отношение к политике, вызывало у него особое, благоговейное чувство. Тут Крис вспомнил, как Меган со смехом говорила ему о желании Эрика в один прекрасный день стать президентом, и подумал, что, возможно, он тогда не шутил. Впрочем, что плохого в грандиозных планах? Крис вдруг подумал, что сам он тоже чертовски самолюбив и амбициозен. И в конце концов, разве не этому их учили десять лет назад на курсах в «Блумфилд Вайсе»?
11
Терри, шофёр Эрика, открыл дверцу, и Крис забрался в салон. Было девять часов утра. К этому времени Терри уже успел отвезти Эрика на Манхэттен, а Кэсси ушла в восемь часов, оставив дом на попечение Хуаниты.
— Вы, надеюсь, представляете себе, куда мы едем? — спросил Крис у светловолосого, коротко стриженного водителя в форменной фуражке.
— В Уэстчестер, — коротко ответил Терри. — К мистеру Джорджу Калхауну. Не беспокойтесь. Я знаю дорогу.
— Спасибо вам за любезность, — поблагодарил водителя Крис.
— Босс приказывает — я исполняю, — все в том же лапидарном стиле отозвался Терри.
— Вот уж не думал, что директорам отделов «Блумфилд Вайса» положен персональный лимузин с шофёром.
Терри рассмеялся:
— А он им и не положен. Лимузин — личная инициатива мистера Эстли. Когда у меня есть время, я исполняю обязанности шофёра.
— Понятно. А чем вы ещё занимаетесь?
— Я — профессиональный телохранитель. Мы познакомились с мистером Эстли два года назад в Казахстане, когда я помог ему выбраться из одной переделки. С тех пор я работаю на него.
Слова водителя заинтриговали Криса.
— Я и не знал, что Эрику требуется персональный телохранитель. Что же случилось?
— Его пытались похитить. Но мы, слава Богу, отбились.
— Bay! — воскликнул Крис. — Оказывается, быть банкиром в наше время становится опасно.
— Не особенно, — последовал ответ. — Я сопровождаю своих клиентов только тогда, когда они ездят по «горячим точкам». Или встречаются с людьми, которые могут представлять потенциальную опасность. Но такое бывает редко. Девяносто пять процентов своего рабочего времени я посвящаю наблюдениям или просто кого-то жду. Бывает, правда, что мне приходится применять силу или даже стрелять. Должен вам заметить, работаю я неплохо. До сих пор мне ещё не случалось терять клиента.
— Значит, я могу быть уверен, что до Уэстчестера я доеду?
Терри рассмеялся:
— Вы доедете туда, сэр!
Они свернули на скоростную трассу «Лонг-Айленд».
— Извините за любопытство, — сказал между тем Терри. — Вы, случайно, не имеете отношения к Станиславу Шипеорскому?
— Самое непосредственное. Я его сын. Но вы — первый человек, который спросил меня об этом. Вы что, тоже играете в шахматы? Или, быть может, играли?
— Вы угадали. Я люблю читать шахматные книги, где разбираются старые партии. Как-то мне посчастливилось купить книгу «Королевская индийская защита», там есть комбинации, названные его честь.
— Это правда. В шахматах у него были кое-какие открытия. Помнится, он всегда любил играть чёрными.
— А вы сами играете?
— Больше не играю, — сказал Крис. — В детстве увлекался, но потом отец умер, и я понял, что так хорошо, как он, не смогу играть никогда.
Они болтали о шахматах до тех пор, пока не въехали в пределы округа Уэстчестер. Джордж Калхаун жил в классическом американском загородном домике. Это было двухэтажное деревянное строение, выкрашенное в белый цвет, с подъездной дорожкой, лужайкой и непременным почтовым ящиком у ворот. Крис вышел из машины и позвонил в дверь. Терри остался дожидаться в лимузине.
Двери открыл сам Калхаун. За десять лет, что они не виделись, Калхаун ещё больше полысел, поседел и располнел, морщины стали более глубокими, хотя общее выражение лица смягчилось. Криса он узнал не сразу.
— Моя фамилия Шипеорский, — сказал Крис, протягивая Калхауну руку. — Я когда-то учился на курсах в «Блумфилд Вайсе».
— Как же, припоминаю, — сказал Калхаун. — То-то мне показалось, что ваше лицо мне знакомо. Чем могу?
— Я хочу поговорить с вами об Алексе Леброне.
— Об Алексе Леброне, говорите? Ещё один? В таком случае, я думаю, вам лучше войти в дом.
Калхаун провёл Криса в гостиную, где вовсю орал телевизор. Там он предложил Крису стул и убавил громкость телевизора.
— Садитесь. Вы приехали ко мне, чтобы сообщить, что тогда случилось?
— Нет, — сказал Крис. — Я приехал к вам, чтобы выяснить, как всё обстояло на самом деле.
Калхаун фыркнул:
— Вы сами там были — на борту яхты. Кому знать о том, что тогда произошло, как не вам?
— Да, я знаю, что тогда случилось, — сказал Крис. — Алекс упал в воду и утонул. Но меня больше занимают не события на яхте, а то, что им предшествовало.
— Что им предшествовало? — в изумлении повторил Калхаун.
— Именно. Если не ошибаюсь, у Алекса были проблемы с наркотиками?
Калхаун с подозрением посмотрел на собеседника.
— Это сведения конфиденциального характера.
Крис выдержал сверлящий взгляд Калхауна.
— Не сомневаюсь. Более того, я уверен, что вы, прослужив верой и правдой «Блумфилд Вайсу» столько лет, вряд ли захотите обсуждать сейчас трагический случай, имевший место в банке десять лет назад.
Неожиданно Калхаун расхохотался. По крайней мере, Крис расценил этот лающий звук именно как смех.
— Изволите шутить? Я прослужил банку двадцать шесть лет, а правление за шесть месяцев до моего пятидесятилетнего юбилея прислало мне уведомление об увольнении. Как вы думаете, у меня есть возможность найти новую работу в таком возрасте?
Крис едва заметно усмехнулся. Что поделаешь? Ирония судьбы. Сам-то Калхаун был большим любителем увольнять людей. Он даже возвёл это в ранг своей деловой философии. Уж если кто и заслужил от судьбы хороший пинок, так это был именно Калхаун.
— Ладно. Я вам все расскажу, — сказал, отсмеявшись, или, вернее, отлаяв своё, Калхаун. — Дело было так: после экзамена по матучету мы решили провести тестирование всех американских слушателей на наркотики. Положительный результат был зафиксирован только у одного слушателя — Алекса Леброна. Я потребовал его отчисления на следующий же день, но главный менеджер по закладным Том Рисман не желал даже слышать об этом. Тогда я предложил Алексу выдать нам тех, кто снабжал его наркотиками, и дал ему на размышление два дня — уик-энд. Вы, наверное, знаете, что у Алекса была смертельно больна мать, он наделал уйму долгов — и это не считая выплат по медицинской страховке? Другими словами, хорошая работа была ему необходима. Кроме того, парень знал, что, если мы предадим гласности порочащие его сведения, это непременно отразится на состоянии его матери. Короче говоря, я считал, что припёр его к стенке. Он сам очень просил администрацию курсов держать дело в тайне. — Калхаун криво улыбнулся. — Я перестарался. Сказал, что сделаю его проступок достоянием средств массовой информации, я был уверен, что он заговорит.
— А вы не боялись подмочить репутацию «Блумфилд Вайса»?
— Нет — и в этом всё дело. Банк и так был замазан: пресса считала, что кое-какие наши агенты распространяют не только ценные бумаги, но и наркотики. Другими словами, «Блумфилд Вайс» должен был как-то реабилитироваться.
— И кто же снабжал наркотиками Алекса?
Калхаун вздохнул:
— Мы так об этом и не узнали. Алекс утонул. Это было в тот самый уик-энд, который я дал ему на размышление.
— Но вы хотя бы приблизительно знаете, кто это мог быть? Быть может, кто-нибудь из «Блумфилд Вайса»?
— Это мог быть кто угодно. От привратника из дома, где он жил, до любого из его приятелей, включая ведущего менеджера Тома Рисмана. Но мне почему-то кажется, что привратник сразу бы раскололся, узнай он про такое дело.
Крис кивнул и спросил:
— Вы проводили собственное расследование?
— Нет, конечно, — сказал Калхаун. — Как только мы узнали о том, что Алекс утонул, мы сразу же постарались замять дело. Тем более к расследованию сразу же подключилась полиция.
— Да, помнится, полицейские задавали нам множество вопросов.
Калхаун хмыкнул:
— А знаете почему? Они вам не верили. Нам пришлось как следует на них надавить, чтобы замять дело.
— И как же вам это удалось?
— Это было не в моей компетенции, — сказал Калхаун, — и происходило на очень высоком уровне. Но так уж вышло, что полицейские сначала задавали всем вопросы, а потом вдруг перестали их задавать.
«И слава Создателю», — подумал Крис.
— Ещё мне хотелось бы узнать результаты психологического тестирования, которое вы устраивали.
— Психологическое тестирование — штука полезная. Помогает раскрыть личность студента. Выяснить прежде всего, кто они такие — как говорится, рядовые игроки команды или, к примеру, неформальные лидеры группы, — ну и так далее… К чему скрывать, нам в «Блумфилд Вайсе» нужны были сильные личности, победители, которые со временем пришли бы к руководству банка и обеспечили его процветание.
— Скажите, эти тесты позволяли отличить тех, кого вы называете сильными личностями, от просто психически неполноценных людей — психопатов или маньяков?
— Это сложный вопрос. Как известно, психические отклонения есть у всех. Надеюсь, вы не станете отрицать, что чем талантливее человек, тем больше у него отклонений от так называемой общепринятой нормы? Иногда такие отклонения выглядят весьма подозрительно. Но нас личные проблемы слушателей не интересовали. Нас волновал только один вопрос: как слушатели проявят себя в работе?
— А как насчёт Стиви Матцли?
— Обыкновенное исключение из правила. Как работник, он проявил себя великолепно. Пока его не уволили.
— Но потом, если мне не изменяет память, он кого-то изнасиловал?
Калхаун недоуменно посмотрел на Криса.
— Неужели я виноват ещё и в этом?
— Разве тесты не давали прямое указание на степень агрессивности того или иного слушателя?
— Кто вам об этом сказал? — бросил Калхаун.
Крис пожал плечами:
— Слухами земля полнится.
Калхаун вздохнул:
— Если рассматривать дело предвзято, можно, пожалуй, прийти и к такому выводу. Но в психиатрии почти не бывает однозначных оценок.
— Наверное, так оно и есть, — поспешил согласиться Крис, опасаясь вызвать неудовольствие Калхауна. Ему предстояло узнать у него ещё одну важную вещь. — Тест выявил ещё кого-нибудь с отклонениями, аналогичными Матцли?
— Я этого не помню, — сказал Калхаун.
— Быть может, кто-то из тех, кто находился на яхте в ту роковую ночь? — спросил Крис. — Алекс, например?
— Говорю же вам, я не помню, — сказал Калхаун, глядя в упор на Криса.
— Вы просматривали личные дела после того, как погиб Алекс?
— Не помню, — заявил Калхаун.
— Что значит «не помню»? Вы, как директор курсов, после такого чрезвычайного происшествия должны были сделать это первым делом.
— А вот я утверждаю, что этого не помню, — сквозь стиснутые зубы произнёс Калхаун. — Но даже если бы я и просматривал личные дела слушателей, всё равно вам об этом не сказал бы. Это конфиденциальная информация.
Крис уже не сомневался, что Калхаун что-то знает, но решил приберечь эту информацию для себя. Поэтому давить на него дальше не было смысла.
— Я все понимаю, — переводя дух, сказал Крис. — Ну а как быть с психологами, которые проводили тесты? Неужели ни у кого из них не возникло комплекса вины после смерти Алекса или того, что учинил Матцли?
Калхаун хмыкнул:
— Есть такая дамочка. Её зовут Марсия Хорват. Помню, она настаивала на том, чтобы программу психологического тестирования отменили.
— Это она тестировала Стиви Матцли?
— Она самая.
— А ещё кто-нибудь из испытуемых вызвал у неё тревогу?
— Возможно. Я точно не помню.
Крис понял, что большего выдоить из Калхауна ему не удастся.
— Спасибо, что согласились со мной поговорить, мистер Калхаун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56