— спросил Крис у Алекса.
— Очень просто. Банк потратил немало денег, обучая этих двух парней, ждал от них отдачи — и не зря. Роджер Масден, насколько я знаю, парень ушлый, а футболист отлично поладил бы с поклонниками футбола, которых среди деловых людей предостаточно. Можете не сомневаться, что и Роджера, и Дэнни оторвут с руками другие банки. По-моему, исключать их было просто глупо.
— Тебе остаётся только пойти к Калхауну и все это ему объяснить, — буркнул Дункан.
Когда все они гурьбой направились в аудиторию, Дункан отвёл Криса в сторону.
— Между прочим, — произнёс Дункан, — я должен тебя поблагодарить. Без твоей помощи я бы не сдал экзамен.
Крис ухмыльнулся:
— Ерунда! Когда-нибудь, старина, ты тоже окажешь мне услугу.
* * *
Весна наступила неожиданно. Ещё совсем недавно прохожие мёрзли, ходили сгорбившись, стараясь поплотнее запахнуться в пальто, и кутали горло шарфами, как вдруг в один прекрасный день по глазам резануло солнце, подул тёплый ветер, и деревья словно по волшебству оделись в зелёный убор. После экзамена по матучету темпы учёбы замедлились, и у слушателей выдалась пара свободных вечеров. Стажёры-иностранцы устроили футбольный матч на лужайке парка. Британцы приняли в игре самое деятельное участие. Лучшим спортсменом среди них оказался Дункан. Он обладал отличной координацией движений, хорошо бегал и прыгал.
Матч был шумный. Об этом позаботились слушатель из Саудовской Аравии Фейсал и два стажёра-бразильца. Алекс и Эрик тоже участвовали в игре, даже Ленка и Латаша Джеймс играли. Латаша играла отлично; выяснилось, что она играла в футбол ещё в колледже. Ленка хорошим футболистом не была, но никто не жаловался. От игры все получили большое удовольствие.
После матча Ленка и Латаша уговорили Дункана, Криса, Йена и Алекса отправиться вместе с ними в магазин деликатесов «Забар» в Вест-Сайде. Там они накупили паштетов, сыров и разных салатов. Ленка обнаружила в этом магазине продукты, которые она помнила ещё по Чехии, и, уступив её настояниям, стажёры запаслись венгерской салями и маринованными пикулями. Потом в одном из отделов Ленка наткнулась на сушёные грибы, заявила, что все чехи любители и знатоки грибов, и потребовала, чтобы её приятели купили и их тоже. Им едва удалось увести её из этого магазина. Потом стажёры купили вина и медленным прогулочным шагом двинулись в сторону парка. Они радовались солнышку и с улыбкой смотрели на влюблённые парочки, которые с наступлением погожих дней заполонили улицы. Когда они проходили мимо статуи короля Ягайло, поднимавшего над головой два меча, Ленка остановилась.
— Тебе приятно видеть одного из своих королей в центре огромного незнакомого города? — спросила она Криса. — Такое ощущение, что он прискакал сюда прямо из средних веков.
— Одного из моих королей? — с удивлением переспросил Крис.
— Разве ты не знаешь, что этот человек сокрушил Тевтонский орден в битве при Танненберге? Только не говори, что в тебе нет польской крови!
Крис улыбнулся:
— Если бы на моём месте оказался дедушка, он остановился бы у памятника и отдал королю честь. Отец скорее всего одарил бы памятник мимолётным взглядом и прошёл мимо, ну а я… Я, видишь ли, избрал самый лёгкий путь: притворяюсь англичанином.
— А я-то думала, что поляки — самые большие патриоты на свете, — сказала Ленка.
— Мой дедушка именно таким и был, — сказал Крис. — В 1939 году он убежал в Англию и выучился на лётчика-истребителя. Участвовал в воздушной битве за Англию, но, как не раз говорил, сражался не за Англию, а за Польшу. Зато отец в патриотизм не верил. Он был социалистом. Прошу заметить: не коммунистом, а именно социалистом. Он считал, что национализм разделяет людей. Королей он терпеть не мог. Уверен, что и этот ему бы не понравился.
— Почему он жил в Англии, если был социалистом?
— Он ненавидел сталинизм. А Британию считал не самым худшим на свете местом. Тогда на дворе стоял 1965 год, и лейбористы только что победили на выборах. Отец считал, что Вильсон как социалист куда лучше, чем партаппаратчики в Варшаве. Отец играл в шахматы — был гроссмейстером международного класса. Приехав на международный шахматный турнир в Борнмуте, он попросил у Англии политического убежища. Так как в Йоркшире у него жили кузены, он перебрался туда. Там он встретил мою мать, и таким образом на свет появился я.
— Готова спорить, дедушка образ мыслей твоего отца не одобрял.
— Ты попала в яблочко.
Между его отцом и дедом по материнской линии и вправду существовали трения, что весьма огорчало Криса в детстве. По большому счёту вся польская община в Галифаксе относилась к его отцу с подозрением. Хотя он и удрал из социалистической Польши, тем не менее он прожил там значительную часть своей жизни, а стало быть, доверия не заслуживал.
— Ты всё время говоришь о своём отце в прошедшем времени. Почему?
Крис вздохнул.
— Он умер, когда мне было десять лет.
— Извини.
— К чему извинения? Это было давно.
— Тем не менее я сожалею о твоей потере. — Она обворожительно улыбнулась. — И я рада, что в Нью-Йорке стоит памятник славянскому герою. Быть может, в один прекрасный день здесь поставят памятник и Вацлаву Гавелу.
— Это было бы здорово.
Стажёры нашли в парке уютное местечко около небольшого пруда и расположились прямо на траве. Они пили вино, ели вкусные продукты, веселились — в общем, отдыхали. Ленка накупила слишком много пикулей, стажёры все их съесть не смогли, и тогда Дункан с Алексом стали швыряться ими в Ленку. Ленка отплатила им той же монетой, и между ними завязалась шуточная баталия. Крис лежал на траве, смотрел в голубое небо и думал о том, как хорошо хотя бы на время забыть об инвестициях и процентных ставках. А ещё он думал, что Нью-Йорк — прекрасный город, но понять это можно только тогда, когда ты беспечен и свободен.
От выпитого вина его стало клонить ко сну, он прикрыл глаза и задремал. Проснулся он оттого, что почувствовал на лице холодные капли. Он открыл глаза. Голубое небо у него над головой затянуло тучами, и стало накрапывать. Стажёры, опасаясь, что дождь усилится и перейдёт в ливень, торопливо складывали в пластиковые пакеты остатки еды. Их опасения вскоре оправдались. Хлынуло как из ведра, и стажёры под косыми холодными струями лившейся с неба воды бросились искать убежище. Латаша, Эрик и Алекс поймали такси и уехали. Ленке, Крису, Йену и Дункану поймать такси не удалось, и тогда они побежали к себе на квартиру. На бегу Дункан старательно прикрывал Ленку от дождя своим пальто.
Когда они, вымокнув насквозь, оказались в стенах дома, Крис пошёл готовить чай, а Ленка сразу же отправилась в душ, предварительно затребовав у Дункана сухую рубашку и брюки, чтобы было во что переодеться. Потом в душ отправились Крис и Йен, а потом Дункан с Ленкой неожиданно смылись, заявив, что уходят в ближайший бар — поболтать и немного выпить.
Когда дверь за ними захлопнулась, Крис и Йен обменялись взглядами.
— И что ты обо всём этом думаешь? — наконец спросил Крис.
— Ничего у него не выйдет, — сказал Йен. — Эта девочка не из его голубятни.
— Как знать? Дункан — парень симпатичный. И добрый, — сказал Крис. — Такой, знаешь ли, большой ласковый щенок.
Рыжеволосый, веснушчатый Дункан красавцем не был, но у него имелась пара неоспоримых достоинств: искрившиеся весельем ярко-голубые глаза и обаятельная улыбка, казалось, говорившая: «Давайте подружимся». Крис не раз замечал, какое неотразимое действие оказывала эта улыбка на некоторых женщин из лондонской конторы «Блумфилд Вайса».
— Она намного старше его. Если мне не изменяет память, ей двадцать пять лет, — сказал Йен.
— У них разница в три года. Разве это много? Кстати, она ведь тебе тоже нравится, не так ли?
Йен пожал плечами.
— Не особенно, — произнёс он, старательно пытаясь изобразить равнодушие. — Но выглядит она отлично, кто ж спорит?
Крис рассмеялся:
— Бедняжка! Все мужчины на курсах пытаются за ней ухаживать.
— Почему же бедняжка? По-моему, ей это нравится.
— Что ж, может быть, ты и прав.
Дункан вернулся домой примерно в половине двенадцатого. Крис и Йен ещё не спали.
— Ну? — сказал Крис.
Дункан вынул из холодильника банку пива, открыл и уселся в кресло, поставив банку на подлокотник.
— Великолепная женщина, — произнёс он, ухмыляясь.
— В этом никто не сомневается. Скажи лучше, успех у тебя намечается, или всё бесполезно?
Дункан глотнул пива и сказал:
— Поживём — увидим.
4
— Скажите, Карла, вы слышали хоть что-нибудь из того, что я здесь говорил последние две недели?
— Конечно, слышала, профессор.
Валдерн был в дурном настроении. Сначала он напустился на Йена, но тот с честью отразил его нападки, и тогда Валдерн переключился на Карлу Морелли, «жертву» послабее.
— В таком случае вы можете и должны мне сказать, что такое возврат.
— Хорошо, профессор, — сказала Карла. Она с шумом втянула в себя воздух и надолго замолчала. Класс, обратившись в слух, ждал, что она скажет. Валдерн впился в неё своими маленькими глазками и гипнотизировал её взглядом, как удав.
Карла пробормотала нечто невразумительное.
Валдерн приставил ладонь к уху.
— Я вас не слышу.
— Извините, — прошептала Карла дрожащим голосом. Потом, уже чуть громче, пролепетала: — Возврат — это когда клиент передаёт кредитное обязательство, которого у него нет, «Блумфилд Вайсу».
— Передаёт кредитное обязательство, которого у него нет? Что, чёрт возьми, это значит? — вопросил Валдерн, с деланным изумлением обводя блестящими глазами аудиторию. — Как вы можете передать кому-то документ, которого не имеете? Кстати, в сфере финансов никто никому ничего так просто не «передаёт». В этой сфере продают, покупают, занимают, изымают за долги и так далее. — Валдерн, наслаждаясь мучениями «жертвы», принялся расхаживать по подиуму. Определённо он был весьма доволен собой.
Карла покраснела, как рак. Крис почувствовал, что ему жаль эту женщину. Ленка рассказывала, что учёба даётся ей с большим трудом. К тому же ей приходилось воспитывать свою дочурку, а это тоже отнимало немало времени. Да и няньки, которых она нанимала, влетали ей в копеечку. Не говоря уже о том, что она понимала не более пятидесяти процентов из того, о чём говорилось на занятиях, и вечно таскала с собой толстенные словари.
— Извините, профессор, — пробормотала Карла. — Я ещё раз попробую сформулировать свою мысль. Возврат — это когда клиент продаёт свои кредитные обязательства, которые…
— Нет, нет и нет! — Валдерн презрительно покривил рот. — Возвращаюсь к своему предыдущему вопросу. Вы слышали хоть слово из того, о чём я говорил здесь последние две недели?
— Я слушала вас, профессор, — сказала Карла помертвевшими губами. — Но с трудом понимаю то, что вы говорите. Я не слишком хорошо знаю английский.
— Это меня не волнует, — сказал Валдерн. — «Блумфилд Вайс» — американский банк. Если вы хотите окончить курсы, то обязаны знать английский язык на таком уровне, чтобы понимать хотя бы основы того, чему вас здесь учат. Знание языка — первейшее условие, которое ставится студентам, приезжающим к нам на курсы. Итак, что же такое возврат?
Карла всхлипнула, и по щеке у неё пробежала слеза.
— Возврат, профессор, — раздался голос в другом конце зала, — это соглашение, когда одна сторона продаёт свои ценные бумаги другой стороне с последующим правом выкупить их в определённое время и по вновь оговорённой цене.
Валдерн устремил колючий взгляд на Ленку.
— Я спрашивал Карлу, а не вас. Прошу впредь меня не перебивать.
Валдерн вновь переключил внимание на несчастную Карлу, у которой щеки были мокры от слёз.
— Скажите мне, Карла, с какой целью стороны входят в подобное соглашение?
Прежде чем Карла успела заговорить, Ленка снова подала голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56