– А к тому, что грамотно пишущий человек, да еще имеющий литературные способности, склонен забывать простую вещь: вокруг полно тех, кому каждая написанная строчка дается с трудом.
– Может, я бы и забыл об этом, мистер Лэндор, но соседство с моим очаровательным Джаредом не позволяет. Вроде я рассказывал вам, что пишу ему образчики писем, подделываясь под его неуклюжую речь.
– Замечательно сказано, кадет По! Неуклюжая речь. Скорее всего, автор записки не блещет литературными способностями. Он писал так, как умел. Думаю, вы верно угадали слово во второй строчке: ВСТРЕТИМСЯ. Не понимаю только, чем оно вас смутило? Дальше наверняка шло указание времени.
– Вы так думаете? – недоверчиво спросил По.
– Так подсказывает мне логика. Возьмите карандаш. Пишите… нет, не надо писать печатными буквами. Пишите своим обычным почерком: «Встретимся в одиннадцать вечера». Час я выбрал произвольно. Там вполне могло быть «без десяти одиннадцать» или «четверть двенадцатого».
По хмуро глядел на строчку. От его недавней воодушевленное™ не осталось и следа.
– Вас что-то смущает? – спросил я. – Когда указано время, становится понятным и требование не опаздывать, и обещание скорой встречи. Осталось выяснить – где должна была состояться встреча кадета Фрая и автора записки. Теперь мы вплотную займемся первой строчкой. Всего две буквы: СК. Вам не кажется, что эти буквы довольно часто встречаются в окончаниях слов? Например, «плеск», «блеск», «треск». Вы могли бы назвать слово с таким окончанием, имеющее непосредственное отношение к академии?
Кадет По обвел глазами пейзаж за окном.
– Спуск, -сказал он.
– Прекрасно! Видите, утраченная записка обретает все больший смысл. Допустим, в первой ее строчке было написано: «Я БУДУ У СПУСКА». Надо понимать, автор имел в виду не какую-то тропку – если таковые существуют, – а лестницу. Их ведь тоже у вас называют «спусками». И лестниц всего две, причем обе охраняются артиллеристами. Но кто ж решится встречаться на глазах у караульных? Думайте, кадет По. Вы знаете эти места лучше меня.
Он задумался. Раз или два он поднимал голову, готовый что-то сказать, но затем вновь ее опускал.
– Вспомнил! – радостно выдохнул По. – Есть тут пещера неподалеку от Северного спуска. Туда-то мистер Хейвенс и приносит запретные бутылочки.
– Правильнее сказать, их приносит посланная мистером Хейвенсом Пэтси. В таком случае пещера должна быть надежно скрыта от посторонних глаз. Многие ли кадеты знают о ее существовании?
Он пожал плечами.
– Наверное, каждый, кто тайком покупал пиво или виски.
Вот видите, общими усилиями мы разгадали эту маленькую загадку. Может, в каких-то мелочах мы и ошиблись, но общий смысл записки нам теперь известен. «Я БУДУ В ПЕЩЕРЕ У СПУСКА. ВСТРЕТИМСЯ ТАМ В ОДИННАДЦАТЬ ВЕЧЕРА. НЕ ОПАЗДЫВАЙ. СКОРО УВИДИМСЯ». Теперь давайте рассуждать дальше… Лерой Фрай получает это приглашение и принимает его. Если верить показаниям кадета Стоддарда, приглашение Фрай принял с легким сердцем. Можно предположить, он даже обрадовался. На вопрос, куда он собрался в столь поздний час, кадет Фрай, подмигивая товарищу, отвечает: «По неотложному делу». Вас это наводит на какие-нибудь мысли?
Губы По слегка изогнулись, а брови взметнулись вверх подобно двум воздушным змеям.
– Похоже на приглашение, исходящее от женщины, – сказал он.
– От женщины? Очень интересное предположение. Тем более что по печатным буквам практически невозможно определить пол автора записки. Итак, Лерой Фрай торопится покинуть казарму, уверенный, что в пещере возле Северного спуска его ждет женщина.
Спинка гостиничной кровати была жесткой. Я подложил подушку и откинулся на нее, разглядывая свои порядком изношенные сапоги.
– Пожалуй, на сегодня достаточно предположений. Я вам очень благодарен за помощь, кадет По.
После таких слов он должен был бы откланяться и уйти. Во всяком случае, так мне казалось.
– А вы ведь знали, – тихо сказал По.
– Что именно я знал?
– Разгадку к загадке. Вы знали ее еще тогда, когда давали мне этот клочок.
– У меня были некоторые соображения, и только. Он надолго замолчал. Я уж начал подумывать, не оборвется ли на этом наше сотрудничество. Он вполне мог взорваться и наговорить мне резкостей. Мог обвинить меня, сказать, что я решил поразвлечься, давая ему «важное задание» (и отчасти был бы прав). А мог и просто заявить, что не желает дальше играть в мои игры, и уйти.
И здесь я не угадал. По замер в качалке. Он даже не раскачивался. Я понял: парень здорово устал, но не хочет в этом сознаваться. Одно дело живописать о своих заплывах в реке Джеймс и совсем другое – вскарабкаться по водосточной трубе на третий этаж. Я сделал вид, будто не замечаю его состояния, и спросил о чем-то, не имеющем отношения к расследованию. По ответил, на сей раз без язвительности и словесных кружев. Через несколько минут я задал новый вопрос. Он опять ответил. Так прошел час. Чувствуя, что к парню возвращаются силы, я постепенно перевел разговор на Лероя Фрая.
Знаешь, читатель, какую особенность я подметил за годы своей службы в нью-йоркской полиции? Об умершем человеке почти всегда приходится говорить с теми, кто знал его не так уж долго – считанные месяцы (в лучшем случае пару лет). Много ли можно узнать за столь непродолжительное время? Чтобы раскрыть тайны характера человека, нужно заглянуть в прошлое. Например, когда он шестилетним мальчишкой вдруг обмочился на глазах у классной надзирательницы. Или когда его рука впервые спустилась в штаны и познала запретный плод самоудовлетворения. Ошеломление, страх и стыд, испытанные в детстве, перерастают в ошеломление, страх и стыд зрелого возраста.
В рассказах кадетов о характере Лероя Фрая я обратил внимание на одну общую черту: все говорили, что он был спокойным и уравновешенным парнем. Я пересказал По услышанное от кадета Лугборо: как Фрай связался с «дурной компанией» и потом искал утешения в религии. Так какое же утешение предвкушал Фрай, спешно покидая казарму поздним октябрьским вечером?
Наши попытки ответить на этот вопрос окончились ничем, и разговор сам собой перешел на обыденные темы. О чем именно мы говорили, я не помню, так как около двух часов пополудни неожиданно уснул. Я даже не заметил, в какой момент это произошло. Только что я поддерживал беседу, пусть с несколько отяжелевшей головой, но поддерживал. И вдруг я очутился в каком-то сумрачном помещении, где ранее никогда не был. За портьерами слышался шорох крыльев не то птицы, не то летучей мыши. Под рукой у меня оказалась… нижняя женская юбка. Она была сильно накрахмалена и царапала мне пальцы. В комнате было достаточно прохладно, у меня даже пощипывало в ноздрях. С потолка спускался плющ. Его ветки касались моей лысой макушки, словно чьи-то пальцы.
Судорожно глотнув воздух, я проснулся… Он по-прежнему глядел на меня – кадет четвертого класса и с недавних пор мой помощник. Взгляд у По был выжидающим, как будто я уснул на середине фразы.
– Мне очень неловко, – сказал я.
– Ничего страшного, – учтиво ответил По. Даже не знаю, как…
– Обычное дело, мистер Лэндор. Мне самому приходится довольствоваться четырьмя часами сна. Последствия иногда бывают весьма печальными. Как-то ночью я заснул прямо на посту. Точнее, я погрузился в сомнамбулический транс и провел в нем около часа. Представляете, в этом состоянии я едва не выстрелил в другого кадета.
Я встал.
– Чтобы и у меня дело не кончилось стрельбой по кадетам, нужно привести себя в порядок. Я хочу съездить домой и рассчитываю добраться туда еще засветло.
– Мне бы хотелось побывать у вас дома, мистер Лэндор.
По произнес эти слова небрежным тоном. Он глядел в сторону, всячески подчеркивая, что мое согласие или отказ воспримет совершенно одинаково.
– Буду очень рад видеть вас у себя, – произнес я обычную в таких случаях фразу.
Лицо кадета сразу просияло.
– А теперь, мой друг, прошу вас об одолжении. Когда будете уходить, пожалуйста, выйдите через дверь и спуститесь вниз по лестнице. Этим вы убережете старика от ненужного беспокойства за вашу жизнь.
По медленно вылез из качалки.
– Вы не настолько стары, мистер Лэндор, – сказал он.
Теперь настал мой черед просиять. Мои щеки покрылись легким румянцем. Кто бы мог подумать, что я падок на лесть?
– Вы очень добры ко мне, мистер По, – улыбнулся я.
– Просто я говорю то, что вижу.
Я ждал, что после этих любезностей он уйдет, однако вновь ошибся. По опять засунул руку во внутренний карман мундира и извлек сложенный пополам листок, покрытый убористыми строчками. Едва сдерживая дрожь в голосе, кадет сказал:
– Если в убийстве Фрая действительно замешана женщина, мне кажется, мистер Лэндор, я мимолетно уловил ее облик.
– Как это вам удалось?
Потом я свыкся еще с одной особенностью натуры По: когда он волновался, у него срывался голос, понижаясь до шепота и даже нечленораздельного бормотания. Тогда меня это удивило, хотя я расслышал каждое его слово.
– Утром, когда я еще не знал о смерти Фрая, я вдруг проснулся и стал записывать начальные строки стихотворения. В них говорилось о загадочной женщине, погруженной в глубокую печаль, причина которой неясна. Прочтите, мистер Лэндор.
Честно говоря, я не хотел читать. Мне хватило его сонета, после которого я решил, что ничего не смыслю в такой поэзии. Однако По настаивал. Пришлось взять у него листок. И вот что я прочитал:
Меж роскошных дубрав вековечных,
Где в мерцающих водах ручья,
В лунных водах ночного ручья
Афинянки плескались беспечно,
Божествам свои клятвы шепча,
Там, на отмели сумрачно-млечной,
Леонору нашел я. Крича,
Исторгая безумные звуки,
Она руки простерла с мольбой.
Завладел мною глаз голубой.
Девы-призрака глаз голубой.
– Как вы понимаете, мистер Лэндор, стихотворение еще не окончено.
– Вижу, – ответил я, возвращая ему листок. – А почему вы считаете, будто это стихотворение имеет отношение к гибели Лероя Фрая?
– Ощущение скрытого насилия… намек на неизъяснимое заточение. Неизвестная женщина. Наконец, время, когда эти строки пришли ко мне. Все это отнюдь не случайно.
– Но вы с таким же успехом могли проснуться, допустим, за месяц до смерти Фрая и написать эти строчки.
– Мог бы. Только поймите, не я их писал.
– Простите, вы только что…
– Я хотел сказать… я не сочинил эти строки, а записал их под диктовку.
– Под чью диктовку?
– Моей матери.
Мне стало смешно.
– В таком случае, кадет По, нам нужно как можно скорее встретиться с вашей матерью. Уж она-то прольет свет истины на загадку смерти Лероя Фрая.
Я навсегда запомню брошенный на меня взгляд, исполненный глубочайшего недоумения, будто я забыл нечто столь же очевидное, как мое собственное имя.
– Это невозможно, мистер Лэндор. Моя мать умерла. Давно, почти семнадцать лет назад.
Рассказ Гэса Лэндора
10
1 ноября
– Нет, чуть выше… хорошо… а теперь посильнее… ой, как здорово, Гэс… О-ох…
До знакомства с Пэтси я никогда не думал, что женщина в постели может столь откровенно руководить мужчиной, добиваясь от него того, что нужно ей. Двадцать лет я прожил в браке с женщиной, которая свои «наставления» ограничивала лишь улыбкой. Наверное, тогда мужчине этого вполне хватало. Пэтси совсем другая. Мне уже сорок восемь, но рядом с нею я в чем-то становлюсь похож на кадетов, вечно провожающих ее ошалелыми глазами. Пэтси не будет просто лежать и ждать. Она берет мою руку и с бесцеремонностью погонщика мулов перемещает туда, куда ей нужно. Рядом с нею испытываешь неземное блаженство, и кажется, оно будет длиться вечно. И в то же время Пэтси – вполне земная особа, совсем не похожая на утонченных нью-йоркских девиц. Коренастая, коротконогая, с сильными руками, покрытыми паутинкой черных волос, с крепкими ляжками и тяжелой грудью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72