«Экспонаты руками не трогать!»
– Они сейчас у моих родителей. – Марк опустился напротив меня на диван.
– Да?.. А когда вернутся?
– Отец купил городской дом в паре кварталов отсюда. Они приведут детей, как только я позвоню.
«Как только он позвонит?»
– Что-то случилось, Марк?
– Я хотел бы поговорить с тобой, прежде чем ты с ними увидишься.
– О чем?
– Хочу подготовить тебя. Ты должна знать одну вещь.
– Не тяни, Марк!
Он сделал продуманную паузу, даром что слывет успешным адвокатом.
– Дети знают, что Джейн умерла.
– Что?!
– Мне пришлось сказать им. У меня не было выбора.
Мы все-таки ужасные лицемеры. Целый год я старательно убеждала себя в том, что Джейн больше нет, множество раз оплакала ее и похоронила в своем сердце. Но теперь, услышав заявление Марка, которое лишь словесно подтверждало мои мысли, вдруг испытала приступ крайнего возмущения и детской обиды...
– Но ведь ты сам не знаешь, умерла ли она!
Марк покачал головой и вздохнул:
– Сколько еще времени тебе нужно, чтобы смириться с этим? Твоего отца нет уже почти тридцать лет, а ты все еще на что-то надеешься! Но, Джордан, войди в мое положение! Я воспитываю детей, а они не могут ждать так долго.
– Ты не то говоришь, Марк, не то...
– А что я должен говорить? Поначалу они думали, что Джейн выкрал «плохой человек», что она страдает у него и не может вернуться домой, потому что он ее не отпускает. Эта версия при всем ее удобстве не могла жить вечно! Дети впали в ступор, вся их жизнь превратилась в сплошное ожидание мамы. Они больше ничем не занимались, почти не ели, почти не спали. Дни напролет сидели на подоконнике и смотрели на улицу, срывались на каждый телефонный звонок. Это не могло так дальше продолжаться, Джордан. Поэтому в конце концов мне пришлось сказать им, что Бог забрал маму к себе на небеса и она там теперь вместе с ним, а не с «плохим человеком». И смотрит на нас сверху, и думает о нас.
– Неужели они не спрашивали, как именно она умерла?
– Спрашивали. Я сказал, что она заснула и не проснулась.
«Господи...»
– А они что?
– А они только спросили: ей было больно?
Я спрятала лицо в ладонях. Но Марк не унимался:
– У меня не было выбора, Джордан. Пойми, я отец и мне решать. Пожалуйста, не говори им ничего об этом расследовании, которое вы сейчас ведете. О картинах, об уликах. Ни слова! Ни слова о том, что может наполнить их безумной надеждой и новым ожиданием счастливого конца. Потому что его не будет. И ты знаешь это так же хорошо, как и я. Все те женщины мертвы. Все до единой.
Может, все дело в том, что у меня нет собственных детей. Может, я и понятия не имею, как надо воспитывать маленьких людей. Особенно тех, на долю которых выпали такие страдания.
– Я хочу, чтобы ты была с ними рядом, стала частью их жизни, – продолжал Марк. – Но пожалуйста, давай больше не будем возвращаться к этому вопросу. Джейн умерла. И точка. Мы даже заказали по ней панихиду.
– А почему я узнаю об этом только сейчас?
– Ты была в командировке, как, впрочем, и всегда. И мы не знали, как тебе сообщить.
– Мой агент всегда в курсе, где меня найти.
– Хорошо, тогда я скажу по-другому. Я не хотел, чтобы при этом присутствовала женщина, как две капли воды похожая на их мать, которую они в тот самый момент отпевали!
– Черт, Марк, что ты наделал?.. – произнесла я, качая головой. – Я не говорила тебе до сих пор, но... Одним словом, восемь месяцев назад у меня дома раздался телефонный звонок. Звонили из Таиланда. Связь была отвратительная, и я могла легко обознаться, но мне показалось, что это Джейн.
– Что?!
– Она взывала о помощи и говорила, что папу не убили, но помочь он почему-то не может. А потом к трубке подошел какой-то мужчина и сказал что-то по-французски. И добавил по-английски: «Это всего лишь сон». На этом связь оборвалась.
– И ты в самом деле решила, что это Джейн? Звонила из Таиланда?!
– Я не была уверена, как не уверена и сейчас. Но ведь я наткнулась на те картины не где-нибудь, а в Гонконге!
– Почему ты не рассказала мне об этом раньше?
– Не хотела расстраивать.
– Когда был звонок – днем или ночью?
– А что?
– А то, что я прекрасно помню – в то время ты была сама не своя и спала сутки напролет. И накачивала себя всякой дрянью.
Меня мгновенно охватило бешенство, но я взяла себя в руки.
– Ты прав, но я обратилась с заявлением в ФБР. Они проверили – мне действительно звонили из Таиланда. С вокзала. Ночью.
Марк еще несколько секунд напряженно смотрел на меня, потом медленно перевел взгляд на портрет своих родителей, висевший на стене.
– Я знаю, что ты по уши влезла в это расследование. Что ж, отговаривать не буду. Каждый из нас должен делать то, что велит ему совесть. Но я ничего не хочу знать об этом, понимаешь? Ничего! В этом доме о расследовании – ни звука! По крайней мере до тех пор, пока у них не появятся – если вообще появятся – неопровержимые доказательства, что Джейн или по крайней мере кто-то из этих женщин выжили. А до тех пор только молчание, полное молчание.
– Речь истинного адвоката.
Его лицо покрылось пятнами.
– Ты, наверное, думаешь, что мне легко без нее? Да я, если хочешь знать, пережил такое... – В этот момент зазвонил его сотовый. Он взял трубку. – Да, я. Хорошо, сейчас иду.
Он убрал телефон и поднялся с дивана.
– Удивительно, Марк, как ты вообще согласился допустить меня до племянников.
– Повторяю: я хочу, чтобы ты стала частью их жизни, даже прошу об этом. Ты – прекрасный пример для подражания. Особенно для Лин.
– Ты в самом деле так думаешь?
– Да. Забудем об этом нашем разговоре. Постарайся сосредоточиться на детях.
«Забудем обо всем... забудем о Джейн...»
– Я подожду здесь.
– Хорошо.
Марк вышел.
Как ни странно, но меня никто и никогда не посвящал в тонкости взаимоотношений Марка и Джейн. Сестра говорила, что у них все хорошо. И старалась всегда это демонстрировать. Они поженились совсем молодыми. Марк тянул с детьми до последнего, хотел сначала встать на ноги, сделать карьеру. Джейн это беспокоило, потому что она жаждала материнства с самого начала – причем, как я подозревала, не столько ради самих детей, сколько ради укрепления выгодного для нее брака. Но когда Генри и Лин родились, мне пришлось забыть о своих подозрениях. Джейн оказалась замечательной матерью и окружила малышей такой любовью и уютом, каких мы с ней никогда не знали.
Я услышала, как распахнулась входная дверь, и до меня долетели приглушенные расстоянием голоса. Громче всех говорила женщина:
– Не думаю, что это хорошая идея. Им и так через многое пришлось пройти...
Затем раздался голос Марка, который терпеливо и многословно настаивал на своем. А потом – о мой Бог! – я услышала, как по лестнице застучали маленькие каблучки и вслед им ступеньки заскрипели под тяжелыми шагами Марка. На лбу у меня выступила испарина. Честно говоря, я и предположить не могла, что буду волноваться так сильно. Звук шагов приблизился почти к самой двери и вдруг оборвался.
– Ну, идите, – прозвучал в коридоре голос Марка. – Все будет хорошо.
Ответом ему была тишина. Я сама боялась вздохнуть и не могла пошевелиться.
– А там для вас подарки! – тоненько пропел Марк.
В проеме показалось личико Лин. Маленькая копия меня и Джейн. Своими большими карими глазами она напоминала олененка, опасливо выглядывающего из-за дерева. Лин увидела меня, и у нее широко открылся рот. В следующее мгновение чуть повыше показалась белобрысая голова Генри. Он моргнул несколько раз своими голубыми глазами и исчез. Лин осталась. Я улыбнулась как можно сердечнее и раскрыла объятия. Лин оглянулась – видимо, на отца, – а затем переступила порог комнаты, сделала пару неуверенных мелких шажков и вдруг... бросилась ко мне.
– Мама, мама... – горячо зашептала она мне в ухо, прижимаясь всем телом и дрожа.
В ту минуту я едва не лишилась чувств. Невероятным усилием воли чуть отстранила ее, мягко заглянула в блестевшие от слез глазенки и проговорила:
– Я Джордан, зайчик мой, тетя Джордан...
– Она знает, – раздался в комнате голос Марка. Он стоял на пороге и держал за плечи не решавшегося подойти ко мне Генри.
– Она назвала меня мамой...
– Лин, ты знаешь, кто сейчас перед тобой?
Лин строго на меня посмотрела и шмыгнула носом.
– Тетя Джордан. Я видела ваши фотографии в альбомах.
– Но ты сказала «мама»...
– Вы очень похожи на мою маму. Мама сейчас на небе у Бога.
Я инстинктивно прикрыла рот ладонью, не зная, что делать и что говорить дальше. Меня выручил Марк, подтолкнувший вперед сына.
– А вот и старина Генри. Ну, подойди, поздоровайся с тетей.
– Привет, Генри, – дружески кивнула ему я.
– Мы заняли первое место по футболу, – вместо приветствия объявил тот.
– Не может быть!
– Хотите, покажу кубок?
– Еще как хочу. Но у меня для тебя есть подарок. Посмотришь на него?
Генри оглянулся на отца за разрешением.
– Я тоже с удовольствием погляжу, – сказал Марк.
Я кивнула в сторону одного из свертков у двери.
– Сумеешь открыть сам, Генри?
– Сумею!
Он атаковал сверток и через минуту достал плоскую коробочку с ярлычком «Панасоник».
– Это DVD-плеер, пап, смотри! Портативный! Для машины! – восхищенно вскричал Генри.
– Для машины? М-м-м, довольно оригинально, – проговорил Марк, подмигнув мне.
– Оригинальность – единственная привилегия незамужних и бездетных, – ответила я.
– Вот-вот...
Лин все стояла около меня, не решаясь спросить, есть ли что-нибудь и для нее.
– Ну а это тебе! – зная наперед, что читаю ее мысли, объявила я и передала девочке сверток поменьше.
– А что это?
– Сама посмотри.
Лин аккуратно развязала бантик и свернула ленту в клубок, прежде чем раскрыть сверток. У меня сжалось сердце. Точно так же бережно относилась к вещам и Джейн, научившись этому – в отличие от меня – у нашей матери. Сестра жила богато, но детские привычки навсегда остались с ней и даже перешли к дочке.
Тем временем Лин взяла в руки небольшую коробочку и принялась рассматривать ее со всех сторон.
– Что это?
– Догадайся. Ты уже умеешь читать? Что тут написано?
– "Ни-кон". «Никон». Девять-девять-ноль.
– Отлично! Давай-ка я тебе помогу. – Я откинула кожаную крышку с аппарата и вновь передала его Лин. – Как ты думаешь, что это такое?
Лин еще с минуту разглядывала подарок, а потом остановила взор на поблескивавшем объективе.
– Это фотокамера?
– Точно!
Она часто-часто заморгала.
– Она игрушечная или настоящая?
– Конечно, настоящая. Очень хорошая и довольно хрупкая. Будь с ней осторожна. Всегда надевай ремешок на шею, чтобы случайно не уронить и не разбить линзу. Впрочем, не стоит сдувать с нее каждую пылинку. В конце концов это всего лишь рабочий инструмент. Главное – это то, что ты видишь своими глазами. А камера всего лишь поможет тебе поделиться увиденным с другими людьми. Понимаешь?
Лин кивнула, в глазах застыло восхищение.
– Папа! – вдруг крикнул Генри. – Тут два подарочных диска! «Железный гигант» и «Эльдорадо»!
– А вы останетесь у нас ночевать? – спросила Лин, требовательно глядя на меня снизу вверх.
– Конечно.
– А вы научите меня, как делать фотографии?
– Обязательно. Все, что ты наснимаешь этой камерой, мы загрузим сначала в компьютер, а потом уже распечатаем на бумаге. У тебя есть компьютер?
– У папы есть.
– Ну что ж, до тех пор пока он не купит тебе свой, мы будем пользоваться его. Правда, папа?
Марк показал мне кулак.
– Эх... Ладно, что ж с вами будешь делать. Так как насчет ужина?
– Ты что, Марк, умеешь готовить?
– Ты смеешься? Аннабель!
Через полминуты на лестнице послышались торопливые шаги и из коридора раздался голос пожилой женщины:
– Что это вы так кричите на ночь глядя, месье Лакур?
– Как там ужин?
– Через пять минут.
Аннабель показалась в дверном проеме. Я почему-то ожидала увидеть толстую неповоротливую матрону, но Аннабель оказалась стройной и весьма подвижной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Они сейчас у моих родителей. – Марк опустился напротив меня на диван.
– Да?.. А когда вернутся?
– Отец купил городской дом в паре кварталов отсюда. Они приведут детей, как только я позвоню.
«Как только он позвонит?»
– Что-то случилось, Марк?
– Я хотел бы поговорить с тобой, прежде чем ты с ними увидишься.
– О чем?
– Хочу подготовить тебя. Ты должна знать одну вещь.
– Не тяни, Марк!
Он сделал продуманную паузу, даром что слывет успешным адвокатом.
– Дети знают, что Джейн умерла.
– Что?!
– Мне пришлось сказать им. У меня не было выбора.
Мы все-таки ужасные лицемеры. Целый год я старательно убеждала себя в том, что Джейн больше нет, множество раз оплакала ее и похоронила в своем сердце. Но теперь, услышав заявление Марка, которое лишь словесно подтверждало мои мысли, вдруг испытала приступ крайнего возмущения и детской обиды...
– Но ведь ты сам не знаешь, умерла ли она!
Марк покачал головой и вздохнул:
– Сколько еще времени тебе нужно, чтобы смириться с этим? Твоего отца нет уже почти тридцать лет, а ты все еще на что-то надеешься! Но, Джордан, войди в мое положение! Я воспитываю детей, а они не могут ждать так долго.
– Ты не то говоришь, Марк, не то...
– А что я должен говорить? Поначалу они думали, что Джейн выкрал «плохой человек», что она страдает у него и не может вернуться домой, потому что он ее не отпускает. Эта версия при всем ее удобстве не могла жить вечно! Дети впали в ступор, вся их жизнь превратилась в сплошное ожидание мамы. Они больше ничем не занимались, почти не ели, почти не спали. Дни напролет сидели на подоконнике и смотрели на улицу, срывались на каждый телефонный звонок. Это не могло так дальше продолжаться, Джордан. Поэтому в конце концов мне пришлось сказать им, что Бог забрал маму к себе на небеса и она там теперь вместе с ним, а не с «плохим человеком». И смотрит на нас сверху, и думает о нас.
– Неужели они не спрашивали, как именно она умерла?
– Спрашивали. Я сказал, что она заснула и не проснулась.
«Господи...»
– А они что?
– А они только спросили: ей было больно?
Я спрятала лицо в ладонях. Но Марк не унимался:
– У меня не было выбора, Джордан. Пойми, я отец и мне решать. Пожалуйста, не говори им ничего об этом расследовании, которое вы сейчас ведете. О картинах, об уликах. Ни слова! Ни слова о том, что может наполнить их безумной надеждой и новым ожиданием счастливого конца. Потому что его не будет. И ты знаешь это так же хорошо, как и я. Все те женщины мертвы. Все до единой.
Может, все дело в том, что у меня нет собственных детей. Может, я и понятия не имею, как надо воспитывать маленьких людей. Особенно тех, на долю которых выпали такие страдания.
– Я хочу, чтобы ты была с ними рядом, стала частью их жизни, – продолжал Марк. – Но пожалуйста, давай больше не будем возвращаться к этому вопросу. Джейн умерла. И точка. Мы даже заказали по ней панихиду.
– А почему я узнаю об этом только сейчас?
– Ты была в командировке, как, впрочем, и всегда. И мы не знали, как тебе сообщить.
– Мой агент всегда в курсе, где меня найти.
– Хорошо, тогда я скажу по-другому. Я не хотел, чтобы при этом присутствовала женщина, как две капли воды похожая на их мать, которую они в тот самый момент отпевали!
– Черт, Марк, что ты наделал?.. – произнесла я, качая головой. – Я не говорила тебе до сих пор, но... Одним словом, восемь месяцев назад у меня дома раздался телефонный звонок. Звонили из Таиланда. Связь была отвратительная, и я могла легко обознаться, но мне показалось, что это Джейн.
– Что?!
– Она взывала о помощи и говорила, что папу не убили, но помочь он почему-то не может. А потом к трубке подошел какой-то мужчина и сказал что-то по-французски. И добавил по-английски: «Это всего лишь сон». На этом связь оборвалась.
– И ты в самом деле решила, что это Джейн? Звонила из Таиланда?!
– Я не была уверена, как не уверена и сейчас. Но ведь я наткнулась на те картины не где-нибудь, а в Гонконге!
– Почему ты не рассказала мне об этом раньше?
– Не хотела расстраивать.
– Когда был звонок – днем или ночью?
– А что?
– А то, что я прекрасно помню – в то время ты была сама не своя и спала сутки напролет. И накачивала себя всякой дрянью.
Меня мгновенно охватило бешенство, но я взяла себя в руки.
– Ты прав, но я обратилась с заявлением в ФБР. Они проверили – мне действительно звонили из Таиланда. С вокзала. Ночью.
Марк еще несколько секунд напряженно смотрел на меня, потом медленно перевел взгляд на портрет своих родителей, висевший на стене.
– Я знаю, что ты по уши влезла в это расследование. Что ж, отговаривать не буду. Каждый из нас должен делать то, что велит ему совесть. Но я ничего не хочу знать об этом, понимаешь? Ничего! В этом доме о расследовании – ни звука! По крайней мере до тех пор, пока у них не появятся – если вообще появятся – неопровержимые доказательства, что Джейн или по крайней мере кто-то из этих женщин выжили. А до тех пор только молчание, полное молчание.
– Речь истинного адвоката.
Его лицо покрылось пятнами.
– Ты, наверное, думаешь, что мне легко без нее? Да я, если хочешь знать, пережил такое... – В этот момент зазвонил его сотовый. Он взял трубку. – Да, я. Хорошо, сейчас иду.
Он убрал телефон и поднялся с дивана.
– Удивительно, Марк, как ты вообще согласился допустить меня до племянников.
– Повторяю: я хочу, чтобы ты стала частью их жизни, даже прошу об этом. Ты – прекрасный пример для подражания. Особенно для Лин.
– Ты в самом деле так думаешь?
– Да. Забудем об этом нашем разговоре. Постарайся сосредоточиться на детях.
«Забудем обо всем... забудем о Джейн...»
– Я подожду здесь.
– Хорошо.
Марк вышел.
Как ни странно, но меня никто и никогда не посвящал в тонкости взаимоотношений Марка и Джейн. Сестра говорила, что у них все хорошо. И старалась всегда это демонстрировать. Они поженились совсем молодыми. Марк тянул с детьми до последнего, хотел сначала встать на ноги, сделать карьеру. Джейн это беспокоило, потому что она жаждала материнства с самого начала – причем, как я подозревала, не столько ради самих детей, сколько ради укрепления выгодного для нее брака. Но когда Генри и Лин родились, мне пришлось забыть о своих подозрениях. Джейн оказалась замечательной матерью и окружила малышей такой любовью и уютом, каких мы с ней никогда не знали.
Я услышала, как распахнулась входная дверь, и до меня долетели приглушенные расстоянием голоса. Громче всех говорила женщина:
– Не думаю, что это хорошая идея. Им и так через многое пришлось пройти...
Затем раздался голос Марка, который терпеливо и многословно настаивал на своем. А потом – о мой Бог! – я услышала, как по лестнице застучали маленькие каблучки и вслед им ступеньки заскрипели под тяжелыми шагами Марка. На лбу у меня выступила испарина. Честно говоря, я и предположить не могла, что буду волноваться так сильно. Звук шагов приблизился почти к самой двери и вдруг оборвался.
– Ну, идите, – прозвучал в коридоре голос Марка. – Все будет хорошо.
Ответом ему была тишина. Я сама боялась вздохнуть и не могла пошевелиться.
– А там для вас подарки! – тоненько пропел Марк.
В проеме показалось личико Лин. Маленькая копия меня и Джейн. Своими большими карими глазами она напоминала олененка, опасливо выглядывающего из-за дерева. Лин увидела меня, и у нее широко открылся рот. В следующее мгновение чуть повыше показалась белобрысая голова Генри. Он моргнул несколько раз своими голубыми глазами и исчез. Лин осталась. Я улыбнулась как можно сердечнее и раскрыла объятия. Лин оглянулась – видимо, на отца, – а затем переступила порог комнаты, сделала пару неуверенных мелких шажков и вдруг... бросилась ко мне.
– Мама, мама... – горячо зашептала она мне в ухо, прижимаясь всем телом и дрожа.
В ту минуту я едва не лишилась чувств. Невероятным усилием воли чуть отстранила ее, мягко заглянула в блестевшие от слез глазенки и проговорила:
– Я Джордан, зайчик мой, тетя Джордан...
– Она знает, – раздался в комнате голос Марка. Он стоял на пороге и держал за плечи не решавшегося подойти ко мне Генри.
– Она назвала меня мамой...
– Лин, ты знаешь, кто сейчас перед тобой?
Лин строго на меня посмотрела и шмыгнула носом.
– Тетя Джордан. Я видела ваши фотографии в альбомах.
– Но ты сказала «мама»...
– Вы очень похожи на мою маму. Мама сейчас на небе у Бога.
Я инстинктивно прикрыла рот ладонью, не зная, что делать и что говорить дальше. Меня выручил Марк, подтолкнувший вперед сына.
– А вот и старина Генри. Ну, подойди, поздоровайся с тетей.
– Привет, Генри, – дружески кивнула ему я.
– Мы заняли первое место по футболу, – вместо приветствия объявил тот.
– Не может быть!
– Хотите, покажу кубок?
– Еще как хочу. Но у меня для тебя есть подарок. Посмотришь на него?
Генри оглянулся на отца за разрешением.
– Я тоже с удовольствием погляжу, – сказал Марк.
Я кивнула в сторону одного из свертков у двери.
– Сумеешь открыть сам, Генри?
– Сумею!
Он атаковал сверток и через минуту достал плоскую коробочку с ярлычком «Панасоник».
– Это DVD-плеер, пап, смотри! Портативный! Для машины! – восхищенно вскричал Генри.
– Для машины? М-м-м, довольно оригинально, – проговорил Марк, подмигнув мне.
– Оригинальность – единственная привилегия незамужних и бездетных, – ответила я.
– Вот-вот...
Лин все стояла около меня, не решаясь спросить, есть ли что-нибудь и для нее.
– Ну а это тебе! – зная наперед, что читаю ее мысли, объявила я и передала девочке сверток поменьше.
– А что это?
– Сама посмотри.
Лин аккуратно развязала бантик и свернула ленту в клубок, прежде чем раскрыть сверток. У меня сжалось сердце. Точно так же бережно относилась к вещам и Джейн, научившись этому – в отличие от меня – у нашей матери. Сестра жила богато, но детские привычки навсегда остались с ней и даже перешли к дочке.
Тем временем Лин взяла в руки небольшую коробочку и принялась рассматривать ее со всех сторон.
– Что это?
– Догадайся. Ты уже умеешь читать? Что тут написано?
– "Ни-кон". «Никон». Девять-девять-ноль.
– Отлично! Давай-ка я тебе помогу. – Я откинула кожаную крышку с аппарата и вновь передала его Лин. – Как ты думаешь, что это такое?
Лин еще с минуту разглядывала подарок, а потом остановила взор на поблескивавшем объективе.
– Это фотокамера?
– Точно!
Она часто-часто заморгала.
– Она игрушечная или настоящая?
– Конечно, настоящая. Очень хорошая и довольно хрупкая. Будь с ней осторожна. Всегда надевай ремешок на шею, чтобы случайно не уронить и не разбить линзу. Впрочем, не стоит сдувать с нее каждую пылинку. В конце концов это всего лишь рабочий инструмент. Главное – это то, что ты видишь своими глазами. А камера всего лишь поможет тебе поделиться увиденным с другими людьми. Понимаешь?
Лин кивнула, в глазах застыло восхищение.
– Папа! – вдруг крикнул Генри. – Тут два подарочных диска! «Железный гигант» и «Эльдорадо»!
– А вы останетесь у нас ночевать? – спросила Лин, требовательно глядя на меня снизу вверх.
– Конечно.
– А вы научите меня, как делать фотографии?
– Обязательно. Все, что ты наснимаешь этой камерой, мы загрузим сначала в компьютер, а потом уже распечатаем на бумаге. У тебя есть компьютер?
– У папы есть.
– Ну что ж, до тех пор пока он не купит тебе свой, мы будем пользоваться его. Правда, папа?
Марк показал мне кулак.
– Эх... Ладно, что ж с вами будешь делать. Так как насчет ужина?
– Ты что, Марк, умеешь готовить?
– Ты смеешься? Аннабель!
Через полминуты на лестнице послышались торопливые шаги и из коридора раздался голос пожилой женщины:
– Что это вы так кричите на ночь глядя, месье Лакур?
– Как там ужин?
– Через пять минут.
Аннабель показалась в дверном проеме. Я почему-то ожидала увидеть толстую неповоротливую матрону, но Аннабель оказалась стройной и весьма подвижной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76