Полицейские понуро сидели на стульях, погрузившись в общую для всех тревогу.
– Никто из нас этого прямо не сказал, – начал Адамберг, – но мы все поняли. Ретанкур не заблудилась, не потеряла память, не попала в больницу. Она в руках психопатки. Она вышла от Ромена, узнав то, чего мы не знали, а именно, что «живая сила дев» – это волосы девственниц и что убийца раскапывала могилы, чтобы отрезать у покойниц кусочек материи, не подверженной тлению. «Одесную», с правой стороны, более положительной, чем левая. После этого Ретанкур никто не видел. Можно предположить, что, выйдя от Ромена, она о чем-то догадалась, и это что-то привело ее прямиком к убийце. Либо настолько встревожило ангела смерти, что она решила ее уничтожить.
Адамберг предпочел слово «уничтожить», более уклончивое и оптимистичное, чем глагол «убить». Но сам он не питал никаких иллюзий относительно намерений медсестры.
– Благодаря этой «живой силе», и только ей, Ретанкур поняла что-то, чего мы так и не поняли, – сказал Мордан.
– Боюсь, что да. Куда она пошла и чем она нарушила покой преступницы?
– Единственный выход – сообразить, о чем она догадалась, – сказал Меркаде, потирая лоб.
Воцарилось беспомощное молчание, некоторые с надеждой посмотрели на Адамберга.
– Я не Ретанкур, – сказал он, покачав головой. – Ни я, ни вы не можем мыслить, как она. Ни под гипнозом, ни в каталепсии, ни в коме мы с ней не сольемся.
При мысли о «слиянии» Адамберг вспомнил Квебек, где произошло его спасительное воссоединение с внушительным телом Ретанкур. И он вздрогнул от горя. Ретанкур, его дерево, надежда и опора. Он потерял свою опору. Адамберг вдруг поднял голову и посмотрел на неподвижно сидевших сотрудников.
– Я не прав, – сказал он. – Кое-кто из нас может с ней слиться. И даже узнать, где она.
Он встал, еще не до конца в себе уверенный, но лицо его уже озарилось далеким светом.
– Кот, – сказал он. – Где кот?
– За ксероксом, – сказал Жюстен.
– Пошевеливайтесь, – сказал Адамберг взволнованно, переходя от стула к стулу и встряхивая каждого, словно будил солдат изможденной армии. – Мы идиоты, и я идиот. Пушок приведет нас к Ретанкур.
– Пушок? – удивился Керноркян. – Это просто апатичная тряпка.
– Пушок, – встал на защиту кота Адамберг, – апатичная тряпка, влюбленная в Ретанкур. Он спит и видит, как ее найти. Пушок – животное. С ноздрями, усами, мозгами размером с абрикос и ста тысячами запахов в памяти.
– Сто тысяч? – скептически прошептал Ламар. – В башке Пушка записано сто тысяч запахов?
– Именно. И если из них останется всего один, то это будет запах Ретанкур.
– Вот кот, – сказал Жюстен, и все сникли при виде зверя, висевшего бессмысленным куском шерсти на руке лейтенанта.
Но Адамберг, на дикой скорости ходивший туда-сюда по Залу соборов, не отказался от своей идеи и ринулся в бой.
– Фруасси, прикрепите передатчик коту на шею. Вы еще не сдали оборудование?
– Нет, комиссар.
– Тогда быстрее. Одна нога здесь, другая там. Жюстен, настройте на его частоту две машины и два мотоцикла. Мордан, предупредите префектуру, пусть пришлют в наш двор вертолет со всей необходимой начинкой. Вуазне и Морель, уберите машины, чтобы он мог приземлиться. С нами поедет врач и «скорая помощь».
Адамберг взглянул на часы.
– Мы должны выехать через час. Я, Данглар и Фруасси – на вертолете. Две бригады на машинах – Керноркян с Морданом, Жюстен с Вуазне. Возьмите с собой поесть, мы не будем останавливаться по дороге. Ламар и Эсталер поедут на мотоциклах. Где Эсталер?
– Наверху, – Ламар показал на потолок.
– Спустите его, – сказал Адамберг, как будто речь шла о чемодане.
Инстинктивное возбуждение, сотканное из бесконечных всплесков тревоги, кратких приказов и нервных окриков, сливалось с топотом множества ног по лестнице, превращая Контору в поле битвы накануне решающего приступа. Дыхание, сопение и шумные перебежки с места на место заглушались звуком моторов – из просторного двора понемногу выводили четырнадцать машин, чтобы расчистить площадку для вертолета. Одна из ступенек на повороте старой деревянной лестницы, ведущей на второй этаж, была на два сантиметра короче остальных. Эта аномалия повлекла за собой бессчетное число падений на начальном этапе жизни Конторы, но все мало-помалу к ней приспособились. Но в это утро Морель и Керноркян, захваченные водоворотом всеобщей суеты, умудрились все-таки споткнуться.
– Что они там творят? – спросил Адамберг, заслышав грохот наверху.
– Разбиваются на лестнице, – сказал Мордан. – Вертолет сядет через сорок пять минут. Эсталер спускается.
– Он поел?
– У него со вчерашнего дня крошки во рту не было. Он ночевал здесь.
– Покормите его. Возьмите что-нибудь в шкафу Фруасси.
– Зачем вам Эсталер?
– Потому что он эксперт по Ретанкур, почти как кот.
– Эсталер сам сказал, – подтвердил Данглар. – Что она что-то искала. Что-то интеллектуальное.
Молодой бригадир нетвердым шагом приближался к ним. Адамберг положил ему руку на плечо.
– Она мертва, – сказал Эсталер безжизненным голосом. – По идее она уже мертва.
– По идее – да. Но Виолетта следует только своим собственным идеям.
– Но она же смертна.
Адамберг закусил губу.
– Зачем нам вертолет? – спросил Эсталер.
– Потому что Пушок пойдет не по автострадам, а по домам и дворам, дорогам, полям и лесам. На машинах мы за ним не угонимся.
– Она далеко, – сказал Эсталер. – Я ее больше не чувствую. Пушок не сможет преодолеть такое расстояние. У него нет мускулов, он сдохнет по дороге.
– Пойдите съешьте что-нибудь, бригадир. Вы в силах сесть на мотоцикл?
– Да.
– Хорошо. Накормите заодно кота. До отвала.
– Есть еще одна возможность, – продолжал Эсталер таким же бесцветным голосом. – Возможно, Виолетта ничего не поняла. Возможно, психопатка похитила ее не для того, чтобы заткнуть ей рот.
– А зачем тогда?
– Я думаю, она девственница, – пробормотал бригадир.
– Я тоже так думаю, Эсталер.
– Ей тридцать пять лет, и она родилась в Нормандии. И у нее красивые волосы. Я думаю, она может быть третьей девой.
– Почему именно она? – спросил Адамберг, понимая, каким будет ответ.
– Чтобы нас наказать. Захватив Виолетту, убийца получает…
Эсталер запнулся и опустил голову.
– …необходимый ей материал, – закончил за него Адамберг. – И одновременно наносит нам удар в самое сердце.
Морель, растирая ушибленное при падении колено, первым заткнул уши при появлении вертолета над крышей уголовного розыска. Полицейские прилипли к окнам, прижав пальцы к вискам и не спуская глаз с огромного сизого агрегата, который медленно приземлялся во дворе. Данглар подошел к комиссару.
– Я предпочитаю ехать на машине, – сказал он смущенно. – В вертолете я вам вряд ли пригожусь, меня будет мутить. Я и лифты-то с трудом переношу.
– Поменяйтесь с Морданом. Все готовы?
– Да. Морель ждет, когда вы прикажете выпустить кота.
– А если он выйдет просто пописать на угол? – предположил Жюстен. – Это вполне в его духе.
– Ретанкур тоже в его духе, – убежденно сказал Адамберг.
– Очень извиняюсь, – поколебавшись, вступил Вуазне, – но если Ретанкур умерла, кот все равно найдет ее по запаху?
Адамберг сжал кулаки.
– Очень извиняюсь, – повторил Вуазне. – Но это важно.
– Одежда же останется, Жюстен.
– Вуазне, – машинально поправил его Вуазне.
– Одежда еще долго будет хранить ее запах.
– Да, правда.
– Может, она и есть третья девственница. Может, ее за этим у нас и забрали.
– Я думал об этом. В таком случае, – помолчав, добавил Вуазне, – вы можете прекратить поиски в Верхней Нормандии.
– Я уже прекратил.
К Адамбергу присоединились Мордан и Фруасси в полной боевой готовности. У Мореля на руке висел Пушок.
– Фруасси, а он не попортит передатчик своими когтями?
– Нет, я это предусмотрела.
– Морель, будьте готовы. Как только вертолет поднимется в воздух, выпускайте кота. Как только кот пустится в путь, дайте отмашку машинам.
Морель посмотрел вслед коллегам, пригнувшимся под лопастями винтов. Вертолет, покачиваясь, оторвался от земли. Морель опустил Пушка, чтобы заткнуть уши, и зверь тут же шерстяной лужей растекся возле его ног. «Выпускайте кота», – скомандовал Адамберг, и это прозвучало как «бросайте бомбу». Скептически настроенный лейтенант поднял Пушка и отнес к выходу. То, что он нес под мышкой, мало напоминало боевой снаряд.
XLVI
Франсина никогда не вставала раньше одиннадцати утра. Она любила, проснувшись, валяться под теплым одеялом и думать, что поутру все ночные твари прячутся в норы.
Но этой ночью ее разбудил какой-то шорох, она это отчетливо помнила. Франсина откинула видавшую виды перину – ее она тоже выкинет вместе с клещами, которые наверняка завелись под желтым шелком, – и осмотрела комнату. Она тут же поняла, что случилось. Под окном валялась, рассыпавшись на мелкие кусочки, полоска цемента, которым она замазала щели. Дневной свет проникал между стеной и деревянной рамой.
Франсина подошла поближе, чтобы оценить размер катастрофы. Ей не только придется снова замазывать эту проклятую трещину, но и обдумать ситуацию. Может быть, неведомый зверь тыкался мордой в стену, пытаясь разрушить ее линию обороны и силой проникнуть в дом. Если да, то кто? Кабан?
Со слезами на глазах Франсина снова села на кровать, задрав ноги подальше от пола. Лучше всего переехать в гостиницу, пока квартира не готова. Но она прикинула и поняла, что ей это не по карману.
Франсина протерла глаза и натянула тапочки. Тридцать пять лет продержалась она на этой проклятой ферме, так что еще два месяца можно потерпеть. У нее нет выбора. Будет ждать и считать дни. «Скоро, – сказала она себе, чтобы взбодриться, – я буду уже в аптеке. А вечером, замазав щель на окне, заберусь под одеяло, выпью кофе с ромом и посмотрю фильм».
XLVII
Затаив дыхание, Адамберг сидел в вертолете, зависшем над крышей уголовного розыска. На экране четко высвечивалась красная точка – сигнал с передатчика на шее у Пушка. Только она и не думала двигаться с места.
– Черт, – сказала Фруасси сквозь зубы.
Адамберг взялся за рацию.
– Морель, вы его выпустили?
– Да. Он сидит на тротуаре. Прошел четыре метра вправо от двери и сел. Смотрит на проезжающие машины.
Адамберг уронил микрофон на колени и закусил губу.
– Он тронулся с места, – вдруг сказал пилот по имени Бастьен, толстяк, который обращался с вертолетом с легкостью пианиста-виртуоза.
Комиссар уставился на красную точку, которая действительно начала медленно двигаться.
– Он направляется в сторону проспекта Италии. Следуйте за ним, Бастьен. Морель, отправляйте машины.
В два десять вертолет поднялся над крышами Парижа, взяв направление на юг. Огромный зверь во всем повторял путь следования вялого пушистого комка, не приспособленного к жизни за пределами Конторы.
– Он забирает на юго-запад, скоро перейдет кольцевую, – сказал Бастьен. – А там страшные пробки.
«Сделай так, чтобы Пушка не раздавили, – на скорую руку и неизвестно кому помолился Адамберг, что у него уже вошло в привычку с той минуты, когда пропала его третья дева. – Чтобы он оказался настоящим зверем».
– Он пробрался, – сообщил Бастьен. – Похоже, вышел на финишную прямую. Разогнался, почти бежит.
Адамберг чуть ли не с восторгом взглянул на Мордана и Фруасси, склонившихся над ним, чтобы лучше видеть продвижение красной точки.
– Почти бежит, – повторил он, словно пытаясь убедить себя, что невероятное свершилось.
– Нет, остановился, – сказал Бастьен.
– Коты долго бежать не могут, – сообщила Фруасси. – Он иногда будет переводить дух, не более того.
– Он снова чешет на умеренной крейсерской скорости.
– На какой?
– Приблизительно два-три километра в час. Движется к Фонтене-о-Роз, особо не парится.
– Всем машинам – выезжайте на Д-77, Фонтене-о-Роз, направление на юго-запад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48