В медицинской литературе я не нашла упоминаний о фистуле пениса, но этот термин могли ошибочно использовать для описания генитальных аномалий, наблюдавшихся у Сикерта. Слово «фистула» произошло от латинского слова, обозначающего «трубочку». Его используют для описания аномального отверстия или пазухи, которая может вызвать такие уродства, как соединение прямой кишки с мочевым пузырем, или с уретрой, или с влагалищем.
Фистула может быть врожденной, однако часто она возникает в результате абсцесса, который повреждает мягкие ткани и кожу, формируя новый выход для мочи, кала и гноя. Фистулы причиняют человеку сильные страдания, а порой приводят к фатальному исходу. В старинных медицинских журналах мы находим описание чудовищных случаев болезненных язв, испражнения в мочевой пузырь и менструаций через задний проход.
В середине XIX века врачи приписывали возникновение фистул различным причинам: сидению на сырой поверхности, простудам, вызванным поездкой на верхнем этаже омнибуса после тяжелой физической нагрузки, проглатыванию мелких костей, «неправильному» питанию, алкоголю, неудобной одежде, использованию подушек на сиденье, сидячему образу жизни, свойственному людям определенных профессий. Доктор Фредерик Салмон, основатель клиники Святого Марка, лечил Чарльза Диккенса от фистулы, вызванной, по мнению врача, тем, что писатель слишком много времени проводил за письменным столом.
Клиника Святого Марка была основана в 1835 году специально для лечения заболеваний прямой кишки и их «ужасных осложнений». В 1864 году ее перевели в Айлингтон. В 1865 году больницу постиг финансовый крах, когда секретарь сбежал из Лондона, прихватив с собой четыреста фунтов — четверть годового дохода клиники. Излечившемуся Диккенсу предложили устроить благотворительный обед, но он отклонил это предложение. В том же году Уолтера Сикерта привезли в клинику Святого Марка, где его должен был оперировать недавно назначенный хирург, доктор Альфред Дафф Купер. Доктор Купер позже женился на дочери герцога Файфского и был посвящен в рыцари королем Эдуардом VII.
Доктору Куперу в то время было двадцать семь лет. Он считался восходящей звездой медицинского мира. Специализировался он на лечении венерических заболеваний и болезней прямой кишки. Однако ни в одной из его опубликованных работ я не нашла упоминаний о том, что он лечил так называемую фистулу пениса. Объяснения болезни Сикерта варьируются от очевидных до невероятных. Природа могла наделить его генетическим врожденным уродством гениталий, называемым гипоспадией, когда отверстие уретры оказывается на нижней стороне полового члена. В немецкой медицинской литературе того времени мы находим упоминание о том, что случаи простой гипоспадии считались «мелочью» и были более распространены, чем считалось ранее. Врачи полагали, что фистула не мешает оплодотворению и не нуждается в хирургическом лечении, которое само по себе может вызвать инфекцию и смерть.
Поскольку уродство Сикерта потребовало трех хирургических операций, мы не можем считать его медицинскую проблему «мелочью». В 1864 году доктор Йоханн Людвиг Каспер, профессор судебной медицины из Берлинского университета, опубликовал описание более серьезной формы гипоспадии. Он описал случай, когда уретра открывалась у основания пениса. Еще более серьезным заболеванием являлась эписпадия, при которой уретра разделялась и проходила по рудиментарному или не полностью развитому половому члену, напоминая открытый канал, а не трубку. В середине XIX века в Германии такие состояния рассматривались как гермафродитизм.
После рождения пол Сикерта мог быть двойственным. Возможно, его пенис был мал, неоформлен и перфорирован. Мочевой пузырь соединялся с каналом, который открывался у основания пениса — или возле ануса. Возможно, в промежности Сикерта имелась трещина, напоминавшая женские половые органы: клитор, влагалище и половые губы. Возможно, что пол Сикерта вообще не смогли правильно установить, пока в складках так называемых половых губ не были обнаружены яички, а затем и установлено, что у него нет матки. В случаях интерсексуальных гениталий, если настоящий пол ребенка является мужским, он вырастает мужественным и здоровым во всех отношениях, за исключением пениса. Пенис может быть достаточно функциональным, но нормальным он не становится никогда. На заре развития хирургии попытки исправить серьезно деформированные гениталии приводили только к полному уродству пациентов.
Не имея медицинских документов, я не могу с уверенностью утверждать, какой аномалией пениса страдал Сикерт. Но если его проблема была всего лишь «мелкой» гипоспадией, почему его родители решились пойти на рискованную операцию? Почему его мать и отец так долго ждали, прежде чем попытаться исправить то, что было весьма неприятно и болезненно для ребенка? Сикерту было пять лет, когда его подвергли третьей операции, и мы не знаем, сколько времени прошло с момента первых двух. Мы знаем, что его бабушка потребовала привезти ребенка в Лондон, считая его состояние невыносимым. Судя по всему, неудачные операции были проведены недавно и привели к осложнениям. Если Сикерту было три или четыре года, когда началась эта кошмарная медицинская эпопея, то, по-видимому, родители выжидали, пока не станет точно понятен его пол. Я не знаю, когда Сикерту дали имя Уолтер Ричард. Не сохранилось ни свидетельства о рождении, ни записи в церковной книге о крещении.
В своих мемуарах Хелена пишет, что в ее детстве Уолтера и его братьев часто называли «Уолтером и мальчиками». Сомневаюсь, чтобы братья Уолтера называли себя подобным образом. Еще менее вероятно, что такую фразу придумала маленькая Хелена. Я уверена, что это выражение она запомнила со слов родителей.
По описанию Хелены Уолтер отличался ранним развитием и стремлением к доминированию. Он не относил себя к той же категории, что и другие мальчики в семье. Возможно, он физически отличался от своих братьев, а может быть, и от всех мальчиков. Если такое предположение верно, то постоянное повторение этой фразы унижало и лишало маленького Уолтера мужественности.
Раннее детство Сикерта было омрачено медицинским насилием. Когда коррективная операция по поводу гипоспадии проводится позже чем через восемнадцать месяцев после рождения, она может вызвать у мальчика страх кастрации. Операции, проведенные на Сикерте, привели к образованию рубцов и шрамов, из-за которых эрекция стала болезненной или вообще невозможной. Возможно, была осуществлена даже частичная ампутация пениса. На картинах Сикерта мы не видим обнаженных мужчин. Я нашла только два черновых наброска с мужскими фигурами, да и то они были сделаны в подростковом возрасте или во время обучения в художественной школе. Пенисы на этих обнаженных фигурах напоминают уродливые обрубки и не имеют ни малейшего сходства с нормальным половым членом.
Одной из характерных особенностей писем Потрошителя является то, что многие из них написаны карандашами для рисования и измазаны яркими чернилами и красками. В небольших набросках чувствуется рука профессионального художника. Во многих письмах встречаются фаллические изображения ножей — все они очень длинные и напоминают кинжалы, за исключением двух коротких, усеченных лезвий. Одно из писем с изображением усеченного ножа отправлено 22 июля 1889 года. Оно написано черными чернилами на двух листах дешевой бумаги без водяных знаков.
Лондон Запад
Дорогой шеф!
Давайте снова вернемся к старым трюкам. Вы хотите меня поймать? Я полагаю, что вам имеет смысл посмотреть в районе Кондит-стрит — я покинул свою конурку. На Кондит-стрит и в окрестностях — ха-ха — я забрал еще четыре жизни у грязных шлюх и добавил их к своей маленькой коллекции. Теперь мне нужно отдохнуть. Делайте что хотите, но вам меня никогда не поймать… Небольшое лезвие, но острое. (Джек Потрошитель приписал эту фразу под изображением ножа.)
Под этим письмом стоит подпись, состоящая из отчетливых букв «Р.Ст.у.». На первый взгляд это сокращение может быть адресом, поскольку буквы «Ст.» дважды встречаются в тексте и используются для обозначения улицы — Стрит, а «У» может означать «запад» (West). В Лондоне нет такого адреса Р. Стрит Вест, но некоторым может показаться, что сокращение «Р.Ст.» является старинной аббревиатурой для обозначения Риджент-стрит, которая переходит в Кондит-стрит. Однако не стоит исключать и того, что зашифрованные инициалы несут в себе двойной смысл — еще одна издевка, «поймайте меня, если сможете». Они могут указывать на личность убийцы, а также и на то, где он провел определенное время.
На множестве картин, гравюр и набросков Сикерта он использовал вместо подписи сокращение «Ст.». В последние годы своей жизни он удивил мир искусства тем, что стал называть себя не Уолтером, а Ричардом Сикертом. Тогда он начал подписывать свои работы просто «Р.С.» или «Р.Ст.». В письме, написанном Потрошителем полиции 30 сентября 1889 года — всего через два месяца после приведенного выше письма, — мы снова видим усеченное лезвие ножа, напоминающее скальпель или прямую бритву. Подписано это письмо инициалами «Р.» (возможно, «У.») и «С», нарисованными прямо на лезвии. Я не уверена, что на эти инициалы вообще обратили внимание, и Сикерта это очень поразило. Он не хотел, чтобы его поймали, но его возбуждала игра с опасностью. Когда полиция не обратила внимания на столь легкий для понимания ключ, он был глубоко разочарован.
Уолтер Сикерт отлично знал район Риджент-стрит и Нью-Бонд-стрит. В 1881 году он таскался за Эллен Терри, когда та делала покупки в магазинах Риджент-стрит, подбирая себе костюм для роли Офелии в постановке театра «Лицеум». В доме № 148 по Нью-Бонд-стрит располагалось Общество изящных искусств, где выставлялись и продавались картины Джеймса Макнила Уистлера. В письме, написанном в июле 1889 года, Потрошитель использует слово «конурка» («digging»). Это американское сленговое выражение, используемое для обозначения дома, квартиры или офиса. В связи со своей профессией Сикерт не мог не приходить в Общество изящных искусств, которое располагалось как раз в «окрестностях» Кондит-стрит.
Можно бесконечно предполагать, что именно хотел сказать Потрошитель своими письмами. Однако они как нельзя более точно совпадают с тем, что происходило в разуме Сикерта. Есть основания полагать, что Сикерт читал книгу Роберта Льюиса Стивенсона «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда», опубликованную в 1885 году. Не пропустил он и театральной постановки, которая стала идти в лондонских театрах летом 1888 года. Книга Стивенсона могла помочь Сикерту осознать раздвоенность собственной личности.
Между Джеком Потрошителем и мистером Хайдом много общего: необъяснимые исчезновения; различные почерки; туман; переодевание; секретные убежища, где хранилась одежда для маскировки; замаскированное телосложение, рост и походка. В своем символическом романе Стивенсон дал замечательное описание психопатии. Доктор Джекилл, вполне достойный и благополучный человек, попадает в зависимость от мистера Хайда, являющегося «воплощением извечного зла». После совершенного убийства Хайд скрывается на темных улицах, испытывая эйфорию от своего кровавого подвига. И он уже начинает фантазировать о новом преступлении.
Зло, живущее в докторе Джекилле, это «животное», которое живет внутри него, которое не испытывает страха и презирает опасность. Именно в образе мистера Хайда способности доктора Джекилла обостряются до крайности. Когда милый доктор превращается в чудовищного Хайда, его одолевает ярость и страсть мучить и терзать тех, кто слабее его. «В этом исчадии ада не было ничего человеческого», — писал Стивенсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Фистула может быть врожденной, однако часто она возникает в результате абсцесса, который повреждает мягкие ткани и кожу, формируя новый выход для мочи, кала и гноя. Фистулы причиняют человеку сильные страдания, а порой приводят к фатальному исходу. В старинных медицинских журналах мы находим описание чудовищных случаев болезненных язв, испражнения в мочевой пузырь и менструаций через задний проход.
В середине XIX века врачи приписывали возникновение фистул различным причинам: сидению на сырой поверхности, простудам, вызванным поездкой на верхнем этаже омнибуса после тяжелой физической нагрузки, проглатыванию мелких костей, «неправильному» питанию, алкоголю, неудобной одежде, использованию подушек на сиденье, сидячему образу жизни, свойственному людям определенных профессий. Доктор Фредерик Салмон, основатель клиники Святого Марка, лечил Чарльза Диккенса от фистулы, вызванной, по мнению врача, тем, что писатель слишком много времени проводил за письменным столом.
Клиника Святого Марка была основана в 1835 году специально для лечения заболеваний прямой кишки и их «ужасных осложнений». В 1864 году ее перевели в Айлингтон. В 1865 году больницу постиг финансовый крах, когда секретарь сбежал из Лондона, прихватив с собой четыреста фунтов — четверть годового дохода клиники. Излечившемуся Диккенсу предложили устроить благотворительный обед, но он отклонил это предложение. В том же году Уолтера Сикерта привезли в клинику Святого Марка, где его должен был оперировать недавно назначенный хирург, доктор Альфред Дафф Купер. Доктор Купер позже женился на дочери герцога Файфского и был посвящен в рыцари королем Эдуардом VII.
Доктору Куперу в то время было двадцать семь лет. Он считался восходящей звездой медицинского мира. Специализировался он на лечении венерических заболеваний и болезней прямой кишки. Однако ни в одной из его опубликованных работ я не нашла упоминаний о том, что он лечил так называемую фистулу пениса. Объяснения болезни Сикерта варьируются от очевидных до невероятных. Природа могла наделить его генетическим врожденным уродством гениталий, называемым гипоспадией, когда отверстие уретры оказывается на нижней стороне полового члена. В немецкой медицинской литературе того времени мы находим упоминание о том, что случаи простой гипоспадии считались «мелочью» и были более распространены, чем считалось ранее. Врачи полагали, что фистула не мешает оплодотворению и не нуждается в хирургическом лечении, которое само по себе может вызвать инфекцию и смерть.
Поскольку уродство Сикерта потребовало трех хирургических операций, мы не можем считать его медицинскую проблему «мелочью». В 1864 году доктор Йоханн Людвиг Каспер, профессор судебной медицины из Берлинского университета, опубликовал описание более серьезной формы гипоспадии. Он описал случай, когда уретра открывалась у основания пениса. Еще более серьезным заболеванием являлась эписпадия, при которой уретра разделялась и проходила по рудиментарному или не полностью развитому половому члену, напоминая открытый канал, а не трубку. В середине XIX века в Германии такие состояния рассматривались как гермафродитизм.
После рождения пол Сикерта мог быть двойственным. Возможно, его пенис был мал, неоформлен и перфорирован. Мочевой пузырь соединялся с каналом, который открывался у основания пениса — или возле ануса. Возможно, в промежности Сикерта имелась трещина, напоминавшая женские половые органы: клитор, влагалище и половые губы. Возможно, что пол Сикерта вообще не смогли правильно установить, пока в складках так называемых половых губ не были обнаружены яички, а затем и установлено, что у него нет матки. В случаях интерсексуальных гениталий, если настоящий пол ребенка является мужским, он вырастает мужественным и здоровым во всех отношениях, за исключением пениса. Пенис может быть достаточно функциональным, но нормальным он не становится никогда. На заре развития хирургии попытки исправить серьезно деформированные гениталии приводили только к полному уродству пациентов.
Не имея медицинских документов, я не могу с уверенностью утверждать, какой аномалией пениса страдал Сикерт. Но если его проблема была всего лишь «мелкой» гипоспадией, почему его родители решились пойти на рискованную операцию? Почему его мать и отец так долго ждали, прежде чем попытаться исправить то, что было весьма неприятно и болезненно для ребенка? Сикерту было пять лет, когда его подвергли третьей операции, и мы не знаем, сколько времени прошло с момента первых двух. Мы знаем, что его бабушка потребовала привезти ребенка в Лондон, считая его состояние невыносимым. Судя по всему, неудачные операции были проведены недавно и привели к осложнениям. Если Сикерту было три или четыре года, когда началась эта кошмарная медицинская эпопея, то, по-видимому, родители выжидали, пока не станет точно понятен его пол. Я не знаю, когда Сикерту дали имя Уолтер Ричард. Не сохранилось ни свидетельства о рождении, ни записи в церковной книге о крещении.
В своих мемуарах Хелена пишет, что в ее детстве Уолтера и его братьев часто называли «Уолтером и мальчиками». Сомневаюсь, чтобы братья Уолтера называли себя подобным образом. Еще менее вероятно, что такую фразу придумала маленькая Хелена. Я уверена, что это выражение она запомнила со слов родителей.
По описанию Хелены Уолтер отличался ранним развитием и стремлением к доминированию. Он не относил себя к той же категории, что и другие мальчики в семье. Возможно, он физически отличался от своих братьев, а может быть, и от всех мальчиков. Если такое предположение верно, то постоянное повторение этой фразы унижало и лишало маленького Уолтера мужественности.
Раннее детство Сикерта было омрачено медицинским насилием. Когда коррективная операция по поводу гипоспадии проводится позже чем через восемнадцать месяцев после рождения, она может вызвать у мальчика страх кастрации. Операции, проведенные на Сикерте, привели к образованию рубцов и шрамов, из-за которых эрекция стала болезненной или вообще невозможной. Возможно, была осуществлена даже частичная ампутация пениса. На картинах Сикерта мы не видим обнаженных мужчин. Я нашла только два черновых наброска с мужскими фигурами, да и то они были сделаны в подростковом возрасте или во время обучения в художественной школе. Пенисы на этих обнаженных фигурах напоминают уродливые обрубки и не имеют ни малейшего сходства с нормальным половым членом.
Одной из характерных особенностей писем Потрошителя является то, что многие из них написаны карандашами для рисования и измазаны яркими чернилами и красками. В небольших набросках чувствуется рука профессионального художника. Во многих письмах встречаются фаллические изображения ножей — все они очень длинные и напоминают кинжалы, за исключением двух коротких, усеченных лезвий. Одно из писем с изображением усеченного ножа отправлено 22 июля 1889 года. Оно написано черными чернилами на двух листах дешевой бумаги без водяных знаков.
Лондон Запад
Дорогой шеф!
Давайте снова вернемся к старым трюкам. Вы хотите меня поймать? Я полагаю, что вам имеет смысл посмотреть в районе Кондит-стрит — я покинул свою конурку. На Кондит-стрит и в окрестностях — ха-ха — я забрал еще четыре жизни у грязных шлюх и добавил их к своей маленькой коллекции. Теперь мне нужно отдохнуть. Делайте что хотите, но вам меня никогда не поймать… Небольшое лезвие, но острое. (Джек Потрошитель приписал эту фразу под изображением ножа.)
Под этим письмом стоит подпись, состоящая из отчетливых букв «Р.Ст.у.». На первый взгляд это сокращение может быть адресом, поскольку буквы «Ст.» дважды встречаются в тексте и используются для обозначения улицы — Стрит, а «У» может означать «запад» (West). В Лондоне нет такого адреса Р. Стрит Вест, но некоторым может показаться, что сокращение «Р.Ст.» является старинной аббревиатурой для обозначения Риджент-стрит, которая переходит в Кондит-стрит. Однако не стоит исключать и того, что зашифрованные инициалы несут в себе двойной смысл — еще одна издевка, «поймайте меня, если сможете». Они могут указывать на личность убийцы, а также и на то, где он провел определенное время.
На множестве картин, гравюр и набросков Сикерта он использовал вместо подписи сокращение «Ст.». В последние годы своей жизни он удивил мир искусства тем, что стал называть себя не Уолтером, а Ричардом Сикертом. Тогда он начал подписывать свои работы просто «Р.С.» или «Р.Ст.». В письме, написанном Потрошителем полиции 30 сентября 1889 года — всего через два месяца после приведенного выше письма, — мы снова видим усеченное лезвие ножа, напоминающее скальпель или прямую бритву. Подписано это письмо инициалами «Р.» (возможно, «У.») и «С», нарисованными прямо на лезвии. Я не уверена, что на эти инициалы вообще обратили внимание, и Сикерта это очень поразило. Он не хотел, чтобы его поймали, но его возбуждала игра с опасностью. Когда полиция не обратила внимания на столь легкий для понимания ключ, он был глубоко разочарован.
Уолтер Сикерт отлично знал район Риджент-стрит и Нью-Бонд-стрит. В 1881 году он таскался за Эллен Терри, когда та делала покупки в магазинах Риджент-стрит, подбирая себе костюм для роли Офелии в постановке театра «Лицеум». В доме № 148 по Нью-Бонд-стрит располагалось Общество изящных искусств, где выставлялись и продавались картины Джеймса Макнила Уистлера. В письме, написанном в июле 1889 года, Потрошитель использует слово «конурка» («digging»). Это американское сленговое выражение, используемое для обозначения дома, квартиры или офиса. В связи со своей профессией Сикерт не мог не приходить в Общество изящных искусств, которое располагалось как раз в «окрестностях» Кондит-стрит.
Можно бесконечно предполагать, что именно хотел сказать Потрошитель своими письмами. Однако они как нельзя более точно совпадают с тем, что происходило в разуме Сикерта. Есть основания полагать, что Сикерт читал книгу Роберта Льюиса Стивенсона «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда», опубликованную в 1885 году. Не пропустил он и театральной постановки, которая стала идти в лондонских театрах летом 1888 года. Книга Стивенсона могла помочь Сикерту осознать раздвоенность собственной личности.
Между Джеком Потрошителем и мистером Хайдом много общего: необъяснимые исчезновения; различные почерки; туман; переодевание; секретные убежища, где хранилась одежда для маскировки; замаскированное телосложение, рост и походка. В своем символическом романе Стивенсон дал замечательное описание психопатии. Доктор Джекилл, вполне достойный и благополучный человек, попадает в зависимость от мистера Хайда, являющегося «воплощением извечного зла». После совершенного убийства Хайд скрывается на темных улицах, испытывая эйфорию от своего кровавого подвига. И он уже начинает фантазировать о новом преступлении.
Зло, живущее в докторе Джекилле, это «животное», которое живет внутри него, которое не испытывает страха и презирает опасность. Именно в образе мистера Хайда способности доктора Джекилла обостряются до крайности. Когда милый доктор превращается в чудовищного Хайда, его одолевает ярость и страсть мучить и терзать тех, кто слабее его. «В этом исчадии ада не было ничего человеческого», — писал Стивенсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58