Панч танцует вокруг с ребенком.
(Голова ребенка ударяется о железнодорожные рельсы, ребенок плачет.)
…О нет… Успокойся, мой мальчик… (Запихивает ребенка в угол.)
Я принесу тебе что-нибудь поесть. (Уходит.)
Панч возвращается и пристально смотрит на ребенка.
Ты ударился? Успокойся, успокойся. (Уходит, ребенок продолжает плакать.)
Панч приходит с кашей и ложкой.
О мой возлюбленный сын, не выводи меня из себя. Успокойся же наконец.
(Начинает пичкать ребенка кашей.) Ешь, ешь…
О господи! Ты не хочешь успокоиться?
Тихо, я сказал! Теперь доедай свою кашу.
(Переворачивает тарелку прямо на голову ребенку.)
Ой, у меня ничего не осталось! (Яростно трясет ребенка.) Ты все еще никак не успокоишься?
(Выбрасывает ребенка из ящика).
Освальд писал пьесы о Панче и Джуди и иллюстрировал их для журнала «Флигенде Блаттер». Уолтер хватал каждый экземпляр этого юмористического журнала, как только он выходил из печати. Я абсолютно уверена, что Уолтер Сикерт был знаком с творениями своего отца. В некоторых письмах Потрошителя мы встречаем фигуры, напоминающие Панча и Джуди. Чаще всего мужчина подбирается к женщине сзади, валит ее и пытается проткнуть чем-то напоминающим длинный кинжал или палку.
Автор письма «пожилого джентльмена» мог использовать ситуацию, в которой немолодого человека приняли за Потрошителя, в качестве аллюзии на полицию и огромное количество подозреваемых, приволакиваемых в участки для допроса. К этому моменту ни один из живущих в Ист-Энде мужчин не мог считать себя гарантированным от подозрений. Каждый дом поблизости от мест убийств был прочесан сверху донизу. Все мужчины, в том числе и те, кому было уже за семьдесят, подвергались допросу. Когда мужчину вели в полицию, на него немедленно набрасывались разъяренные прохожие. Жители Ист-Энда хотели поймать Потрошителя. Они очень хотели его поймать. Они бы линчевали его сами, если бы им представилась такая возможность. Мужчина, попавший под подозрение, пусть даже на самое короткое время, вынужден был оставаться в полицейском участке до тех пор, пока возбужденная толпа не расходилась по домам.
Букмекер из Ист-Энда Джон Пайзер, которого называли еще Кожаным Фартуком, попал под подозрение, когда полиция обнаружила мокрый кожаный фартук во дворе дома 29 по Хэнбери-стрит, где была убита Энни Чэпмен. Фартук принадлежал Джону Ричардсону. Его мать выстирала фартук и вывесила, чтобы просушить. Полиция должна была все тщательно проверить, прежде чем слух о найденном «вещественном доказательстве» облетел всю округу. Пайзер мог быть патологически жесток, но это еще не делало его серийным убийцей. Пока не стало ясно, что кожаный фартук, обнаруженный на месте преступления, не имеет ничего общего с Потрошителем, Пайзер несколько дней не выходил из дома, чтобы не оказаться растерзанным разъяренной толпой.
«Шутка с кожаным фартуком доставила мне истинное наслаждение», — написал Потрошитель 25 сентября.
Потрошитель следил за ходом расследования по газетам и получал удовольствие от того хаоса, который он создал и центром которого являлся. Ему хотелось общаться с полицией и журналистами, и он это делал. Он реагировал на то, что они писали, а они отвечали на его реакцию. В конце концов стало невозможно понять, кто и что сделал первым. Потрошитель общался со своей аудиторией, и аудитория общалась с ним. В письмах Потрошителя появились личные мотивы, которые можно рассматривать как свидетельство существующей в воображении преступника связи между ним и его противниками.
Такой тип мании не редкость для жестоких психопатов. Они не только верят в то, что между ними и их жертвами существует определенная связь, но еще любят играть в кошки-мышки со следователями, которые их разыскивают. Когда же эти преступники наконец оказываются в руках правосудия, их начинают бесконечно допрашивать полицейские, к ним приходят психологи, писатели, кинопродюсеры, студенты. Если позволит адвокат, они готовы рассказывать о своей чудовищной жизни бесконечно.
Проблема заключается в том, что психопаты никогда не говорят правды, каждое их слово продиктовано желанием манипулировать, неутолимым эгоцентризмом и стремлением быть центром внимания и восхищения. Потрошитель хотел произвести впечатление на своих противников. Он хотел нравиться, пусть даже и в извращенном виде. Он был личностью яркой и неординарной. Даже полиция признавала это. Он удивлял. Он верил, что полиции нравятся его шутки и игры. «Поймайте меня, если сможете» — вот что повторяет Потрошитель в своих письмах. «Я могу писать пятью разными почерками», — похваляется он в письме от 18 октября. «Вы не сможете выследить меня по почерку», — еще раз подчеркивает он в письме от 10 ноября. Он часто подписывает свои послания «ваш друг».
Если Потрошителю казалось, что о нем забывают, это его беспокоило. Если полиция вдруг переключалась на что-то другое, он писал журналистам. 11 сентября 1889 года Потрошитель написал: «Дорогой сэр. Вы очень обяжете меня, если напечатаете это письмо в вашей газете, чтобы народ Англии знал, что я еще жив и нахожусь на свободе». В его письмах мы находим множество намеков на то, что он находится за границей. «Я намереваюсь завершить свою работу в конце августа, когда приплыву из-за границы», — написал Потрошитель в письме в полицию от 20 июля года. Позже (насколько позже, мы не знаем) на побережье между Дилом и Сэндвичем была найдена бутылка.
Записей о том, кто обнаружил бутылку, когда это произошло и что это была за бутылка, не сохранилось. Внутри обнаружили клочок разлинованной бумаги с письмом, датированным 2 сентября 1889 года. На листке было написано: «С.С.Нортумбрия Касл. Я снова напал на след. Джек Потрошитель». Юго-восточное побережье Англии, где была обнаружена бутылка, располагается очень близко от Рамсгейта, Бродстейрза и Фолкстоуна.
По меньшей мере одно из писем Потрошителя было отправлено из Фолкстоуна. Сикерт часто работал в Рамсгейте и вполне мог находиться там в 1888 — 1889 годах. Рамсгейт — это популярный курорт, а Сикерт обожал морской воздух. Он любил плавать. Из Фолкстоуна во Францию отходил пароход, которым Сикерт мог неоднократно пользоваться. Кроме того, существовала прямая линия из Дувра в Кале. Разумеется, все вышесказанное никоим образом не доказывает, что записка Потрошителя была написана Сикертом, запечатана им в бутылку и брошена за борт или с берега. Но он был отлично знаком с Кентским побережьем Англии. Ему нравился этот район, и в 30-е годы XX века он даже поселился в Бродстейрзе.
У исследователей опускаются руки, когда они пытаются проследить кровавый путь Потрошителя по карте. Как обычно, он оказался замечательным мастером иллюзий.
8 ноября 1888 года в полицию пришло письмо Потрошителя, отправленное из Ист-Энда, в котором он писал: «Я собираюсь во Францию и начну свою работу там». Тремя днями позже, 11 ноября, пришло письмо из Фолкстоуна. Это подтверждает тот факт, что Потрошитель действительно решил отправиться во Францию. Но проблема заключается в том, что в тот же день, 11 ноября Потрошитель прислал письмо из Кингстон-он-Хилла, а ведь этот город находится в двухстах милях к северу от Фолкстоуна. Как один и тот же человек мог написать эти письма в течение двадцати четырех часов?
Возможно, что Потрошитель писал письма пачками, подделывая не только почерки и общий вид своих посланий, но и датируя их одной и той же датой, но отправляя из разных мест. Письмо Потрошителя, датированное 22 ноября 1888 года, было написано на бумаге с водяными знаками фирмы «Пири и сыновья». Скорее всего, преступник отправил его из восточного Лондона. Другое письмо на бумаге с такими же знаками и датированное тем же днем, отправлено якобы из Манчестера. Еще два письма на бумаге без водяных знаков тоже датированы 22 ноября, но в них Потрошитель утверждает, что находится в северном Лондоне и в Ливерпуле.
Если предположить, что все письма от 22 ноября были написаны одним и тем же человеком, — а в них есть такое сходство, которое позволяет прийти к такому заключению, — то как Потрошитель мог отправить их в один и тот же день из Лондона и Ливерпуля? Отсутствие почтовых отметок не позволяет точно определить, где и когда были отправлены письма. Я не могу считать достоверными даты и названия городов на письмах, на которых не сохранилось почтовых отметок. В конверте с отметкой «1896 год» Потрошитель отправил письмо, которое датировал 1886 годом. Это либо случайная, либо намеренная ошибка.
Вполне вероятно, что почтовые отметки отличались от тех дат и городов, которые указывал на своих посланиях Потрошитель. Как только полиция вскрывала письма, дату и город записывали в блокнот, а конверты выбрасывали за ненадобностью или просто теряли. Действительные даты писем Потрошителя могли отличаться на день-два, но кто обращал на это внимание? Но для человека, находящегося в бегах и желающего создать у полиции впечатление, что он одновременно находится в Лондоне, Лилле, Дублине, Иннерлейтене и Бирмингеме (именно из этих городов якобы пришли письма, датированные 8 октября), это очень важно.
Вполне вероятно, что человек за двадцать четыре часа может сменить место пребывания. Поезда в викторианскую эпоху ходили довольно быстро. Если изучить расписание поездов на 1887 год, приведенное в расписании Брэдшоу, то становится ясно, что Сикерт мог в шесть утра сесть на поезд в Лондоне, в 11.20 прибыть в Манчестер, пересесть на другой поезд и в полдень отправиться в Ливерпуль. Из Ливерпуля он мог добраться в Саутпорт, что заняло бы у него совсем немного времени.
В середине сентября 1888 года в заброшенном доме в Саутпорте было найдено разложившееся тело мальчика. 18 сентября состоялось дознание. Присяжные, как всегда, вынесли открытый вердикт. Личность мальчика и причины его смерти не были установлены, но полиция полагала, что это убийство.
«Я убиваю всех молодых, встречающихся на моем пути», — написал Потрошитель 26 ноября 1888 года.
«Я совершу убийство в пустом доме», — написал он в другом письме без даты.
В викторианскую эпоху путешествовать на поездах было легко и приятно. Можно было выехать из Лондона в 6.35 вечера, вкусно поужинать, выспаться и проснуться уже в Абердине без пяти десять утра. Можно было выехать с вокзала Паддингтон в Лондоне в девять вечера и в четыре утра прибыть в Плимут, пересесть на другой поезд в Корнуолле и закончить путь в Лизард Пойнт — самой южной точке Англии. Потрошитель отправил немало писем из Плимута и его окрестностей. Если добираться в Корнуолл на поезде, то обязательно попадаешь в Плимут.
Сикерт отлично знал Корнуолл. В начале 1884 года они с Уистлером провели много времени на этюдах в Сент-Иве, популярном корнуоллском морском курорте. В письме Уистлеру, написанном в конце 1887 года, Сикерт пишет о том, что собирается в Корнуолл. Он часто наезжал в этот район. Юго-запад Англии всегда притягивал художников своими величественными скалами и морскими видами, а также живописными портами.
Корнуолл был для Сикерта замечательным укрытием и убежищем. Здесь он мог скрыться и передохнуть. В викторианскую эпоху здесь находился популярный частный отель «Хиллз», который еще называли «Ящерицей». Он располагался на узком полуострове Лизард Пойнт примерно в двадцати милях от Сент-Ива. Если вы решите посетить это живописное место сегодня, то вам придется парковать машину по ветру, чтобы порывом вам не оторвало дверцу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
КНИГА ПОСЕТИТЕЛЕЙ
Весной 2001 года известный гастроном и автор путеводителей Майкл Раффаэль работал над очередной книгой и остановился в гостинице «Рокленд» в Лизард Пойнт. Это скромная ферма в стиле 50-х годов, где могут остановиться одновременно семь человек. Владелица этого заведения осталась единственной из тех, кто помнил о замечательном далеком прошлом отеля «Ящерица».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58