надо ж было до такого додуматься — «оружие Возмездия»... Хвала Единому — он механик, а не химик, так что лично иметь касательство к этим работам ему не придется.
...Он сбросил с высоты ста футов пару булыжников (вес подобран как у разрывных снарядов; легли отлично, впритирку с мишенями), а затем посадил планер прямо на тракт милях в полутора от Дол-Гулдура, там, где дорога, рассекшая белым песчаным шрамом болезненный румянец отцветающей вересковой пустоши, утекала в сумрачный каньон, промытый ею в темнолесской чащобе; выбрался из гондолы и присел на обочину, нетерпеливо поглядывая в сторону крепости. Сейчас подведут лошадей, и он попробует поднять «Дракон» прямо с земли, разогнав его конной упряжкой, как это делали с планерами старого образца. Ну где они там? За смертью бы их посылать...
Поскольку Кумай глядел в основном в направлении Дол-Гулдура, человека, двигавшегося по дороге со стороны леса, он заметил, лишь когда тот приблизился ярдов на тридцать. Разглядев пришельца, тролль ошалело потряс головой: «Быть того не может!», а потом, не чуя под собою ног, ринулся навстречу и мгновение спустя сгреб того в охапку.
— Осторожнее, черт здоровый, ребра поломаешь!..
— Надо ж пощупать — может, ты глюк!.. Давно они тебя разыскали?..
— Порядком. Да, сразу о главном: Соня жива и здорова, она сейчас у наших, в Пепельных горах...
Халаддин внимал повествованию Кумая, не отрывая чуть сощуренных глаз от деловитой суеты пестрых земляных пчелок на цветах вереска. "Ну назгулы, ну мудрецы, мать ихнюю за ноги... Это ж надо было додуматься — засунуть палантир в эдакое осиное гнездышко... Счастье еще, что я не сунулся к этим профессионалам из разведслужбы со своею доморощенной легендой: раскололи бы в два счета, и привет горячий. А выложить Гризли с Росомахой все как есть — так это полный атас. Заявляется в ихний сверхзасекреченный «Оружейный монастырь» некий военлекарь второго ранга: «Я, парни, к вам на минуточку — заберу из тайника палантир, и обратно в Итилиен, к принцу Фарамиру. Действую по приказу Ордена назгулов — только вот отдавший мне этот приказ тут же на месте и умер, так что подтвердить сей факт некому... В доказательство могу предъявить кольцо назгула — лишенное, правда, всех магических свойств. Картина маслом... Меня ведь, пожалуй, сочтут даже не шпионом, а просто психом. В замок, может, и пустят (спецы по ядам на дороге не валяются), но обратно-то точно не выпустят; я бы, во всяком случае, не выпустил... Стоп-стоп-стоп!..»
— Эй, Халик, очнись! Ты в порядке?
— Все путем, извини. Просто пришла в голову одна идея. Я, видишь ли, выполняю тут спецзадание, никак не связанное с вашим «Оружейным монастырем»... Слыхал про такие колечки?
Кумай подкинул кольцо на ладони и уважительно присвистнул.
— Иноцерамий?
— Он самый.
— Уж не хочешь ли ты сказать...
— Хочу. Инженер второго ранга Кумай!
— Я!
— Именем Ордена назгулов... Готовы ли вы исполнить то, что я прикажу?
— Так точно.
— Учти — об этом задании не должен знать никто из твоего дол-гулдурского начальства.
— Ты думай, чего говоришь!..
— Кумай, дружище... Я не вправе открыть тебе суть операции, но клянусь чем угодно, Сониной жизнью клянусь: это единственное, что еще может спасти наше Средиземье. Выбирай... Если я явлюсь к Гризли, он наверняка затребует подтверждения моих полномочий; пока его начальство свяжется с моим, могут пройти не недели — месяцы, а к тому времени все будет уже кончено. Думаешь, назгулы всемогущи? Черта с два! Они, если хочешь знать, даже не упредили меня об этих дол-гулдурских играх разведслужбы — надо думать, и сами тут ни сном ни духом...
— Это-то понятно, — проворчал Кумай. — Когда на всегдашний наш бардак накладывается еще и секретность, никаких концов вообще не сыщешь.
— Так сделаешь?
— Сделаю.
— Тогда слушай и запоминай. В Большом зале замка есть камин; в задней его стенке должен быть камень ромбической формы...
ГЛАВА 58
Итилиен, Эмин-Арнен.
12 июля 3019 года
«Нет тяжелее работы, чем ждать» — отлито в бронзе и от употребления не стирается. Втройне тяжко, если ожидание осталось единственной твоей работой: все, что можно, уже сделано, сиди теперь и жди, звякнет ли колокольчик — «Ваш выход!». Жди день за днем, в ежечасной готовности, — а он может и не звякнуть вовсе, сие уже не в твоей власти, тут распоряжаются иные Силы...
Халаддин, вынужденно бездельничая в Эмин-Арнене после своего Дол-Гулдурского похода, поймал себя на том, что искренне завидует Тангорну, ведущему свою смертельно опасную игру в Умбаре: лучше уж поминутно рисковать жизнью, чем так вот ждать. Как же он проклинал себя за те невольные мысли, когда неделю назад осунувшийся Фарамир передал ему мифриловую кольчугу: «...А последними его словами было — „Сделано“...» Как накликал.
Вспоминалось и их возвращение от Дол-Гулдура. На сей раз проскочить незамеченными не вышло: бойцы из разведслужбы, стерегущие от эльфов тропы Темнолесья, пошли по их следу — неотступно, как волки за подраненым оленем. Что ж, теперь он по крайней мере точно знает цену собственной жизни: сорок марок — те самые, которые он тогда не поскупился отвалить Ранкорну; если б не мастерство рейнджера, они наверняка остались бы среди темнолесских елей на поживу тамошним черным бабочкам... У берега Андуина они нарвались на засаду, и когда вокруг засвистели стрелы, поздно уже было орать: «Ребята, мы ж свои, только по другому департаменту!» Он там стрелял в своих — бил на поражение отравленными эльфийскими стрелами, — и теперь ему никогда уже от этого не отмыться...
«А знаете, что самое печальное, дражайший доктор Халаддин?.. Ты, голубь, теперь повязан кровью и оттого безвозвратно утерял высший дар Единого: право выбора. У тебя за спиною вечно будут маячить и те полегшие в андуинских тальниках парни в мордорской форме без знаков различия, и отправленный на смерть Тангорн — так что стоит тебе отвернуть от цели, сказав: „Больше не могу“, как ты в тот же миг окажешься просто-напросто убийцей и предателем. Чтоб эти жертвы не оказались зряшными, ты обязан победить, а ради этой победы — снова и снова идти по трупам и немыслимой грязи. Замкнутый круг... А самая страшная работа тебе еще только предстоит; то, что ты проделаешь ее чужими руками — руками барона Грагера, — ничего не меняет. Как тогда изрек Тангорн: „Честный дележ: у организатора — чистые руки, у исполнителя — чистая совесть“: черта с два...»
(Перед тем как убыть в Умбар, Тангорн устроил прогон ключевой сцены, после чего бесстрастно констатировал:
— Никуда не годится. Ты выдаешь себя каждым взглядом, каждой интонацией; фальшь видна за версту — чтоб распознать ее, не надо быть эльфом, а они ведь куда проницательнее нас... Прости — я должен был сразу догадаться, что эта работа тебе не по плечу. Даже если они сожрут мою умбарскую наживку, ты здесь все равно не сумеешь подсечь рыбину — сорвется.
— Сумею. Раз надо — сумею.
— Нет. И не спорь — я бы тоже не сумел. Чтоб сыграть в такой сцене достоверно, зная при этом всю подноготную, мало иметь стальные нервы: тут надо быть даже не мерзавцем — нелюдем...
— Благодарю вас, сэр.
— Не за что, сэр. Может, ты со временем и сумеешь обратиться в такого нелюдя, но только времени этого нам в любом случае не отпущено. Так что я вижу единственный выход: вставить добавочную прокладку...
— Что-что?
— Это наш сленг. Надо ввести посредника, задействованного втемную... Тьфу... Словом, посредник должен быть уверен, что говорит правду. Причем, учитывая уровень контрагента, это должен быть классный профессионал.
— Ты имеешь в виду барона Грагера?
— Хм... «Соображаешь, медицина», — как говаривал твой сержант.
— И под каким соусом мы его привлечем?
— Под тем, что мы опасаемся, как бы в момент переговоров эльфы не взломали тебе мозги при помощи всяких магически-гипнотических штучек и не превратили обмен в грабеж... Это, между прочим, чистая правда. Да и тебе малость полегче — поделишь с бароном по-братски этот чан дерьма... Как говаривал знаментый Су-Вей-Го: «Честный дележ: у организатора — чистые руки, у исполнителя — чистая совесть».
— А кто он был, этот Су-Вей-Го?
— Шпион, кто ж еще...)
...Клюнуло, когда шел к концу восемьдесят третий день из отпущенной им сотни. Стрелы последних солнечных лучей пронизывали на излете гулкое пространство пустого в этот час Рыцарского зала и, вонзаясь в дальнюю его стену рассыпались оранжевыми бликами; блики были теплыми и живыми — они так и норовили перебраться со стены на лицо и руки изящной девушки в запыленном мужском наряде, которая облюбовала Фарамирово обеденное кресло. «А ведь ее и вправду смело можно назвать девушкой, — заметил про себя Грагер, — хотя по человеческим меркам ей следовало бы дать лет тридцать, а уж сколько ей на самом деле — представить страшно. Сказать, что она прекрасна, — значит не сказать ничего; можно, конечно, описать „Портрет прелестной незнакомки“ великого Альвенди словами полицейской розыскной ориентировки, но стоит ли?.. Интересно, этот доктор Халаддин сумел ее вычислить, как вычисляют даты лунных затмений — ювелирная работа, изюм в сахаре, — но ни малейшей радости по сему поводу не выказал, скорее наоборот; с чего бы это?»
— От имени князя Итилиенского приветствую вас в Эмин-Арнене, миледи Эорнис. Я барон Грагер, вы, возможно, слыхали обо мне.
— О да...
— Эландар передал вам послание барона Тангорна? Эорнис кивнула, а затем извлекла из какого-то потайного кармашка простенькое серебряное колечко с полустертыми эльфийскими рунами и положила его на стол перед Грагером:
— Среди колец, залитых в сургучные печати вашего пакета, было и это. Оно принадлежало моему пропавшему без вести сыну, Элоару. Вам что-то известно о его судьбе... Я верно поняла смысл вашего послания, барон?
ГЛАВА 59
— Вы все поняли верно, миледи. Только давайте сразу расставим точки над "i": я всего лишь посредник, как и мой погибший друг. Наверное, есть способы при помощи эльфийской магии обшарить мои мозги, но только вы все равно не найдете там ничего сверх того, что я и так собираюсь вам сообщить.
— Вы все преувеличиваете возможности эльфов...
— Тем лучше. Так вот, ваш сын жив. Он в плену, но вернется к вам, если мы договоримся о цене.
— О, все что угодно — драгоценности, гондолинское оружие, магические рукописи...
— Увы, миледи: те, в чьих руках он оказался, — не южные маштанги, торгующие заложниками. Они, похоже, представляют разведслужбу Мордора.
Она не переменилась в лице, но тонкие пальцы ее до белизны сжали подлокотники кресла.
— Я не стану предавать свой народ ради спасения сына!
— И вы даже не хотите узнать, какая малость от вас требуется?
И когда по прошествии вечности, спрессованной в пару секунд, она ответила: «Хочу», Грагер, имевший за плечами десятки вербовок, безошибочно понял — игра сделана; дальше уже дело техники, эндшпиль при лишней фигуре.
— Итак, некоторые привходящие обстоятельства. Элоар отбился от своих и заблудился в пустыне; когда его нашли, он умирал от жажды, так что мордорские партизаны для начала просто спасли ему жизнь...
— Спасли ему жизнь? Эти чудовища?
— Оставьте, миледи: байками про «вяленую человечину» можно стращать широкую деревенщину, а меня не стоит Я как-никак воевал с орками четыре года и знаю, что почем; эти парни всегда ценили чужое мужество, а с пленными обходились по-человечески — этого у них никак не отнимешь. Беда в ином: они раскопали, что ваш Элоар принимал личное участие в «зачистках» — это, знаете ли, такой эвфемизм для обозначения массовых убийств гражданского населения...
— Но это же ложь!
— К сожалению, это чистая правда, — устало вздохнул Грагер. — Так уж случилось, что моему покойному другу барону Тангорну довелось лично наблюдать работу вастакского отряда Элоара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73