Когда он однажды спросил у нее, почему же она медлит с давным-давно задуманным возмездием, почему не превращает этих сукиных сыновей в кошек или в лягушек, почему не заставляет их яйца свернуться в крошечный комок и окаменеть в таком виде, почему не вырывает у них глаза из глазниц, и так далее, она посмотрела на него с нескрываемым презрением.
– Ты действительно хочешь, чтобы я настолько безжалостно обошлась с людьми?
– Но ведь те, о ком мы говорим, это не люди, а свора кобелей, только о том и помышляющих, чтобы оттянуть тебя за бесплатно, а то и заставить сняться в отвратительной порноленте. Да и там они тебе мало-мальски заметной роли не предложат. Даже эпизода. Даже не вынесут в титры: «Дебютирует Франческа Изис». – (А Изис, или Изида, как он меж тем выяснил, была древнеегипетской богиней, и такой псевдоним она подобрала себе не зря, а с тем, чтобы выделиться, отличиться, подняться над целой толпой черноволосых, рыжеволосых и беловолосых девок и женщин, готовых расставить ноги, дать, подставиться, отсосать кому угодно, когда угодно и при каких угодно обстоятельствах, – лишь бы их сняли в кино, в самом плохоньком, но кино, – во имя Святого Грааля славы и богатства, – и в то же самое время беспрестанно проклинающих всех козлов, которые норовят их обмануть). – Вот мне и хотелось бы, чтобы ты покарала хоть одного из этих ублюдков.
– А теперь расскажи мне, что ты сам не таков, – возразила она. – И что тебе не хочется оттянуть меня под завязку.
– Ну так покарай меня.
– Ты же на самом деле не веришь, что я на такое способна, не правда ли?
Он покачал головой, он пожал плечами, он протянул вперед руки с собранными в горсть ладонями – и ему показалось, что этот жест чрезвычайно красноречив и в то же самое время весьма безобиден. Потому что, хотя ее россказни и похвальба порядком ему надоели, он не утратил еще надежду на ее, так сказать, благосклонность и ему хотелось выразить свои сомнения самым деликатным образом.
Она сняла с полки крупноформатный том и положила его на кухонный столик, за которым они сидели.
– Знаешь, что это такое?
– Черная книга, – ответил он. – Гримуар. – Или ты думаешь, что я тебя не слушал?
– Ясное дело, ты слушал… Правда, вполуха. Так вот, это «Теория и практика магии», извлеченная из «Книги знамений», великой книги по магии, написанной самим Адамом. Здесь имеются заклинания на все случаи жизни.
" Ну, так подыщи какое-нибудь поинтересней.
Сейчас он ее уже провоцировал. И понимал, что на этом может окончательно погореть. После долгих недель, на протяжении которых он внимал доносящемуся из ее уст вздору, каким она набивала себе цену, стремясь выделиться из ряда заурядных старлеток, он теперь вполне мог погореть. Она уставилась на него, положив руку на книгу.
– Я без труда могу вызвать самого Сатану.
– А я был бы не против повидаться с ним. Она всмотрелась ему в лицо еще пристальней.
– А подкурить для начала не хочешь?
– А что, без этого никак?
– Да, пожалуй. Без этого никак.
После того, как они извлекли из черной шкатулки маленькие папиросы с марихуаной и выкурили их, на ее лице заиграла легкая улыбка.
– Думаешь, ты шибко умный.
– Нет, не думаю.
– Думаешь! Вижу, что думаешь. И не веришь ни единому моему слову.
– Да ты что! Верю!
– И не представляешь, какие неприятности я могу на тебя навлечь.
– Что ж, я, пожалуй, готов рискнуть. Рискнуть – и разобраться во всем. – Он нагло усмехнулся. -Ты не против ответить мне на один вопрос?
– Если смогу.
– Ты сказала, что я слушаю тебя только вполуха. Ну, а остальные полтора? Они-то что слушают?
– Мою кисоньку. Ты все время пытаешься услышать, не шевельнулась ли у меня между ног моя кисонька.
– Ну, и как? Шевельнулась?
Она просунула язычок между полуоткрытых зубов и легонько поцокала.
А уже потом он сказал ей, что она заставила его поверить всем своим рассказам и что у него не осталось ни капли сомнения в том, что она действительно является ведьмой и способна навести любые чары и произнести любое проклятие.
Очнувшись от воспоминаний, он обнаружил, что сидит на продавленном матрасе, держа на коленях книгу. Комната была залита послеполуденным сиянием солнечных лучей. Старею, подумал он, а Кении Гоч умер, и, возможно, лучше всего было бы ничего не ворошить.
Через час уже почти стемнело. Он просмотрел и сложил в стопки целую гору журналов и газет, рекламных листовок страховых компаний, каталогов, и прочего в том же духе. Аккуратно рассортировал рубашки, носки, нижнее белье, мрачно размышляя при этом о том, что он прибирается в доме у покойника.
Разложив одежду, он внезапно подумал, что следовало бы довести это дело до конца и, по меньшей мере, втиснуть ее на полки стеллажа.
Он поднял с полу одну из валяющихся в опрокинутом виде полок и перевернул ее. Между дном и задней стенкой, где древесина уже рассохлась, что-то торчало. Лезвием перочинного ножа он выковырял оттуда застрявший предмет.
Это было нечто целлулоидное, сломанный пальчик с руки куклы, размером меньше его собственного мизинца.
Внезапно Свистун почувствовал, что его затрясло. Его объял страх или, вернее, предчувствие страха.
На мгновение ему показалось, будто кто-то проник в квартиру со стороны французской веранды, хотя там, разумеется, никого не было. Пройдя из спальни в гостиную, он удостоверился в этом окончательно. Он завернул игрушечный палец в один из чистых носовых платков Гоча и осторожно опустил в карман куртки. Если, конечно, он не был полным идиотом, палец был вовсе не кукольным. Это был мумифицированный пальчик маленького ребенка. Наряду с прочим, у племянницы Канаана, Сары, когда нашли ее тело, оказался отсеченным один из указательных пальцев.
Глава двенадцатая
В двести семьдесят третьем году от Рождества Христова само это Рождество было окончательно отнесено на середину зимы – то есть на 25 декабря по юлианскому календарю. Таким образом, оно совпало с сатурналиями и с празднествами в честь рождения трех древних богов – персидского Митры и греческих Аполлона и Дионисия.
А пятнадцатого августа, в день прежнего праздника в честь богини Дианы, праздновали День Святой Девы Марии.
День Усопших, он же праздник мертвецов, с незапамятных времен отмечался в канун первого мая. На могилах рассыпали цветы, потому что, согласно самым древним представлениям самых древних религий, и цветам, и умершим присуща способность ко вторичному рождению.
Но ранняя католическая церковь, желая устранить верующих адскими муками, перенесла День Усопших на первое ноября, когда никаких цветов нет и в помине.
Так мы пришли к празднику Хэллоуин, когда дети выряжаются призраками и гоблинами, мертвые, по преданию, поднимаются из могил и склепов, ведьмы летают на метле в обществе всякой нечисти – козлов, сов и черных кошек, а адепты сатанизма, черной магии (первое не стоит путать со вторым), друидизма и прочих культов и религий того же ряда совершают самые жуткие и зловещие ритуалы и проводят массовые церемонии и тайные оргии.
Опьяненные спиртным, наркотиками и наготой, участники ритуалов часто теряют малейший контроль над собой. Расспросите любого полицейского о том, что за дела творятся в Хэллоуин.
Члены Внутреннего Круга (правящего органа клуба «Люцифер») избрали в этом году Килроя распорядителем и церемониймейстером праздника Хэллоуин, до которого оставалось всего несколько дней. Ресторан-клуб «Люцифер» был зарегистрирован в штате Калифорния как нонпрофитная общественная организация – такой статус придают обычно церквям и благотворительным учреждениям.
А в таком городе, как Хуливуд, и клуб, и ресторан можно подыскать по собственному вкусу, сколь бы причудлив он ни был. Здесь есть бары для лесбиянок, где официантки орудуют сплошь покрытыми татуировкой руками, накрутив на пальцы, подобно перстням, аккуратно сложенные бумажные деньги. Есть тематические клубы гомосексуалистов: в одном боготворят черную кожаную одежду и мотоциклы, в другом – военную форму периода первой мировой, в третьем все декорировано хвоей и посетители тоже должны надевать набедренные повязки из еловых веток.
Некоторые из таких заведений открыты для каждого, доступ в другие строго ограничен. Их не сразу найдешь и, только услышав название, более или менее сообразишь, что это такое: «Дон Педро» «Пи-дер по кличке Лидер» «Сафо» «Люцифер».
«Люциферу» была присуща сдержанная роскошь модного и предельно дорогого нью-йоркского клуба высшей категории: стены обтянуты зеленым бархатом, потолки – красным, повсюду взгляд падал на полированное темное дерево и начищенную до золотого блеска бронзу, на столиках стояли высокие свечи. Случайно забредшему сюда посетителю (хотя случайных посетителей здесь не было и быть не могло) вполне могло бы показаться, будто он где-нибудь на Манхеттене, если бы за длинными и высокими окнами не открывалась панорама пляжа и ширь Тихого океана.
Здесь в женском туалете висели афишных размеров фотографии молодых мужчин, разодетых дьяволами, с выпирающей из тесного трико мошонкой; правда, женским туалетом почти не пользовались: женщин в клуб пускали только в особые вечера, да и то по специальному приглашению. Впрочем, и в мужском туалете висели точно такие же фотографии.
Постоянные посетители «Люцифера» были исключительно мужского пола, причем многие из них питали особую склонность к маленьким мальчикам и девочкам. Фотографии обнаженных детей в момент сексуального акта друг с дружкой или со взрослыми рассматривали тут точно так же, как достопочтенные отцы семейств показывают друг другу в ходе делового ланча фотографии своих первенцев. Разговор часто заходил о сатанизме или о наркотиках или о том и другом сразу, потому что и сатанизм, и наркотики являлись важными компонентами в деле соблазнения и похищения детей. Кроме того, подобные снимки представляли собой прибыльный бизнес, и кое-кто из завсегдатаев зарабатывал себе на жизнь именно им.
В «Люцифере» также гордились тем, что среди постоянных посетителей много юристов, бизнесменов, художников и деятелей киномира; бывали здесь доктора, захаживала парочка священников (развратники, приходившие сюда «снять» кого-нибудь, но прикидывавшиеся, будто чисто ребяческое обожествление Сатаны их просто-напросто забавляет), заглядывал кое-кто из сутенеров, кое-кто из воров и даже несколько наемных убийц, о чьей профессии, правда, были тут осведомлены лишь немногие. Педофилия и эротомания представляют собой отклонения, в равной мере присущие людям любого образовательного, имущественного и социального уровня.
Главное различие между членами клуба «Люцифер» и обыкновенными развратниками и извращенцами заключалось в торжественности, с которой первые обставляли свои забавы, устраивая из них то шоу, то полномасштабное ритуальное действо, возводя – как это бывает порой и с другими фанатиками – собственные вкусы и предпочтения на квазирелигиозный уровень.
А впрочем, в Хуливуде всегда так: нет здесь такой мерзости, которую не превратили бы в шоу.
Килрой собирался преподнести товарищам по клубу даже большее, чем они ожидали, он хотел устроить такой Хэллоуин, чтобы все предыдущие празднования Дня Всех Святых стерлись из памяти у каждого. Он – главный эксперт, технический руководитель паствы, жрец Велиала.
Он осмотрел декорации Ада, которые, согласно тщательным планам и чертежам, уже на протяжении полугода возводили члены профсоюза технических работников кино.
Обнаженные манекены, снабженные анатомически безупречными гениталиями, насаженные на копья или корчащиеся в синтетическом пламени, вырывающемся из постоянно вращающегося барабана. Дети из папье-маше, рассеченные и выпотрошенные, ниспадали в бесконечном огненном потоке, приводимом в движение простым нажатием кнопки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43