Он велел ей быть осторожной, сидеть в редакции и оставить опасные вылазки журналистам. Она признается, что слова эти ее немного разозлили, а я советую не понимать их превратно. Будь я ее отцом, я бы сказал то же самое.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – просит Эмма.
– Хорошо. Не обижайся, но в последнее время меня преследуют сладострастные мысли о тебе. И я употребляю слово «сладострастные» в его самом чистом и нравственном значении.
– Другими словами, ты хочешь секса, – говорит она. – А я еще ничего не решила по этому поводу. Поэтому давай сменим тему.
– Ладно. Как насчет такой? У меня в холодильнике больше нет замороженной ящерицы.
– Да?
– С той самой ночи, когда ко мне вломился грабитель. Я набил злодею морду вараном.
– Ты шутишь.
– Вот и нет. И это был огромный варан, поверь мне. Надеюсь, я хорошо отделал ублюдка.
– А как же старый добрый пистолет? – спрашивает Эмма.
– С пистолетом любой дурак сможет.
Вернувшись в редакцию, я нахожу на столе записку от Гриффина, который не верит в электронную почту. Заляпанная кофе записка нацарапана карандашом, все буквы заглавные:
КОПЫ НЕ ПОЕХАЛИ НА ВЫЗОВ ПО 911 В ДОМ ТРАШ ПОТОМУ ЧТО ОНА ЗВОНИЛА НАКАНУНЕ + СКАЗАЛА ЧТОБЫ НЕ ЕЗДИЛИ. СКАЗАЛА ЭТО ЕЕ ПЬЯНЫЙ ДРУЖОК УЧИНИЛ РАЗГРОМ + ОНА С НИМ ПОРВАЛА + ОНА НЕ ХОЧЕТ ПОДАВАТЬ В СУД. ЕСЛИ НУЖНЫ ПОДРОБНОСТИ, ДАЙ МНЕ ЗНАТЬ. Г.
Я показываю эту записку Эмме.
– Так значит, она жива! – восклицает она.
Но я настроен менее оптимистично. Дженет никогда не упоминала, что у нее есть приятель. Она говорила про бывшего мужа, про извращенцев из Интернета, но я ни разу не слышал от нее про дружка.
– Может, с ней все в порядке, – говорю я Эмме, – а может, звонил кто-то, выдававший себя за нее.
– Кто, например?
– Мне приходит на ум только вдова Стомарти. Молодой Эван разнюхает, что к чему.
Эмма встревоженно пищит:
– Эван? Наш Эван?
20
Настоящее имя парня – Доминик Домингес, но все зовут его Домми. Его мать показывает нам путь в святая святых.
– Чао, – кричит он из-за двери, заслышав наши шаги. Мать тихонько стучит:
– Милый, пришел Хуан Родригес. Вы договаривались, помнишь?
– Как он одет? – спрашивает Домми из-за двери.
Хуан предупреждал меня, что парень нервный и со странностями, поэтому мне следует забыть о шутках.
– Рубашка от Ральфа Лорена, – отвечает мать Домми, – красивого голубого цвета. Без галстука, милый.
У ребенка вполне разумная фобия – он боится взрослых дядей в галстуках. Мой галстук а-ля Джек Уэбб – в химчистке, а Хуан снял свой в машине.
– Пусть заходит, – кричит Домми.
Перед тем как удалиться, его мать трогает Хуана за рукав:
– Будьте любезны, спросите у него, не хочет ли он ням-ням.
В комнате Домми жарко, как в доменной печи, из-за всех этих электронных приборов. Низкий гул вызывает у меня ассоциации с кроватью-массажером. Я, можно сказать, полный профан в компьютерах, а вот Домми с ними явно на «ты». Окруженный со всех сторон «железом», он напряженно работает, обратив костлявую спину к двери.
– Здорово, чувак! – говорит Хуан.
Ребенок не оборачивается.
– Минуточку, – бормочет он. – Кто это с тобой?
– Мой друг Джек. Тот, о котором я говорил по телефону.
– Здорово, Джек!
– Привет, Домми.
Парень вовсю рубится в компьютерную игрушку, крепко вцепившись в джойстик; на экране два скейтбордиста сражаются под какой-то трэшак типа «Антракса». Хуан бросает на меня взгляд и пожимает плечами. В комнате не на что присесть. Кровать завалена пустыми коробками с надписями «Делл», «Хьюлетт-Паккард» и «Эппл». Я потею как грузчик.
Хуан говорит:
– Твоя мать интересуется, будешь ли ты ужинать.
– Не сейчас! – Скейтбордисты на мониторе сражаются, выделывая кренделя на досках. – Мочи его! – вскрикивает Домми, обращаясь к своему герою. – Мочи этого недоноска, Тони!
Я слегка толкаю Хуана, он хмурится.
– Убирайтесь отсюда! Я не шучу, парни! – орет Домми – судя по всему, уже нам.
Мы отступаем в коридор.
– Ты забыл сказать, что он конченый психопат, – шепчу я Хуану.
– Он просто легковозбудимый ребенок.
Из комнаты доносится предсмертный стон, а затем хлопок – похоже на пистолет. Я хватаюсь за ручку двери, но Хуан меня удерживает. Минуту спустя на пороге появляется Домми, спокойный как танк. На нем спортивные темные очки, длинные мешковатые шорты и футболка, которая велика ему на пару размеров, с именем Кена Гриффи-младшего на спине. Его черные волосы заплетены в дреды, а в ноздре поблескивает золотая серьга. Он весит фунтов восемьдесят пять, не больше. Взмахом руки Домми приглашает нас обратно в комнату. Пахнет горелым – оказывается, Домми выстрелил в монитор из пневматической винтовки. Зато теперь он вполне мирно настроен.
Он скользит на стуле к малиновому «макинтошу».
– Чуваки, – обращается он к нам, – сегодня у вас счастливый день.
Хуан с надеждой улыбается:
– Тебе удалось взломать диск?
– Как два байта переслать. Но там все было запаролено, так что пришлось немного повозиться. Зацените!
– И какой пароль?
– «Детокс»! – хихикает Домми. – Теперь слушайте сюда, – его пальцы скользят по клавиатуре, – вот вам список всех файлов. Я открою один, чтобы вы взглянули, что там.
На экране высвечивается несколько дергающихся синусоид.
– Там все файлы такие? – спрашиваю я.
– Угу, – отзывается Домми.
– А их можно преобразовать в текст?
Парнишка выразительно смотрит на Хуана: откуда ты вытащил этого имбецила?
Хуан говорит:
– Джек радио в машине с трудом включает. Ты должен объяснить ему все на пальцах, Домми.
Мальчик поднимает обе руки в воздух, как врач, готовый надеть перчатки перед операцией. При этом он не перестает шевелить пальцами, нажимая на невидимые кнопки.
– О'кей, – соглашается он. – В начале был «Про Тулз». Это такая программа, чуваки. Крутая программа. К счастью для вас, она у меня была, потому что без нее мне бы этот диск не прочесть.
Я спрашиваю:
– Домми, пожалуйста, скажи мне, что это такое.
Он хватает мышку и наводит курсор на одну из змеящихся горизонтальных линий. Затем дважды щелкает и откидывается на спинку стула, рукой показывая на колонки.
– Слушайте, – велит он.
Бах. Бах-бах. Бах-бах. Пауза. Бах. Бах-бах. Бах-бах.
– Что это?
– Это файл «УДусин02», – отвечает Домми.
– Да, но что это было?
– Чуваки, вы что? Это музыка.
Домми закрывает файл и поворачивается на стуле к нам лицом:
– На этом вашем диске, там только музыкальные фрагменты. Это называется «мастер-диск». «Трам-тарарам», который вы только что слышали, – это партия басового барабана для песни «Устрица Синди» или типа того. Если хотите, могу проиграть гитару, губную гармошку, вокал – там все есть.
– Только одна песня? – уточняю я.
Парень фыркает:
– Штук тридцать. Некоторые сведены, а остальные еще кусками. Я не стал слушать все, потому что меня такой музон не прет. Да и на это бы ушла, блин, куча времени.
Хуан поясняет:
– Домми нравится рэп…
– Не-а, хип-хоп, – возражает тот.
– Он миксы делает для клубных диджеев.
– Ага, поэтому и могу позволить себе «Про Тулз», – говорит Домми. – Это что-то. Шестьдесят четыре дорожки. Без помех, звук не плывет и не дрожит. Плюс у меня еще есть «АвтоТьюн», поэтому все зашибись, даже если поет какая-нибудь мымра, которой медведь наступил на ухо еще в молодости. Это реальная вещь, чуваки. Она у всех есть.
– Только не у нас, – замечаю я.
– Реальная вещь. Звук будущего. Катушечные магнитофоны вымирают как бронтозавры, – продолжает вещать Домми. – Эта программа идет на обычном ноутбуке – понимаете, что это значит? Вы можете сводить весь альбом на одном компе. Врубаетесь, чуваки?
– Джек хочет прослушать все записи на этом диске. Все до единой, – говорит Хуан.
– Ха! Сочувствую его белой заднице, – выдает рэпмейстер Домми двенадцати лет, которому можно дать все двадцать девять. Хорошо, что на нем солнечные очки, – я бы не хотел увидеть размер его зрачков.
Он снова поворачивается к компьютеру, закрывает «Про Тулз» и начинает возиться с внешним диском. Когда он снова являет нам свой лик, диск уже у него в руках. Он бросает его Хуану со словами:
– Восемь очков до первого места в чемпионате!
– Нет ничего невозможного, Домми.
– Мне нравится тот новый шортстоп. Бьет как из пушки, да?
Ага, ему даже пару раз слайдеры удавались. – Хуан Достает из кармана два билета на игру «Марлинов» против «Мете». – Чуть не забыл, приятель, а где Джеку все эти файлы слушать?
– В своей машине, чувак.
Со смехом он водружает мне на колени стопку дисков:
– Эти я записал сам. Для вас, ребята, на халяву. Я еще вам распечатаю список файлов, чтобы вы типа как знали, что слушаете.
– Спасибо, Домми, – говорю я.
– А мать сказала, что там на ужин? Лучше бы макароны с сыром, иначе я из этой комнаты не выйду. Сегодня вторник, да?
– Понедельник, – поправляет Хуан.
Что-то пищит. Домми вынимает из кармана пейджер, читает сообщение и фыркает:
– Вот стерва!
– Домми, – говорю я.
– Пусть приготовит макароны с сыром. Я не шучу. Идите скажите ей.
– Музыка на жестком диске, как считаешь, какого она жанра?
Парень язвительно усмехается:
– Фолк-рок. Кантри-рок. Фолк-кантри… Фиг его знает, как это называется. Моим старикам, наверное, такое нравится, но не мне. Сечешь, я тащусь только от музыки улиц.
– А, улиц.
– Именно.
Домми прячет винтовку под кроватью, чтобы родители не нашли. Я не решаюсь смотреть на Хуана, чтобы не заржать. Когда мне было двенадцать, я тоже хранил под кроватью пневматическое ружье. Но при этом у меня в комнате еще жила ручная змея, была коллекция наконечников для стрел, самодельная баскетбольная корзина и три полки, набитые книгами. А вселенная Домми целиком покоится в электронных коробочках – там его игры, его книги, его музыка. Интересно, когда он последний раз играл на улице. Есть у него перчатка и бита или всю информацию о бейсболе он черпает из видеоигр и чатов?
А затем я вспоминаю, что использовал свой пугач, в основном чтобы стряхнуть пыль с плеч здоровенного соседского пацана Бастера Уолша, который время от времени избивал меня на остановке школьного автобуса. План мести был таков: я забирался на толстенный замшелый дуб в конце нашей улицы и вел снайперский огонь по Бастеру, когда он возвращался домой с занятий по борьбе. Он скакал как ненормальный, блея и шлепая по себе руками, будто на него напал рой злобных ос. После этого я на пару недель затаивался, а затем снова нападал, едва он ослаблял бдительность. Эта пальба была для меня развлечением, и, возможно, это куда извращенней, чем внезапная атака Домми на неодушевленный компьютер. Другими словами, не мне решать, какое поведение считать нормальным и приличным.
– Если нет макарон, тогда чизбургер, – инструктирует Хуана Домми. – Мясо чтоб было средней прожарки. Скажи ей, ладно? А если она спросит про шум, скажи, что это ты или Джек случайно сломали компьютер. О'кей?
– Без проблем, – обещает Хуан.
– Не беспокойся, она не станет ворчать.
– Спасибо за помощь, – говорю я. – Желаю оторваться на матче.
– Я таскаю с собой рыболовную сеть, чтобы ловить мячи, – весело делится со мной Домми. – Когда ловлю мяч, расписываюсь на нем за Майка Пьяццу и продаю трофей за большие бабки через Интернет.
– Так держать, парень. – И я показываю ему два больших пальца.
Эмма беспокоится, что мы вовлекаем в дело Эвана, но он, как никто, подходит для задания: типичный посыльный, этакий безобидный тупица. Получив ЦУ и двадцать баксов, он отправляется в любимое кафе Клио за итальянской пастой и сэндвичами. Через час он должен позвонить мне от нее. А я тем временем внимательно прослушиваю диски, которые презентовал мне Домми.
Неоконченные труды Джимми Стомы.
Песни записаны частями, но я представляю, как они должны звучать. Для фаната странно слышать неприкаянные партии гитары или клавишных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53