Раньше их жизненные пути нигде не пересекались - это установлено абсолютно точно.
- Да-да, - продолжил Саша, глядя собеседнику в глаза, пытаясь не дать тому отвести взгляд, - нарушил!
- Не пойман - не вор, - скривил губы Виталий. - Доказательств у вас нет. А слова… Они и есть слова!
- Вот ты и шепнул несколько слов уходящему за ворота, - улыбнулся Бондарев. - Так?
- Нет… - Манаков опять опустил голову и уставился в пол.
- Котенев от Лиды ушел, - выдержав паузу, негромко сообщил Саша. - Она тебе, наверное, не писала?
У Манакова снова нехорошо сжалось сердце - как же там теперь Лида? Посвятила всю жизнь этому сытому высокомерному мужику, а тот взял и… Но почему? Неужели именно Ворона послужил причиной?
- Почему ушел? - кривясь от сжимавшей его внутри боли, почти прошептал Виталий. - Почему?
- Я не должен говорить, но скажу. - Бондарев достал новую папиросу из пачки, не спеша прикурил. - Посылали вы весточку о себе с Анашкиным. Так? Пока не знаю точно, что и как получилось там у него с Котеневым, но спустя некоторое время после освобождения Анашкина на квартире вашей сестры произведен самочинный обыск, короче - разгон. А потом преступники пришли на квартиру Лушиных. Известные вам люди? Там получилось еще хуже…
- Этого не может быть! - Манаков закрыл лицо руками.
- Зачем бы мне тогда сюда приезжать из столицы? Кстати, Анашкии объявлен в розыск.
- Боже! - простонал Виталий. - Вы правду говорите?
- Правду, - вздохнул Бондарев, - и хочу того же от вас.
- Лида жива? - впился в него глазами заключенный.
- Да. Вы говорили перед освобождением с Анашкиным?
- Говорил, - глухо ответил Манаков. - Просил позвонить Михаилу Котеневу и напомнить обо мне.
- Котенев обещал вам помочь? - уточнил Бондарев.
- Он мог помочь! Но ничего не сделал.
- Что он за человек? - спросил Саша. - Что в нем главное?
- Главное? - Виталий ненадолго задумался, жадно затягиваясь папиросой. - Деньги!
- Он их так любит?
- Он их имеет, - горько улыбнулся Манаков. - Не спрашивайте, почему я это знаю, не спрашивайте, откуда у него деньги, но он их имеет. Много денег и хорошие связи. И, пожалуй, добавлю, что он способен на любую подлость.
- Ну, это, положим, в вас обида говорит.
- Обида? - вскинул подбородок Виталий. - Нет! Это прозрение! Я был бы рад увидеть его здесь, в зоне, рядом с собой, на нарах! Ему здесь самое место. Ищите, гражданин начальник, вам карты в руки. Как я понял, там, в Москве, дела завернулись круто? Ищите, но и про моего бывшего родственничка не забудьте…
Стоя у окна, Бондарев проводил взглядом уходившего под конвоем контролера Манакова.
Глава 3
Когда Иван вошел в кабинет начальника отдела, Рогачев говорил по телефону:
- Это я сам знаю, не вчера, слава богу, родился. Видел кое-что на своем веку… Хорошо, вот так будет лучше. - Бросив трубку, он поглядел на Ивана: - Как там у Бондарева дела? Вернулся? Почему не заходит?
Рассказав о результатах командировки в колонию, где отбывает наказание Манаков, Иван закончил:
- Сразу по приезде Саша отправился по всем адресам, где может находиться Анашкин, но его нигде нет.
- Понятно. Значит, все же поговорил с ним по душам Манаков. Но где теперь сам Ворона? И что Лушин?
- Ничего, - развел руками Купцов. - Бегает к жене в больницу, кстати, он перевел ее в другую клинику, носит передачи. Почти ни с кем не встречается.
- Чай будешь? - доставая из сейфа кипятильник, спросил Рогачев. - С Лушиным почти ясно. Котенев?
- С этим интереснее, - улыбнулся Иван. - Вдруг ушел от жены, а теперь оформил отпуск на работе.
- Что странного в желании человека отдохнуть летом? - поставив перед Купцовым стакан с чаем, усмехнулся Рогачев. - Это вполне естественно. Тем более он, как мне доложили, ушел жить к своей пассии. Ставич, кажется?
- Да, Татьяна Ставич. Но она отпуска не оформляла. Мне не нравится это совпадение: посещение женой Котенева милиции и его уход из дома, затем и отпуск.
- Есть много, друг Горацио… - нахмурился Рогачев и неожиданно спросил: - Тебе фамилия Саранина знакома?
- Саранина? - наморщив лоб, переспросил Иван. - Нет, не припомню. Может, напомните?
- Напомню. - Вздохнув, Рогачев полез в сейф и достал тоненькую папочку в синих корочках. Вынув из нее лист бумаги, протянул Купцову: - На вот, ознакомься.
Иван взял, пробежал глазами по строкам и неожиданно наткнулся на свою фамилию. Совершенно неизвестная ему Марина Владимировна Саранина, проживающая в том курортном городке, где Купцов был начальником городского отдела милиции, излагала трогательную историю знакомства с приехавшим из столицы Иваном Николаевичем Купцовым, с которым она намеревалась создать семью. Означенный Купцов красиво ухаживал за ней, бывал дома - это могут подтвердить соседи, по площадке, - оставался ночевать. Цветы и майорские погоны вкупе с высокой для их города должностью вскружили голову бедной Марине Владимировне, и она, забыв про мужское коварство, позволила себе поверить Купцову. Когда же опомнилась - того и след простыл. Теперь бедная Саранина - мать-одиночка. Мало того, что Купцов совершенно не интересуется ребенком, он еще уклоняется от уплаты алиментов. С великим трудом ей удалось разыскать майора милиции Ивана Николаевича Купцова по его новому месту службы, и она просит принять к нему необходимые меры.
Строчки запрыгали перед глазами Ивана, он потер глаза - что за чушь, кто эта Саранина, какие дети?
- Чушь, - возвращая бумагу, только и сказал он.
- И это все? - дернул под столом ногой Рогачев. - Объясняй, оправдывайся!
- Я же сказал: чушь! - повторил Иван. - Никогда в жизни не был знаком с Сараниной, не говоря уже об остальном.
- «Чушь», - передразнил Рогачев, - заладил, как попугай.
Он вытянул из кармана носовой платок и вытер лоб и шею:
- Как в бане, право слово… Ты мне давай факты, аргументы, как в той известной газете, - пряча платок, буркнул Алексей Семенович, - чтобы я мог ими оперировать на должном уровне. Не маленький, сам понимаю, что ты успел кому-то перца с солью на хвост насыпать, но вот кому?! Теперь будешь оправдываться в политчасти.
- Оправдаюсь, - глухо ответил Иван. - Не все же на свете подлецы… Есть и приличные люди.
- Ага, есть, - согласился Рогачев, - даже много, но редко попадаются на нашем жизненном пути. А ты еще ершистый, кланяться не умеешь, в баню с нужными людьми не ходишь.
- При чем тут баня? - огрызнулся Купцов.
- При том, - отрезал Алексей Семенович, складывая бумаги в папку, - не умеешь карьеру строить, все горбом норовишь добыть. Я тебя за это уважаю и ценю, но не все такие, как я. - Бросив папку в сейф, он захлопнул тяжелую дверцу и вздохнул: - Эх, Ваня, заварили для тебя крутую кашку…
Вспомнилось, как ему самому досталось по первое число, когда на похоронах одного из сотрудников он сказал на панихиде, что нужно беречь людей и не гробить их раньше времени. Чихвостили тогда у руководства и по партийной линии. Правда, те времена теперь окрестили «застоем», но ведь до сих пор помнится. А недоверия к собственным сотрудникам еще хватает.
- Давай конкретные предложения, где и когда ставить засады на «драконов», - давая понять, что разговор закончен, приказал Рогачев. - Иди работай, разберемся с этой бодягой…
От этого обещания у Ивана болезненно сжалось сердце - он прекрасно понимал, что разбираться будет совсем не Рогачев. Отчего же у нас человек, призванный по должности и по велению собственного сердца защищать других людей, сам столь часто оказывается беззащитным?..
Хомчик уныло вздохнул и начал взбивать пену в маленькой чашке для бритья. Мысли его прервала жена.
- Рафаил! Где твой синий костюм? - крикнула она из комнаты, где занималась сборами и укладыванием вещей.
- Посмотри как следует в шкафу.
- Я уже смотрела. - Она встала в дверях ванной, поправляя съехавшие с потной переносицы очки.
- Бог мой, - не прекращая своего занятия, чуть повысил голос хозяин дома, - ну, посмотри еще.
Жена дернула плечом и ушла, а Хомчик подпер щеку языком, осторожно повел бритвой сверху вниз, выбривая жесткую щетину.
М-да, как все смешалось и закрутилось после звонка Котенева, прямо предупредившего о необходимости отъезда. Хорошо Михаилу говорить о быстром отъезде, когда у него нет детей и больной тещи на руках. А потом, кто сказал, что можно ехать даже к лучшим друзьям, не предупредив их заблаговременно о своем прибытии? Где жить, когда приедешь, куда пристраивать детей учиться? Нельзя же месяцами стеснять давших тебе приют знакомых. Они тоже люди, у них есть конец терпению и свои дела. Пришлось созваниваться, просить, договариваться, слать телеграммы и денежные переводы, утрясать множество бытовых вопросов, чтобы был готов и стол, и дом.
- Рафаил!
Это опять жена. Кажется, костюм нашла, а теперь что?
- Ты узнавал, там есть английская школа?
- Школа? - держа бритву в отставленной в сторону руке, переспросил Хомчик. - Кажется, есть. В конце концов отдадим мальчика в испанскую. Сейчас Латинская Америка бурно развивается. Так что пригодится и этот язык.
- А где будет учиться наша девочка, ты подумал?
- «Подумал» - беззлобно передразнил жену Хомчик. - Там прекрасный университет, и пока еще никто не требует говорить только на местном языке. Не волнуйся.
Звонок в дверь заставил Хомчика вздрогнуть, и проклятая бритва рассекла кожу. В дверях ванной немедленно возникла враз побледневшая жена. Ее глаза, увеличенные сильными линзами очков, с тревогой уставились на супруга.
- Звонят, - зловещим шепотом сообщила она.
- Слышу, - так же шепотом ответил Рафаил, как будто его могли услышать стоявшие за дверью. Схватив полотенце и прижав его к кровоточащему порезу, он прокрался к входным дверям.
- Не открывай! - испуганно взвизгнула жена.
Сердито обернувшись, он сделал ей знак молчать и осторожно сдвинул заслонку дверного глазка…
Нервно поглаживая рукоять парабеллума, Аркадий неотрывно смотрел на подъезд Хомчика - сегодня многое должно решиться, и хотелось по-прежнему верить в удачу и свою счастливую звезду. Скоро идти туда, подниматься по ступенькам, нажимать кнопку звонка и переступать порог чужой квартиры. Уже возникло знакомое нетерпение, появилась тонкая нервная дрожь внутри и одновременно небывалая собранность, готовность мгновенно отреагировать на любую неожиданность. Впрочем, все рассчитано точно, и неожиданностей просто не должно быть.
- Кончай гулять, - не оборачиваясь, бросил Лыков пристроившемуся на заднем сиденье Олегу. - Много тратишь!
Кислов промолчал. Жадно досасывая сигарету, он осматривал двор - песочница, детишки качаются на скрипучих качелях, сидят бабки на лавках, гуляют старички с собачками, читают газеты пенсионеры, считает медяки компания выпивох.
Подошел Витек Жедь, открыл дверцу, тяжело плюхнулся рядом с Олегом.
- Ну? - повернулся к нему Аркадий.
- Нормально, - отдуваясь, ответил Витек. - Вызывать я никого не стал, за дверями тихо.
- Почему сегодня никого не вызвали? - завозился сидевший за рулем Ворона. - Вляпаемся, ей богу вляпаемся.
- Не каркай, - оборвал его Аркадий. - Нельзя без конца разыгрывать одну и ту же карту, понял? Комбинировать надо, новое изобретать. Кстати, скажи-ка лучше, где ты раздобыл такой рыдван?
Он похлопал ладонью по обтянутому самодельным чехлом сиденью и презрительно двинул коленом по облезлой дверце. Машина и вправду имела непритязательный вид - старенькая, давно не крашенная, с продавленными сиденьями.
- Зато на ходу зверь, - осклабился Анашкин. - Хозяин ее лижет, сам движок перебрал. На этой тачке фору любой «волжанке» дадим. Разве плохо докатили?
- Не хватятся? - зевнув, спросил Жедь.
- Нет, - небрежно отмахнулся Ворона.
- Сегодня пойдем втроем, - поправляя оружие за поясом брюк, распорядился Лыков. - Жедь остается в машине и ждет нас. После дела отгоняем тачку и немедленно пересаживаемся… Двор, где ее брали, хорошо помнишь?
- Не заплутаем, - заверил Витек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48