Только у главной редакторши и у Пономаревой все на лице написано, а у мадам Садчиковой - нет. Уставится круглыми наив-ными глазами - ну такая милашка: сил нет! Тут все друг на друге завязаны, поняла?.. - Язык у Тамары уже стал слегка заплетаться, однако она опять плеснула вина в свой бокал. - Реклама, торговля, Дом моды - не поймешь, кто кому какие услуги оказывает. А Элла - она баба будь здоров, пьет как лошадь, ей ведро надо ставить… - Тамара громко захохотала. - Только есть тут один ню-ансик. - Она с запинкой выговорила последнее слово.
- Какой?
- А-а, интересно стало! - поддразнила она Катю. И, наклонившись к уху Царевой, тихо сказала:
- Между нами, по секрету, ясно? Хрусталева, говорят, мужиков не любит.
Только сейчас Катя заметила, что Тамара совсем опьянела. Ее царственная красота куда-то исчезла, движения стали неверными. Впрочем, по сравнению с Наденькой она казалась почти трезвой.
Нина Ивановна, окинув взглядом зал, при виде вдрызг пьяной Наденьки скривилась: "Опять нажралась, как грязь! Все люди как люди, а эта… - Она выругалась про себя. - Хотя, с другой стороны, вокруг пьяной Наденьки вертится как раз нужный (ей, Пономаревой) человек… Черт с ней, пусть надирается, с нее не убудет".
Пономарева увидела, как томно закатывает глаза другая моделька, Лора: "Готова девочка! А это что за веселый мужичок вокруг нее прыгает? - Пономарева поджала губы. - И откуда они берутся, такие хлыщи!"
Сама Нина Ивановна только пригубливала спиртное: ей следовало быть в курсе всего, что происходило… Это кто-то может себе позволить расслабиться, а она - нет: все надо держать под контролем!
Понамарева заметила, как Зинка Кудрявцева вертела задницей возле пожилого господина в темно-сером костюме… Эта-то коза старая куда лезет? Есть девки и помоложе! Все успокоиться не может. Как там раньше говорили: задрав штаны, бежать за комсомолом?
- Сорок пять - баба ягодка опять! - услышала Нина Ивановна Зинкин голос.
Пожилой господин не возражал. Он что-то тихо говорил на ухо Кудрявцевой, и та весело смеялась.
- Ягодка пожухлая… - пробурчала себе под нос Пономарева.
…Какие сорок пять! На пенсию бабе пора. Как говорят, старее Ивана Грозного - а все норовит мужика на себя затащить. И, видать, зацепила господина: вон как ей за пазуху заглядывает! Каждому свое. Может, на молодую у него здоровья не хватает, вот и прислоняется к кому попроще, лишь бы в руках подержали…
Нина Ивановна сейчас даже позавидовала Зинке: ни забот, ни хлопот, только и дел, что о себе позаботиться. А тут оглянуться некогда. Сыну наплевать и на нее, и на ее дела. Сидит у матери на шее, никакой самостоятельности. Муж… На старости лет себе ярмо на шею повесила. Двоюродная сестрица, Марья Алексеевна, так ей и сказала. Да хрен с ней, с Машкой, она всю жизнь, как клуша, в ручницах просидела. Один свет в окошке - любимый зятек с дочерью да муж-пьяница. "Пьяница, да не гуляет! - бухнула ей в глаза Марья Алексеевна. - А твой холеный кобель лишь о том думает, как на чужую бабу залезть".
Пономарева тогда зубами заскрипела… Но ведь это правда. И крыть нечем. Ничего, пока она в силе, никуда муженек от нее не денется! Увы, немало хлопот доставляет ей и сыночек, Боренька.
Публика, как говорится, оттягивалась. Нина Ивановна, проходя по залу, отметила, что число бутылок на столах резко поубавилось. Сколько ни поставь, все ухряпают, подумала она. Для дела - не жалко последнее отдать. Но сколько халявщиков набегает, сколько халявщиков… Корми, пои их всех, дармоедов!
- О, Ниночка! - остановила ее полная, средних лет дама. - Поддержи меня, солнышко.
- А что такое?
- Мы говорим про современную обувь. По мне - так лучше нет классической модели. И чтобы непременно был каблук. Без каблука женщина, как… - Она не сразу нашла подходящее сравнение. - Идешь, словно наступаешь себе на пятки. К молоденьким, конечно, это не относится, а нам приходится думать про общее впечатление. Я, например, без каблука чувствую себя просто неодетой.
Катя измаялась бесцельно бродить по залу и собралась уже уходить.
- Домой? - К ней подошел Тимофей.
- Да, пора.
- Я тоже собираюсь, могу и тебя подвезти. Хочешь?
- Хочу.
В машине Тимофей включил свет и внимательно посмотрел на Катерину:
- У тебя сейчас измученный вид. Очень устала?
- Да. Я не привыкла ко всем этим презентациям.
- И ты почти не пила, - заметил Тимофей.
- Я вообще не пью. Немного шампанского, и все. А девчонки, я смотрю, сильно прикладываются.
- Да я ведь тоже пью очень мало: спиртное на меня плохо действует - на следующий день совершенно не могу работать, сколько бы накануне ни выпил. Такой организм… Нет, - поправился Сазонов, - я могу, конечно, делать какую-то незначительную работу, а вот соображать перестаю. В творческом отношении - нуль. Поэтому и отказался от такого удовольствия.
- Работа для тебя - это все?
- Наверное. Мне нравится заниматься тем, что я делаю. К примеру, долго боялся садиться за руль собственной машины - думал: это не для меня, буду все время отвлекаться, не смогу следить за дорогой. Оказалось, наоборот, машина - просто спасение!
- Как это? - не поняла Катя.
- Когда ездил в общественном транспорте, постоянно обращал внимание на то, как одет народ. Особенно женщины. Сидит симпатичная дама, фигура неплохая, лицо ухоженное, а одета… Мама родная! Ну, нельзя с таким ростом делать оборку внизу: ноги сразу смотрятся короче, а сама женщина напоминает кубышку. Так и хочется подойти и сказать: ну что же вы, милая? Или вот дама с расплывшейся фигурой носит широкие шифоновые брюки - я их называю: «брюки-шаровары» - и просторный блузон навыпуск. Такие одеяния подходят лишь стройным девушкам, а упитанные тетки смотрятся в подобных ансамблях просто кошмарно. Говорят, это модно. Но что - мода? Думать же о чем-то надо!
- Подходил?
- Что? - переспросил Тимофей.
- Подходил с советом?
- Да, пару раз нарывался на неприятности. Никто не любит критики! Я уже и глаза закрывал, и старался не смотреть по сторонам, но голова продолжала работать… Думаешь: вот так надо, вот так. Это происходит автоматически, помимо моей воли. Понимаешь?
- Понимаю, - тихо сказала Катя.
Они уже находились рядом с ее домом. Царева попросила не заезжать во двор. Тимофей безмолвно повиновался.
- Какой милый старый домишко! - Он смотрел из окна автомобиля на двухэтажное здание.
- Очень милый. По-моему, здесь место сборища алкоголиков со всего района.
- Ну ты даешь! - засмеялся Тимофей.
- Ладно, пойду, - вздохнула она. - Поздно уже.
- Наташа говорила, что ты живешь одна.
- Да.
- А можно я в следующий раз напрошусь к тебе в гости, когда не будет так поздно?
Катя неопределенно пожала плечами. И добавила после паузы:
- В следующий раз - можно.
- Я раньше не спрашивал… - замялся Тимофей. - У Наташи что-то серьезное? Она на самом деле отравилась или…
Катя молчала.
- Понял, - сообразил Тимофей. - Меня учили так: не хочешь, чтобы тебя обманывали, не спрашивай.
- Дело не в этом… - Катя кусала губы. - Наташа действительно очень плохо себя чувствует. - Она уже открывала дверцу машины.
- Нужна будет помощь - скажи.
- Хорошо.
Катя, завернув за угол, оглянулась. Автомобиль Сазонова тронулся с места.
Девушка невольно вздохнула. Во дворе ее дома стояла темно-синяя «девятка», а Катя не хотела, чтобы Тимофей заметил Наташину машину. Пока Царева сидела в салоне, был какой-то момент, когда ей очень захотелось рассказать Сазонову про все. Но она не могла этого сделать: обещала Наташе молчать.
Богданова все это время жила в Катиной квартире: она боялась ехать домой. На нее страшно сделалось смотреть: Наташа не причесывалась, не умывалась, отказывалась есть. Катя насильно пыталась покормить ее, но все было бесполезно. Из Богдановой как будто вынули стержень: черты лица - те же, но погас огонь в глазах, исчезло то неуловимое обаяние, которым она обладала.
Наташа, ссутулившись, сидела на диване и ничего не хотела, ко всему относилась с полным безразличием. Иногда темные глаза девушки наполнялись слезами. Катя жалела ее - и не знала, как помочь.
Однако сегодня Царева решила, что, кажется, придумала, как вывести подругу из этого жуткого состояния.
Глава 6
- Я тебя подвезу… - Пьяная Ида Садчикова, с трудом спускаясь по лестнице, цеплялась за Хрусталеву. Ее роскошный полушубок из светлой норки был распахнут.
- Подвезешь. Только надо еще тебя саму до машины дотащить.
- Шофер, Игорь… - бормотала Ида. - Светлая иномарка…
Хрусталева водила машину сама, но сегодня приехала на такси. У нее было непреложное правило: никогда не садиться за руль в нетрезвом состоянии. Она знала по опыту: после завершения подобных меро-приятий всегда найдется желающий подвезти главную редакторшу модного журнала. Хрусталева привыкла пользоваться бесплатными услугами.
Дамы как бы поменялись местами. Элла Борисовна сейчас выглядела почти трезвой, а Иду окончательно развезло.
- Не надо было после коньяка шампанское пить, - резонно заметила Хрусталева. - Я себе этого никогда не позволяю.
- Угу… - Голова Иды окончательно склонилась на плечо новой знакомой.
Парочка выглядела очень забавно. Элла была почти на голову ниже Садчиковой - она уже задыхалась под тяжестью дородной бизнесменши, изрядно перебравшей спиртного.
- Удивительное дело! - рассуждала вслух Хрусталева. - И когда же ты успела так набраться, родимая?
Ида не отвечала.
Во время презентации Элла Борисовна ненадолго отлучилась, чтобы освежиться, а когда вернулась, застала Иду в невменяемом состоянии: та уже слово «мама» не выговаривала.
- Ноги поднимай выше, иначе сейчас обе загремим с лестницы. Как в известной прибаутке: так и … с крыльца, - к месту процитировала редакторша одно из своих любимых «народных» выражений. - Очень актуально!
Садчикова, промычав что-то невразумительное, зацепилась каблуком за ступеньку и рухнула на Эллу.
- Твою ж мамашу! - ругнулась Хрусталева, едва успев подхватить совсем обессилевшую приятельницу.
Ида ее не слышала.
- Да, слаба ты, видать, на выпивку, - сделала вывод Элла. - А с виду не скажешь.
Дамы, с трудом преодолевая лестницу, все-таки понемногу продвигались к машине.
Элла Борисовна, несмотря на свое не столь уж могучее телосложение, имела стойкий иммунитет к спиртному и могла выпить очень много - под горячее. Сегодня, на презентации, горячих блюд не подавали, там присутствовала лишь холодная закуска. Тренированный организм главной редакторши обладал удивительным свойством: поймав кайф и доведя себя до определенной степени расслабленности ("расслабухи", как говорили у них в редакции), она могла затем принимать довольно большое количество спиртного без особых последствий в дальнейшем. Иными словами, вливала в себя алкоголь - и не пьянела. Но твердо знала одно: чуткий организм вовремя даст команду, когда следует остановиться и перейти на минеральную водичку.
Роковую черту она переступала всего несколько раз в жизни. И последствия каждый раз оказывались очень тяжелыми. Повторять ошибок она не желала. За годы соответствующей практики Элла научилась четко улавливать критический момент. Сегодня с ней все было в порядке, к концу вечера голова прояснилась. А вот Ида…
- Зайчик! - Она попробовала встряхнуть Садчикову.
Та была в отключке, но послушно переступала красивыми ногами на высоченных каблуках.
- Давай, милая, давай, - подбадривала ее Хрусталева. - Еще два шага - и абзац!
Наконец она доволокла тяжелое тело до светлой иномарки. Темноволосый красавец открыл заднюю дверь.
- Чего сидишь? Помоги! - прикрикнула на него Элла Борисовна. - Видишь, не в себе человек.
Парень с надменным видом, медленно, словно нехотя, вылез из машины.
Хрусталева едва себя сдержала: она бы такого козлика ни в жизнь держать при себе не стала… Ну дармоед! Хозяйка напилась, а он сидит. И за что ему только деньги платят?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46