Ей пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы напомнить себе, кто такой Валерий, что его слова — не более чем прикрытие, маска; она вновь представила себе документы, которые недавно продемонстрировал ей Марс, и внутренне содрогнулась. «Нет, нет, я должна помочь Марсу, Валерий — сотрудник органов безопасности, его необходимо уничтожить!» — сказала себе Ирина.
* * *
«Я не назвала Марсу имени Наташи, значит, я не предала ее», — думала Ирина, наблюдая за Валерием и Наташей из-за дверного проема, ведущего в фойе старого Художественного театра. Она видела, как они беседовали между собой, и не испытывала прежней ненависти и ревности. Ее чувства к Валерию изменились, сейчас он вызывал у нее лишь отвращение. Или нет? "Как же может так быть, что в данную минуту он мне противен, а когда мы в кровати, я его обожаю? — спрашивала себя Ирина и не находила ответа. Все утро она пыталась ответить на этот вопрос, но безуспешно. Получался настоящий парадокс, сводивший ее с ума, ее мысли вертелись и вертелись по кругу, и в голове получалась какая-то каша. Где правда, где неправда, не отличить; не понять, что добро, а что — зло. Продолжать интимные отношения с Валерием, зная, кто он, ей было противно. Она давала себе слово порвать с ним, и верила, что решение это окончательно, но стоило ей увидеть Валерия, почувствовать его прикосновение, как она таяла и млела, мечтала о близости с ним и отдавалась ему, забыв обо всем. Даже посещение церкви Архангела Гавриила больше не помогало ей успокоиться, обрести мир в душе.
Она представляла Валерия в черной кожанке, хотя сотрудники службы безопасности уже десятки лет их hp носили, но все равно ее сердце сжималось от страха, словно она стояла на краю обрыва и смотрела вниз. Она боялась за себя, она боялась за Наташу, которая не подозревала о том, что человек, который целует ее, с которым она встречается раз в неделю, — полковник секретных органов. Последний раз, когда Ирина следила за Наташей и Валерием, не случилось ничего примечательного. Сейчас она смотрела на них, слушала, как Валерий прощался с актрисой, и вспоминала его слова: «Я люблю тебя, Ирина. Я ужасно, жестоко ошибся, втравив тебя в эту историю...» Господи, какая наглая ложь!
По правде говоря, Ирина абсолютно не понимала Валерия; она не могла сказать с уверенностью, как он к ней относится, зачем он завязал с ней близкие отношения, чего он от нее в действительности хочет? Любит он ее или не любит? Ирина даже попыталась рассуждать так, как рассуждал бы, с ее точки зрения, настоящий разведчик или шпион: если она была нужна Валерию только для того, чтобы помочь ему в борьбе против Волкова, то зачем тогда он приказал ей прекратить с ним отношения? Что изменилось? Или она в чем-то ошиблась? Ирина не знала. Ей хотелось одного: отомстить в его лице тем чекистам, которые арестовали и расстреляли ее деда, принесли столько страдания бабушке и матери. У нее даже созрел конкретный план мести, но какой-то маленький чертенок поселился у Ирины в мозгу и напоминал о том, как ей хорошо с Валерием, рисовал в ее воображении интимные сцены, будил сексуальное чувство. «И ты собираешься уничтожить все это? — спрашивал чертенок Ирину, — ты разве сошла с ума?»
Очнувшись от своих невеселых мыслей, Ирина рассеянно огляделась вокруг и хотела уже выйти из своего укрытия, как вдруг увидела Наташу Маякову, которая незаметно выскользнула из театра и теперь переходила улицу. Ирина взглянула на часы: репетиция была в самом разгаре. Куда Наташа отправилась в такое неурочное время? Ирине страшно захотелось выяснить это, и она пошла вслед за актрисой, стараясь не упускать ее из виду в шумной, суетливой толпе людей, спешащих куда-то по своим делам. На Тверской Наташа заглянула в книжный магазин. Ирина, подождав немного, тоже вошла внутрь. В магазине толпились иностранные туристы, москвичи, приезжие из других городов. Наташи нигде не было видно. Ирина снова выскочила на улицу и, успев заметить, что актриса заворачивает за угол ближайшего дома, побежала вслед за ней и вскоре оказалась недалеко от театра, где недавно стояла. Наташа села в черный «Зил», поджидавший ее во дворе недалеко от театра, и машина на большой скорости рванула с места.
Ирине ничего не оставалось делать, как отправиться восвояси, и она пошла к своей машине — голубой «Волге», которую Марс Волков предоставил в ее распоряжение. Бог весть, откуда он достал эту машину! Ирине это было все равно. Она вдруг вспомнила, что не убрала дворники с ветрового стекла, и мысленно обругала себя за забывчивость, а когда подошла к машине, увидела, что дворники действительно исчезли, как и следовало ожидать. Раздраженная, расстроенная, Ирина села в машину и помчалась следом за черным «Зилом». Минут через сорок обе машины почти одновременно подъехали к Звездному городку.
* * *
Марс Волков собирался выходить из машины, но тут в поле его зрения попала голубая «Волга», припаркованная неподалеку от дома, где жил Виктор Шевченко. Марс хорошо знал, кто приехал на «Волге», и решил подождать и пока не выходить из машины. Приказав своему шоферу отъехать метров на пятьдесят в сторону, он внимательно следил за голубой «Волгой», испытывая такое чувство, словно он пришел домой и увидел, что замок на входной двери сломан.
Сверкающий, новенький черный «Зил» стоял напротив входа в здание. Вскоре из здания вышла Наташа Маякова, подошла к «Зилу» и, открыв заднюю дверцу, села в машину. Когда «Зил» отъехал на приличное расстояние.
Марс вышел из машины, подошел к голубой «Волге», открыл дверь и, зло уставившись в побледневшее от страха лицо Ирины, спросил:
— Какого черта ты тут делаешь?
— Марс! — Ирина схватилась за горло, словно она задыхалась. — Ты меня напугал до смерти!
— Ну уж извини, котик мой, — улыбнулся Марс, неожиданно сменив гнев на милость, — но ты меня здорово удивила! Ты что, стала интересоваться космонавтами?
— Скажи мне, — Ирина вышла из машины, — почему во всей Москве не найти свежего перца или цуккини, а на космонавтов и полеты на Луну правительство всегда находит деньги?
Марс нахмурился.
— На Луну мы уже летали, поэтому сейчас деньги тратятся на полеты к другим планетам, на Марс, например. — Он пожал плечами. — Что ты имеешь против космонавтики?
— Я, между прочим, здесь не просто так. Я работаю.
— Работаешь? — Марс недовольно сдвинул брови. — Каким это делом ты занята, интересно?
— Я ехала за черным «Зилом» прямо из Москвы.
— За машиной, в которой приехала Наташа Маякова? Чего ради?
— А ты знаешь эту женщину?
— Разумеется. Я знаю всех, кто заходит в это здание.
— Здесь живет Виктор Шевченко? — спросила Ирина и, когда Марс утвердительно кивнул, задала следующий вопрос:
— А откуда Наташа знает его?
— Ты мне лучше скажи, ты следила за Маяковой? Это она тайно встречается с Бондаренко?
— Да, она.
— Ах, вот оно что. О-очень интересный поворот.
— Ты собираешься на встречу с Шевченко? — поинтересовалась Ирина и тут же добавила: — Я бы с удовольствием на него посмотрела. Можно?
— Боюсь, что нет... Хотя, — Марс заколебался. «Почему бы и не разрешить ей? — подумал он. — Возможно, разговор с Ириной как-то смягчит неприязнь Виктора по отношению ко мне. Она должна ему понравиться, и у нее хватит ума увлечь его беседой. В конце концов она мне предана, и не выставит меня в невыгодном свете. Как-нибудь все и наладится, а то мои отношения с Виктором после этого последнего разговора об эксперименте окончательно испортились, и тоненькая ниточка доверия, протянувшаяся между нами, порвалась. Вдруг Ирина как-то поможет?»
После недолгого раздумья Марс пришел к выводу, что Ирина появилась в Звездном городке как нельзя кстати, и даже решил, что это к удаче, хотя суеверным он не был и не верил в приметы и знамения.
— Ладно, — Марс взял Ирину под руку, — если тебе очень хочется увидеть Шевченко, то я это устрою.
* * *
Сначала Ирина услышала плеск воды, а затем крик дельфина.
— Боже мой, — радостно воскликнула она, — какое чудесное животное!
Женщина подошла к бортику бассейна, наклонилась и опустила руку в воду, чтобы дотронуться до круглого носа дельфина.
— Как тебя зовут, красавец мой? — спросила она у животного и неожиданно увидела голову человека, вынырнувшего из воды рядом с дельфином.
— Его зовут Арбат, — ответил незнакомец, смеясь над изумлением Ирины, а как ваше имя?
Ирина совершенно забыла про дельфина и широко открытыми от удивления глазами смотрела на смеющегося человека, чья кожа фосфоресцировала при неярком освещении, не могла оторвать глаз от бледного лица, странных, заостренных черт. А какие у него были глаза! Господи, какие необыкновенные глаза! Ирине казалось, что в их глубине она видит все цвета, когда-либо существовавшие на Земле. Она смотрела и смотрела в эти глаза, как будто хотела навечно впитать в себя их силу и свет.
Единственной растительностью на лице космонавта были длинные темные ресницы. Ни малейшего намека на пробивающуюся щетину усов или бороды — одна гладкая безволосая кожа; как ни странно, необычная безволосость не делала его женоподобным, а лишь усиливала его обаяние. Ирина на мгновение представила, что смотрит не на человека, а на мифическое существо — тритона.
Дельфин игриво суетился рядом с космонавтом, и Ирине сначала показалось, что и космонавт вроде бы тоже находится в игривом настроении, но через некоторое время поняла, что за его игривостью скрывается совсем другое чувство. И будто наяву услышала голос Наташи Маяковой: «Придет день, и ты тоже встретишь своего Эдварда Олби, который откроет тебе новый мир, и твоя жизнь совершенно изменится. Самое главное — не упустить такую возможность и, когда она появится, сделать так, как поступила я: в нужный момент послать всех к черту, забыть об опасности и смело идти вперед, к своей цели!»
— Ирина. Меня зовут Ирина, — прошелестел над бассейном чей-то голос, и в этом голосе Ирина едва узнала свой собственный. — А как тебя зовут?
— Добро пожаловать, Ирина, — сказал Виктор и потянул ее за руку к себе, и в этот момент она подумала, что ее окружили одновременно солнце, луна и звезды. Волшебная музыка послышалась близко-близко, и Ирина всей душой окунулась в океан этой незнакомой музыки. — Ты можешь называть меня именем Одиссей, — сказал космонавт.
* * *
Хонно с любовью всматривалась в красочную панораму родного Токио. Солнце сверкало над крышами высотных домов. Оно отражалось в зеркальных стеклах окон последних этажей, оставляя без внимания средние и нижние, и те стояли в тени и жили как бы в подводном мире, куда не достает солнечный свет, где все — зеленоватый полумрак и темные тени.
"Мне только нужно сконцентрироваться и сжать мою внутреннюю энергию — ва — до размеров теннисного мяча, думала Хонно, — и вот он, этот мячик, зажат в моей ладони: могу разжать пальцы и бросить его на город, и он будет гулять по улицам, и переулкам, и домам, подобно шарику на игровом поле.
Прежняя жизнь Хонно теперь казалась ей призрачным видениям, далеким, забытым, словно пачка старых, пожелтевших и никому не нужных фотографий, валяющихся на пыльном чердаке. Другая жизнь, другая женщина.
— Госпожа Кансей!
«Разве еще существует госпожа Кансей?» — спросила себя Хонно, наблюдая, как в аэропорту Нарита идет на посадку сверкающий в полуденном солнце самолет.
— Я хочу сменить имя, — резко сказала она, отворачиваясь от окна и от прекрасного, раскинувшегося внизу города. — Разве подобные вещи не в обычаях якудзы?
Большой Эзу согласно кивнул.
— Да, пожалуй. Иногда такое случается. — Он, не отрываясь, наблюдал за Хонно, менявшейся буквально на глазах, моментально приобретавшей новые качества, оттенки характера, поведения, словно разноцветные стеклышки калейдоскопа каждый раз складывались в другую картинку, другой узор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
* * *
«Я не назвала Марсу имени Наташи, значит, я не предала ее», — думала Ирина, наблюдая за Валерием и Наташей из-за дверного проема, ведущего в фойе старого Художественного театра. Она видела, как они беседовали между собой, и не испытывала прежней ненависти и ревности. Ее чувства к Валерию изменились, сейчас он вызывал у нее лишь отвращение. Или нет? "Как же может так быть, что в данную минуту он мне противен, а когда мы в кровати, я его обожаю? — спрашивала себя Ирина и не находила ответа. Все утро она пыталась ответить на этот вопрос, но безуспешно. Получался настоящий парадокс, сводивший ее с ума, ее мысли вертелись и вертелись по кругу, и в голове получалась какая-то каша. Где правда, где неправда, не отличить; не понять, что добро, а что — зло. Продолжать интимные отношения с Валерием, зная, кто он, ей было противно. Она давала себе слово порвать с ним, и верила, что решение это окончательно, но стоило ей увидеть Валерия, почувствовать его прикосновение, как она таяла и млела, мечтала о близости с ним и отдавалась ему, забыв обо всем. Даже посещение церкви Архангела Гавриила больше не помогало ей успокоиться, обрести мир в душе.
Она представляла Валерия в черной кожанке, хотя сотрудники службы безопасности уже десятки лет их hp носили, но все равно ее сердце сжималось от страха, словно она стояла на краю обрыва и смотрела вниз. Она боялась за себя, она боялась за Наташу, которая не подозревала о том, что человек, который целует ее, с которым она встречается раз в неделю, — полковник секретных органов. Последний раз, когда Ирина следила за Наташей и Валерием, не случилось ничего примечательного. Сейчас она смотрела на них, слушала, как Валерий прощался с актрисой, и вспоминала его слова: «Я люблю тебя, Ирина. Я ужасно, жестоко ошибся, втравив тебя в эту историю...» Господи, какая наглая ложь!
По правде говоря, Ирина абсолютно не понимала Валерия; она не могла сказать с уверенностью, как он к ней относится, зачем он завязал с ней близкие отношения, чего он от нее в действительности хочет? Любит он ее или не любит? Ирина даже попыталась рассуждать так, как рассуждал бы, с ее точки зрения, настоящий разведчик или шпион: если она была нужна Валерию только для того, чтобы помочь ему в борьбе против Волкова, то зачем тогда он приказал ей прекратить с ним отношения? Что изменилось? Или она в чем-то ошиблась? Ирина не знала. Ей хотелось одного: отомстить в его лице тем чекистам, которые арестовали и расстреляли ее деда, принесли столько страдания бабушке и матери. У нее даже созрел конкретный план мести, но какой-то маленький чертенок поселился у Ирины в мозгу и напоминал о том, как ей хорошо с Валерием, рисовал в ее воображении интимные сцены, будил сексуальное чувство. «И ты собираешься уничтожить все это? — спрашивал чертенок Ирину, — ты разве сошла с ума?»
Очнувшись от своих невеселых мыслей, Ирина рассеянно огляделась вокруг и хотела уже выйти из своего укрытия, как вдруг увидела Наташу Маякову, которая незаметно выскользнула из театра и теперь переходила улицу. Ирина взглянула на часы: репетиция была в самом разгаре. Куда Наташа отправилась в такое неурочное время? Ирине страшно захотелось выяснить это, и она пошла вслед за актрисой, стараясь не упускать ее из виду в шумной, суетливой толпе людей, спешащих куда-то по своим делам. На Тверской Наташа заглянула в книжный магазин. Ирина, подождав немного, тоже вошла внутрь. В магазине толпились иностранные туристы, москвичи, приезжие из других городов. Наташи нигде не было видно. Ирина снова выскочила на улицу и, успев заметить, что актриса заворачивает за угол ближайшего дома, побежала вслед за ней и вскоре оказалась недалеко от театра, где недавно стояла. Наташа села в черный «Зил», поджидавший ее во дворе недалеко от театра, и машина на большой скорости рванула с места.
Ирине ничего не оставалось делать, как отправиться восвояси, и она пошла к своей машине — голубой «Волге», которую Марс Волков предоставил в ее распоряжение. Бог весть, откуда он достал эту машину! Ирине это было все равно. Она вдруг вспомнила, что не убрала дворники с ветрового стекла, и мысленно обругала себя за забывчивость, а когда подошла к машине, увидела, что дворники действительно исчезли, как и следовало ожидать. Раздраженная, расстроенная, Ирина села в машину и помчалась следом за черным «Зилом». Минут через сорок обе машины почти одновременно подъехали к Звездному городку.
* * *
Марс Волков собирался выходить из машины, но тут в поле его зрения попала голубая «Волга», припаркованная неподалеку от дома, где жил Виктор Шевченко. Марс хорошо знал, кто приехал на «Волге», и решил подождать и пока не выходить из машины. Приказав своему шоферу отъехать метров на пятьдесят в сторону, он внимательно следил за голубой «Волгой», испытывая такое чувство, словно он пришел домой и увидел, что замок на входной двери сломан.
Сверкающий, новенький черный «Зил» стоял напротив входа в здание. Вскоре из здания вышла Наташа Маякова, подошла к «Зилу» и, открыв заднюю дверцу, села в машину. Когда «Зил» отъехал на приличное расстояние.
Марс вышел из машины, подошел к голубой «Волге», открыл дверь и, зло уставившись в побледневшее от страха лицо Ирины, спросил:
— Какого черта ты тут делаешь?
— Марс! — Ирина схватилась за горло, словно она задыхалась. — Ты меня напугал до смерти!
— Ну уж извини, котик мой, — улыбнулся Марс, неожиданно сменив гнев на милость, — но ты меня здорово удивила! Ты что, стала интересоваться космонавтами?
— Скажи мне, — Ирина вышла из машины, — почему во всей Москве не найти свежего перца или цуккини, а на космонавтов и полеты на Луну правительство всегда находит деньги?
Марс нахмурился.
— На Луну мы уже летали, поэтому сейчас деньги тратятся на полеты к другим планетам, на Марс, например. — Он пожал плечами. — Что ты имеешь против космонавтики?
— Я, между прочим, здесь не просто так. Я работаю.
— Работаешь? — Марс недовольно сдвинул брови. — Каким это делом ты занята, интересно?
— Я ехала за черным «Зилом» прямо из Москвы.
— За машиной, в которой приехала Наташа Маякова? Чего ради?
— А ты знаешь эту женщину?
— Разумеется. Я знаю всех, кто заходит в это здание.
— Здесь живет Виктор Шевченко? — спросила Ирина и, когда Марс утвердительно кивнул, задала следующий вопрос:
— А откуда Наташа знает его?
— Ты мне лучше скажи, ты следила за Маяковой? Это она тайно встречается с Бондаренко?
— Да, она.
— Ах, вот оно что. О-очень интересный поворот.
— Ты собираешься на встречу с Шевченко? — поинтересовалась Ирина и тут же добавила: — Я бы с удовольствием на него посмотрела. Можно?
— Боюсь, что нет... Хотя, — Марс заколебался. «Почему бы и не разрешить ей? — подумал он. — Возможно, разговор с Ириной как-то смягчит неприязнь Виктора по отношению ко мне. Она должна ему понравиться, и у нее хватит ума увлечь его беседой. В конце концов она мне предана, и не выставит меня в невыгодном свете. Как-нибудь все и наладится, а то мои отношения с Виктором после этого последнего разговора об эксперименте окончательно испортились, и тоненькая ниточка доверия, протянувшаяся между нами, порвалась. Вдруг Ирина как-то поможет?»
После недолгого раздумья Марс пришел к выводу, что Ирина появилась в Звездном городке как нельзя кстати, и даже решил, что это к удаче, хотя суеверным он не был и не верил в приметы и знамения.
— Ладно, — Марс взял Ирину под руку, — если тебе очень хочется увидеть Шевченко, то я это устрою.
* * *
Сначала Ирина услышала плеск воды, а затем крик дельфина.
— Боже мой, — радостно воскликнула она, — какое чудесное животное!
Женщина подошла к бортику бассейна, наклонилась и опустила руку в воду, чтобы дотронуться до круглого носа дельфина.
— Как тебя зовут, красавец мой? — спросила она у животного и неожиданно увидела голову человека, вынырнувшего из воды рядом с дельфином.
— Его зовут Арбат, — ответил незнакомец, смеясь над изумлением Ирины, а как ваше имя?
Ирина совершенно забыла про дельфина и широко открытыми от удивления глазами смотрела на смеющегося человека, чья кожа фосфоресцировала при неярком освещении, не могла оторвать глаз от бледного лица, странных, заостренных черт. А какие у него были глаза! Господи, какие необыкновенные глаза! Ирине казалось, что в их глубине она видит все цвета, когда-либо существовавшие на Земле. Она смотрела и смотрела в эти глаза, как будто хотела навечно впитать в себя их силу и свет.
Единственной растительностью на лице космонавта были длинные темные ресницы. Ни малейшего намека на пробивающуюся щетину усов или бороды — одна гладкая безволосая кожа; как ни странно, необычная безволосость не делала его женоподобным, а лишь усиливала его обаяние. Ирина на мгновение представила, что смотрит не на человека, а на мифическое существо — тритона.
Дельфин игриво суетился рядом с космонавтом, и Ирине сначала показалось, что и космонавт вроде бы тоже находится в игривом настроении, но через некоторое время поняла, что за его игривостью скрывается совсем другое чувство. И будто наяву услышала голос Наташи Маяковой: «Придет день, и ты тоже встретишь своего Эдварда Олби, который откроет тебе новый мир, и твоя жизнь совершенно изменится. Самое главное — не упустить такую возможность и, когда она появится, сделать так, как поступила я: в нужный момент послать всех к черту, забыть об опасности и смело идти вперед, к своей цели!»
— Ирина. Меня зовут Ирина, — прошелестел над бассейном чей-то голос, и в этом голосе Ирина едва узнала свой собственный. — А как тебя зовут?
— Добро пожаловать, Ирина, — сказал Виктор и потянул ее за руку к себе, и в этот момент она подумала, что ее окружили одновременно солнце, луна и звезды. Волшебная музыка послышалась близко-близко, и Ирина всей душой окунулась в океан этой незнакомой музыки. — Ты можешь называть меня именем Одиссей, — сказал космонавт.
* * *
Хонно с любовью всматривалась в красочную панораму родного Токио. Солнце сверкало над крышами высотных домов. Оно отражалось в зеркальных стеклах окон последних этажей, оставляя без внимания средние и нижние, и те стояли в тени и жили как бы в подводном мире, куда не достает солнечный свет, где все — зеленоватый полумрак и темные тени.
"Мне только нужно сконцентрироваться и сжать мою внутреннюю энергию — ва — до размеров теннисного мяча, думала Хонно, — и вот он, этот мячик, зажат в моей ладони: могу разжать пальцы и бросить его на город, и он будет гулять по улицам, и переулкам, и домам, подобно шарику на игровом поле.
Прежняя жизнь Хонно теперь казалась ей призрачным видениям, далеким, забытым, словно пачка старых, пожелтевших и никому не нужных фотографий, валяющихся на пыльном чердаке. Другая жизнь, другая женщина.
— Госпожа Кансей!
«Разве еще существует госпожа Кансей?» — спросила себя Хонно, наблюдая, как в аэропорту Нарита идет на посадку сверкающий в полуденном солнце самолет.
— Я хочу сменить имя, — резко сказала она, отворачиваясь от окна и от прекрасного, раскинувшегося внизу города. — Разве подобные вещи не в обычаях якудзы?
Большой Эзу согласно кивнул.
— Да, пожалуй. Иногда такое случается. — Он, не отрываясь, наблюдал за Хонно, менявшейся буквально на глазах, моментально приобретавшей новые качества, оттенки характера, поведения, словно разноцветные стеклышки калейдоскопа каждый раз складывались в другую картинку, другой узор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87