Уходи и забери с собой Хитазуру!
— Тори, эта женщина — профессиональная убийца, — начал Рассел. — Она пришла сюда, чтобы расправиться с тобой. Ты что, не понимаешь?
— Я уже устала от того, что вы вечно вмешиваетесь в мои дела! — заорала Тори. — Убирайтесь к дьяволу! Чертовы мужики! Коты драные!
— Тори! — проговорил Рассел, опуская оружие. Тори молчала. Мужчины постояли и ушли.
— Зачем ты это сделала? — спросила Кои.
— А их наши дела не касаются. Разберемся между собой без их помощи.
— Они могли успеть выстрелить в меня прежде, чем я покончила бы с тобой.
— Может быть.
— Но ты все равно настояла на том, чтобы они ушли. Почему?
— Я же тебе уже все объяснила.
— Но я могу убить тебя сейчас.
— Я знаю.
— Большой Эзу хотел, чтобы я убила тебя.
— Послушай, кто он такой, этот Большой Эзу? Он что, твой отец? Или брат? Почему ты обязана его слушаться?
Кои ничего на это не ответила, потом вдруг начала смеяться. Она смеялась и смеялась, вся тряслась от смеха, держась за бока; по щекам ее текли слезы. Смех закончился так же внезапно, как и начался, и Кои зарыдала, оплакивая свою несчастную судьбу. Вся горечь, накопившаяся за многие годы, вышла из нее с этими бурными потоками слез, и, немного успокоившись, Кои положила голову на плечо Тори, и Тори нежно гладила ее волосы, утешая, словно напуганного ребенка.
— Все будет хорошо, успокойся, — прошептала Тори, — все будет хорошо.
Кои покачала головой и, всхлипывая, сказала:
— Нет. Никогда. Я не могу никому довериться. Я никому не верю.
— Но ведь ты же сейчас пытаешься поверить мне, правда?
Кои кивнула головой.
— В таком случае, если и не все у тебя будет хорошо, Кои, то хоть что-нибудь станет лучше. Не сомневайся. Я знаю.
* * *
— Я чувствую себя прекрасно.
— Да уж вижу. Краше в гроб кладут.
— А ты, оказывается, остряк!
Тори и Рассел сидели друг против друга в той самой комнате, где тридцать шесть часов назад девушка разговаривала с Кои. Теперь кровать была пуста, а Тори, одетая, плотно пообедавшая, не собиралась больше задерживаться в больнице. Рассел пытался уговорить ее остаться еще на какое-то время.
— Но ты можешь выслушать меня спокойно?
— Могу. Давай говори.
— Ты же человек, Тори, а не гуманоид с планеты Криптон.
Девушка расхохоталась.
— Не волнуйся, Расс. Я не буду бегать как угорелая и прыгать через высотные дома. Но у нас есть работа, наше задание. И где сейчас Кои, скажи на милость? Надеюсь, ты сделал так, как я тебя просила? Ты не оставил Кои и Хитазуру наедине?
— Нет, только это оказалось совсем не просто, и к тому же случай с твоим отравлением выбил Хитазуру из колеи.
— Неужели? — удивилась Тори.
— А о чем ты так долго говорила с Кои? Вы же несколько часов провели вместе!
— Сначала мне нужно кое-что сделать, а потом я тебе расскажу, ладно? Слушан. Во-первых, мне нужно получить доступ к компьютерам Центра. Ты понимаешь?
— Нет проблем. Я сейчас же пойду и позвоню насчет этого. У Центра есть свое помещение, арендованное на год в районе Синдзюку.
— Отлично. Во-вторых, мне нужно кое о чем выспросить Хитазуру. Давно пора было этим заняться.
— Согласен. У меня тоже имеется к нему парочка вопросов.
— Нет, Рассел. Оставь это мне. Хитазуру буду расспрашивать я одна. Так лучше. Слейд не хотел соглашаться.
— Ни за что, Тори. Ты только что поднялась с больничной койки...
— Может быть, устроим маленькое состязание по армрестлингу?
— Да ну тебя. Беседа с Хитазурой может привести к совершенно непредвиденному результату. Я не хочу, чтобы ты подвергался риску.
— Рассел, что ты так переживаешь? Что бы ни случилось, Хитазура не посмеет убить меня.
— Не уверен. А вдруг вы друг друга перестреляете? Кто вас знает. Если ты будешь разговаривать с Хитазурой, то только при одном условии: я тоже буду присутствовать.
— Расс, ну подумай хорошенько! Хитазура не скажет ничего в твоем присутствии, как ты не понимаешь?
— И слушать не желаю. Никаких возражений, Я не разрешаю тебе видеться с ним наедине.
— Господи, Расс, — возмутилась Тори, — если Хитазура замешан в деле с производством суперкокаина, он и со мной не станет говорить.
— Он обязан ответить на твои вопросы. Ты же его собственность, не так ли?
Тори улыбнулась.
— Если бы все было так просто, как ты думаешь, Расс, — Она покачала головой. — Неважно, что по отношению ко мне у Хитазуры есть определенные обязательства. Гири. Я прежде всего иностранка. И этот факт перевешивает все остальные соображения и чувства, даже гири. С точки зрения японцев, иностранка имеет право рассуждать о гири, но жить, подчиняясь требованиям, которые диктует гири, не в состоянии. Поэтому Хитазура имеет полное моральное право говорить мне о своем долге передо мной, а на самом деле не воспринимать этот долг всерьез.
— Ничего себе. Если он на самом деле считает, что ничего тебе не должен, как же ты собираешься разговорить его, вынудить признаться в чем-либо?
— Честно говоря, сейчас я еще не знаю, как это сделать.
Рассел подсел ближе к Тори, обнял ее.
— Здорово ты меня напугала.
— Расс, а твой директорский авторитет?
— Плевать я хотел и на авторитет, и на директорский пост.
— Тебя понизят в должности, — улыбнулась Тори.
— Ну и что? Зато я узнал много нового. И отношение к Центру у меня изменилось. Чем выше поднимаешься по иерархической лестнице нашей организации, тем хуже представляешь, как работает Центр. И все потому, что приходится жертвовать старыми связями и искать новые, в сфере политики, чтобы шавки с Капитолийского холма не сильно тявкали, или, по крайней мере, тявкали на расстоянии.
— Тяжелая работа. И очень опасная.
— Месяц назад я бы напрасно потратил свое время и твое, стараясь переубедить, переспорить тебя. Но теперь, со стороны, ясно вижу, насколько опасно то, чем занимаемся Бернард и я. Мы страшно отдалились от реальной жизни; придумываем какие-то хитроумные ходы, изобретаем политические ситуации и заставляем людей проливать кровь в угоду нашей изобретательности. Зачем? Политика и жизнь — совершенно разные вещи. Вот что я понял, Тори.
— Это происходит с каждым из нас, — Тори поцеловала Рассела в щеку. — Все мы имеем свои представления о людях, вещах, событиях, и зачастую наши представления не совпадают с тем, что есть на самом деле. Как-то раз Бернард рассказал мне одну длинную историю.
— О том, как он приехал к своему папаше?
Тори изумленно воззрилась на Рассела.
— Бернард и тебе об этом рассказывал? «Ну вот, — подумал Рассел, — приехали».
— Тори, Бернард любит эту свою выдумку и часто пользуется ею. Он попробовал и меня поймать на эту удочку, но я оказался хитрее. Я навел о нем справки. Так вот, моя дорогая, Бернард Годвин родом из аристократической семьи, его отец был преуспевающим и известным в Виргинии юристом и основал свою юридическую контору. Он прожил в браке со своей женой — матерью Бернарда — более пятидесяти лет и, насколько известно, был счастлив в семейной жизни.
— Но как же та история... — промямлила Тори, и Рассел почувствовал, что в душе девушки снова возникла неприязнь к нему, она не желала знать ничего плохого про Бернарда. И все-таки Рассел решил, что настало время для Тори узнать правду.
— Бернард считает, что эти россказни помогают ему завоевать доверие у людей, привязать их к себе. Таких доверчивых простачков вроде тебя.
— Только не надо преувеличивать, — запротестовала Тори. — Бернард вовсе не такой циничный, каким ты хочешь его изобразить.
— И он тоже не считает себя циничным. Согласно его утверждению, ради бизнеса можно пойти на любые жертвы, лишь бы добиться успеха.
— Я тебе не верю.
— Дело твое. Тогда ты тем более не поверишь, что перед тем, как мы с тобой отправились на задание, Бернард дал мне совершенно конкретные установки на тот случай, если ты будешь слишком своевольничать, и твое своеволие будет вредить интересам Центра. — Рассел встал. — Он приказал убрать тебя.
Когда Тори вышла из здания Сумимото, арендованного Центром в Токио, на город уже опустились сумерки. Шел дождь, и тонкие серебряные струи-иголочки барабанили по тротуарам, улицам, крышам машин, стеклам окон, загрязняя их пылью и песком. Крупными каплями вода падала с фасадов зданий; тротуары превратились в движущиеся ковры из зонтиков. Дневной свет сменили разноцветные неоновые лампы.
Рассел остался в офисе, чтобы составить отчет и переправить его в Центр, а также очистить помещение от использованных бумаг, огромными кипами скопившихся на столах за время работы. Тори была буквально потрясена информацией, полученной от главной системы компьютеров Центра. Все, что рассказала Кои, подтвердилось. Существовал союз между Кунио Миситой, Фумидой Теном и Хитазурой, а Эстило играл роль посредника.
Сильное беспокойство вызывал у Тори неизвестный американец, не похожий на бизнесмена, о котором несколько раз упоминала Кои. Кто это был? Тори вспомнила, как удивились она и Рассел неожиданной откровенности Эстило, который признался им, непонятно зачем, что является владельцем кокаиновой фабрики. Подобное признание могло выйти ему боком и плохо повлиять на ход прибыльного бизнеса с поистине необычным партнером в лице трех абсолютно разных людей — Миситы — Тена — Хитазуры, и тем не менее Эстило не стал скрывать от Тори свое настоящее занятие — торговлю гафнием. Кроме того, Эстило зачем-то упомянул тогда Хитазуру, и Тори тоже не могла этого понять. Теперь она знала, что Эстило хотел предупредить ее. И чувствовала себя обязанной ему за такое предупреждение. Если Эстило в определенном смысле и предал их дружбу, то после своего поступка заслуживал прощения. Разумеется, Эстило мог сразу рассказать Тори обо всем, но прекрасно понимал, что девушка ему не поверит и поэтому должна сама, постепенно, шаг за шагом, докопаться до истины.
Согласно данным, полученным через компьютер, во время переговоров между Кагой и Миситой Бернард Годвин находился в отъезде. Однако не только этот факт посеял сомнения в душе Тори. Числа, когда проходили эти переговоры, были связаны еще с какими-то событиями, но Тори никак не удавалось вспомнить, с какими. Безуспешно напрягала она память, — мозг отказывался выдать нужную информацию. Тогда Тори перестала копаться в памяти и стала думать о том, где мог находиться в тот период Бернард Годвин. Список служебных командировок, занесенный в компьютер, показал, что в тот раз Бернард не воспользовался транспортными услугами Центра. Компьютерная система, обслуживающая авиаперевозки по Соединенным Штатам, выдала следующие сведения: на имя Бернарда Годвина был куплен билет первого класса до Сан-Франциско. Это произошло за неделю до переговоров. Из Сан-Франциско Бернард Годвин вылетел на следующий день в Токио, где оставался три недели. Тори не верила в случайности, совпадения, и поэтому пришла к выводу, что неизвестным американцем, сыгравшим главную роль в создании союза между Кагой и Миситой, был Бернард Годвин.
Бернард Годвин?! Невероятно! Тори никак не могла заставить себя поверить в то, что Бернард замешан в деле с суперкокаином. Как же так? Ведь Бернард и Рассел сделали все возможное, чтобы вернуть Тори в Центр. Чтобы она выяснила, кто производит супернаркотик. Тори помнила разъяренное лицо Бернарда, слушавшего Рассела, когда тот читал доклад о влиянии суперкокаина на организм человека. Неужели Бернард тогда притворялся? И тем не менее факт остается фактом: Хитазура являлся третьим звеном в цепи, созданной Бернардом для снабжения националистической организации «Белая Звезда» в России новым видом ядерного оружия. А супернаркотик? Эстило говорил, что Хитазура покупал чистый кокаин. Кто же тогда делает суперкокаин? Это необходимо выяснить. И помочь ей в этом мог только Хитазура.
Тори встретилась с Хитазурой в его огромном казино в Гиндзе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87