Случалось, на нее накатывала ностальгия по собственной юности. Но тоска быстро уступала место чувству освобождения от вашингтонской жизни, измен Филиппа, одиночества.
Его сестра была довольно миловидной, хотя с точки зрения Лилиан и несколько простоватой. Она была на несколько лет старше Лилиан, но ее мучили те же проблемы. Муж постоянно изменял ей, но внешне их брак оставался вполне счастливым союзом. Она подумывала о разводе, но, как однажды призналась, ей не хватало решимости.
Лилиан затратила немало сил, пытаясь уговорить ее порвать с прошлым, уйти от мужа и начать новую жизнь. Бедняжка никак не могла решиться: это сулило слишком большие перемены. Жизнь, жаловалась она, слишком безрадостна, слишком отупляюща. Как-то раз она поймала себя на том, что мечтает о служащем из конторы мужа. Ее часто тревожили грешные сны. Это смущало, и она спрашивала Лилиан, не слишком ли безнравственны ее фантазии. Лилиан лишь улыбалась и продолжала уговаривать ее уйти от мужа.
Постепенно Лилиан оказалась втянутой в самый центр чужой жизни. Ей было приятно ясно видеть проблемы другого человека и пути их разрешения. Впервые в жизни Лилиан чувствовала себя нужной, она приносила пользу и получала от этого огромное удовлетворение. Все эти фантазии, убеждала Лилиан, вполне нормальны и естественны, поэтому их стоит осуществить. Думала Лилиан при этом не столько об этой милой женщине, сколько о себе. Та пугалась и отрицательно качала головой. Нет, это невозможно. Никогда. Это значит сознательно совершить зло. Лилиан возмущалась. Если невозможно порвать с ненавистной жизнью, то не стоит ли сделать ее хотя бы более приятной? — спрашивала она. Лилиан убеждала настойчиво и методично, она рисовала заманчивые перспективы любовной связи, ей самой нравились собственные слова. Кончилось все тем, что Лилиан в один прекрасный день решила, что все ее рецепты очень хорошо подойдут и ей самой. Эта мысль словно распахнула настежь чуть приоткрытую дверь.
Примерно в то же время Лилиан познакомилась с ее братом. Как-то раз они вдвоем зашли к ней в отель. Сестра представила Лилиан брата, дипломата, только что прибывшего в Париж. «Мой отпуск заканчивается, с застенчивой улыбкой сказала она, — а брат совершенно не знает города». Не могла бы Лилиан познакомить его с Парижем?
Лилиан, конечно, согласилась. Она вполне созрела для этой встречи, потому что чувствовала себя бесконечно одинокой в самом романтичном городе мира.
Удивилась ли она, увидев его в первый раз и признав в брате своей подруги Дэвида Тернера? Или, точнее сказать, человека, которого она некогда знала под именем Дэвида Тернера. Человека, к которому привязалась, человека, которого спасла много лет назад и которого так внезапно потеряла. Человека, ставшего в те далекие теперь годы ее наставником и учителем и сейчас готового вновь взять на себя эту роль, открыть для нее таинственный мир, который Лилиан так страстно мечтала познать.
Он все еще был очень красив и энергичен. Может быть, даже слишком. Конечно же, он не походил на верх совершенства и кое-что в нем неплохо было бы изменить, чем и попыталась заняться Лилиан. Но в нем ощущались постоянство и надежность. Его мир был столь ясен и понятен, что в сравнении с ним ее собственный мир и мир Филиппа выглядели особенно беспорядочными. Этот хаос, в котором она жила долгие годы, исчезал, как только Лилиан встречалась со своим новым другом. Но больше всего Лилиан подкупало то, что он никогда не стремился уйти от нее в какую-то другую жизнь, где ей, Лилиан, не было места. Он никогда внезапно не исчезал. Он всегда был рядом. Наоборот, ей время от времени приходилось оставлять его. У Лилиан захватывало дух от новых ощущений. Их связь была сном, сказкой, мечтой. Кто мог сказать, что их отношения приведут к тому, к чему привели?
— Как Мими? — спросила Лилиан.
— Прекрасно, — ответил он. — Часто спрашивает о тебе, скучает.
— Мне ее очень не хватает.
— Да? — Он улыбнулся и взял ее руки в свои.
— Я хотела тебя спросить... — Она в нерешительности умолкла, но продолжила: — Почему ты послал ко мне Мими? Почему не пришел сам?
— Ты хочешь знать правду? Я не знал, как ты встретишь меня. Тогда, в Токио, я так внезапно покинул тебя. Это было необходимо, но я боялся, что ты можешь не понять.
Лилиан слабо улыбнулась.
— Я так хорошо помню день, когда Мими привела тебя ко мне. Я ведь была совершенно уверена, что никогда не увижу тебя. Во всяком случае, я постоянно твердила себе это. Но в глубине души всегда жила надежда. В сущности, все эти годы я только и делала, что ждала тебя. Ты многому меня научил. В том числе и терпению.
— А я так и не поблагодарил тебя за то, что ты сделала для меня в Токио.
— Ты сделал больше. — Она сжала его пальцы. — Ты возродил меня.
Их глаза встретились. Лилиан поняла, что настал момент, когда следует перейти Рубикон. Она высвободила руку и достала из своей сумочки крошечный пакет.
— Я принесла, — просто сказала она и положила пакет ему на ладонь. Вот и все, подумала она, вот и все. Легко и просто. Душа ее пела.
— Вот, — сказал Евгений Карск, — мы с тобой и подошли, но не к концу, а к началу. — Он поднял бокал и улыбнулся. — У нас впереди целый мир, новый мир.
* * *
Когда Элиан проснулась, Майкла уже не было. Она заворочалась на футоне в крошечной комнате для гостей в квартире Стика Харумы. Простыни еще хранили тепло Майкла. Она нежно погладила вмятины, оставленные его телом, положила голову на его подушку и закрыла глаза. Она не спала, она мечтала о Майкле.
Когда Элиан снова разомкнула веки, она была готова к новому дню. Завернувшись в старое кимоно Стика, отправилась в ванную. Надо будет приобрести какую-нибудь одежду, подумала Элиан, рассматривая себя в зеркале. Выйдя из ванной, она услышала шум на кухне, заглянула туда. Стик возился с завтраком.
— Вы видели Майкла? — спросила Элиан.
— Он ушел еще до того, как я встал, — ответил Стик, скатывая рисовые шарики. Вдруг он взглянул на нее и спросил: — Вы любите такое блюдо на завтрак?
— Не очень.
Стик усмехнулся.
— Я тоже. Тогда, может, заглянем в кафе на Синдзуку?
Элиан весело рассмеялась:
— Позвольте, я угадаю. Уж не то ли, что облюбовали американцы?
— Именно. Там лучшие оладьи по эту сторону линии перемены дат.
— Никогда в жизни не ела оладий, — сказала Элиан.
— Ну, в таком случае вы никогда и не жили. Спустя полчаса они сидели за столиком в уютном кафе.
Элиан взглянула на Стика и спросила, указав на стеклянную бутылку с бурой жидкостью:
— А это что такое?
— Кленовый сироп, — весело ответил Стик. — Им поливают блины или оладьи.
Элиан с сомнением поболтала вязкую коричневую бурду.
— Попробуйте, — настаивал Стик. — Вы просто обязаны это сделать. Без кленового сиропа у оладий совсем не тот вкус.
Элиан осторожно капнула на оладьи, подцепила на вилку и с опаской откусила кусочек.
— О, да это и впрямь вкусно, — заметила она.
Кафе называлось «Пэнкейк Хэвен» и располагалось на втором этаже какого-то учреждения. С застекленного балкона открывался прекрасный вид на Кобуки-тё, восточную часть Синдзуку. Отсюда было хорошо видно запруженные людьми тротуары. Люди в ярких одеждах спешили по своим делам, не оставляя и квадратного дюйма свободного пространства. Кафе было оформлено в несколько старомодном стиле. Пластиковые столы и стулья, яркие краски. Широкие окна и море солнечного света. Элиан огляделась. Подростки в кожаных куртках, словно сошедшие с фотографий пятидесятых годов, смеялись и болтали, поглощая оладьи и отбивные с картофельным пюре. Они весело пикировались с официантами. Здесь царил дух счастливой юности.
— Мне нравится это место, — искренне сказала Элиан. — Оно так не похоже на те, где я бывала.
— Да, — кивнул Стик, заказывая еще по порции оладий. — Трудно представить себе, чтобы вы могли посещать подобные заведения.
Она пристально посмотрела на него.
— Что вы имеете в виду? Стик пожал плечами.
— У вашей семьи столько денег, что вы, вероятно, попросту не знаете, что с ними делать. Зачем вам ходить в такие кафе? Да вы, скорее всего, и понятия не имеете о существовании подобных заведений.
— Я вас не понимаю, — ровным голосом ответила Элиан. В грудь ее прокрался холодок.
— Я помогу вам понять. — Стик сделал паузу, дожидаясь, пока официантка поставит новую порцию дымящихся оладий. — Ваш отец — Нобуо Ямамото. А Ямамото не появляются в районах вроде Кобуки-тё. Вряд ли ваш отец повел бы свою дочь в такое кафе, не так ли?
— Вы ошибаетесь, — тихо сказала Элиан, — меня зовут Синдзё, Элиан Синдзё.
— Извините, мисс Ямамото, но вам нет никакого смысла упорствовать. Вы избегали фотографов, старались не появляться вместе с членами вашей семьи, но это не всегда было возможно. Правда ведь? Я видел вас с вашим отцом, Ямамото-сан, на заводе в Кобе. — Он отправил в рот оладью и продолжал с набитым ртом: — Это было в тот день, когда «Ямамото Хэви Индастриз» объявила о получении правительственных субсидий на разработку реактивного истребителя «ФАКС». Вы помните? Уверен, что помните. Вы стояли рядом с отцом, когда он делал заявление для прессы. Американскому посольству потребовались мои услуги. Я переводил речь вашего отца для многочисленных иностранных гостей.
Элиан положила вилку.
— Хорошо, — сказала она. — Чего вы хотите?
Он пожал плечами.
— Это зависит от обстоятельств.
— От каких? — резко спросила она.
— Например, от степени моей полезности.
Она посмотрела на него, как мангуст на змею.
— Я не вижу, чем вы можете быть мне полезным.
— В самом деле? — Стик продолжал уплетать, как ни в чем не бывало. — Что ж, жаль. Ведь Майк в конце концов найдет документ Катей, который ищете и вы. Я знаю все, мисс Ямамото, все и обо всем. Майк мне вчера многое рассказал. Как видите, он мне доверяет.
Он подцепил последний кусок.
— Я даже знаю, что он думает о вас. Он собирается взять меня с собой, когда отправится за документом. Меня, а не вас, поскольку вам он не доверяет.
— И, как я полагаю, вы можете исправить это? — прямо спросила Элиан.
— Вполне вероятно.
— Ведь Майкл ваш друг, Стик. Вы собираетесь его предать, почему?
— Я собираюсь предать Майка? Разве я говорил о предательстве? — Стик напрягся, произнося эти слова.
— Мне так показалось.
— Все имеет цену, мисс Ямамото. По крайней мере, все ловкие люди имеют цену. Какова ваша?
— Я не стану отвечать на подобные вопросы.
— Я хочу знать, на кого вы работаете? На вашего отца? На Масаси Таки? На вашу мать Митико? Я никогда не поверю, что Нобуо Ямамото связался с кланом Таки-гуми. Ведь вы не из якудзы, не так ли?
— Нет, — ответила Элиан, — не из якудзы. Внезапно она почувствовала смертельную усталость. Довольно лжи. Она измучена бесконечным нагромождением вранья, она устала жить в зыбком мире неправды, где каждое слово, каждый шаг может выдать ее с головой. Она устала от этого вечного страха разоблачения. Она устала нести бремя многочисленных масок. Элиан беспомощно посмотрела на Стика. Она хотела сейчас только одного — освободиться от лжи. Стик, заметив ее замешательство, мягко спросил:
— Кто вы? Скажите мне.
Элиан посмотрела в широкое окно кафе. Толпы пешеходов внизу заполонили теперь не только тротуары, но и проезжую часть улицы. О, как ей хотелось превратиться в одну из бесчисленных покупательниц, снующих по лавкам. На улице начинался дождь. Элиан захотелось ощутить лицом прикосновение его капель, захотелось почувствовать, что она еще жива. Но это было невозможно. У меня нет выхода, в тоске подумала Элиан. Она не могла больше лгать человеку, которому желала лишь добра и которого, возможно, успела полюбить. Но она не могла и сказать правду. Маска приросла к ее лицу. Элиан в отчаянии повернулась к Харуме.
— Я уже давно не думала о себе как об Элиан Ямамото, — сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81