— Я не знаю, что значит быть Элиан Ямамото. Я тоскую по самой себе, по своему истинному лицу.
— Так что же мешает вам открыть его? — спросил Стик.
— Обязательства, — коротко ответила она. Элиан повернулась так, чтобы не видеть окна. Там, снаружи, недоступная ей жизнь, сейчас лишь усугубляющая отчаяние, которое охватило все ее существо.
Глядя куда-то мимо Стика, она вяло произнесла:
— Семья. Моя семья.
Стик молчал, ожидая продолжения.
— Может быть, мне все-таки понадобится ваша помощь.
— Я помогу вам. Но это будет кое-чего стоить. Элиан молчала, подыскивая слова, способные выразить ее самые сокровенные желания. Наконец она сказала, буднично и просто:
— Я хочу, чтобы вы убедили Майкла в том, что мне можно доверять. — Она хотела продолжить, но слова замерли на губах. Нет, она не может рисковать жизнью Тори. Она и так сказала слишком много.
— Хорошо. — Стик кивнул. — Положим, мне это удастся. Что в этом случае получу я?
Элиан отодвинула кресло и встала.
— Похоже, я все-таки ошиблась. Будь вы другом Майкла, вы не произнесли бы этих слов. Я здесь для того, чтобы защитить его и помочь, как могу, даже ценой собственной жизни. Я ошиблась. Но и Майкл ошибся, решив, что вы его друг. Это не так.
— Элиан, успокойся, — раздался голос у нее за спиной. Девушка резко обернулась. На нее смотрел улыбающийся Майкл.
— Мы со Стиком знаем друг друга настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Все это он сделал по моей просьбе.
— Вот как?
— Именно так, — с улыбкой ответил Майкл. — Теперь, когда я знаю, на чьей ты стороне, можно считать, что мы наконец-то познакомились.
* * *
Тори дремала на руках у Митико. В полусне она понимала, что происходит нечто тревожное и опасное. Но девочка очень устала. Страх вымотал ее. Тори провела в непрерывном напряжении много дней подряд. Она не поддалась ужасу лишь благодаря ежедневным звонкам Митико. Теперь, на руках у бабушки. Тори чувствовала себя в полной безопасности. Ей было тепло и уютно. Тори постепенно погружалась в грезы. Она видела свет, пронизывающий листву, нежно поющих птиц, ощущала головокружительный аромат весны. Тори улыбалась, снова счастливая. Она чувствовала мерное покачивание и понимала, что они куда-то идут. Слышала чье-то тяжелое дыхание; какое-то крупное животное дышало совсем рядом с ней. Наверное, это динозавр, подумала Тори. Но ведь мама говорила, что динозавры давным-давно вымерли. Тори открыла глаза и поискала динозавра. Может быть, хоть один остался? Она увидела тень, скользящую рядом с ней. Но тень была слишком маленькой, чтобы принадлежать динозавру.
— Бабушка... — тихо прошептала Тори.
Митико и Дзёдзи осторожно продвигались по коридору, прислушиваясь к каждому звуку. Но тишину нарушал лишь ровный гул машины.
— Дзёдзи, остановись, — тихо прошептала Митико. — Мы только что прошли мимо двери? Дзёдзи обернулся.
— Да.
— Я хочу, чтобы ты заглянул туда, — сказала Митико. — Я хочу знать, что прячет Масаси.
— Митико-тян, — нервно сказал Дзёдзи, — благоразумно ли это? Ведь с нами Тори. Мы должны выбраться отсюда как можно быстрее. Чем дольше мы остаемся здесь, тем больше рискуем.
— Все это так, — твердо ответила Митико. — Но Нобуо боится уже много недель. Он скрывает свой страх, но я чувствую, как сильно он напуган. Я слышу страх в его словах, в его движениях, в его походке. Я спрашиваю себя, в чем дело, и не могу ответить. А ответ, скорее всего, находится здесь, Дзёдзи-тян. У нас есть редчайшая возможность узнать, что тут творится, что задумал Масаси. Мы должны рискнуть. — Она подтолкнула его. — Иди.
Дзёдзи неслышно скользнул в дверной проем. Он ощутил струю холодного воздуха. Идя навстречу дуновению, он оказался еще у одной двери, повернул ручку и вошел. Здесь было светлее. Дзёдзи осмотрелся. Он стоял на длинной галерее над огромным подвалом, почти точно на том месте, откуда несколько часов назад Масаси и Сийна, наблюдали за разгрузкой ядерного устройства.
Дзёдзи сделал шаг к деревянным перилам и, заглянув вниз, в изумлении замер. Внизу неслышно сновали люди в защитных костюмах. Он хорошо видел эмблемы на спинах людей. Дзёдзи узнал эмблему «Ямамото Хэви Индастриз»
Он внимательно смотрел на устройство, вокруг которого суетились люди в спецодежде. По спине пробежал холодок. Дзёдзи понял, что находится внизу. Техники извлекали из свинцового контейнера что-то очень похожее на бомбу. Дзёдзи отер выступивший на лбу пот Так вот в чем дело.
Он отступил к двери и вышел так же неслышно, как и вошел. Он подумал, что Митико нужно прежде подготовить, а уж потом рассказывать об этом удивительном и чудовищном зрелище. Дзёдзи осторожно продвигался к двери в коридор, когда услышал голоса. Он замер, затем медленно, словно ящерица, подобрался к двери и вжался в стену. Рядом, крепко обняв Тори, стояла Митико, а напротив — Масаси с катаной Митико в руках. У Дзёдзи перехватило дыхание. Он напряг слух.
— Вы уже причинили мне немало беспокойств. — Дзёдзи узнал голос Масаси. — Ваше присутствие здесь для меня большая неожиданность. Интересно, как вы узнали, где я прячу вашу внучку? Впрочем, сейчас это уже совершенно неважно. Я вас недооценил. Но теперь я сделаю то, что давно надо было сделать. Вы больше не сможете мне мешать. У меня нет времени возиться с вами. Сейчас наступает самый важный момент в деле, которое я начал, и я не потерплю никаких помех.
* * *
Шум барабанящего по тростниковой крыше дождя перерос в оглушительный рев. Элиан и Майкл были в северном предместье Токио. Асфальт здесь уступил место траве и деревьям.
Майкл остановил машину у синтоистского храма. Он смотрел на древние постройки, погруженные в пелену дождя, и чувствовал себя так, будто вернулся домой после долгих и нелегких странствий. Он ощущал, как к нему возвращаются силы, как утихает боль. Дух Тсуйо был рядом, Майкл чувствовал его поддержку. Майкл повернулся к Элиан.
— Ты должна мне все рассказать. Почему ты скрывала от меня свое настоящее имя?
Элиан на мгновение закрыла глаза. Потом посмотрела на Майкла.
— Ты хочешь знать правду?
— Только правду, Элиан. Я всегда ждал от тебя одной лишь правды. Но именно этого ты никогда не могла мне дать.
В ее душе любовь к человеку, стоящему перед ней, боролась со страхом за жизнь дочери. Элиан казалось: еще мгновение, и она сойдет с ума.
— Ты всегда ждал какого-нибудь простого ответа, — медленно сказала она, пытаясь справиться со смятением. — Ты ждешь слов, которые чудесным образом расставят все по местам, сделают все понятным и ясным, как это бывает в голливудских фильмах. Но жизнь гораздо сложнее. — Она посмотрела на храм.
Майкл чувствовал, что ее голова занята какой-то одной неотвязной мыслью, что она мучительно пытается сделать выбор. Он хотел бы ей помочь, но не представлял себе, как это сделать. Они долго молчали. Наконец Элиан снова заговорила:
— Я скрыла от тебя свое настоящее имя потому, что не доверяла тебе.
Майкл недоуменно посмотрел на нее.
— Мне говорили, что я должна доверять тебе. Но я никогда не была в этом уверена. С кем ты? Я не знала этого. С Джоунасом? Со своим отцом? С кем-то еще, кого я не знаю? Я без конца задавала себе этот вопрос, но не находила ответа. Я хотела довериться тебе, Майкл, но боялась ошибиться.
Майкла словно озарило — они оба были в одинаковом положении. Словно слепые котята, тычущиеся носами по углам, ничего не видя и ничего не понимая. Элиан, как и он, жила в полной неопределенности. Господи, как же нам удалось дожить до этого разговора, подумал он, как нам удалось не уничтожить друг друга?
— Тебе что-то сказали обо мне? Что-то определенное? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Ты, похоже, знала дядю Сэмми. Лучше бы ты все мне объяснила.
Элиан протерла запотевшее стекло.
— Все так запутанно, Майкл. Я постараюсь. — Она нерешительно тронула его руку. — Сыну будет трудно услышать такое о своих родителях. Но, по-видимому, действительно настало время сказать все.
Майкл смотрел в бездонные черные глаза. Они молили его, буквально кричали о том, что переполняло ее душу. И он вдруг понял, о чем именно говорят ее глаза, и откликнулся на этот страстный зов. Плотина недоверия рухнула.
Не отводя глаз, Элиан сказала:
— Наши родители, моя мать и твой отец, были любовниками.
Майкл вздрогнул. Хоть он и не знал, что услышит в эту минуту, но уж такого совсем не ожидал.
— Что ты имеешь в виду? — растерянно спросил он. Элиан погладила его ладонь.
— Они встретились в сорок шестом, когда вместе работали в ЦРГ, и полюбили друг друга. Их отношения длились, пока Ватаро Таки не узнал о связи своей приемной дочери с Филиппом Доссом.
— И на этом все кончилось, — с облегчением продолжил за нее Майкл. — Это было давным-давно.
Элиан сжала его руку, словно он был ребенком, которого надо уберечь от опасностей взрослого мира.
— Нет, не кончилось, — мягко сказала она.
Дождь не ослабевал, его шум действовал успокаивающе.
— Мать не послушалась Ватаро Таки. Впервые в жизни она осмелилась ослушаться своего отца. Она считала это своим долгом, потому что любила Филиппа Досса.
Майкл смотрел на потоки воды, заливающие ветровое стекло.
— Ты хочешь сказать, что вплоть до своей смерти мой отец... — он не договорил.
— Майкл, — ласково произнесла Элиан, — я рассказывала тебе о молитве, которой меня научили, когда я была совсем маленькой? — Она помолчала. — Да — это желание, нет — это мечта. Боже, дай мне силы отказаться от «да» и «нет», дай мне силы обойтись без них.
— Я помню.
— Ей научил меня твой отец. — Он повернулся к ней. — Твой отец, Майкл. Это были странные слова, я не поняла их тогда, но они мне понравились. И лишь много лет спустя я осознала их смысл. Это мы — желание и мечта. Наши родители отказались от собственных, чтобы воплотить их в нас. Твой отец сделал из тебя солдата, воина. Моя мать поступила со мной так же. Долгие годы я думала, что это просто совпадение. Но как-то раз мать отвела меня к деду. Я видела его, когда была совсем ребенком. И вот, когда я прошла полный курс обучения, он со мной встретился. Его слова тогда потрясли меня, они перевернули весь мой мир. Может быть, с тобой произойдет то же самое. Сейчас я передам тебе его слова. Ватаро Таки сказал, что долгие годы Митико была его правой рукой, а Филипп Досс — левой. Но времена изменились, необходимо прокладывать путь в будущее. Он внимательно посмотрел на меня и добавил: «Наш путь в будущее — это ты». Он рассказал, почему у меня не японское, а европейское имя. Это он дал мне его. Для Таки-гуми и для всей Японии я должна стать дорогой в будущее, европейское имя должно явиться символом перемен. Так он считал. Он хотел, чтобы Япония вырвалась из пут традиций и старого образа мышления, из плена косных представлений. Он хотел, чтобы Япония встретила следующее столетие обновленной и молодой. Она должна прекратить замыкаться на саму себя и обрести связь с остальным миром. Я уж не говорю о процветании: это необходимо стране хотя бы для того, чтобы просто выжить. Так думал Ватаро Таки, и в нас он видел будущее Японии, Майкл.
Элиан взяла руки Майкла и положила их себе на грудь.
— Я передаю тебе слова моего деда. Это должен был бы сделать твой отец, но его уже нет в живых. Я всего лишь жалкая замена, но кроме меня сейчас некому сказать тебе эти слова. Мы будущее, Майкл. Нас научили подниматься по боевой тревоге, которую наши семьи привыкли ждать с минуты на минуту. Мы желание и мечта.
Она умолкла.
— И вот мы вовлечены в эту войну, — задумчиво сказал Майкл, — в войну, которая убила моего отца. А я даже не знаю, хочу ли в ней участвовать.
Элиан улыбнулась.
— Я сказала Ватаро то же самое, когда он уговаривал меня, скорее даже вербовал.
— Но ведь ты говорила, что не состоишь в якудзе.
— Да, я никогда не была в ней. Но и твой отец тоже, что не помешало ему поступить так, как он поступил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Так что же мешает вам открыть его? — спросил Стик.
— Обязательства, — коротко ответила она. Элиан повернулась так, чтобы не видеть окна. Там, снаружи, недоступная ей жизнь, сейчас лишь усугубляющая отчаяние, которое охватило все ее существо.
Глядя куда-то мимо Стика, она вяло произнесла:
— Семья. Моя семья.
Стик молчал, ожидая продолжения.
— Может быть, мне все-таки понадобится ваша помощь.
— Я помогу вам. Но это будет кое-чего стоить. Элиан молчала, подыскивая слова, способные выразить ее самые сокровенные желания. Наконец она сказала, буднично и просто:
— Я хочу, чтобы вы убедили Майкла в том, что мне можно доверять. — Она хотела продолжить, но слова замерли на губах. Нет, она не может рисковать жизнью Тори. Она и так сказала слишком много.
— Хорошо. — Стик кивнул. — Положим, мне это удастся. Что в этом случае получу я?
Элиан отодвинула кресло и встала.
— Похоже, я все-таки ошиблась. Будь вы другом Майкла, вы не произнесли бы этих слов. Я здесь для того, чтобы защитить его и помочь, как могу, даже ценой собственной жизни. Я ошиблась. Но и Майкл ошибся, решив, что вы его друг. Это не так.
— Элиан, успокойся, — раздался голос у нее за спиной. Девушка резко обернулась. На нее смотрел улыбающийся Майкл.
— Мы со Стиком знаем друг друга настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Все это он сделал по моей просьбе.
— Вот как?
— Именно так, — с улыбкой ответил Майкл. — Теперь, когда я знаю, на чьей ты стороне, можно считать, что мы наконец-то познакомились.
* * *
Тори дремала на руках у Митико. В полусне она понимала, что происходит нечто тревожное и опасное. Но девочка очень устала. Страх вымотал ее. Тори провела в непрерывном напряжении много дней подряд. Она не поддалась ужасу лишь благодаря ежедневным звонкам Митико. Теперь, на руках у бабушки. Тори чувствовала себя в полной безопасности. Ей было тепло и уютно. Тори постепенно погружалась в грезы. Она видела свет, пронизывающий листву, нежно поющих птиц, ощущала головокружительный аромат весны. Тори улыбалась, снова счастливая. Она чувствовала мерное покачивание и понимала, что они куда-то идут. Слышала чье-то тяжелое дыхание; какое-то крупное животное дышало совсем рядом с ней. Наверное, это динозавр, подумала Тори. Но ведь мама говорила, что динозавры давным-давно вымерли. Тори открыла глаза и поискала динозавра. Может быть, хоть один остался? Она увидела тень, скользящую рядом с ней. Но тень была слишком маленькой, чтобы принадлежать динозавру.
— Бабушка... — тихо прошептала Тори.
Митико и Дзёдзи осторожно продвигались по коридору, прислушиваясь к каждому звуку. Но тишину нарушал лишь ровный гул машины.
— Дзёдзи, остановись, — тихо прошептала Митико. — Мы только что прошли мимо двери? Дзёдзи обернулся.
— Да.
— Я хочу, чтобы ты заглянул туда, — сказала Митико. — Я хочу знать, что прячет Масаси.
— Митико-тян, — нервно сказал Дзёдзи, — благоразумно ли это? Ведь с нами Тори. Мы должны выбраться отсюда как можно быстрее. Чем дольше мы остаемся здесь, тем больше рискуем.
— Все это так, — твердо ответила Митико. — Но Нобуо боится уже много недель. Он скрывает свой страх, но я чувствую, как сильно он напуган. Я слышу страх в его словах, в его движениях, в его походке. Я спрашиваю себя, в чем дело, и не могу ответить. А ответ, скорее всего, находится здесь, Дзёдзи-тян. У нас есть редчайшая возможность узнать, что тут творится, что задумал Масаси. Мы должны рискнуть. — Она подтолкнула его. — Иди.
Дзёдзи неслышно скользнул в дверной проем. Он ощутил струю холодного воздуха. Идя навстречу дуновению, он оказался еще у одной двери, повернул ручку и вошел. Здесь было светлее. Дзёдзи осмотрелся. Он стоял на длинной галерее над огромным подвалом, почти точно на том месте, откуда несколько часов назад Масаси и Сийна, наблюдали за разгрузкой ядерного устройства.
Дзёдзи сделал шаг к деревянным перилам и, заглянув вниз, в изумлении замер. Внизу неслышно сновали люди в защитных костюмах. Он хорошо видел эмблемы на спинах людей. Дзёдзи узнал эмблему «Ямамото Хэви Индастриз»
Он внимательно смотрел на устройство, вокруг которого суетились люди в спецодежде. По спине пробежал холодок. Дзёдзи понял, что находится внизу. Техники извлекали из свинцового контейнера что-то очень похожее на бомбу. Дзёдзи отер выступивший на лбу пот Так вот в чем дело.
Он отступил к двери и вышел так же неслышно, как и вошел. Он подумал, что Митико нужно прежде подготовить, а уж потом рассказывать об этом удивительном и чудовищном зрелище. Дзёдзи осторожно продвигался к двери в коридор, когда услышал голоса. Он замер, затем медленно, словно ящерица, подобрался к двери и вжался в стену. Рядом, крепко обняв Тори, стояла Митико, а напротив — Масаси с катаной Митико в руках. У Дзёдзи перехватило дыхание. Он напряг слух.
— Вы уже причинили мне немало беспокойств. — Дзёдзи узнал голос Масаси. — Ваше присутствие здесь для меня большая неожиданность. Интересно, как вы узнали, где я прячу вашу внучку? Впрочем, сейчас это уже совершенно неважно. Я вас недооценил. Но теперь я сделаю то, что давно надо было сделать. Вы больше не сможете мне мешать. У меня нет времени возиться с вами. Сейчас наступает самый важный момент в деле, которое я начал, и я не потерплю никаких помех.
* * *
Шум барабанящего по тростниковой крыше дождя перерос в оглушительный рев. Элиан и Майкл были в северном предместье Токио. Асфальт здесь уступил место траве и деревьям.
Майкл остановил машину у синтоистского храма. Он смотрел на древние постройки, погруженные в пелену дождя, и чувствовал себя так, будто вернулся домой после долгих и нелегких странствий. Он ощущал, как к нему возвращаются силы, как утихает боль. Дух Тсуйо был рядом, Майкл чувствовал его поддержку. Майкл повернулся к Элиан.
— Ты должна мне все рассказать. Почему ты скрывала от меня свое настоящее имя?
Элиан на мгновение закрыла глаза. Потом посмотрела на Майкла.
— Ты хочешь знать правду?
— Только правду, Элиан. Я всегда ждал от тебя одной лишь правды. Но именно этого ты никогда не могла мне дать.
В ее душе любовь к человеку, стоящему перед ней, боролась со страхом за жизнь дочери. Элиан казалось: еще мгновение, и она сойдет с ума.
— Ты всегда ждал какого-нибудь простого ответа, — медленно сказала она, пытаясь справиться со смятением. — Ты ждешь слов, которые чудесным образом расставят все по местам, сделают все понятным и ясным, как это бывает в голливудских фильмах. Но жизнь гораздо сложнее. — Она посмотрела на храм.
Майкл чувствовал, что ее голова занята какой-то одной неотвязной мыслью, что она мучительно пытается сделать выбор. Он хотел бы ей помочь, но не представлял себе, как это сделать. Они долго молчали. Наконец Элиан снова заговорила:
— Я скрыла от тебя свое настоящее имя потому, что не доверяла тебе.
Майкл недоуменно посмотрел на нее.
— Мне говорили, что я должна доверять тебе. Но я никогда не была в этом уверена. С кем ты? Я не знала этого. С Джоунасом? Со своим отцом? С кем-то еще, кого я не знаю? Я без конца задавала себе этот вопрос, но не находила ответа. Я хотела довериться тебе, Майкл, но боялась ошибиться.
Майкла словно озарило — они оба были в одинаковом положении. Словно слепые котята, тычущиеся носами по углам, ничего не видя и ничего не понимая. Элиан, как и он, жила в полной неопределенности. Господи, как же нам удалось дожить до этого разговора, подумал он, как нам удалось не уничтожить друг друга?
— Тебе что-то сказали обо мне? Что-то определенное? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Ты, похоже, знала дядю Сэмми. Лучше бы ты все мне объяснила.
Элиан протерла запотевшее стекло.
— Все так запутанно, Майкл. Я постараюсь. — Она нерешительно тронула его руку. — Сыну будет трудно услышать такое о своих родителях. Но, по-видимому, действительно настало время сказать все.
Майкл смотрел в бездонные черные глаза. Они молили его, буквально кричали о том, что переполняло ее душу. И он вдруг понял, о чем именно говорят ее глаза, и откликнулся на этот страстный зов. Плотина недоверия рухнула.
Не отводя глаз, Элиан сказала:
— Наши родители, моя мать и твой отец, были любовниками.
Майкл вздрогнул. Хоть он и не знал, что услышит в эту минуту, но уж такого совсем не ожидал.
— Что ты имеешь в виду? — растерянно спросил он. Элиан погладила его ладонь.
— Они встретились в сорок шестом, когда вместе работали в ЦРГ, и полюбили друг друга. Их отношения длились, пока Ватаро Таки не узнал о связи своей приемной дочери с Филиппом Доссом.
— И на этом все кончилось, — с облегчением продолжил за нее Майкл. — Это было давным-давно.
Элиан сжала его руку, словно он был ребенком, которого надо уберечь от опасностей взрослого мира.
— Нет, не кончилось, — мягко сказала она.
Дождь не ослабевал, его шум действовал успокаивающе.
— Мать не послушалась Ватаро Таки. Впервые в жизни она осмелилась ослушаться своего отца. Она считала это своим долгом, потому что любила Филиппа Досса.
Майкл смотрел на потоки воды, заливающие ветровое стекло.
— Ты хочешь сказать, что вплоть до своей смерти мой отец... — он не договорил.
— Майкл, — ласково произнесла Элиан, — я рассказывала тебе о молитве, которой меня научили, когда я была совсем маленькой? — Она помолчала. — Да — это желание, нет — это мечта. Боже, дай мне силы отказаться от «да» и «нет», дай мне силы обойтись без них.
— Я помню.
— Ей научил меня твой отец. — Он повернулся к ней. — Твой отец, Майкл. Это были странные слова, я не поняла их тогда, но они мне понравились. И лишь много лет спустя я осознала их смысл. Это мы — желание и мечта. Наши родители отказались от собственных, чтобы воплотить их в нас. Твой отец сделал из тебя солдата, воина. Моя мать поступила со мной так же. Долгие годы я думала, что это просто совпадение. Но как-то раз мать отвела меня к деду. Я видела его, когда была совсем ребенком. И вот, когда я прошла полный курс обучения, он со мной встретился. Его слова тогда потрясли меня, они перевернули весь мой мир. Может быть, с тобой произойдет то же самое. Сейчас я передам тебе его слова. Ватаро Таки сказал, что долгие годы Митико была его правой рукой, а Филипп Досс — левой. Но времена изменились, необходимо прокладывать путь в будущее. Он внимательно посмотрел на меня и добавил: «Наш путь в будущее — это ты». Он рассказал, почему у меня не японское, а европейское имя. Это он дал мне его. Для Таки-гуми и для всей Японии я должна стать дорогой в будущее, европейское имя должно явиться символом перемен. Так он считал. Он хотел, чтобы Япония вырвалась из пут традиций и старого образа мышления, из плена косных представлений. Он хотел, чтобы Япония встретила следующее столетие обновленной и молодой. Она должна прекратить замыкаться на саму себя и обрести связь с остальным миром. Я уж не говорю о процветании: это необходимо стране хотя бы для того, чтобы просто выжить. Так думал Ватаро Таки, и в нас он видел будущее Японии, Майкл.
Элиан взяла руки Майкла и положила их себе на грудь.
— Я передаю тебе слова моего деда. Это должен был бы сделать твой отец, но его уже нет в живых. Я всего лишь жалкая замена, но кроме меня сейчас некому сказать тебе эти слова. Мы будущее, Майкл. Нас научили подниматься по боевой тревоге, которую наши семьи привыкли ждать с минуты на минуту. Мы желание и мечта.
Она умолкла.
— И вот мы вовлечены в эту войну, — задумчиво сказал Майкл, — в войну, которая убила моего отца. А я даже не знаю, хочу ли в ней участвовать.
Элиан улыбнулась.
— Я сказала Ватаро то же самое, когда он уговаривал меня, скорее даже вербовал.
— Но ведь ты говорила, что не состоишь в якудзе.
— Да, я никогда не была в ней. Но и твой отец тоже, что не помешало ему поступить так, как он поступил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81