- Месье, вы не заставите меня отступить от своих обязанностей…
Горчев отстранил лакея и поднялся по лестнице. Прошелся по этажу, открывая дверь за дверью. На сем пути его подстерегали кое-какие неожиданности: в ванной комнате прямо в ванне сидела учительница музыки; из каморки с лаем выскочила собака, ослабевшая после прививки, и… укусила панически бегущую учительницу, которой потом тоже пришлось сделать прививку от бешенства. И наконец, из очередной, вероятно, двадцатой по счету комнаты Горчев услышал следующее:
- Заверьте, пожалуйста, этого господина, что я непременно там буду. - Аннет с кем-то разговаривала.
- Это в ваших интересах, мадемуазель, - ответил хриплый, пропитой голос. - И будьте спокойны, с вами ничего плохого не случится.
Горчев подглядел в замочную скважину - поступок безусловно предосудительный - и увидел нечто поразительное : в комнате лицом к лицу с Аннет стоял бродяга, который напал на генерала. Портниф.
- Не забудьте, мадемуазель: Тулон, бар «Техас». Впрочем, я подожду вас у первой бензоколонки перед городом, чтобы вы не тратили время на расспросы.
Портниф подошел к окну, ступил на подоконник привычно, как на порог, попрощался и пропал.
Посетитель Аннет и один из обидчиков генерала, несомненно, являлся одним и тем же лицом. Правда, стычка происходила в кромешной темноте, но Горчев из-за дерева успел разглядеть бандитов, когда те проходили мимо уличного фонаря. Во всяком случае, теперь он располагал преимуществом: бандиты при встрече не узнают его, зато он хорошо запомнил их физиономии.
Горчев решил не вмешиваться в дела Аннет и не упоминать о подслушанном разговоре, пока девушка не сочтет нужным его просветить.
Кто-то коснулся его плеча. Андре возмущенно сверкал глазами:
- Месье, ваше поведение…
Месье оглушил бедного малого и закатил под софу. Постучал в дверь.
- Кто там?
- Иван Горчев.
Изумленная Аннет открыла дверь:
- Как вы сюда попали?
- По лестнице, моя дорогая.
- А где Андре?
- К нему приехал гость из провинции, и он показывает ему город.
- Что вы хотите?
- Сегодня ночью я просил вашей руки.
- Вы шутите?
- Это единственное, с чем я никогда не стал бы шутить. Я просил вашей руки, и ваш отец дал согласие на наш брак.
- Это… это правда? - глаза Аннет засияли.
- Настолько правда, что я могу вас поцеловать. - Он обнял ее и несколько раз поцеловал. Она слегка противилась.
- Кроме того, я пришел попрощаться. Ваш отец поставил условием, чтобы я завербовался в иностранный легион.
- Что-о-о?.. Не может быть!
- Не срываться же всему делу из-за пустяков. Я тотчас записался, само собой.
- Вы с ума сошли! Вы не пойдете в легион, - чуть не закричала Аннет.
- Но я уже там.
- Я отвезу вас на машине до Вентимильи, за границей вы скроетесь.
- Не трудитесь, Аннет, - он, улыбаясь, погладил ее по щеке. - Я упрямец, каких свет не видел. И потом, ваш отец прав. Побольше серьезности мне не повредит. Да и вся история так прекрасна и причудлива, что… Ради вас я пойду в легион, Аннет!
- Прошу вас, одумайтесь, это же безумие!
- А хороша ли жизнь без капельки безумия?
- Если с вами что-нибудь случится, Иван… знайте: я никогда не выйду замуж.
- Зачем так говорить? Только идиоту может понравиться, чтобы женщина закисла в трауре. Если я не вернусь, от всего сердца желаю вам найти человека, с которым можно будет весело пожить и всласть посмеяться. Ладно. Благослови вас бог, Аннет.
Последний поцелуй, и Горчев поспешно удаляется. С послеполуденным поездом необходимо отбыть в Марсель.
В холле ему навстречу выступил Андре. Лицо высокомерное, строгое, распухшее.
- Ни шагу! Я вызвал полицию и…
…И Андре оказался на полу. На сей раз Горчев упаковал его под рояль и удалился.
3
Лабу и генерал начали поиски с отеля «Средиземный»; Горчева там не знали, зато вроде бы слышали о каком-то русском, у которого не все дома. Последний раз он дал о себе знать в княжеских апартаментах, где шестью прямыми попаданиями выбил шесть лампочек в бра. Затем побеседовали с господином Ванеком - он счел за благо устроиться в платяном шкафу: секретарь страдал агорафобией, то есть не выносил простора княжеских апартаментов. Стенной шкаф, где хранился заодно и багаж - соломенная шляпа, купальные трусы и зонт, - был все же раза в два поболе его последней квартиры.
Секретарь с трудом проснулся и встретил гостей довольно вяло.
- Мы ищем одного господина, - информировал его Лабу.
- Так. Ну и что? Я вам мешаю?
- Вы не знаете, где он сейчас?
- Кто?
- Иван Горчев.
- Полоумный русский? Действительно не имею понятия, - меланхолично возвестил господин Ванек. Лабу вздохнул и посмотрел на генерала.
- Как насчет Монте-Карло?
- Я был там вчера.
- Я спрашиваю о Горчеве, месье.
- Горчев наверняка посещает казино, - торопил с ответом генерал.
- Господа, - задумчиво произнес господин Ванек, - раз вы меня почтили визитом, объясните, наконец, кто этот Горчев?
- Но ведь вы его секретарь!
- Это еще ничего не значит. Честно говоря, мне этот человек подозрителен. Да-да, симпатичен, но подозрителен. Увидите, выяснятся еще кое-какие подробности в связи с расчетами в заграничном банке.
Генерал слегка покрутил пальцем у виска, намекая дедовским способом на некий печальный дефект господина секретаря, и повернулся к Лабу:
- Идем, Гюстав.
Лабу сообразил, что искать Горчева в Ницце или в окрестностях совершенно бесполезно. В шесть вечера они, смертельно усталые, возвратились домой. Их встретил Андре, выглядевший весьма плачевно. Новая ссадина тянулась из уголка рта к подбородку.
- Андре, я ищу человека по фамилии Горчев. Иди в полицию…
- Касательно Горчева я уже сообщил в полицию, но он, к сожалению, тем временем ушел.
- Как так? Когда он ушел?
- Я не видел.
- Где же ты был?
- Под роялем.
- А до этого?
- Под софой. Господин Горчев утром вломился в дом, ворвался в комнату мадемуазель Аннет, а меня несколько раз ударил. И всякий раз одно и то же: когда я падал без сознания, он запихивал меня под мебель.
Лабу и генерал взвились по лестнице через три ступеньки. Аннет горько плакала в своей комнате.
- Я слышал, Аннет, - робко начал ее отец, - что Горчев был здесь…
- Да… он уехал час назад, - Аннет совсем разрыдалась. - Ты отправил его в пустыню. Знай же: я его невеста, если он умрет, я тоже умру.
- Аннет, не говори так… Я и сам не рад… но что теперь делать? Может, у него хватит ума вернуться…
- Никакого ума у него нет, и он не вернется, - воскликнула Аннет.
Лабу и генерал стояли и стояли, слезы Аннет капали и капали. Скоропалительное решение молодого человека крайне расстроило их. Вошел Андре и доложил:
- Я полагаю, доставили известие о господине Горчеве.
Появилась рука на перевязи, забинтованная голова, лицо, исполосованное пластырем: Лингстрем.

Глава пятая
1
Лабу нарушил короткую тягостную паузу:
- Я был потрясен, когда Аннет мне сообщила, что этот ненормальный молодой человек…
- Нет, нет и нет! - вспыхнула девушка. - Иван Горчев ответил на вызов, как полагается джентльмену!
- Дело касалось защиты мадемуазель Аннет, - констатировал барон.
- Я не просила защиты. И насколько я понимаю, наше с вами знакомство вас к этому не обязывало.
- Я пришел, Аннет, именно потому… простите, почему вы смеетесь?
- Не сердитесь. - Она, смеясь, выбежала из комнаты. Генерал и Лабу переглянулись: ну и взбалмошная девчонка. Они, слава богу, не видели, как в соседней комнате Аннет уселась на ковер, уже не сдерживая хохота: ей вспомнилось, как Горчев смущенно вертел шляпу и бормотал: «Я ему отрубил ухо… плохо… да?» Потом без всякого перехода зарыдала. Теперь он, верно, в легионе.
Милый, любимый, сумасшедший! Конечно, уже добрался до места. Шесть часов…
Господи боже, шесть часов! Тулон! Встреча у бензоколонки. Она схватила шляпу, плащ и побежала.
После ухода Аннет в салоне царила довольно холодная атмосфера. Барон Лингстрем прервал молчание:
- Поведение Аннет не внушает мне оптимизма.
- Похоже на то, - поморщился Лабу. - Этот свихнутый молодец спутал все наши расчеты.
- Вы знаете, - обратился Лингстрем к де Бертэну, - что Портниф в Ницце?
- Имел счастье его повстречать, - генерал многозначительно поправил черную повязку на лбу.
- Вы, возможно, связались с этим типом? - спросил хозяин.
Барон помолчал минуту.
- Видите ли, поскольку ваша дочь не отвечает мне взаимностью, я решил вести себя в этом деле соответственно собственным интересам.
- Понимаю. Рука моей дочери служит залогом вашего с нами союза.
- А если итак!
Лабу налил коньяка в простои стакан, выпил и, улыбаясь, посмотрел в глаза барону:
- Хотите откровенно?
- Да, прошу вас…
- Радуюсь от всего сердца, что моя дочь не выбрала вас, господин барон.
- Что вы имеете в виду?
- Послушайте, я всегда был джентльменом. Но, прежде чем стать миллионером, я прослужил несколько лет в адской Сахаре. С тех пор, знаете, в серьезных случаях я привык выражаться как легионер, без всяких салонных фирли-флю…
- Я знаю, что вы служили в легионе. Припоминаю также, что вы сторонник бескомпромиссных действий…
- Бросьте! К черту эти утонченные издевки! Нечего передо мною нос задирать, я побольше вашего знаю жизнь. Кроме стихотворений Шелли я усвоил классический хук!
- Гюстав! - пытался вмешаться генерал.
- Оставьте, господин генерал, меня забавляет провинциальная фразеология хозяина дома.
- Вы ранены и вы мой гость. Я вас извиняю только поэтому, - Лабу выпил еще стакан коньяка, словно это была просто вода. - Вы не находите странным связывать вашу помолвку с делом, к которому Аннет не имеет ни малейшего отношения?
- Появление этого господина Горчева сильно поколебало мою веру в прочность нашего союза.
- Послушайте, вы! - Лабу резко повысил тон. - Моего слова более чем достаточно для всякого союза, запомните раз и навсегда. Что касается господина Горчева - это форменный псих, лучше бы его пристрелить, а то он бог знает что еще натворит, но это парень что надо - я вам говорю, а уж перед его суингом просто снимаю шляпу. И… фехтовать он тоже, кажется, умеет.
Все просветы на заклеенном пластырем лице барона побагровели:
- Как я выяснил, этот Горчев - агент-провокатор.
- Доказательства!
- В шестнадцать лет он стал спортивным тренером, а значит профессиональным фехтовальщиком.
- Я был в армии тренером по боксу и получал особую плату за уроки. Полагаю, вы все же продолжаете считать меня джентльменом!
- В семнадцать стал матросом, - продолжал Лингстрем биографию Горчева. - Отсидел месяц в токийской тюрьме по делу о браконьерской рыбной ловле. Выдворен из всех греческих гаваней как непременный участник любой поножовщины. Позднее был аккордеонистом в Порт-Саиде в знаменитом притоне «Такелажник Боб»…
- Ну и ну! Потрясающий парень! И я еще стыдился, что он мне выбил зуб, - воскликнул Лабу.
- Теперь я не удивляюсь, что вы не считаете меня достойным вашей семьи, - Лингстрем поднялся. Его лицо горело, глаза сверкали. Распрощались быстро и холодно.
- Ты думаешь, Лингстрем теперь будет против нас? - спросил Лабу, когда они остались вдвоем.
- По-твоему, он до сих пор был с нами? - беспокойно возразил де Бертэн. - Ты ему что-нибудь говорил про автомобиль?
Лабу смутился.
- Говорил ты ему про золото?
- Конкретно ничего. Шутливо, правда, упомянул, что мой голубой «альфа-ромео» стоит не менее десяти миллионов фунтов.
- Боже мой, ты спятил!
- Чего ты разволновался? Автомобиль стоит здесь у дома, а по ночам Паркер стережет его в гараже. Да, зря я доверился Лингстрему, хотя… хотя его отец был таким приличным человеком.
- Твой отец тоже был приличным человеком, - взорвался де Бертэн.
- Верно.
Лабу помрачнел и нажал на кнопку звонка. Явился Андре. Его левый глаз сократился до размера лесного орешка.
- Позови сюда шофера.
- Паркер не в состоянии предстать перед вами.
- Где он?
- Сидит на лестнице и плачет. Кто-то угнал автомобиль месье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27